Полигон Влад Бах Алекс Д Корпорация «Улей» #4 Мир, который мы знали, рухнул. Плавучие острова – последние бастионы человечества, а Полигон – место, где куются воины для финальной битвы. Ариадна Дерби, дочь главы правящей корпорации «Улей», должна пройти через это безжалостное испытание, чтобы доказать всем и себе, что она достойна. Но в месте, где каждый день приходится сражаться за жизнь, а враги скрываются в тени, никто не может чувствовать себя в безопасности. И если Ариадна не выстоит, она станет лишь очередной жертвой в этой смертельной гонке. Выжить – это ещё не победа. Главное – понять, за что стоит бороться. Алекс Д, Влад Бах Полигон «Человек – единственный настоящий враг, которого мы имеем».     Джордж Оруэлл Предисловие Пролог 10 лет после эвакуации. Когда дьявольская игра провалилась, превратив землю в отравленную вирусом смердящую пустыню, воссоединившиеся после затяжной войны главы Корпорации «Улей» решили примерить на себя роли Богов. Они вывели избранных агнцев на искусственные острова, но созданные ими демоны остались на разрушенных материках. Мы называем их шершнями – тех, кто прячется в руинах опустевших городов уничтоженной цивилизации. Напрасно исследователи, вирусологи и ученые возлагали надежды, что озлобленные, потерявшие разум мутанты со временем истощат имеющиеся на земле запасы еды, поуничтожают друг друга (как это сделали обладающие разумом люди) и в конце концов вымрут. Напрасно Верховный Совет рассчитывал на результаты авиационных, ракетных и химических атак, выжигающих обнаруженные гнезда скопления шершней. Напрасно мы верили, что тысячи ударных дронов, ежедневно запускаемых по выявленным тропам мигрирующих мутантов, смогут существенно сократить их численность. Ничего из этого не случилось. Вместо ожидаемой деградации мы получили смертельно-опасный, агрессивный и быстро адаптирующийся биологический вид, обладающий огромной физической силой и высокой выживаемостью. В условиях нескончаемых бомбежек мутанты начали проявлять способности к вынужденной самоорганизации, научились объединяться в группы, строить подземные убежища и освоили навыки владения оружием, остатки которого находили на разбитых военных базах. В то время как остатки человеческой популяции учились жить на воде, шершни приспосабливались к существованию под землей. Под заброшенными территориями некогда процветающих мегаполисов образовались новые города-крепости, соединённые сложной системой тоннелей. Периодически голод заставлял мутантов покидать укреплённые убежища. Перемещаясь небольшими группами, они искали запасы еды в обожжённых развалинах небоскрёбов, становясь мишенями для наших дронов, оборудованных тепловизорами, датчиками движения и камерами видеонаблюдения. По установленным целям незамедлительно открывался огонь на поражение, после чего отрядами охотников проводилась окончательная зачистка, если, конечно, они в это время находились рядом. Как только теория с вымиранием мутантов потерпела сокрушительный крах, военные вылазки на материк стали для нас первостепенной задачей. Увеличение популяции шершней и их растущие адаптированные навыки – главная угроза для обитателей искусственных островов. Разумеется, после самого вируса, против которого по-прежнему не действует ни одна из экспериментальных вакцин. Если шершней не остановить сейчас, завтра они атакуют нас. Увы, но это не досужие страшилки, а суровая реальность, и именно поэтому я сегодня здесь – на развалинах старого мира. Это не первая моя миссия на материк. Я был тут в самые мрачные и тяжелые времена смертельного похода М-Вируса по всем уголкам земли. Я возглавлял боевые отряды военных и являлся свидетелем того, как миллионы солдат отдали свои жизни, пытаясь зачистить города от восставших против человечества мутантов. Мы были не готовы. Все происходило слишком стремительно. Вирус распространялся и мутировал с невероятной скоростью и обгонял безуспешные попытки ученых остановить свирепого и голодного убийцу. Murderer пожирал все на своем пути, оставляя после себя смерть, пепелище и руины. Нас практически истребили, но мы продолжаем сражаться за свое место под солнцем, чтобы отвоевать у опасного, злобного противника всё то, что когда-то так бездарно потеряли. – Генерал, дроны отработали. Выпускать охотников? – слышу в динамике голос командира. Шумы из-за кислородных фильтров в респираторах искажают и приглушают слова, но к этому отвлекающему фактору, оказалось, тоже можно со временем привыкнуть и даже научиться его не замечать. Оторвав взгляд от почерневшего фронтона полуразрушенного здания, я смотрю на встроенный экран в центре приборной панели бронемобиля. Кроме огня и черного дыма ни черта не видно, но датчики фиксируют несколько движущихся целей, определяя их точные координаты. Из семнадцати шершней выжили только четверо. Это хороший результат и через считанные минуты станет отличным. – Троих ликвидировать, одного взять живым. Исполняй, Блейк, – оценив обстановку, отдаю я четкий приказ. Увеличив радиус обзора, внимательно наблюдаю за ходом операции. Окружая опасный периметр, охотники действуют слажено и без лишней суеты. Зачистка не займет много времени. После ударной подготовки риск удачной атаки со стороны шершней минимален. Обмундирование, состоящее из специальных защитных костюмов и шлемов с респираторами, делает моих солдат неуязвимыми для вируса, а высокоточное огнестрельное оружие максимально снижает риски прямого контакта с мутантами. Прежде чем получить допуск на участие в материковых вылазках, каждый из охотников прошел жесткий отбор и многоступенчатую подготовку на Полигоне. А это примерно сорок процентов от общего количества рекрутов, ежегодно пополняющих ряды новобранцев. Остальные выбывают во время первых итоговых испытаний, устраиваемых по завершению начального уровня обучения. Парни методично сужают кольцо оцепления и открывают стрельбу на поражение. Мигающие цели на экране начинают хаотично метаться, а затем гаснут. Первая, вторая, третья… К счастью, эти твари все-таки смертны, хотя увеличивающаяся скорость регенерации их клеток внушает серьезные опасения. Охотники приближаются к последней мишени. Объект не двигается. Вероятно, Блейк уже выпустил в него инъекционный дротик с временно парализующим веществом, а, значит, исследовательские лаборатории Улья ждет очередное пополнение. Иногда во время вылазок нам приходится совмещать миссии. Сегодня именно такой случай. В наушнике снова раздается шипение и через секунду я слышу взволнованный голос командира: – Генерал, с четвертой целью что-то странное… – Объект обездвижен? – Да, но… это ребенок. – Какой на хрен ребенок? – рявкаю я, подключаясь к камере, вмонтированной в шлем Блейка. – Обычный. Года три-четыре, – нервно отзывается командир, и он, мать его, не свихнулся. Изображение на экране транслирует грязного окровавленного пацана, лежащего на земле в скрюченной позе. – Без внешних признаков мутаций. Вторая ликвидированная цель – женщина. Тоже не похоже, что инфицированная. Эдик, покажи, – кричит Блейк одному из своих подчиненных. На экране появляется новое изображение. Точно баба. Тощая, бледная, одетая в какое-то рванье, со сквозной дырой во лбу и распахнутыми глазами. Зрачки, цвет кожи и строение тела без каких-либо заметных аномалий. Она – не мутант, но не факт, что не инфицирована. После заражения внешние изменения проявляются не у всех и не сразу. Большинство умирает, не пережив мутагенной трансформации. Дети, подростки, старики и зараженные с тяжелыми заболеваниями погибают в ста процентах случаев. По дьявольской иронии шершнями становятся самые физически сильные и здоровые из людей. Такой вот, блядь, естественный отбор. – Что с остальными, Блейк? – Там без вариантов, – с шипящим звуком выдыхает командир. – Мы в мертвой зоне, генерал. Откуда здесь женщина с ребенком? Хотел бы я знать. Меня самого терзают те же самые вопросы. Мы еще не сталкивались с подобными случаями. В этой части материка уже лет пять не появлялись выжившие. – Я сначала не понял, какого хера происходит, но теперь уверен, что шершни не охотились на них, а пытались прикрыть, – продолжает Блейк. – Вирусометр при тебе? – резко спрашиваю я. – У нас же не спасительная миссия. На корабле может… А нет, есть. Прихватил по привычке. Пять сек, генерал… – сбивчиво хрипит в динамик командир. – Результат отрицательный. Мальчишка не заражен. – Женщину тоже проверь. – Отрицательно, – спустя две минуты докладывает Блейк. – Забирайте обоих и возвращайтесь на «Скиталец». Через десять минут отбываем. – Доставим их в Улей? – уточняет командир. – Нет. Плывем на Полигон, – отрезаю я, отключая динамик. Протерев запотевшее стекло защитного шлема, я какое-то время задумчиво пялюсь в монитор бортового компьютера. Чутье меня редко подводит, иначе мой труп давно бы стал пристанищем червей, и на этот раз оно оглушительно вопит, что я должен лично разобраться со странным случаем и не допустить утечки данных о сегодняшней вылазке в Акваториальный Комитет (центральный контролирующий орган Корпорации). Взвесив все за и против, я ввожу код доступа в общую систему и уверенно стираю записи о проведенной операции. С командиром и другими свидетелями разберусь на месте. Если мои предчувствия подтвердятся, то понесенные жертвы окупятся в многократном объёме. Закончив, я завожу бронированный автомобиль и по понтонному мосту въезжаю на гигантскую мобильную платформу, оборудованную мощными двигателями, приборами наблюдения и боевыми средствами защиты. Эта махина способна выдерживать грузы в сотни тонн и безопасно перемещаться по воде на дальние расстояния, чем заслуженно получила название «Скиталец». Согласно приборам, через семь с половиной часов мы достигнем берегов Полигона. Если необходимо попасть на остров быстрее, можно воспользоваться вертолетом. Вероятно, именно так я и поступлю, когда дождусь прибытия группы охотников с захваченными трофеями. От нетерпения и нервного возбуждения меня нехило потряхивает. Нестандартные ситуации во время вылазок всегда будоражат, но этот случай кардинально отличается от всех остальных. Никому еще не доводилось находить неинфицированных после контакта с шершнями. Рано забегать вперед, но это может стать настоящим прорывом в исследовании вируса и поиске антидота. Многофункциональные лаборатории Корпорации безуспешно бьются над этой задачей на протяжении многих лет, но я догадываюсь, что произойдет или точнее не произойдет, когда генетики и ученые Улья получат положительные результаты… Прошло десять лет с момента переселения колонии выживших на плавающие острова. Когда-то эти водные засекреченные объекты строились, как игровые площадки для скучающей элиты. С появлением М-Вируса их назначение пришлось изменить, расширить территории и создать адаптированную систему защиты. Пока человечество сражалось с пандемией, Корпорация строила новые острова, которые в последствии стали спасительным ковчегом для выживших. Теперь их шесть. Полигон, Улей, Новая Атлантида, Гидрополис, Маринория и Фантом. Прежний мир уничтожен, а новый – по-прежнему управляем Верховным Советом Корпорации. Мировое правительство проиграло войну с вирусом за жалкие шесть лет, пережидая все стадии буйства пандемии на защищенных безопасных оазисах вдали от умирающих берегов рухнувшего в бездну мира. И только когда главы Совета осознали, что выживших может не остаться вовсе, было принято экстренное решение об эвакуации. Однако это не было спасительной миссией. Для строительства, защиты, добычи ресурсов и развития нового мира Правящей Корпорации нужны рабы. Поэтому я так уверен в принятом решении. Если антидот окажется в руках ученых Улья, для обитателей пяти из шести островов ничего не изменится… Друзья, добро пожаловать на Полигон! Все актуальные новости, графики выкладки, визуализации, интерактив и общение в группе автора в ТГ: https://t.me/alexd_book (https://t.me/alexd_book) чат: https://t.me/alex_d_books (https://t.me/alex_d_books) Глава 1 Улей 20 лет спустя «Остров Улей – центр управления и контроля Корпорации. В настоящее время представляет собой небольшой город, защищенный высокой многофункциональной стеной. Здесь расположены офисы и командные центры, откуда координируются действия на других островах. Так же на острове имеются жилые зоны, где обитают привилегированные члены общества; парки и центры для досуга, учебные учреждения и другая необходимая для комфортного проживания инфраструктура. В целях безопасности и сохранения строгой секретности своего местоположения остров непрерывно перемещается.» «Мир, который мы знали, исчез в огне и хаосе. Пандемия М-вируса стремительно и неотвратимо накрыла планету, переродив обитателей материков в чудовищных мутантов. Плавающие города стали для нас последним приютом, и мы никогда не забудем, какой вклад внесла Корпорация в наше спасение. Нам дарован уникальный шанс сохранить человеческую популяцию и возродить ее величие. Но нам нельзя забывать, что ненасытный свирепый враг с каждым днем становится опаснее и сильнее. Его главная цель – разрушить и уничтожить все, что мы успели создать. Улей делает все, чтобы укрепить оборону и обеспечить жителей необходимыми ресурсами для существования. У нас есть еда, вода, крыша над головой и Водный Щит Акватории, не позволяющей внешним опасностям проникнуть на острова. В этой суровой реальности Корпорация является надежным столпом, ведущим нас к спасению, и мы обязаны мобилизовать все усилия и ресурсы, чтобы выступить единым фронтом против общей угрозы. Перед лицом опасности мы все едины. Именно поэтому я, Ариадна Дерби, дочь президента Корпорации Улей, готова вступить в ряды „инициаров“ Полигона и пройти обучение наравне с остальными рекрутами. Я верю, что общими усилиями мы найдем способ уничтожить шершней и приведем наш мир к победе.» Закончив читать текст вступительной речи, я вопросительно смотрю на мать, невольно залюбовавшись гладкостью ее атласной кожи и идеально уложенными пепельно-белыми волосами. Вакцина против старения затормозила естественные процессы разрушения организма в тот момент, когда она начала ее принимать. Сейчас мама выглядит не старше сорока лет и даже мне неизвестен ее точный возраст. Сколько себя помню, она всегда была такой – прекрасной, безупречной, элегантной, излучающей несгибаемую силу и твердость. Красивая женщина, мудрый и жесткий политик, образцовая мать и жена. Она – безупречна. Иногда мне хочется хоть немного походить на нее, но потом я вспоминаю, что мой отец – самый красивый мужчина в Улье, и глупые мысли быстро исчезают, потому мое лицо – его точная копия. Темные волосы, ярко-голубые глаза, форма губ и даже скулы. От мамы мне достались только аристократичная бледность и родимое пятно на ключице. – Как тебе, мам? Не слишком пафосно? Может стоит немного сократить? – спрашиваю я, бегло переглянувшись с Дрейком. Андроид улыбается и, чтобы не мешать нашему разговору, тактично отворачивается к стеклянной перегородке, разделяющей гостиную и спальную зону соты[1 - Соты – шестигранные жилые отсеки центральной башни острова Улей.]. Дрейк – высокоинтеллектуальная многофункциональная машина с внешностью человека и телосложением древнегреческого бога. А еще он – экспериментальный образец, созданный в лабораториях «Новой Атлантиды». Изначально разработки биоинженеров планировалось использовать в военных целях, но нехватка ресурсов и ограниченные технические характеристики сделали невозможным массовое производство и программу свернули. Мне достался единственный экземпляр, чему я безмерно рада. Не представляю Дрейка в образе киборга-убийцы. – Ты сама как думаешь? – склонив голову, мама немного хмурит изящные брови. В ее пепельно-серых глазах снова появляется выражение глубокой печали. Она никогда не скажет этого вслух, но я знаю, что ей невыносима сама мысль о том, что мне придется покинуть безопасный остров. – Я бы оставила только последний абзац, – неуверенно пожимаю плечами, размышляя о том, как трудно будет выучить текст целиком. Выступление уже завтра. Мое обращение в режиме реального времени увидят жители всех островов, и я не имею права облажаться. – Дрейк написал речь? – от проницательного материнского взгляда ничего не утаишь. Она абсолютно права. У меня бы мозгов не хватило выдать даже треть написанного. – У него это лучше получается, мам. Дрейк гораздо умнее меня. – На Полигоне ты должна будешь думать своей головой. Мама, как обычно, пытается призвать меня к благоразумию, но я, правда, не понимаю, зачем отказываться от технологических возможностей, способных существенно сократить время на выполнение тех или иных задач. Это же полная бессмыслица! – Папа сказал, что его можно взять с собой, – упрямо поджимаю губы. – Дрейк – не телефон. Его не уберешь в тумбочку и не сдашь в камеру хранения, – вздыхает мама. – Он не займет много места и будет поддерживать порядок в общежитии, – лучезарно улыбаюсь я. – Уверена, что все инициары придут от него в восторг. Мы сможем больше заниматься учебой и тренировками, и меньше тратить времени на бытовые обязанности. – Рина, я вовсе не против того, чтобы Дрейк поехал с тобой, – грациозно поднявшись с дивана, мама подходит к огромному аквариуму с золотыми рыбками и кончиками длинных красивых пальцев дотрагивается до толстого стекла. – И я понимаю, как важно укрепление единства и солидарности между кастами нашего общества, но… – Ты не хочешь, чтобы ехала я, – заканчиваю ее мысль, встречая в мутном отражении отчаянный взгляд матери. – Это мой долг. Мы обязаны продемонстрировать свою близость к народу, смягчить имеющийся разрыв и заткнуть рты недовольным. Как дочь президента и главы Верховного Совета, я должна служить примером, а не прятаться за стенами нашего острова. Закон един для всех, и ты сама голосовала за него, – напоминаю я. – Ты тогда еще не родилась, – качнув головой, тихо отзывается она. – Но мой брат… – Замолчи, – ее резкий голос обдает меня волной холода. – Мы молчим об этом уже много лет! – восклицаю я, понимая, что причиняю ей жуткую боль, но и мне не легко говорить о том, что случилось. – Эрик погиб не на Полигоне, мам. Он прошел обучение и был лучшим и сильнейшим из охотников. Его смерть – трагическая случайность. – Это не было случайностью, Рина, – царапнув ногтями стекло, мама сжимает пальцы в кулак. Я зажмуриваю глаза, пряча подступившие слезы, грудную клетку пронзает острым спазмом. Неутихающее с годами чувство вины вспыхивает с новой силой. Мама права. Это не было случайностью. Восемь лет назад катер, направляющийся в Новую Атлантиду, атаковали шершни. Никто из охотников не заметил их приближения. Не сработали ни датчики оповещения, ни автоматизированные оборонительные системы. Они появились словно из ниоткуда и убили всех, кто был на борту, включая моего старшего брата. Выжила только я…. Если бы можно было что-то исправить и вернуть время вспять – клянусь, я никогда бы не потребовала на свой десятый день рождения экскурсию на «Новую Атлантиду», и Эрику не пришлось бы меня сопровождать. Но я была ребёнком. Наивным, глупым, избалованным ребенком, не осознающим опасности. Мне отчаянно хотелось выбраться за пределы Улья и увидеть другие острова, но вместо прогулок по технологическим центрам и научным лабораториям «Новой Атлантиды», я окунулась в самый жуткий кошмар человечества. Не знаю, можно ли назвать везением то, что моя детская память стерла детали пережитого ужаса. Смогла бы я сохранить разум, если бы помнила, как умирал мой брат и остальные люди, находящиеся на катере? Нет… Наверное нет, но это могло бы объяснить, как мне удалось выжить и избежать заражения. – Не забывай, Рина, никто не должен знать, что ты тоже находилась на борту, – глухо произносит мама. – Нельзя об этом говорить. Никому. Никогда. Ты слышишь меня? – оглянувшись, она пристально смотрит мне в глаза. – Я знаю, мам, – кивнув, сжимаю на коленях дрожащие пальцы и задаю вопрос, на который не решалась раньше. – Поэтому мне приходится каждый день спускаться на медицинский уровень и сдавать кровь? Со мной что-то не так, и вы ищите причину? Мама не отвечает, стальные радужки темнеют, теряя свою прозрачность. Побледневшие губы сжимаются, словно она боится сказать то, что мне нельзя знать. – С тобой все в порядке, милая, – наконец произносит мама, отводя взгляд в сторону. – Значит, не нашли… – выдыхаю с упавшим сердцем. – Тебя спасло чудо. «Почему тогда оно не спасло моего брата и остальных?» – мысленно кричу я, закрывая лицо ладонями. Мама приближается бесшумно, садится рядом и мягко привлекает меня к себе. Я утыкаюсь лицом в изгиб ее шеи и вдыхаю знакомый теплый аромат. На минуту позволяю себе расслабиться в ласковых объятиях матери и не думать о пресловутом долге. В конечном итоге, никто меня не вынуждал принимать решение об отправке на Полигон. Я могла выбрать другое место для обучения: подать документы в исследовательский центр генетики и вирусологии на Новой Атлантиде или в университет Морских наук в Маринории. Или остаться здесь, в Улье: поступить на любое направление в местные образовательные учреждения. У правящих семей есть особые привилегии, распространяющиеся на выбор будущей профессии, хотя, о чем я говорю… Большинство элитных отпрысков не собираются тратить свою веселую сытую жизнь на какую-то работу. Мой брат был другим…. Он собирался стать новым лидером и сплотить наше общество, искоренив периодически возникающие волнения. В свои двадцать лет он успел добиться многого, на своем примере доказав, что сын верховного правителя способен сражаться с нашими врагами, отважно защищать границы, стоя плечом к плечу с представителями низших каст и не требуя для себя особых условий и высоких званий. Эрика уважали и знали в лицо на всех островах. К его мнению прислушивались. Ему верили. За ним готовы были идти. Если бы не трагическая гибель брата, моя жизнь сложилась бы иначе. Совсем. Кардинально. Но не сложилась…. Теперь я должна искупить свою вину и продолжить то, что начал он. И когда я говорю о долге, имею в виду именно это. – Моя речь – полное фуфло, – признаю с горьким смешком, ощущая, как мама нежно проводит изящными пальцами по моим волосам. Я жду, что она возразит, будет убеждать, что красивой девушке спишут любую оплошность, но слышу совсем другое: – Мы можем всё отменить, – мама отстраняется, устремляя на меня серьезный сосредоточенный взгляд. – А как же вечеринка, на которую слетятся все сливки общества? – пытаюсь отшутиться я. – Это не проблема, Рина, – уверенно отвечает она, коснувшись моей щеки. – Не надо, мам. Я приняла решение, – выдавливаю из себя скупую улыбку. – Интенсивное обучение длится всего год, а потом я смогу выбрать, в какой сфере применить свои новые навыки… Время пролетит быстро. Мама смотрит с грустью, качает головой, прячет свою боль за безупречной маской. Я так пока не умею. Мы обе молчим о том, что за год может случиться слишком много нехороших вещей. Например, я могу провалить экзамен после трёхмесячной экспресс-подготовки. Провалить – это не просто вылететь из рядов инициаров. Провалить означает – не выжить. Глава 2 Гидрополис «Гидрополис – самый крупный и густонаселённый плавающий остров, специализирующийся на добыче пресной воды и полезных ископаемых для обеспечения нужд других островов. Его инфраструктура включает систему гидроэнергетики, заводы по опреснению воды, буровые платформы и плотные городские постройки, состоящие из многоквартирных зданий с низким уровнем комфорта. Основное население – рабочий класс.» – Привет, заходи, – открыв дверь, Шон бегло осматривает тускло освещенный узкий проход и только потом запускает Теону внутрь. – Снаружи настоящий шторм, – жалуется девушка, переступает порог. С ее дождевика стекает вода и на полу мгновенно образуется лужа. – Извини, я все уберу, – не дождавшись ответной реплики, гостья вешает дождевик на крючок и с беспокойством всматривается в напряженное лицо парня. Шон проделывает то же самое, изучающе сканируя ее непритязательный скромный наряд, состоящий из свободных брюк, бледно-голубой рубашки, повязанной на животе и забрызганных дождем кроссовок. Короткие светлые волосы вьются о влаги на концах. Красивые пухлые губы неуверенно улыбаются. Она определенно что-то прячет за спиной, в нефритовых глазах горит лукавый блеск, а Шон ужасно не любит сюрпризы. – Ты рано, – хмуро бросает он, хотя это совсем не так. Девушка явилась минута в минуту. – Я вовремя, – взглянув на часы в крошечной прихожей, констатирует она и протягивает парню небольшой сверток, завернутый в бумагу. – Это тебе. – Что там? – закрыв за девушкой входную дверь, спрашивает Шон, вопросительно глядя на аппетитно благоухающий презент. – Камбала, – широко улыбается Теона. – Отец перевыполнил план по улову и ему выделили бонус. Я сказала, что у тебя день рождения, и он закоптил его специально для тебя. – Не надо, – поджав губы, он пихает сверток обратно, но Теона ловко уклоняется. – Не будь идиотом, Шон. Это же от чистого сердца. Подарок. И еще, – девушка сует руку в карман брюк, извлекая оттуда яблоко. Настоящее, сочное, румяное и ароматное. Вот от чего, он точно не сможет отказаться. Рыба пусть и редко, но появлялась в их скромном жилище, но настоящее яблоко Шон видит впервые. – Откуда? – обхватив спелый фрукт, он подносит его к лицу и с наслаждением вдыхает божественный запах. – Моя тетя получила должность на одной из ферм Маринории. Я говорила тебе, – с укором напоминает Теа. – Да? Я не помню, – пожав широкими плечами, парень плетется в единственную в квартире комнату, которая является одновременно кухней, спальней и гостиной. Теона скидывает обувь и идет за ним, автоматически подбирая по пути разбросанные вещи. С тех пор как мать Шона забрали на лечение в Новую Атлантиду, их и без того убогая квартирка заросла грязью. Приборкой заниматься некому. Отец на смене на буровой, а Шон, чтобы не умереть с голоду, сутками горбатится на мусороперерабатывающем заводе. – Тетя с семьей переехали на Маринорию еще месяц назад, – поясняет Теона, стирая пыль с задвинутого в угол стола, за которым уже сто лет никто не собирался для совместного ужина. – А вчера почтовым катером нам пришла посылка. Не переживай, яблок было целых пять. А еще один большущий и сладкий апельсин! – восторженно восклицает девушка. – Повезло, – кивает парень, с наслаждением вгрызаясь в сочное яблоко. – Ага, – соглашается подруга, скользнув взглядом по его всклоченным каштановым волосам, вытянутой полинявшей футболке, застиранным до дыр джинсам и босым ногам. Теона недовольно пожимает губы, но ничего не говорит. А он не собирается оправдываться за неряшливый внешний вид. У него сегодня первый за две недели выходной, и он планировал хорошенько отоспаться перед завтрашней сменой, но Теа упорно настаивала на встрече. – Мама тоже подавала заявку. Ей отказали. Сказали, что не подходит по возрастным параметрам… – девушка эмоционально разводит руками. – На маринорские фермы не принимают работников старше тридцати лет. Это такая чушь! Моя мама еще полна сил! И я могла бы ей помогать. – Теона, тебя в любой момент могут призвать на Полигон, – съев яблоко вместе с сердцевиной, Шон принимается нарезать копчёную рыбу на небольшие куски, сглатывая излишки обильно выделяющейся слюны. То, что девчонка периодически его подкармливает, сильно бьет по гордыне, но он успокаивает себя тем, что семья Теоны может себе это позволить. Ведь им не приходится приобретать лекарства в счет причитающегося продовольствия. Шон ничуть не завидует, просто мысленно озвучивает факт. Здоровье в Гидрополисе – самый дорогой ресурс. Больные не могут работать, им требуется лечение, а это означает, что семье придется трудиться вдвое больше, ущемлять себя в еде и необходимых вещах. – Тебя теперь тоже могут забрать, – мрачно вздыхает Теона. Парень наливает в стаканы настойку на водорослях, которую отец держит в шкафу для особых случаев. А сегодня вроде как именно такой. Хотя Шон предпочел бы и вовсе не праздновать. – Ты видел выступление столичной принцессы? – присев рядом с другом на деревянный табурет, интересуется Теона. Ее взгляд рассеяно скользит по ужасающе реалистичной татуировке змеи, выползающей из-под ворота его футболки. Хищно распахнутая ядовитая пасть жуткой гадины расположена на выбритом виске парня, а длинный чешуйчатый хвост обвивает бицепс в смертельном захвате. Теа непроизвольно вздрагивает и отводит взор. К такому устрашающему зрелищу невозможно привыкнуть. – А есть те, кто не видел? – облизав жирные пальцы, Шон подает гостье наполненный на половину стакан. – Думаешь, она действительно вступит в ряды инициаров? – понюхав содержимое, девушка кривится, но не отказывается. – Мне плевать, Теа. Эти люди если и нисходят до таких, как мы, то только с выгодой для себя. Не стоит верить всему, что транслируют голограммные экраны, – категорично рассуждает Шон. – Я и не верю, – смутившись, оправдывается Теа. – Мне просто любопытно. Она такая… Как из другого мира. – Девчонка как девчонка, – небрежно пожимает плечами Шон, недоумевая, почему они вообще обсуждают президентскую наследницу. Им до нее, как до Луны, и даже если эта фифа все-таки явится на Полигон – ни один волос не упадет с ее головы. – Красивая… а платье какое? И волосы, словно шелк. Глаза голубые как небо. Ты видел у кого-нибудь из наших такую белую кожу? – восторженно щебечет Теона. Шон раздраженно хмурится. – Нет, не видел. Потому что нам приходится с детства работать под палящим солнцем, а не маяться бездельем в стеклянной башне с кучей слуг и охраны. – Ты слышал, что люди, живущие на столичном острове, не стареют и почти никогда не болеют? – Вот поэтому у твоей прекрасной принцессы белая кожа, – усмехнувшись, бросает Шон. – Почему? – искренне недоумевает Теа. – Потому что они вампиры, – щелкнув ее по носу, он заливисто смеется. – А я уверена, что дело в другом. Ты изучал историю? До того как М-вирус выкосил почти всю человеческую популяцию, людей начали прививать вакциной от старости, – важным тоном возражает Теа. – Ну и что? – А то, что правящие семьи наверняка сохранили рецептик вакцины для себя. – А в твою блондинистую голову не приходило, что именно эта чертова вакцина могла спровоцировать вирус? – мрачно взглянув на подругу, на полном серьезе спрашивает парень. – Шон! – шикнув, Теа прижимает палец к губам. – Не вздумай кому-то ляпнуть нечто подобное. – Я не боюсь, – вскидывается он. Светло-серые глаза темнеют, приобретая оттенок грозового неба. – Я бы с радостью пошел в отряд сопротивления, а не на правительственный Полигон, откуда в Гидрополис возвращаются единицы. – Потому что остальных отправляют служить в Водный Щит Акватории, чтобы охранять наши острова от шершней. – Ты такая наивная, Теона, – качнув головой, Шон засовывает в рот небольшой кусок рыбы и щурится от удовольствия. После протеиновых заменителей вкус настоящей еды – оргазм для рецепторов. – То есть ты не считаешь, что каждый из нас должен обладать навыками самозащиты? – Подобные курсы можно организовать на каждом из островов, – рассуждает Шон, принимаясь за второй кусок. – Но властям это крайне невыгодно. На Полигоне новичков проще контролировать и промывать им мозги. Разделяй и властвуй. Основной принцип мировых диктатур до сих пор успешно используется. – Ты сегодня явно не в духе, Шон, – Теа выразительно закатывает глаза. – И меня немного пугает твой настрой. Если окажешься на Полигоне, тебе придется несладко. – Давай лучше выпьем, – широко улыбнувшись, парень поднимает свой стакан. – За то, чтобы мы никогда там не оказались. – Отличный тост, но, боюсь, это вопрос времени, – удрученно отзывается девушка. Чокнувшись, они делают по глотку горького пойла и обмениваются многозначительными взглядами. Оба знают, что будет дальше, не чувствуя ни капли смущения или неловкости. С тех пор как постоянного парня Теоны призвали на Полигон, она решила использовать друга детства в качестве альтернативного варианта. Шон не возражал, на дружбу их горизонтальные контакты совершенно не влияли, к тому же Зак ему никогда не нравился, но он был из более благополучной семьи, старше на год, опытнее, чем и привлек в свое время симпатии Теоны. Парочка почти добирается до кровати, когда раздается пронзительный сигнальный гонг. Испуганно отпрянув друг от друга, они одновременно ринулись к небольшому окну. «Внимание! Всем жителям Гидрополиса срочно покинуть береговую линию и вернуться в свои дома!» – разносится над островом экстренное сообщение. Вентиляционные отверстия внезапно начинают издавать гул – это включились кислородные фильтры. Подобное происходит, если в воздухе обнаружена критичная концентрация М-Вируса. – Ты видишь что-нибудь? – задыхаясь от волнения, спрашивает Теа. – Нет, – хмуро сдвинув брови, Шон пытается рассмотреть через залитое дождем стекло, что происходит внизу. Учитывая погодные условия и высотность здания, в котором они находятся, это практически невозможно. Жилище Шона располагается под самой крышей, а это как минимум семьдесят метров над землей. – Надеюсь, ничего серьезного, но мне это не нравится, – задумчиво бормочет парень, безуспешно вглядываясь в серую дымку, образовавшуюся от избытка влаги. Нарастающая тревога стальной хваткой сжимает горло. Сердце колотится все быстрее и хаотичней. Шон не раз слышал от отца, что тропические ливни очищают воздух, но нарушают работу систем видеонаблюдения и датчиков безопасности. Поэтому шершни никогда не атакуют корабли и автономные буровые установки в солнечную погоду. – Ты меня пугаешь! – Теона хватает парня за руку, до легкой боли сжимая его пальцы. – Успокойся, Теа. Шершни еще ни разу не нападали на острова. У нас есть Щит Акватории, но в открытом океане такой мощной защиты нет, – Шон обнимает перепуганную девушку свободной рукой. – Мистер Фокс сейчас не на рыболовном судне? – Папа дома, – шумно выдыхает Теона, пряча лицо у парня на груди. – Утром выходил в море. Все было спокойно, на небе ни тучки, а после обеда… сам видел. Меня чуть не смыло, пока я к тебе бежала. – Тебе нечего бояться. На острове безопасно, – тяжело выдыхает Шон, с тревогой думая о своем отце, который оказался в разгар грозы далеко в океане. Буровые платформы оснащены системами оповещения, но трагические инциденты случались. И не единожды. Резкий стук в дверь заставляет обоих вздрогнуть от неожиданности. Шон мягко отстраняет девушку и на негнущихся ногах направляется в прихожую. С тяжёлым сердцем отпирает замки. На пороге стоят двое мужчин в защитных костюмах и масках-респираторах. Выглядят жутко. Давно он не видел людей в подобном обмундировании. Разве что во время учений. Как только появляется угроза заражения, Гидрополис, как и все плавающие острова, оперативно меняет локацию. – Шон Ховард? – обращается к нему тот, что стоит справа. Голос незнакомца из-за маски звучит глухо, но интонация не оставляет места сомнениям. Перед ним военный. И второй тоже. – Да, – Шон нервно сглатывает, отступая назад. – Офицер Стоун, – представляется мужчина. – Это лейтенант Грант. Руку, – требует он. Шон протягивает запястье, позволяя офицеру считать спецприбором данные вживленного под кожу чипа и сравнить с данными о личности парня в общей базе учета людей. Изучив информацию, Стоун удовлетворённо кивает. После, непрошенные гости уверенно заходят внутрь. Быстро оглядываются по сторонам, особое внимание уделив остаткам пиршества на столе, но от комментариев воздерживаются. – Стоун, тут посторонние. – Лейтенант Грант кивает в сторону девушки, с ужасом взирающей на мужчин. – Я – подруга Шона, – дрожащим голосом объясняет Теа, суетливо застегивая пуговки на рубашке. – Подойди, – коротко приказывает офицер. Теа медленно приближается к военному, послушно подставляя запястье для проверки. – Теона Фокс. Восемнадцать лет. Отец – рыбак. Мать – сортировщица на заводе. – сухо озвучивает то, что видит на экране прибора. – Ты живешь в другой стороне города, Теона. Причина визита? – Я же сказала, – сбивчиво бормочет девушка, бросая на Шона испуганные взгляды. – Зашла поздравить друга с днем рождения. – Ладно, разберёмся, – Стоун подходит к столу. – Это подарок? – показывает на порезанную рыбу. – У отца есть разрешение на вылов рыбы в личных целях? – Да, – сдавленно выдыхает она, заливаясь краской. Шон озадаченно хмурится, взглянув ей в глаза. Врет. Она врет. Черт, как он мог поверить ей? – А если я проверю? – спрашивает офицер, не глядя на побледневшую девушку. – Не надо, – едва слышно просит Теона. Шон стискивает челюсти, уставившись в пол. – Разберемся, – бесстрастно повторяет офицер, взяв со стола бутыль с настойкой. – Изготовление и употребление алкоголя на территории Гидорополиса строго запрещено и карается по закону. – Стоун поворачивает голову в сторону Шона. – Вам известно, что выявленные нарушения – повод для ареста? Парень продолжает пялиться на голые ступни, понимая, что оправдания бессмысленны и только разозлят военных. – Вам повезло, – снисходительно произносит Стоун, бесцеремонно усаживаясь на табурет. – Мы не стражи Водного Щита и гражданские правонарушения нас не интересуют. Можете выдохнуть. – Спасибо, офицер, – робко улыбается Теона, в защитном жесте скрещивая руки на груди. – Шон, у нас для тебя плохие новости, – сухо произносит Стоун, сосредоточив внимание на парне. Тот резко вскидывает голову. – Третья буровая подверглась нападению мутантов и была уничтожена. Персонал эвакуировать не удалось, – равнодушно сообщает офицер. – Мой отец работает на третьей буровой, – севшим голосом произносит Шон, исподлобья глядя на военного. – Он погиб, – хладнокровно отрезает Стоун. – Ты отправляешься с нами в качестве новобранца на Полигон. Насчет девушки сейчас решу, – добавляет он, связываясь с кем-то по рации. – Майор, у меня тут двое. Данные я скинул. Оба призывного возраста. Забирать? Хорошо, исполняю. Окаменев от шока, Шон встречается взглядом с не менее ошарашенной Теоной. В ее глазах стоят слезы, губы дрожат. Парень сжимает руки в кулаки и делает глубокий вдох. – Офицер, девушка здесь случайно, – прочистив горло, Шон пытается вступиться за подругу. – Это не имеет значения, – отмахивает Стоун. – Собери вещи первой необходимости. Для нее тоже можешь что-то прихватить. Если ничего нет, на месте ей выделят все, что нужно. – Семья будет ее искать, – настаивает парень. – Им сообщат. – Моя мать тяжело больна, офицер, – Шон приводит еще один аргумент, но Стоун об этом наверняка знает. – Если меня заберут, я не смогу отрабатывать ее лечение. – Недееспособных родственников новобранцев полностью обеспечивает Корпорация, – чеканит офицер и смотрит на часы в прихожей. – У вас пять минут на сборы. Осознав, что дальнейшая дискуссия бесполезна, Шон распахивает шкаф и начинает складывать потрёпанные вещи в рюкзак. Гардероб у него весьма скудный, поэтому справляется за пару минут. Теона отрешено наблюдает за происходящим и безмолвно плачет. Для девушки у Шона и правда ничего нет, но, мысленно извинившись перед матерью, он берет с ее полки кое-что из белья и верхней одежды и запихивает в рюкзак. Лейтенант Грант, тем временем, по-хозяйски расхаживает по квартирке, заглядывая в кухонные ящики. – Ты этим питаешься? – спрашивает он, показывая на упаковки с модифицированными продуктами. Шон отстранённо кивает, усиленно пытаясь найти свою обувь. – На Полигоне кормят намного лучше. Сунув босые ноги в обнаруженные под кроватью стоптанные кроссовки, парень бросает на лейтенанта холодный взгляд. – Я не за жрачкой туда еду, – грубовато произносит Шон. Теона испуганно охает, а приблизившийся к нему офицер, хлопает по плечу. – Дело говоришь, парень, – благосклонно произносит Стоун. – Пройдешь трёхмесячный курс обучения, возьму в свой отряд. – Если выживу во время экзамена, – тихо отзывается Шон. – Выжить придётся, – уверенно заявляет офицер. – Иначе, кто позаботится о твоей матери? Мертвецам льготы не положены. Глава 3 Маринория «Маринория – третий по величине остров, ориентированный на использование морских ресурсов, предоставляющий ценные источники питания и жизнеобеспечения. Помимо жилых построек, на территории острова располагается большое количество акваферм, теплиц, заводов по переработке рыбы, складов и морских лабораторий. Основное население состоит из аквакультурологов, исследователей морских биоресурсов и рабочих.» Это утро для Кассандры Грейсон начинается с череды неприятностей. Сначала не срабатывает будильник, затем оказывается, что отец забыл с вечера зарядить электромобиль и ехать в акваферму приходится в битком наполненном автобусе, который по закону подлости ломается на половине пути. Недовольный народ, толкаясь и возмущаясь, высыпает на дорогу. Кто-то остается ждать следующий рейс, кто-то идет пешком. Кэс примыкает ко второй группе. Обнаружив в толпе несколько знакомых женских лиц, она приветливо здоровается и продолжает путь с подругами по несчастью. – Говорят, в одном из бассейнов сдохла вся рыба, – делится с ней новостями та, что оказывается к девушке ближе всех. – Что случилось? – поддерживает беседу Кассандра. – Оператор перепутал корм и случайно траванул полтонны нерестовых. – Не знаешь, кто? – Новенький вроде. Не помню, как его. У Кэс на мгновение замирает сердце. Если это Дилан, то его наверняка уволят, и они больше никогда не увидятся. А он ей до жути нравится, и она ему вроде бы тоже. Дилан Пирс – единственный из парней на ферме, кто каждый день здоровался с Кэс, а когда выдавалась свободная минутка, подходил поболтать, интересовался, как дела и угощал сладкими пастилками. Остальные ее сторонились из-за уродливого шрама на щеке. В детстве Кассандра неудачно упала и порезалась об стекло. Крови потеряла жуть, как много. Чуть не умерла. Если бы совершенно случайно рядом не оказался доктор, ее бы уже не было в живых. Поэтому для девушки этот шрам вовсе не уродство, а напоминание об удивительном спасении. – Что же теперь будет? – от душевных переживаний у девушки сипнет голос. Каковы шансы, что неосторожный оператор не её Дилан? Не особо высокие. Парень пришел работать к ним два месяца назад. Других новичков в штате нет. – Консервы наляпают и в Гидрополис отправят, – равнодушно пожимает плечами собеседница, по-своему интерпретировав вопрос. – Это же есть нельзя, – осторожно замечает Кассандра. – Первый раз что ли? – смахнув со лба пот, отвечает женщина. – Радуйся, что этот деликатес не на твой стол попадет. Девушка тяжело вздыхает, но возразить не осмеливается. Многие на ферме придерживаются схожего мнения. Если их лично не касается, можно всё. И тухлую рыбу, и гнилые овощи консервировать. Есть-то другим. Остаток пути проходят в молчании. Все-таки идти по жаре не просто, выматывает. Не до разговоров. Солнце еще только встало, а уже палит во всю силу. Дышать нечем. В небе ни облачка, даже ветровые (ветряные) мельницы практически не вращаются. Остров больше трех месяцев стоит в тропических широтах, и все жители Маринории изнывают от жары. Рабочим в теплицах особенно тяжко, хотя там и поддерживается комфортная влажность и температура, но не для людей, а для растений. Есть конечно во всем этом и положительный момент. В данных широтах отсутствует угроза вируса. А ради собственной безопасности жители готовы терпеть, (л) что угодно. – Вот и пришли, – снова падает голос изможденная попутчица Кэс. Останавливается, чтобы передохнуть, Кассандра тоже непроизвольно замедляет шаг. У входа на ферму строгий пропускной режим и обычно на стояние в очереди уходит около получаса, но сегодня народу совсем мало. Наверное, из-за опоздания. Основной поток уже прошел внутрь. Кэс пропускает женщину вперед, отметив, что женщина очень тяжело дышит, на лоснящемся лице выступили красные пятна, и, вообще, выглядит она неважно, болезненно. Кассандра на всякий случай отступает на пару шагов назад, и оказывается, не зря. Как только ее случайная попутчица заходит в специальную арку с биологическими датчиками, раздается неприятный сигнал и следом загораются красные лампочки. Женщину мгновенно обступают мужчины в форме стражей Водного Щита, берут под руки и, не говоря ни слова, уводят в неизвестном направлении. Она кричит, плачет, умоляет отпустить, но все бессмысленно. Ее буквально тащат волоком, а глазеющие работники торопливо достают респираторы и закрывают органы дыхания. Ни капли сострадания и сочувствия в глазах. Только страх. Каждый волнуется исключительно о себе, и отчасти их можно понять. Если женщина действительно больна, то на карантин попадут все, кто находился рядом. Пропускной пункт закрывается и оставшиеся снаружи люди испугано переглядываются, подозрительного косятся друг на друга. Лысый здоровяк резко шарахается от Кассандры и указывает на нее пальцем. – Вот эта со шрамом вместе с Мелиной шла. Я видел, как они разговаривали, – доносит он высокому стражу, начавшего проверку людей с конца очереди. Кассандра все это время следила за тем, как раз за разом датчик на вирусометре в руках стража вспыхивает зеленым светом. Она почти не сомневается, что женщина не носитель М-Вируса, а скорее всего, подцепила обычную простуду, а может температура повысилась от перегрева. – Со мной все в порядке, – растерянно бормочет Кэс, когда до нее наконец доходит, что говорят о ней. – Стой на месте, – грубо окликает ее страж и направляется прямиком к девушке. Застыв, Кассандра оглядывается в поисках поддержки и с тревогой замечает, что рабочие отошли от нее на внушительное расстояние и смотрят с опаской и подозрением. Обхватив задрожавшие плечи руками, девушка обречено наблюдает за приближающимся мужчиной. Стражи Водного Щита носят защитное обмундирование, даже когда опасности заражения нет. Черные специализированные костюмы, очки, шлемы, респираторы, перчатки, громоздкая обувь, оружие, рация и вирусометр – вот стандартный набор рядового стража. Признаться, их форма у Кэс всегда вызывала подсознательный ужас, напоминая о том, что опасность заражения никуда не испарилась. Все жители островов по-прежнему в зоне риска. Особенно те, кто выходят в море или работают там. – Руку, – приказывает страж, и Кэс, задержав дыхание, подставляет запястье для тестирования. – Кассандра Грейсон? – через плотные очки девушку прицельно изучают карие внимательные глаза. – Да, – она с облегчением выдыхает, когда прибор мигает зеленым, подтверждая отсутствие М-вируса в ее крови. Но радость девушки длится недолго. Буквально пару секунд. – Идите за мной, – приказным тоном распоряжается мужчина, кивая на припаркованный на обочине бронемобиль. Кэс вжимает голову в плечи, издавая задушенный полувсхлип-полустон и послушно плетется следом за уверенно вышагивающим стражем. Заряженный автомат на его плече исключает малейшую возможность сопротивления. Умолять бессмысленно, бежать некуда. Стражи Водного Щита патрулируют остров денно и нощно. От их зоркого ока никому не уйти. Остается только покориться. Поравнявшись с бронемобилем, мужчина в защитном костюме открывает заднюю дверцу, жестом приказывая девушке сесть внутрь. Она безропотно подчиняется. Зажмурившись и дрожа, как осиновый лист, неуклюже забирается в просторный салон, пропахший табаком, порохом и кожей. – Принимай пополнение, сержант, – словно сквозь вату, доносится до Кэс равнодушный голос стража. – Еще кто-то будет или можно ехать? – второй голос принадлежит мужчине за рулем. – Нет, на сегодня всё, – дверца захлопывается, отрезая девушку от внешнего мира. В салоне гораздо прохладнее, чем снаружи и это неожиданно придает Кассандре сил. Сделав глубокий вдох, она расправляет плечи и оглядывается. – Дилан! – ахнув, восклицает Кэс, встретив потерянный взгляд знакомых янтарных глаз, почти полностью скрытых растрепанной светлой чёлкой. Парень, из-за которого она совсем недавно убивалась, сидит рядом с ней на заднем сиденье. Как это возможно? Почему он тут? А она? – Что происходит? – схватив Дилана за руку, испуганно шепчет девушка. – Нас призвали, Кэс, – убитым тоном отзывается он. – Но мне еще нет восемнадцати, – бормочет она. Дилан озадаченно сводит брови, и ей приходится признаться: – То есть, пока нет. День рождения только завтра…. – А мой был полгода назад, но это всё неважно. Похоже объявили массовый сбор. – Разговоры запрещены, – грозно рявкает водитель, заводя мотор. – Извините, сэр… – Старший сержант Петров. – Извините, старший сержант Петров. Я всего лишь хочу узнать, куда вы нас везёте? – пересилив резкую слабость и врожденную робость, дрогнувшим голосом спрашивает Кэс. – В порт, а оттуда на Полигон, – военный частично подтверждает версию Дилана. – Мне исполнится восемнадцать только завтра…. – На Полигон вас обоих доставят завтра утром. Формально никаких нарушений нет. Еще вопросы? – сухо уточняет старший сержант. – Нет, – опустив голову, тихо отвечает Кэс. Глава 4 Новая Атлантида «Новая Атлантида – научный и технологический центр. Изначально созданный, как место отдыха для элиты, после эпидемии М-вируса его функции были пересмотрены. Теперь здесь находятся лаборатории и исследовательские комплексы, работающие над биоинженерными проектами и инновациями. Архитектура включает современные научные центры и высокотехнологичные здания. Основное население – ученые, инженеры и исследователи, разрабатывающие передовые технологии.» – Финн, ты уже выбрал тему для диплома? – профессор Дэйн вздыхает, откидываясь в кресле. Высокие потолки аудитории, перекрытые прозрачными стеклянными панелями, заливают помещение мягким светом. Стены, облицованные гладкими экранами, покрыты цифровыми записями и графиками текущих исследований. Длинные столы выглядят стерильно чистыми, без мельчайших крупиц пыли на глянцево-белых столешницах. Финн обращает задумчивый взгляд на небольшой аквариум с разноцветными растениями-гибридами и юркими маленькими рыбками. Засмотревшись на то, как мерцают внутри аквариума искорки воды и отливает золотом чешуя самых обычных карликовых гурами, он медленно выдыхает свежий воздух, очищенный автоматическими системами фильтрации. Тихо жужжат умные вентиляторы, навевая сонливость и апатию. Раскачиваясь на стуле, Финн лениво откидывает назад свои ярко-синие волосы. Его худощавое, но сильное тело, натренированное занятиями спортом и активной жизнью в городе, буквально излучает энергию. Но сейчас, сидя под светом умных ламп и глядя на профессора, он лишь слегка ухмыляется, и в его пронзительных серо-голубых глазах отражается вызов. – Да, профессор, решил, – Финн щелкает пальцами, словно этот вопрос для него сущий пустяк. – Новые технологии генной инженерии для усиления устойчивости организма к внешним факторам. Это особенно актуально для адаптации тех, кто живет за пределами Новой Атлантиды, на других островах. – Прекрасный выбор, Финн, – кивает Дэйн с легкой улыбкой, приправленной тенью беспокойства. – Этот проект имеет большой потенциал. И я уверен, что ты сможешь успешно его завершить. Но имей в виду, что времени у нас немного. Финн кивает, взъерошивая волосы привычным жестом. Университет Биотехнологий и Инноваций «Горизонт» – три года назад стал его домом. В этих аудиториях он провел многие дни и ночи, обсуждая гипотезы, тестируя образцы, создавая проекты. Он был единственным студентом в своем потоке, зачисленным на факультет генетики в возрасте пятнадцати лет. Родители безумно им гордятся, а младшая сестренка с нетерпением ждет возвращения любимого брата. Через год, когда Финн закончит образование и найдёт себе место по специальности, его семья сможет переехать из Гидрополиса сюда. Он все для этого сделает. – Слышал последние новости о нападении на третью буровую? – профессор Дэйн не спешит отпускать его. – Ходят слухи, что объявили общий призыв. Даже дочь президента Дерби выступила с речью. Готовится вступить в ряды инициаров. Финн хмыкает, откидываясь на спинку стула, шумно стукнув ногами по полу. Полигон – это что-то далекое, как тень на горизонте. Место, где тренируют бойцов, готовят их к борьбе с шершнями – опасными мутантами, обитающих на просторах материка. Далекий, чуждый мир. Его место – в этих гладких стенах, среди исследований и открытий. Он бросает взгляд на голографические экраны, которые проецируют генные цепочки, графики и формулы – вот его настоящая вселенная. – Слышал, но… я-то тут при чем? – Финн пожимает плечами и пренебрежительно смотрит в сторону окна, за которым открывается вид на блестящие здания Новой Атлантиды. – Я занимаюсь исследованиями. Мне не до военной подготовки, передо мной стоит задача посложнее. Пусть другие отправляются на Полигон – там же нужны бойцы, а не генные инженеры. – Я бы хотел, чтобы так и было, – профессор смотрит на него, будто пытаясь понять, осознает ли безусловно одаренный студент весь масштаб происходящего. – Но, Финн, времена меняются. Корпорация призывает на службу не только бойцов. Полигон – не просто военный лагерь, это ключевой элемент нашей защиты. И, да, иногда им нужны люди, такие как ты. Финн замолкает, губы сжимаются в тонкую линию, но внутри него все клокочет. Он привык, что всегда есть выбор. Он привык, что его будущее – в его руках. Он, черт подери, столько усилий положил на то, чтобы выбраться из отравленной клоаки под названием «Гидрополис». – Я не знаю, о чем вы, – дерзко бросает он, вставая и направляясь к двери. – Но меня это не касается. Я – студент самого престижного университета на Новой Атлантиде, и готов посвятить всю свою жизнь служению науке. Но не войне! – Я понимаю тебя, Финн. Ты мой лучший студент за долгие годы преподавательской деятельности, – тихо произносит профессор, и в его голосе слышится какая-то печаль. – Надеюсь, что призыв обойдет тебя стороной. Но будь готов ко всему. Финн не отвечает. Он просто уходит, шаги его быстрые, уверенные, наполненные глухим раздражением. Научные лаборатории, исследования, биоинженерия – это всё, чем он дышит и живет. А Полигон… он где-то там, в северных холодных широтах, окружённый черными скалами с белыми шапками ледников и плотно укутанный тяжелыми серыми тучами. – К черту Полигон, – яростно шипит Финн. Он шагает через кампус, в окна которого льется ласковый солнечный свет, и студенты обсуждают свои проекты, погруженные в мечты о научном будущем. Вернувшись в свою просторную светлую комнату в общежитии, Финн тщетно пытается сосредоточиться на своих исследованиях, но тревожные предупреждения профессора назойливо кружат в его голове, отвлекая от работы над дипломом. Он снова погружается в мысли о семье. О родителях, влачащих жалкое существование на Гидрополисе и о малышке Мэнди, которой всего восемь, и она ни разу за свою короткую жизнь не пробовала свежих фруктов, не пила натурального сока и представления не имеет какой вкус у запечённой курицы. Мэнди почти каждый день пишет ему сообщения – яркие, весёлые, по-детски непосредственные и умиляющие своей искренностью. Финн сотни раз обещал сестре, что как только закончит учёбу, перевезёт ее вместе с родителями в Новую Атлантиду, чтобы они могли жить в безопасности и комфорте, вдали от голодного прозябания, каторжного труда и ядовитых выбросов заводов. Всё, что он делает здесь, – каждый проект, каждая бессонная ночь в лаборатории – он делает ради них. Ради их будущего. – Финн Лиамс! Открывай! Приказ Корпорации! – внезапный стук в дверь заставляет его вздрогнуть и отложить в сторону планшет. Несколько секунд он сидит неподвижно, не издавая ни единого звука, надеясь, что незваные гости уйдут, но чуда не происходит. Стук повторяется, а голос за дверью звучит решительно и жестко. – Скрываться бессмысленно. Нам известно, что ты находишься внутри. На ватных ногах мучительно медленно идет к двери и распахнув ее дрожащими руками, исподлобья смотрит на двух высоких мужчин в полном военном обмундировании с нашивками Корпорации. Их лица закрыты черными шлемами, оснащёнными системой фильтрации кислорода и прозрачными визорами, голоса передаются через специальные встроенные динамики. – Вытяни руку, – требует один из военных. Финн непроизвольно пятится назад. За три года обучения на Новой Атлантиде он никогда не видел охотников Корпорации. Лучше бы это были стражи Водного Щита… – Что за… – он резко останавливается, сжимая кулаки. – Вы кто такие? Я студент Горизонта! – Руку! Нервно сглотнув, Финн выполняет приказ, позволяя военному считать его чип. – Ты достиг призывного возраста. Следуй за нами, – холодным и беспристрастным тоном командует охотник, явившийся по его душу. – Что? Нет! Это какая-то ошибка! – Финн пытается сопротивляться, ощущая, как горячая волна поднимается в груди. – Я ученый, генный инженер! – С этой минуты ты инициар Полигона, – глухо отвечает военный. – У тебя три минуты на сборы. Финн замирает. Сердце надрывно колотится в груди, ладони потеют. Невозможно… Это не может быть правдой. – Две минуты! – гремит недовольный голос второго охотника. Две минуты? Всего две…, чтобы оставить всё, что он знал и любил, чтобы покинуть «Горизонт», свои исследования, свою мечту. Он стискивает зубы, глуша в себе гремучую ярость и протест. Отчаянно хочется кричать во все горло, но какой в этом смысл? Мир рушится, разваливаясь на куски прямо у него на глазах. Но где-то в этом хаосе, в сумасшедшем водовороте мыслей и эмоций, проскальзывает нечто новое – искра решимости, вызов. Финн не знает, что ждет его на Полигоне, но уверен в одном: он не сдастся без боя. Глава 5 Улей Банкет в мою честь проходит в одном из самых роскошных залов двадцатиуровневой высотки Улья. Мама рассказывала, что когда-то эта стеклянная башня была на треть ниже и являлась единственным на острове многофункциональным жилым комплексом, а сам остров с тех пор увеличился в размерах в несколько раз, превратившись в красивый современный город. На небольшой сцене музыканты в строгих смокингах исполняют что-то возвышенно-заунывное. Вышколенные официанты в праздничной униформе разносят алкогольные напитки, длинные столы ломятся от изобилия натуральной еды. Разряженные вальяжные гости предаются светским беседам, не забывая прикладываться к редким сортам вин и изысканным закускам. Видели бы жители Гидрополиса, как обжирается и жирует высший класс, пока они пашут на нас в адских условиях, устроили бы очередной бунт или забастовку. Разумеется, подобные пиршества случаются не каждый день, а исключительно по веским поводам. Только кому от этого легче? По большому счету всем здесь плевать на тяготы работяг из Гидрополиса. Вокруг меня постепенно собирается толпа заискивающих отпрысков из богатейших семей. Хвалят фасон моего платья и прическу, балуют лицемерными комплиментами, с любопытством глазеют на Дрейка, периодически на меня, и тайно злорадствуют. Со многими из них я вместе училась, но близко ни с кем так и не подружилась. Я знаю, что большинство из собравшихся считают меня зазнавшейся принцессой, и в мои ближайшие планы точно не входит развенчивание создавшегося образа. Я даже рада, что в скором будущем круг моего общения кардинально изменится. Улей – благополучный и безопасный остров, но мне всегда хотелось взглянуть на мир, находящийся по ту сторону стены. Странно, но я совсем не боюсь угроз, что могут поджидать меня на Полигоне. Самоуверенность это или глупость – покажет время. Возможно, я поплачусь за свою беспечность, но драматизировать раньше времени не намерена. – Ты такая смелая, Рина! – с наигранным восхищением восклицает рыжеволосая Венера Гунн. – Я бы на твоем месте умерла от страха. – В Улье давно никто не умирал от страха, – равнодушно веду плечами. Взглянув на девушку, нехотя признаю, что ей удивительно к лицу изумрудное платье с глубоким вырезом, едва прикрывающим полную грудь. Мужчины, проходящие мимо, то и дело заглядывают в ее смелое декольте, но Венеру это ничуть не смущает. Наличие официального жениха, не мешает ей напропалую флиртовать с противоположным полом. – Я стала бы первой, – пытается отшутиться Венера, жеманно хихикая. Мне дико хочется закатить глаза и послать ее куда подальше, но светский этикет нарушать нельзя даже дочери президента. – Когда ты отправляешься? – назойливо любопытствует рыжая прилипала. – Завтра утром. Хочешь меня проводить? – с невинной улыбкой уточняю я. – Я, наверное, еще буду спать, – на полном серьезе заявляет Венера. Ну, конечно, сон – это важно. Здоровый цвет лица превыше всего. – Рина, а ты правда будешь жить в общей казарме? – Да, – киваю, сцепив зубы. – Персональные хоромы мне никто не выделит. – В одном помещении с парнями? – Разумеется. – Интересно, – задумчиво тянет Венера, в глазах появляется загадочный блеск. В такие моменты я жалею, что Дрейк – не человек и не может прийти мне на помощь и тактично оградить от излишне навязчивых раздражителей. Он разумная машина, но мыслит и действует достаточно линейно. На импровизацию Дрейк, к сожалению, не настроен и совершенно не агрессивен, даже если я его попрошу применить силу к обидчику. Однако с ним мне общаться куда интереснее и комфортнее, чем со сверстниками из моего окружения. Возможно, потому что я знаю – Дрейк не запрограммирован на ложь, притворство и желание угодить. – Хочешь поменяться со мной местами? – вежливым тоном предлагаю я. – Прости, но я жутко боюсь шершней. Говорят, они жрут человеческую плоть. – А я слышала, что шершни – гурманы и избирательно подходят к данному блюду. Едят только женщин с рыжими волосами. – Ты меня разыгрываешь? – девушка заметно бледнеет. – Может, это просто страшные байки, – невозмутимо пожимаю плечами. – Ари, потанцуешь с отцом? – от дальнейшей беседы с бестолковой Венерой меня спасает глубокий голос президента Улья. Он обходит застывшую рыжую идиотку и приближается ко мне. Как всегда весь в черном. Властный, уверенный, окруженный мощной подавляющей энергетикой. Венера отшатывается назад, почтенно склоняя голову. Папа такой же изгой, как и я. Без специального позволения с ним осмеливаются заговорить единицы. Вот такая дура, как Венера вполне может, потому что инстинкт самосохранения у нее отсутствует напрочь. Избалованная разряженная кукла. Я отдаю свой бокал Дрейку, приказывая ему ждать. – С огромным удовольствием, – расплываясь в улыбке, кладу ладонь в руку отца и равнодушно киваю Венере. – Еще увидимся, Ви. Надеюсь, она не станет ждать, когда я вернусь и найдет себе очередного жеребца на вечер. Фу, даже звучит мерзко, хотя смысл передан предельно точно. Темперамент Венеры ни для кого в Улье не секрет, но она дочь Кьяры Гунн, а та входит в Верховный Совет островов и по иронии судьбы является матерью моего будущего супруга. А это значит, что грудастая Ви может безнаказанно творить любую дичь, пользуясь своим привилегированным статусом. Меня мутит от мысли, что однажды она стает моей близкой родственницей. Какая мерзость, господа! Договорные браки до сих пор не изжили себя. Средневековые устои в ходу даже после официального Конца Света. Отец уверено ведет меня в танце. Я чувствую на нас взгляды всех присутствующих, и только один из многих сотен полон искренней любви и грусти. Мама. Конечно, она тоже здесь. И пусть никому из собравшихся не прочитать на безукоризненном ухоженном лице Дианы Дерби ни единой эмоции, сегодня я без особого труда считываю тщательно скрываемую тревогу. Несмотря на то, что мама не сама рожала меня на свет, и мы не были связаны пуповиной, я чувствую ее даже на расстоянии и бесконечно сильно люблю. Испытывает ли она то же самое по отношению ко мне? Стыдно признаться, но иногда я сомневаюсь, потому что слишком хорошо помню, как мама боготворила своего старшего сына. Мне не удалось заполнить дыру в ее сердце после его трагической гибели. – Относись серьезно ко всему, что тебе говорят. Прислушивайся к советам наставников, и не спорь с генералом, – обволакивающим голосом произносит отец. По моей спине пробегают мурашки. Мы не виделись несколько дней, потому что отец ездил с очередной миссией в Новую Атлантиду, и я забыла какими гипнотическими свойствами обладает его голос. Когда он говорит, все вокруг мгновенно умолкают и словно впадают в подобострастный транс. Я не исключение, но меня это его качество не пугает. Мой отец – жестокий и опасный правитель, многие считают его тираном и диктатором, но я вижу его другим. – Я знаю, он тебе не нравится. Однако ты должна помнить, что на Полигоне Одинцов – единственный, кто действительно способен тебя защитить, – продолжает напутствовать отец. – Он жуткий, папа. У него такое неприятное лицо и грубые манеры… – Меня невольно передергивает, и я замолкаю. У моей неприязни нет особых причин. Возможно, это что-то подсознательное. Генерал самый старый из всех управляющих островами. На его испещренном морщинами лице никогда не появляется даже тени улыбки. Смотрит как коршун на каждого, кто оказывается в зоне его видимости, и руку с кобуры не снимает ни на секунду. Странно, что ему вообще позволяют являться в Улей с оружием. По мне так он меньше всех из правителей островов заслуживает доверия. Вот кстати и он. Заходит в зал своим коронным строевым шагом. Неотесанный мужлан, которого даже вакцина от старения не смогла превратить в мало-мальски приятного человека. Папа рассказывал, что генерал очень долго отказывался от чудодейственного лекарства, пока вопрос жизни и смерти не встал ребром. Принципы принципами, а умирать не хочется никому. – Ты прекрасно выступила, – хвалит меня отец, имея в виду речь, что я произнесла перед журналистами за час до начала вечеринки. Ее транслировали в прямом эфире на всех островах, и для меня это был чуть ли не самый волнительный момент в жизни. – Спасибо, Дрэйк постарался, – признаюсь я. – И за напутствие тоже спасибо. Я тебя не подведу. Ты же знаешь, я сильная. – Наша дочь и не может быть другой, – уверенно отвечает папа. Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть в красивое, но словно высеченное из гранита лицо. Его напряжённый тяжелый взгляд направлен на маму. Я понимаю причину его беспокойства. После смерти брата она… Мы ее чуть не потеряли. Отец боится… Нет, это неправильное слово, потому что бояться мой отец не способен. Его тревожит то, как жена переживет отъезд единственной дочери. – Мама справится, пап, – положив руку на сильное плечо, я мягко улыбаюсь, и в глубине таких же как у меня лазурно-голубых глазах замечаю затаенную усталость. Глубокий разлом между его бровями и прорезающие высокий лоб морщины – единственные свидетельства его солидного возраста. Но назвать отца старым ни у кого из элиты Улья не повернется язык. На нашем острове старость отменена задолго до моего рождения. Единственный, кто не вписывается в нашу вечно молодую тусовку – генерал. У меня перехватывает дыхание и сбоит сердце, когда объект моих размышлений направляется прямо к нам. Широким шагом Одинцов пересекает зал и останавливается на расстоянии вытянутой руки. – Приветствую, Дэрил, – к отцу он обращается исключительно по имени, словно они давние друзья, хотя это далеко не так. У папы нет и не может быть друзей. – Дай нам еще полчаса, – к моему величайшему изумлению, отец обращается к Одинцову с просьбой, а не приказывает. – Времени нет, – возражает генерал, приводя меня в еще больший шок и оцепенение. – Безопасный маршрут рассчитан до минуты. – Папа? – я перевожу испуганный взгляд на отца, затем на побледневшую мать, до белых костяшек сжимающей кулаки. Опомнившись, она скрывает руки в складках подола длинного платья и посылает мне ободряющую улыбку, но я вижу, каких огромных моральных и физических сил ей стоит эта выдержка. – Ари, ты должна сейчас пойти с генералом, – наклонившись к моему лицу, тихо произносит отец. – Пожалуйста, веди себя естественно. – Папа… – отчаянно шепчу я, позволяя себе секунду слабости. Он чуть крепче сжимает пальцы на моей талии и ласково целует в макушку. – Соберись, девочка. – Уже, – киваю я. Перевожу дыхание и убираю с лица лишние эмоции. – Иди, – отступив назад, отец невозмутимо улыбается, передавая мою руку в грубую ладонь генерала. – Береги её, – взглянув на Одинцова, коротко произносит он, и развернувшись, направляется к жене. Окаменев, я неотрывно наблюдаю, как отец стремительно удаляется, подходит к маме и что-то уверенно и настойчиво ей объясняет. Знаю, она не слушает. Много лет она не слушает то, что говорит мой отец. С тех пор как погиб мой брат, мама словно похоронила и его тоже. Ее неживой взгляд прикован ко мне, губы кривятся в подобии улыбки, за которой скрывается бесконечная боль и сожаление. – Ариадна! – обращает на себя мое внимание генерал, и я вздрагиваю от резкости его тона. – Готова отправиться на Полигон? – Нет, – взглянув на него ледяным взглядом, бесстрастно отвечаю я. Глава 6. Полигон «Полигон – специализированный учебный центр, расположенный на одном из передвижных островов. Здесь жители, населяющие плавучие острова, проходят интенсивные программы обучения, направленные на развитие навыков выживания на материке и противодействия угрозе, исходящей от шершней.» Подземная лаборатория. Отсек Д. – Дерьмо, – выплёвывает майор Харпер, пристально разглядывая через пуленепробиваемый экран капсулы неподвижную тварь, добытую во время последней экспедиции на материк. Шершень сидит в скрюченной позе, его остекленевшие чёрные глаза смотрят в одну точку. Лысый череп мутанта блестит в тусклом свете лаборатории, кожа в струпьях и рубцах тянется по его мускулистым конечностям. Узловатые наросты на пальцах, чёрные ломаные ногти и непропорционально длинные, мощные руки делают существо ещё более жутким. Выступающая грудная клетка и широкие плечи говорят о его невероятной, смертоносной силе. Майор потерял двоих опытных разведчиков, чтобы захватить мутанта живым, а теперь эта полудохлая мразь застыла в анабиозе, словно смеясь над всеми их усилиями. Харпер раздраженно сжимает зубы. Из-за технического сбоя группа попала в окружение, и это чудовище чудом удалось захватить. Одна ошибка стоила ему двух лучших людей. – Ну ты и урод, дружище, – ухмыляется майор, смотря прямо в узкие вертикальные зрачки. Внезапно шершень резко оскаливается, его губы приподнимаются, обнажая заострённые, почерневшие зубы с удлинёнными клыками, напоминающими хищные жвала насекомого. Язык – тёмный, почти угольно-чёрный, покрыт мелкими наростами. Мутант словно пробует воздух на вкус, глубоко вдыхая кислород – непривычный, очищенный фильтрами лаборатории. Ноздри его приплюснутого носа быстро раздуваются, и кажется, что ему не нравится этот воздух – слишком чистый, лишённый привычного яда и пыли подземных колоний, где прячутся его сородичи. Шершень приподнимается, его мышцы напрягаются, и на мгновение кажется, что он собирается броситься вперёд. С его шеи на плечи тянутся тонкие канаты жил и вен, пульсирующие от напряжения, словно он ждёт момента, чтобы вырваться. Но отсюда ему не уйти. Эту тварь ждет долгий болезненный процесс исследований и тестов, а после… После шершень будет ликвидирован, как и все мутанты, что были здесь до него. – Ты разве не должен быть в госпитале? – тихий голос раздаётся за спиной Харпера. Майор вздрагивает, не услышав, как к нему приблизилась Элина Гранд, ведущий биохимик корпорации. Её ртутно-серые глаза сверкают за стеклом очков. Она смотрит на шершня с холодным профессиональным интересом, делая шаг вперёд. – В госпитале? – усмехается Харпер, но его голос звучит напряжённо. Он не отводит взгляда от твари. – У меня нет времени на отдых. Элина поднимает руку и касается стекла, за которым сидит шершень. Тот следит за её движениями, медленно поворачивая голову. – Этот образец… – начинает она, прищурившись. – Он отличается. – Что ты имеешь в виду? – Харпер смотрит на неё исподлобья, его голос звучит резче, чем он ожидал. – Смотри, – Элина указывает на шершня. – У него развились новые физические особенности: он крупнее, восстанавливается быстрее, и что самое странное – не проявляет агрессии в замкнутом пространстве. Майор концентрирует внимание на мутанте, замечая на его длинных руках порезы и глубокие царапины, откуда проступает вязкая, красная жидкость. Но эти раны, хоть и кажутся свежими, быстро затягиваются. Его регенерация почти мгновенна – одно из самых пугающих свойств. – Но самое интересное – его мозг, – с энтузиазмом продолжает Элина. – Мы обнаружили необычную активность в когнитивных зонах, особенно тех, что связаны с анализом и обработкой информации. Харпер хмурится, догадываясь, что именно она имеет в виду. – Ты хочешь сказать, что их сознание эволюционирует? Элина кивает, её выразительные глаза теперь полны тревоги и неприкрытого страха. – Я не уверена, что они могут мыслить, как мы. Но их поведение свидетельствует о неком уровне коллективного сознания. Харпер чувствует, как холод пробегает по его позвоночнику. Он смотрит в глаза шершню, который, как кажется, изучает его в ответ. Его взгляд больше не кажется пустым. Что-то изменилось… И вдруг… он слышит это. Слово. Едва различимое, шепчущее на краю его сознания. Глухое и незнакомое, но словно пробивающееся сквозь толщу его мыслей. «Аристей.» Майор дёргается, широко раскрывая глаза. Он оборачивается на Элину. – Выключи динамики, – резко требует он. Элина удивленно приподнимает брови. – Кайлер, они выключены. Мы не ведём аудиозапись. Харпер напрягается. «Это не может быть правдой…» Он снова смотрит на шершня. Тварь ухмыляется. Как будто знает… «Аристей.» Слово снова звучит в его голове, на этот раз чётче. Он невольно касается висков, чувствуя, как в его голове пульсирует странная энергия. Это чертовски пугает. Шершень, неподвижный в капсуле, не сводит с него глаз. И вдруг Харпер понимает – это существо не просто смотрит на него. Оно его изучает. И, возможно, даже… общается с ним. – Элина… – медленно произносит Харпер, пытаясь справиться с захлестнувшими его мыслями. – Что, если… – он резко поворачивает голову к шершню, который теперь кажется ещё более внимательным, чем прежде. – Что, если они общаются прямо сейчас? Элина на мгновение застывает, осмысливая его слова. – Кайлер…ты думаешь… ты слышишь их? Харпер кивает, не отводя глаз от мутанта. Тот оскаливается, вновь демонстрируя свои зубы. Но в этом жесте есть нечто большее, чем просто агрессия. Это вызов. Словно существо пытается что-то сказать, передать. – Мы что-то упустили, – шепчет Харпер, чувствуя, как страх сковывает мышцы. Он уже не видит перед собой просто мутанта. Это не дикое существо, охотящееся по инстинкту. Оно думает. Оно чувствует. И оно собирается сделать следующий шаг. «Аристей.» Кайлер Харпер продолжает смотреть на шершня через пуленепробиваемое стекло, пытаясь переварить услышанное. Тварь в капсуле сидит неподвижно, но глаза… Эти остекленевшие, узкие чёрные зрачки продолжают смотреть прямо на него. Они не просто наблюдают – они изучают. Элина Гранд подходит ближе, задевая Харпера своим локтем. Её запах – легкий аромат цитрусов и чего-то химического, явно результат её работы в лаборатории – заполняет пространство. – Прости, – заметив его напряжение, она смущенно отступает на шаг назад. На какое-то время между ними повисает неловкое молчание. Год назад или чуть больше у них случилась короткая интрижка, которая продлилась от силы пару недель и закончилась по инициативе Кайлера. Длительные отношения – непозволительная роскошь для командира из разведывательной группы «Тень». Когда каждый день может стать последним – чувства и привязанности – последнее, что имеет значение для опытного охотника, чья жизнь может оборваться в любое мгновенье. – Ты когда-нибудь думал… что у нас… могло бы… – потупив взгляд, Элина пытается сбивчиво донести до него свою мысль, но слишком сильно волнуется и в итоге замолкает на полуслове. – Нет, – холодно чеканит Харпер, не оставляя девушке ни малейшей надежды. В ее глазах – серых, словно облака перед грозой – появляется влажный блеск, но она тут же прячет неуместную сентиментальность за сдержанной понимающей улыбкой. Элина Гранд всегда привлекала внимание Кайлера своей утончённой, холодной красотой. Высокая, стройная блондинка – она весьма привлекательно смотрится в белом лабораторном халате, подчёркивающем точёную фигуру. Её светлые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, а несколько прядей выбиваются, касаясь длинной шеи. Светлая кожа выглядит почти прозрачной, придавая девушке хрупкость, которая обманчиво скрывает её железную волю. На самом деле она владеет эмоциями не хуже Харпера, но иногда маска профессионального хладнокровия начинает крошиться, открывая ее уязвимость. Элина – биолог, а не солдат, и… красивая девушка, нуждающаяся в крепком мужском плече рядом. Но Кайлер Харпер – наихудший вариант из всех военных Полигона. Она это изначально знала, но все равно не смогла устоять, как и другие эпизодические женщины молодого майора. – Ты знаешь, что я вернулся с материка буквально за пару часов до нападения на третью буровую возле Гидрополиса? – наконец говорит Харпер, нарушая молчание. Он слегка повернулся в сторону Элины, но взгляд так и не отвёл от шершня. Элина кивает, её лицо остаётся непроницаемым, но её глаза выдают вспыхнувшее любопытство. – Да, я слышала. Мы получили отчёты. Но детали там были крайне скудные. Что произошло? – Чёрт, – Харпер выдыхает, устало трёт виски. Его фигура выглядит массивной рядом с хрупкой Элиной – мускулистое тело и выпрямленная спина создают впечатление непоколебимой силы. Он высок, почти на голову выше её, и даже его военная форма кажется сшитой под стать его мощному телосложению. Жесткий, красивый, неприступный, мужественный и до мозга костей преданный генералу. Иногда Элине кажется, что у него вовсе нет слабостей. Смешно, но она с трудом может представить майора ребенком. Такие, как он, рождаются в военном мундире. – Шершни и раньше нападали на буровые, используя катера, захваченные на материке, но это… это было совсем другое. И дело не в чертовом шторме, вызвавшем помехи и сбои в системе видеонаблюдения и датчиках безопасности. – Что ты имеешь в виду? – Элина слегка хмурится, её тонкие брови сдвигаются чуть ближе друг к другу. – Я думал, что эти твари действуют инстинктивно, хаотично, без какой-либо стратегии. Но то, что они устроили на третьей буровой – это была настоящая операция, чётко спланированная атака. – Кайлер делает паузу, вспоминая детали из докладов военных. – Шершни действовали с такой координацией, которую я никогда раньше не видел. Они не просто атаковали по одиночке. Они ждали, наблюдали. А потом они ударили по основным системам – одновременно. Ключевые узлы безопасности были выведены из строя за считаные минуты. Сначала электроподстанции, затем топливные насосы. Всё произошло слишком быстро. Элина слегка прищуривается, её тонкие пальцы едва касаются стекла, но она быстро отдёргивает руку. – Ты хочешь сказать, что они целенаправленно выбрали буровую и знали, где нанести удар? – девушка снова поворачивается к Харперу, её голос звучит тихо, но уверенно. – Именно так, – Кайлер кивает, его зелёные глаза мрачно вспыхивают в свете лабораторных ламп. – Они знали, что отключить и в какой последовательности. Наши люди пытались отбиться, но это было бесполезно. Мутанты уничтожили боевые катера за считанные минуты. Они двигались с выверенной точностью, как если бы у них был план. Даже камеры наблюдения зафиксировали странные моменты – они останавливались, оглядывались, как будто что-то друг другу передавали. Они охотились не просто как звери. Это была скоординированная атака, будто их кто-то тренировал. Элина задумчиво хмурится, снова переводя взгляд на шершня. Он сидит неподвижно, но в его глазах светится что-то большее, чем просто агрессия. – То есть ты тоже склоняешься к версии, что у них есть некая форма коллективного разума? – она осторожно взвешивает каждое слово. – Я не знаю, как объяснить это иначе, – отвечает Харпер, выпрямившись. Его плечи напряжены, и в нём чувствуется скрытая угроза, словно у бойца, готового к действию. – Эта особь только что говорила со мной… – он замолкает на мгновение, и его лицо становится жёстче. – Я слышал слово. «Аристей». Оно звучало у меня в голове, будто кто-то говорил его прямо мне. Но… – Но что? – Элина пристально смотрит на него, не сводя глаз с его словно высеченного из камня лица, будто пытаясь прочесть его мысли. – Ты сама сказала, что динамики были выключены, – отвечает Харпер, его голос тихий, но напряжённый. – А я всё равно слышал это слово. Блондинка на мгновение замирает, её глаза изумленно расширяются. – Что это может значить? – её голос звучит почти сдержанно, но в нём слышится легкий оттенок тревоги и любопытства. – Понятия не имею. Я надеялся, что у тебя есть объяснение, – Харпер делает шаг назад, ощущая, как шершень за стеклом продолжает следить за каждым его движением. – Ты сама что-нибудь слышала? Или… почувствовала? – Нет, никогда, – твердо отвечает Элина, сосредоточенно изучая показания на экране, словно стараясь найти объяснение среди цифр и показаний. – Ты уверен, что тебе не показалось? – Да брось, Элина! – Харпер с трудом сдерживает раздражение. – Я не из тех, кто воображает себе всякую чушь. – Слуховые галлюцинации могут быть последствиями полученной травмы. Я не просто так спросила тебя про госпиталь. Майор отрицательно качает головой. – Черт возьми, Элина, у меня всего пара синяков. Я не сумасшедший, ясно? Слушай, если это не последствия контузии, тогда что? Есть другие варианты? Элина прищуривается, задумчиво потирает висок. На секунду ее лицо кажется усталым, но она быстро собирается, выпрямляется и поднимает голову. – Психорезонанс, – тихо произносит девушка. – Это специфическая форма психического взаимодействия, при которой одно существо… в данном случае наш мутант… устанавливает прямой контакт с разумом другого – тобой, на ментальном уровне. Этот контакт – и есть резонанс, настройка на частоты мозга, благодаря которой передаются мысли, образы, эмоции. Не нужны ни слова, ни сигналы… Понимаешь, они как бы «подключаются» к сознанию напрямую. Но… – она осекается, сжимая пальцы в кулак, пытаясь подобрать нужные слова. – Но, Кайлер, это… невозможно. Харпер хмурится, наблюдая за ее реакцией. Он знает, что Элина не любит признавать свои сомнения, но сейчас ее голос звучит растерянно. – Что ты хочешь этим сказать? – Майор пристально смотрит ей в глаза. – Ты сама сказала, что они эволюционируют. Почему ты так уверена, что психорезонанс невозможен? – Потому что это… выходит за рамки наших знаний, – она качает головой, будто сама пытается поверить в то, что говорит. – Мутанты, шершни, да, они развиваются, становятся умнее, сильнее. Но они не супергерои, Кайлер. Психорезонанс – это слишком сложно, слишком… развито. Их мозг не способен на такие тонкие настройки, на такой уровень ментального воздействия. По крайней мере, не сейчас. Харпер кивает, но его мысли всё ещё сосредоточены на шипящем скрипучем голосе, эхом звучащем в его голове… словно предостережение. Он почти на сто процентов уверен, что ему ничего не послышалось, однако, настоять на своем не дает какое-то внутреннее чутье. Врожденная интуиция, осторожность или инстинкт самосохранения. Не хватало еще, чтобы его самого начали тестировать и подвергать опытам. Над природой этой загадки он подумает позже, когда разберется с первостепенными задачами. «Аристей». Что, черт возьми, это может значить? Угрожающий клич, ругательство или имя их предводителя? – До меня дошли слухи, что после нападения на буровую совет «Улья» принял решение о срочном сборе инициаров, – Элина отвлекает майора от навязчивых мыслей и переводит диалог в знакомую ему плоскость. – Это так, – не отрицает Кайлер. – Полигон начнёт интенсивное обучение. Мы должны подготовить людей к новому уровню угрозы. Если они научились координировать свои действия, мы теряем время. Полигон – это наш единственный шанс. Если мы не подготовимся, следующий удар может быть по Гидрополису. Или, что хуже, по «Улью». Элина тихо кивает, её взгляд возвращается к шершню в капсуле. – Мне страшно, Кайлер, – её голос едва слышен. – Мы должны найти способ уничтожить этих тварей. Всех до единого. – Начни с изучения поведенческих изменений конкретно этого образца. Задействуй всех ученых лаборатории. Сроки максимально сжатые, – командует майор. Дыхание мутанта становится частым и резким, как у животного, загнанного в угол, а затем его взгляд останавливается на Харпере – вертикальные, как у насекомого, черные зрачки расширяются, и майору кажется, что в них скрыто нечто большее, чем просто инстинкт выживания. За этими глазами – разум, жестокий и холодный. «Аристей» – вновь шипит в его голове, вызывая болезненную пульсацию в висках и потемнение в глазах. На мгновенье Кайлер словно слепнет, теряя координацию в пространстве. Он опирается раскрытой ладонью о стекло, усилием воли разрывая странный контакт с уродливым существом. Покинув стены неприступной подземной лаборатории, майор широким шагом направляется к бронемобилю, где Харпера ожидают трое охотников из его отряда. У солдат нет доступа в лабораторию – никто, кроме высшего руководства Полигона, не знает, что за исследования ведутся за стенами из темного матового металла и бронированного бетона. Преодолев защитные барьеры, Кайлер оглядывается назад. Холодный осенний ветер развивает его темные волосы. Из плотно сжатых губ вырываются облачка пара, кожу лица покалывает ледяными иголками. Снега еще нет, но зима не за горами. Для тренировок на открытой местности предпочтительнее поздняя весна или лето, но из трехсот инициаров, что призвали весной, выжило около пятидесяти человек. Второй призыв был неизбежен. Через неделю начнется третий, потом четвертый… Нужно действовать осторожно и постепенно, чтобы не допустит паники в плавающих городах, но при этом быстро и четко. Действующие на островах группы сопротивления обязательно воспользуются массовым призывом, чтобы снова пополнить свои ряды, но над этой проблемой пусть думают командиры «Щита Акватории». У руководства Полигона своя миссия, более значимая, чем сдерживание повстанческих движений. Харпер пристально осматривает периметр наземной части лаборатории. Главный вход закрыт массивными стальными дверьми с множеством слоёв защиты: электронные замки, биометрические сканеры и механические преграды. Камеры видеонаблюдения и сенсоры следят за каждым движущимся объектом. Низкие металлические ограждения с высоковольтными предупреждениями и встроенные в землю автоматические турели, не пропустят на охраняемую территорию ни одного военного без специального разрешения. Прищурившись от света направленного на него прожектора, Харпер ждет, пока луч отсканирует и распознает его лицо, после чего отступает в темноту. – Почему ты здесь, майор? – резкий голос офицера Синга вынуждает Кайлера резко обернуться. – Разве ты не должен встречать в порту корабль с инициарами? – спрашивает хлёстким тоном. Кайлер проглатывает раздражение. Офицер Као Синг замещает генерала Одинцова во время его отсутствия на Полигоне, и его звание выше, чем у Харпера. Поэтому он имеет полное право на командный тон. Подчиняться высшему руководству – прямой долг Кайлера, а их личные антипатии с Сингом не должны влиять на служебные обязанности. Взглянув в раскосые глаза офицера, Харпер встает по стойке смирно и надевает шлем с защитным визором, который до этого держал в руке. – Именно туда я и направляюсь, – включив динамик, чеканит Кайлер, кивая на заведенный бронемобиль, стоящий в паре метрах от них. – Судно прибудет через полчаса. К первому испытанию все готово? – Так точно, офицер. – Что ты забыл в лаборатории? – Као Синг прищуривает веки, и его глаза превращаются в две узкие щелки. Защитное военное обмундирование с символическими нашивками и погонами выглядит до нелепого громоздко на невысокой жилистой фигуре офицера, но, несмотря на скромные физические данные, звание дано ему не просто так. Синг – лучший стратегический командир Полигона. Разумеется, после генерала. – Я тебя предупреждал о запрете неуставных отношений с женщинами из исследовательской группы? Элина Грант – военный ученый, и ничто не должно отвлекать ее от поставленной задачи. Как и тебя, майор. – Я хотел узнать результаты первых тестов, проведенных на захваченном мутанте, – невозмутимо докладывает Харпер. – Доктор Грант не имеет никакого отношения к цели моего визита. – И все же я хочу тебе напомнить, что на Полигоне имеется специальное заведение для снятия напряжения после боевых вылазок. Работающие там женщины с радостью обслужат любого из командиров. Пользуйся положением, Харпер, и не суй нос, куда не просят, – в черных мелких глазках офицера читается неприкрытое предупреждение. – Ты получил инструкции от генерала насчет новобранцев? – Као Синг резко меняет тему. На скуластом лице офицера просматривается тщательно скрываемое злорадство. Кайлер с трудом сдерживает раздраженный вздох. Конечно же, он получил инструкции генерала. Причем раньше, чем о них узнал сам Синг. И это первый раз, когда распоряжение Одинцова вызвало у Харпера недоумение и досаду. Генерал назначил его – боевого командира разведки – главным куратором прибывающей группы инициаров. А это значит, что ближайшие месяцы он проведет здесь, дрессируя желторотых новичков. Понять бы еще, чем заслужил временное отстранение от боевых задач. Вряд ли причина в потере двух охотников вовремя последней вылазки на материк. Отдел кибербезопасности установил причину сбоя. Произошла ошибка в системе управления дронами-разведчиками, в результате которой группа Харпера осталась без прикрытия и попала в окружение мутантов. Несмотря на то, что в отделе работают лучшие программисты и инженеры, подобные случаи не редкость. Со своей стороны Кайлер сделал все возможное, чтобы минимизировать личные потери состава, и выполнил поставленную задачу. Аналитики киберотдела наверняка перепроверили все его действия, иначе он давно бы строчил рапорты с объяснениями. – Помимо особых распоряжений генерала, есть кое-что еще, – неприятный голос Синга заставляет Кайлера снова сосредоточиться на его скуластом лице. – Пока ты любовался своим трофеем, с центральным командным центром связался президент, – офицер делает многозначительную паузу. – Он дал добро на новую волну призыва? – Да, но речь шла не только в этом. Вчера в ряды инициаров была зачислена Аридна Дерби, – ошарашивает новостью Као Синг. – Президент отправил сюда свою дочь? – удивленно уточняет Кайлер. Нет, он, конечно, наслышан о военных успехах Эрика Дерби, но тот был мужчиной. Крепким, сильным, мотивированным военным карьеристом. Кайлер был подростком во время службы Эрика на Полигоне, но хорошо запомнил бесстрашного сына президента. Если бы не нелепая гибель, молодой Дерби вполне мог сместить генерала Одинцова с его поста. – Не припомню, чтобы Улей присылал на Полигон рекрутов женского пола. – Своих самочек они берегут больше, чем мужчин, – ухмыляется офицер. – Среди правящих семей – рождение девочки – большая редкость. Никогда не задумывался, с чем это связано? – В стрессовых сложных условиях мужские эмбрионы более хрупкие и подвержены выкидышу, поэтому природа компенсирует это зачатием большего количества мальчиков, – сдержанно отвечает Кайлер. – Проще говоря, во время войны запускается биологический механизм, который благоприятствует зачатию будущих воинов. – Строишь из себя умника? – прищуривается офицер. – А теперь примени свою вызубренную теорию к детям Маринории и Гидрополиса. – Население Гидрополиса и Маринории многократно превышает численность элиты Улья. Если мы возьмем отдельные семьи из других городов и сравним коэффициент рожденных в Улье, то статистика покажет примерно такой же результат, – невозмутимо парирует майор. Как бы Синг не старался – Харпера трудно заманить в интеллектуальную ловушку. Практически невозможно. В отличие от остальных военных командиров, Кайлер с ранних лет обучался на Полигоне. Он не был призван, как другие, а родился и вырос здесь. Его первыми игрушками были пробирки из лабораторий и микроскопы, а первые уроки – это изучение мутаций и биологии мутантов. С раннего детства он участвовал в экспериментальных программах. Его обучение включало не только стандартные дисциплины и военную тактику, но и исследовательские навыки. Кайлер глубоко понимал научную основу всего, что происходило на островах, и это давало ему уникальное преимущество среди остальных, позволяя эффективно использовать знания на поле боя. – Вернемся к Ариадне Дерби, – Синг ловко увиливает от небольшой пикировки с Харпером, в которой был обречен понести сокрушительное поражение. – Президент хочет, чтобы ты за ней присмотрел. Это не приказ, а его личная просьба. – Что значит, «присмотрел»? – ледяным тоном спрашивает Кайлер. – Я не нянька для избалованной наследницы. Если девчонка официально вступила в ряды инициаров, никаких послаблений для нее не будет. Есть закон… – Не горячись, Харпер, – офицер хлопает его по плечу. – Подумай о своем будущем. Неизвестно каким оно будет, если малышка случайно сорвется в пропасть на первом же испытании. – Нам нужны подготовленные бойцы и в короткие сроки, офицер, – сквозь зубы цедит Кайлер. – Принцессам не место на Полигоне, – отрезает он. – Тогда твоя задача – сделать из нее такого бойца, – усмехнувшись, произносит Синг. – В самые короткие сроки, майор. notes Сноски 1 Соты – шестигранные жилые отсеки центральной башни острова Улей.