Не чужие дети
Алиса Ковалевская


– Хорошо, что у тебя нет детей. Моя помощница должна быть на связи всегда. Двадцать четыре на семь, Есения.– Это вы тоже в моём личном деле прочитали? – поинтересовалась с недовольством.– Это было первым, что я проверил. Либо дети, либо место рядом со мной. – Не слишком категорично?– Нет. Дети мешают. Мысленно я застонала. С чётким осознанием, что мне конец. Компромиссов не будет, терпения тоже.– Да, – сказала я тихо, – хорошо, что у меня нет детей. Муж не хотел, да и я тоже. Вы правы, Михаил Григорьевич. Дети только мешают.Удовлетворённый, он отвернулся. А я чуть не застонала уже в голос. Своих-то у меня нет, а вот дети сестры…





Алиса Ковалевская

Не чужие дети





Глава 1


Есения

Антон смотрел холодно. Видимо, до последнего надеялся, что проблема рассосётся сама собой. Только эта проблема была не из тех, что могли рассосаться.

– Это не входит в мои планы, – с досадой сказал муж, бегло посмотрев на документы подтверждающие право опеки.

Поднял на меня взгляд. На его лице отражались все оттенки недовольства.

– На кой чёрт мне это надо, Еся?!

– Мы же с тобой всё обсудили, – сдержанно напомнила я. – Это мои племянники. Неужели в детский дом их надо отправить? А если бы это были дети твоего брата или сестры?

– У меня, благо, нет ни братьев, ни сестёр.

Я поджала губы. Да, опека над племянниками не входила и в мои планы. Да я в страшном сне не могла бы такого представить! Но звонок из больницы перевернул жизнь с ног на голову.

Антон выругался и, налив стакан воды, добавил несколько капель лимонного сока. Я забрала документы. Чего ждала, сама не знала. Не требовать же от него, чтобы он плясал от радости. Я и сама в восторге не была, но… Аня… Аня…

Авария была страшная. Выехавшая на встречную полосу ГАЗель буквально смела машину сестры с дороги. Её муж погиб моментально, а за Аньку врачи боролись почти двое суток. Всё это время я дежурила у дверей отделения и до боли сжимала руки в кулаки, мысленно пытаясь передать ей силы.

Но всё оказалось бесполезно.

– Ты понимаешь, что это дети?! – Антон открыл и захлопнул холодильник, так ничего и не достав. – Чёрт подери, Еся…

– Всё я понимаю! Антон! Мы же уже всё обсудили. Ты снова начинаешь?

– Что я начинаю?!

– Вот это всё! Говоришь, как будто я тупица! Да, я понимаю, что это дети!

– Они превратят нашу жизнь в хаос! Да они… – махнул рукой. – Они будут всё ломать, путаться под ногами. Ещё и куча денег на них! У меня в планах не было детей! Не-бы-ло, – сказал он грубо, по слогам.

Я вздохнула. Не было, да.

– Не будут они ничего ломать, – постаралась, чтобы это прозвучало примирительно. – Они уже взрослые. Антон, – подошла и, обняв, посмотрела в лицо мужу снизу вверх. – Кроме меня у них никого нет. Кроме нас с тобой, – надула губы, предав взгляду выразительности. – Ну… Ну ты же всё сам понимаешь. Я тебя люблю. Люблю, – встала на носочки и поцеловала в подбородок. – Мы всё обсудили, всё решили.

– От твоей сестры всегда были одни проблемы. Что при жизни, что…

Как бы ни хотелось ответить ему, я проглотила досаду. Конфликт только начал сходить на «нет», снова разжигать его не хотелось. Антон словно нехотя приобнял меня, взгляд смягчился.

– Ладно. Когда их нужно забрать?

Я замялась.

– Вообще-то, я хотела тебя попросить съездить за ними сегодня. Прямо сейчас. Тош… Они хорошие. Правда, – ещё один поцелуй в подбородок. – И совсем не будут нам мешать. Я тебе обещаю.

***

Комнату для детей подготовить я не успела. В одной из комнат взятой пару лет назад в ипотеку трешке была наша спальня, в другой – гостевая, в отсутствие гостей используемая Антоном, как кабинет. Несколько дней назад я попросила его убрать оттуда вещи, но он, конечно же, этого не сделал.

– Так, – поставив возле стола сумку с племяшкиными вещами, я посмотрела на стол. – Ничего не брать, поняли? Это вещи дяди Антона. Ваша сторона комнаты – эта, – показала на кровать и шкаф. – Завтра я закажу стеллаж для игрушек.

– А почему мы не можем жить дома? – мрачно спросил Костя.

Даша стояла молча, за его плечом и смотрела на меня. Хоть разница между ними была всего год, с ролью старшего брата Костя справлялся отлично, сколько я помнила.

– Потому что теперь вы будете жить тут.

Получилось резче, чем я хотела. А всё потому, что к завтрашнему дню мне нужно было подготовить несколько важных документов, а вместо этого я должна отвечать на вопросы, отвечать на которые не хотела.

Мы с сестрой были не так уж и близки, воспитание её детей в мои планы не входило. Но и позволить им отправиться в детский дом я не могла. Чувствуя угрызения совести, я подошла к детям. Хотела погладить Костю по плечу, но тот совсем насупился. Этакий маленький мужичок, похожий на своего отца. Совесть вгрызлась ещё сильнее.

– Я к маме хочу, – тоненьким, как у мышки голоском, пропищала Даша. Она и выглядела-то как мышка – маленькая, русоволосая.

– Ты же знаешь, что не выйдет к маме. – Её я всё-таки погладила. Большие серые глаза её стремительно наполнились слезами, губы задрожали.

Только не это!

– Не реви! – прицыкнул на неё брат. – Я же тебе говорил – не реви!

– Кость…

– Мы дома можем жить! – выпалил он вдруг. – Ты же не хочешь, чтобы мы жили с тобой. И дядя Антон не хочет!

– С чего ты взял?

– Мама всегда говорила, что вы не хотите детей! И папа говорил!

– Мама и папа…

– Не хотим.

Я резко повернулась к двери. На пороге комнаты стоял Антон. И без того растерянная, я разозлилась за секунду. Ладно они маленькие, но он-то!

Антон прошёл к столу и громко положил мышку на ноутбук.

– Будете капризничать, отправитесь в детский дом. Никто здесь ваши капризы терпеть не станет. Родителей у вас больше нет. Поэтому будьте добры, ведите себя нормально. И спасибо скажите, что вас забрали.

– Антон! – на мужа я просто прикрикнула. Но его это не впечатлило.

– Что? Будешь сюсюкаться с ними?

– Нет, – прошипела я. – Но нельзя же так. Это дети.

– Именно, что дети. Будешь прыгать перед ними – сядут на шею и свесят ножки. Это чужие дети. Не забывай об этом.

– Не такие уж и чужие, – бросила вслед уходящему Антону и принялась успокаивать заревевшую Дашку.

***

Посреди ночи я проснулась от истошного детского плача. Не сразу поняла, в чём дело. Сперва подумала, что это с улицы, но события минувшего вечера вспомнились уже спустя пару секунд.

– Да успокой ты её, – процедил Антон. – Что она, как резаная. Мне на работу с утра вставать, а она…

– Сейчас, – дотронулась до плеча мужа. – Испугалась, наверное.

Он ничего не сказал. В темноте только и слышалось его пропитанное раздражением дыхание.

Поспешно накинув халат, я прошла к детям. Включила свет. Захлёбывающаяся рыданиями Дашка сидела на постели, Костик был тут же.

– Что случилось? – спросила я, жмурясь от света.

Легла я поздно, перед тем как заснуть, пришлось задабривать Антона самым верным и приятным из всех способов, так что чувствовала я себя совершенно разбитой и плохо соображала, что к чему.

На первый взгляд всё было в порядке. Племянница несколько раз громко, надрывисто всхлипнула и затихла. Только губы дрожали и лицо было мокрым.

– Она боится спать без света, – враждебно буркнул Костя.

– Да? – кое-как собрав мысли, спросила уже у самой Даши. – Я не знала. Ты поэтому плачешь?

Только вопрос слетел с языка, лицо племянницы опять стало кривиться, а глаза наполнились слезами. Откуда их в ней только такое количество?!

– Я домой хочу! – проныла она. – К маме, к папе, в свою кровать!

Сколько ещё раз мне придётся это услышать?! Отвечать я не стала, просто вытерла Дашкины слёзы. И что, спрашивается, делать? За окном стояла непроглядная темень – самый разгар ночи. Говорят, что самое тёмное время суток перед рассветом. А мне вдруг подумалось, что нам до рассвета ещё далеко. И настанет ли он вообще?

Обняв племянницу, я стала поглаживать её по спине. Постепенно она успокоилась, прижалась ко мне и затихла. Я тоже прикрыла глаза. Услышала, как по коридору прошёл Антон, как загремела в кухне посуда.

– Ложись, – отпустила наконец Дашу и, откинув одеяло, показала ей на постель. – Ночь, надо спать. Я оставлю дверь в коридор открытой, темно не будет. А завтра что-нибудь придумаем.

В кухне снова звякнули стаканы. Мужу и правда нужно было вставать уже через пару часов. Чтобы многого добиться, нужно прикладывать усилия. А Антон хотел добиться многого, так что работа у него, как и у меня, всегда была на первом месте.

Только я открыла дверь, Даша опять принялась хныкать.

– Что ещё? – обернулась со вздохом.

– Не уходи. Ляг со мной.

– Даш…

– Мама всегда ложилась.

Я хотела было сказать, что я-то ей не мама, но… Язык не повернулся. Так и стояла в дверях, понятия не имея, что делать. Из кухни появился Антон. Всё, что на нём было – трусы. Я как-то само собой прошлась по нему взглядом. Высокий, худощавый и при этом поджарый, он всегда был той ещё приманкой для женщин. Только ему не нужно было ни уютное домашнее гнездо, ни орава детей, и в этом я его прекрасно понимала. Наверное, именно потому у нас всё и сложилось.

– Ты идёшь? – показал он мне на спальню сигаретной пачкой.

– Тётя Еся… – заныла Даша.

Я стояла на пороге, чувствуя себя кошкой с дёргающимся из-за внутреннего конфликта хвостом.

– Не плачь, – ответил ей брат. – Я с тобой полежу. И буду тебя охранять, пока ты не уснёшь.

– Еся… – Антон потянул меня было в спальню.

Я вздохнула. Быстро поцеловала его и, перехватив руку, ответила на недовольно-многозначительный взгляд.

– Я с Дашей полежу и приду. Первая ночь на новом месте, Тох. Ей привыкнуть надо.

Его губы сжались. Пальцы на поясе моего халата тоже. Но он всё-таки отпустил меня. Поцеловал уже сам.

– Мне тоже к этому нужно привыкнуть, – чуть искривил губы. – Ладно, иди. Только сделай так, чтобы она больше не ревела, хорошо? А то голова чугунная просто. Она ещё громкая такая…

– Иди отдыхай, – я улыбнулась ему и, дотронувшись до живота, вернулась в детскую.

До утра я так и не уснула. Только начинала проваливаться в сон, Дашка, словно чувствуя это, принималась возиться. То ей было жарко, то холодно, то нужно было в туалет, то попить. Угомонилась она только под утро, но тут подскочил Костя.

– Да что ты будешь делать… – процедила я, выронив упаковку с кофе.

Зёрна разлетелись по всему полу, в пачке не осталось почти ничего. Застёгивая рубашку, в кухню вошёл Антон.

– Есь, я опаздываю. Ты сделала…

Увидев меня на полу, он замолчал.

– Ничего я не сделала, – ответила с раздражением, сгребая кофе в сторону. – Купишь по дороге. Или подожди немного, там, вроде, ещё одна пачка была.

– Мне не нравится эта колбаса. Она воняет жиром.

– Я какать хочу.

Одновременно раздалось из-за стола. Даша ёрзала, на табуретке.

– Сейчас, Даш. Потерпи минуту.

– А где чай? – Костя вернул кусок сервелата в тарелку. – Мне сладкий надо.

– Я хочу в туалет!

Голова шла кругом. Антон стоял в проходе кухни и не двигался.

– Она не в состоянии сама снять трусы? – спросил он, когда я повела Дашу в туалет.

Я только и смогла послать мужу выразительный взгляд. Что ещё оставалось сделать? Костик забузил, но что ему было не так, я не поняла. Пока мы решали с Дашей её важные проблемы, тишину нарушал только звон посуды. Хорошо это или плохо, я даже не знала. Посмотрела на время и едва не застонала. Обычно Антон уходил на полчаса раньше. Я готовила ему горячие бутерброды и кофе, – это было нашей традицией.

Ладно. Ничего страшного не случится, если сегодня он выпьет кофе по дороге.

Мужа я застала в коридоре.

– Извини, – подошла, отправив племянницу в кухню к брату. – Ты же понимаешь…

– В ближайшие три дня найди им няню, – отрезал он. – Я не шучу, Еся, – посмотрел в глаза и добавил мягче, дотронувшись до моей руки: – Ты же тоже всё понимаешь.

Я вздохнула. Примирительно коснулась его губ своими.

– Хорошего дня.

– И тебе, – он перехватил мою кисть. Не свихнись тут с ними. И насчёт няни я серьёзно.

– Знать бы, где её искать.

– Я поспрашиваю у своих. Вдруг кто что подскажет.

– Спасибо, – шепнула и поцеловала его снова.




Глава 2


Есения

– … Ещё я несколько месяцев отходила на курсы испанского языка, правда диплом так и не получила, – сидящая напротив меня за столом девушка виновато улыбнулась.

– Ничего страшного, – устало вздохнула я и дёрнулась, услышав шум из комнаты.

А спустя несколько секунд поняла, что шум раздаётся с улицы и едва не застонала в голос. За минувшую со дня переезда к нам племяшек неделю я вымоталась так, что сама себе стала напоминать неврастеничку, маневрирующую между огромных волн неповоротливым лайнером. С одной стороны – дети, с другой – Антон. Так что отсутствие у новой няни диплома об окончании каких-то там курсов меня абсолютно не волновало. Да если бы даже у неё не было диплома об окончании института, я бы не расстроилась! Тем более, что порекомендовал её друг Антона.

– Когда вы сможете приступить? – спросила я и напряглась. В квартире было подозрительно тихо. Слишком тихо, и это смущало ещё больше грохота.

– Так вы меня берёте?

– Да, – без колебаний ответила я и повторила: – Когда вы сможете начать?

– Завтра могу.

– Отлично.

Я поднялась. Прошла в комнату. Дашу увидела сразу – она сидела на полу и ковыряла свою заколку. А вот Кости не было. Та-а-ак, и куда он подевался?!

– Где твой брат? – спросила и на всякий случай ещё раз прошлась взглядом по всем уголкам. Дашка пожала плечами и сделала вид, что меня нет.

Разговаривала она очень мало, и меня это начинало напрягать. Раньше, когда я приезжала в гости к сестре, она болтала без умолку, а теперь слова лишнего было не вытянуть. Что с этим делать, я не знала, да и, честно сказать, как следует подумать было просто некогда. Три отведённые мне на работе для решения семейных проблем дня истекли давным-давно, а проблемы как были, так и остались. Воспитательница из детского сада дёргала надо и не надо, мамашки в чате накидывали кучу сообщений. Я постоянно отвлекалась на мелочи и не понимала, как сестра справлялась с этим, умудряясь при том ещё и работать.

Костя нашёлся в нашей с Антоном спальне.

– Ты что делаешь? – спросила, застав его у открытого комода.

Застигнутый на месте, он воровато вздрогнул и поспешно задвинул ящик. Я заметила, что он спрятал что-то за спину.

– Что ты взял? – подошла и потянула его за руку. – Покажи, Костя. Что ты взял?!

Он только крепче сжимал кулак. Я готова была закричать и расплакаться одновременно. Утром в коридоре вместо подаренной лучшей подругой вазы я нашла осколки, но кто её разбил, дети не признались. Вчера мы поругались с Антоном из-за растаявшей на его рубашке конфеты.

Мне казалось, что всё рушится, а я пытаюсь подпереть то одну стенку, то другую, но катастрофически не успеваю и делаю ещё хуже.

Наконец мне всё-таки удалось разжать руку племянника. В кулаке у него оказалась брошка. Моя любимая, сделанная в виде бабочки с крошечными камнями на крыльях.

– Кто тебе разрешил её брать?!

– Это мамина! – выкрикнул вдруг он мне в лицо. – Это ты взяла! Это мамина брошка! А значит, моя!

– С чего ты взял, что она мамина?!

Я выдвинула ящик и вернула бабочку на место. В комоде всё было перевёрнуто, и от нахлынувшего раздражения меня буквально заколотило. Мысленно я досчитала до трёх.

– У мамы была такая, – в мысленный счёт ворвался новый выкрик. – А ты её украла!

– Я её не крала, – постаралась ответить спокойно. – У нас с твоей мамой были одинаковые брошки. Эта моя.

Он мне не поверил, хотя это была правда.

– Простите, Есения…

Я повернулась к няне. Совсем забыла про неё. Костя, казалось, только сейчас заметил её присутствие и нахохлился сильнее прежнего.

– Как думаете, – продолжила она, – можем мы с детьми пойти прогуляться?

– Сейчас?

– Угу, – она мягко улыбнулась. – Погода хорошая, а вам наверняка не помешает немного времени наедине с собой. Думаю, всем это пойдёт на пользу.

Между строк так и читалось: вам надо выдохнуть. Но я была благодарна ей за понимание. Согласно кивнула и посмотрела на племянника. Он продолжал хмуриться, а я в который раз за эти дни почувствовала себя виноватой. Умом всё понимала – дети остались без родителей, всё вокруг для них чужое, непривычное, враждебное. Но я-то тут при чём?! Как же я злилась на сестру и её мужа! Той самой бессильной и глупой злостью, толку от которой никакого.

– Ты кто? – глядя исподлобья, буркнул Костя.

– Я – Леся. Буду помогать Есе за вами приглядывать. Смотри, что у меня есть.

Как по мановению волшебной палочки в руках няни появилось шоколадное яйцо. На секунду она с вопросом посмотрела на меня, и я утвердительно кивнула.

Костя не повёлся. Зато непойми откуда взявшаяся Дашка сразу же потянулась за «взяткой»:

– Можно мне? Это моё любимое!

Любимое? Надо же, а я и не знала, что она их так любит. ***

Не прошло и десяти минут, как Леся увела детей, вернулся Антон. В квартире стояла непривычная тишина.

– Леся гуляет с Дашей и Костей, – первым делом сообщила я мужу, встретив его в коридоре. Помогла ему снять пиджак и улыбнулась.

– Да, я встретил их на детской площадке. Она тебя устроила?

– Да, – перекинула пиджак через руку и показала на кухню. – Пойдём, покормлю тебя. Правда приготовить я ничего не успела, так что придётся тебе есть наггетсы. Я уже жарю.

Он поморщился.

– Опять этот хлам?

Я посмотрела выразительно. Вообще-то, готовила я редко, зато вкусно, и за три года брака Антон успел к этому привыкнуть. Ну и что, что пять дней в неделю у нас заготовленные заранее котлеты? Зато домашние.

– Скоро всё наладится. Вроде Леся Дашке понравилась. Так что ещё немного, и станет проще.

Я вздохнула. Взяла Тоху за руку.

– Я и сама устала, – призналась честно. – Хорошо, что ты нашёл эту девушку. Лесю.

Пока Тоха мыл руки, я накрыла на стол. На глаза попала большая свечка, которую мы как-то зажигали во время ужина. Недолго думая, я подожгла фитилёк. Водрузила свечку на стол. Так себе романтик, но всё же. Муж вернулся из ванной и, подойдя сзади, обнял меня со спины. Прижался губами к шее и принялся покрывать поцелуями. Я прикрыла глаза и тут же распахнула – с улицы раздавался детский плач.

– Подожди, – вывернулась и выглянула в окно. Детская площадка была как на ладони. Взглядом отыскала няню. Костя был около неё, Дашка сидела на качелях.

– Что? – Антон опять подошёл.

Я мотнула головой.

– Нет, ничего. Показалось.

Он нахмурился. Хотел было опять поцеловать, но я глянула предупреждающе.

– Давай просто поужинаем.

– Мы уже неделю просто ужинаем, – огрызнулся он неожиданно. – Да и то, как придётся.

– Тох… Ну ты опять?

– Да надоело. Устал, как собака, а ещё и дома.

– Говорю же, скоро всё наладится.

Я взяла сковородку и разложила наггетсы по тарелкам. Выглядело не так уж и плохо. Тоха, видимо, тоже пришёл к этому выводу, потому что последний положить не дал – взял прямо из сковородки и засунул в рот целиком.

– Жрать хочется.

Я засмеялась. Достала из холодильника бутылку сухого вина и показала ему. Он забрал, открыл её и достал бокалы. Наполнил и вручил мне один. Как делал раньше уже много раз. Я опять выглянула в окно. Всё было в порядке. Да, постепенно всё наладится. Обязательно. Мысленно попросила у сестры прощения. Случись со мной что-то, она бы моих детей не кинула, это я знала точно. И я её не кину. Мысленно пообещала ей это и сделала глоток вина.

– За то, чтобы всё стало, как раньше, – сказал Антон.

– Да, – я соприкоснулась бокалом с его. – Чтобы у нас всё было хорошо.

***

– Мы теперь совсем никуда не будем ходить? – огорошил меня за завтраком несколько дней спустя Костя.

– В каком смысле никуда не будем ходить?

Даша молчала. Только оторвалась от омлета, который ей, судя по тому, как она его мусолила, не нравился совсем. Хотя ей вообще ничего не нравилось, и, чем больше проходило времени, тем сильнее я в этом убеждалась.

– С мамой мы в магазины ходили, в бассейн, ещё много куда. А с тобой мы никуда не ходим. Только с этой дурацкой нянькой на дурацкую площадку.

– А я, как посмотрю, у тебя всё дурацкое, – ответил Антон с раздражением. – Ты полегче, парень. Будь благодарен за то, что тебя в приют не отправили.

Я посмотрела на мужа с упрёком. Вздохнула. Вечером Даша устроила истерику на пустом месте. Я так и не смогла понять, что случилось – она ударилась рукой и начала плакать. И ударилась-то слегка, но слёзы перешли в надрывистые рыдания, и закончилось это только через час. Антон как раз взял домой часть работы и не мог сосредоточится. По итогу мне пришлось остаться в детской, а освободивший для нас часть вечера муж так и остался ни с чем. Дело не помог исправить ни горячий завтрак, ни чашка принесённого ему в постель кофе.

– Лучше бы мы в приют пошли! – горячо бросил Костя.

– Так давай. Бери свою сестрицу и вперёд.

Я разозлилась. Потянула Антона из-за стола, но он выдернул руку. Я потянула снова и взглядом показала на коридор. Нехотя, муж встал.

– Ему шесть, – зашипела я. – А тебе двадцать семь, Антон. Я понимаю, что ты ждал другого. Но играться в слова с шестилетним мальчишкой глупо, не находишь?

– Да, я ждал другого. Да, чёрт подери! – гневно ответил он. – Ты забрала этих соплёнышей – ладно. Всё понимаю, Есь. Но какого хрена?! Ты на них посмотри, – махнул в сторону кухни. – В них ни капли благодарности! Ощущение, что все прыгать от счастья должны, потому что они тут. Твоя сестра вообще их воспитывала?!

– Воспитывала! – в душе поднялся протест. – Моя сестра была отличной матерью!

– Не заметно.

– А ты заметь! Антон… Для них сейчас все враги. Пожалуйста, потерпи.

– Я и так терплю. Каждый, сука, день терплю. Сколько ещё терпеть? Месяц? Год?! Меня задолбало твоё «потерпи»!

Сколько ещё терпеть, я не знала. Поначалу думала, что недели детям хватит, была уверена в этом. Теперь же ответа не было, и я просто коснулась живота мужа. Мышцы под рубашкой напряглись, он перехватил моё запястье и посмотрел в глаза.

– Я попробую что-нибудь придумать. Даша скоро к психологу пойдёт. И… Может, ты выберешь день, сходим куда-нибудь вместе?

Грудь Антона под моей ладонью приподнялась. Он погладил меня большим пальцем по запястью, шумно выдохнув при этом. Я так и чувствовала, как желание закончить ссору борется в нём с досадой и раздражением. Антон всегда был рациональным и весьма сдержанным. Вот и сейчас он обнял меня за талию и прижал к себе. Взгляд стал откровенным. Он хотел меня, это было ясно без лишних намёков.

– Договорились, – ответил он глухо. – Я сниму номер в отеле на ночь. Наконец побудем вдвоём. Только Лесю нужно предупредить заранее, что она останется на ночь и… Что не так, Есь? – нахмурился он, заметив мой протест.

Я инстинктивно повернулась. Даша смотрела на нас, не отводя глаз. Прижимала к себе Анину варежку и стояла маленьким истуканом. Варежка была одна, откуда она взялась – не знаю. Видимо, сестра забыла, когда была у нас. Но племянница с ней не расставалась даже ночью.

– Антон, – аккуратно начала я, – я имела в виду всех нас. Не нас с тобой, а нас и детей. Мы могли бы в кино сходить или в парк. Или…

Тоха выругался. Сквозь зубы, грязно и доходчиво. Руки его исчезли, и мне стало неприятно, холодно и не по себе. Захотелось обнять себя руками за плечи и заплакать, как маленькая.

– Да на черта мне освобождать время для этого, – показал на Дашку. – Отведи ты её наконец к врачу, – заметив варежку, прочеканил он. – Или скажи Лесе, пусть она ходит. Мало того, что я плачу за всё хрен знает какие бабки, так ещё должен везде таскаться с чужим багажом?! Дома они, так теперь мы везде их будем таскать?

– Не везде. Только один раз. Это поможет нам всем сблизиться.

– Один раз… – процедил он. – Я не помню, когда у нас с тобой был этот раз. Ты вечно работаешь. Как ни предложу, у тебя то совещание, то выезд, на котором без тебя никак.

– А ты сам?! – негодование всё-таки хлестануло. – Сколько раз я тебя зову, а у тебя то одно, то другое! Что, без логиста обойтись никто не может?!

– Не может, – огрызнулся он. Смерил меня взглядом и пошёл в спальню.

Вот и поговорили, называется.

– Антон! – окрикнула я. – А завтрак?

– Позавтракаю на работе, – донеслось из-за двери.

От места, где я стояла, до спальни и до кухни было примерно одинаковое расстояние. Вот это и называется «меж молотом и наковальней». И зачем я только вставала, готовила?! Время поджимало, по-хорошему, через десять минут я должна была выйти из дома, но куда там! Вернулась к детям. Даша так и стояла, не сводя с меня взгляда. Как маленькая колдунья.

– Это что у тебя, – присев перед ней, показала на варежку. – Зачем она тебе?

Племянница не ответила. Прижала к себе варежку крепче, всем видом показывая, что не отдаст. Или… что боится, что я заберу? Эта догадка была неожиданной и полоснула по сердцу. Заберу, как забрали у неё маму, дом, всё привычное, что у неё было.

– Пушистая, да? – с трудом улыбнулась, показав на варежку. – Только жалко, что она одна. Давай… Давай попробуем найти вторую? Может быть, кто-нибудь сможет связать нам такую же, как думаешь?

Даша внимательно слушала, но по-прежнему молчала. Я погладила её по голове и показала на стол. К омлету она едва притронулась, и как с этим бороться? Поставила в микроволновку. Может, со второй попытки получится?

Не успела подумать, что сегодня приду почти вовремя, кухню наполнил звон разбитого стекла. Испугалась я раньше, чем поняла, в чём дело.

– Даша!

Дашка стояла посреди рассыпанных конфет и разбитого стекла. В варежке лежала конфета, сама племянница была похожа на хомяка.

– Костя, ты почему не следишь за сестрой?! Даша… Так нельзя! Кто тебе разрешил брать конфеты без спроса?!

Микроволновка запищала. Только ничего общего с сигналом об окончании времени подогрева этот писк не имел.

– Там дым, – буркнул Костя.

– Нет, Даша! – вскрикнула, поняв, что она хочет сделать шаг. В кухне запахло дымом, дверь спальни хлопнула.

– Антон! – позвала мужа. – Антон, нам…

Входная дверь хлопнула раньше, чем я успела попросить его помочь.

– Не вставай, Костя. Пожалуйста, хоть ты посиди минутку.

Разумеется, он не послушался. Желание разреветься стало практически непреодолимым. Микроволновка орала, глаза Даши наполнялись слезами, губы начинали кривиться. Как Костя вернулся, я и не заметила. Ничего не сказав, он присел на пол с совком и щёткой и начал собирать осколки у ног сестры. Только один раз наградил меня тяжёлым взглядом и всё.

Я бросилась к микроволновке. Выключила из сети и открыла. Закашлялась от дыма и настежь распахнула окно.

– Где тряпка? – спросил вдруг Костя. Я всё собрал, но надо протереть. – Иди здесь, – показал он сестре.

Она осторожно обошла стол и вернулась на диван. На полу в совке лежало собранное стекло, на уголке стола – конфеты. Костя стоял и мрачно, с ожиданием, смотрел на меня, а я не могла понять, чего он ждёт.

– Мне нужна тряпка, тётя Еся, – напомнил он.

– Д-да… Не надо, я сама. Сама протру, Кость. Спасибо тебе.

Только в ванной я смогла выдохнуть. И сразу же всхлипнула. Искала тряпку и давилась слезами, на которые не имела права. О том, чтобы приехать на работу с небольшим опозданием речи уже не шло.

В тот момент, когда я заканчивала убираться, появилась Леся. Само собой заметила, что я не в себе. Объяснять ей я ничего не стала.

– Дашу нужно покормить, – только и сказала, беря телефон. – И ещё… Закажи новую микроволновку. Наша сломалась. Пожалуйста, Лесь.

Сама взяла телефон и написала начальнице, что задерживаюсь. Снова задерживаюсь, потому что утро уже в который раз пошло кувырком не успели мы проснуться. Потому что муж обиделся на меня, племянница свернула конфетницу, а племянник убрался, хотя сделать это должна была я. И потому что дети вообще не вписывались в мою жизнь. Я и с мужем-то познакомилась на сайте чайлд фри.

«Всё в порядке, Есенька», – ответила начальница спустя буквально минуту. – «Я знаю, что такое маленькие дети. Не волнуйся».

– Господи, – прошептала я, немного успокоившись, – спасибо тебе, что Ирина такая.

Мысленно добавила: другое начальство меня бы уже вышвырнуло без суда и следствия.




Глава 3


Есения

Только с наступлением тепла я поняла, насколько проще летом. Ни верхней одежды, ни необходимости то и дело запускать стиральную машинку с детскими вещами. В последнее время я чувствовала себя загнанной. Но сегодня, закончив с делами, с удивлением поняла, что могу уйти почти на час раньше.

По дороге домой заехала в кондитерский магазин и взяла большой торт. К нему – бутылку вина и детского шампанского. И что, что повода нет? К тому же, уже недели две мы с Антоном не грызлись. Разве не повод?

Задумавшись, я не заметила, как наступила в лужу. А подняв голову увидела на площадке возле дома Костю и Дашу. Осмотрелась, ища няню, но её не было.

– Вы что тут делаете одни? – с недоумением и тревогой спросила у племянника. – Где Леся?

Костя пожал плечами. Даша сидела на лавочке и гладила лежащую у неё на коленях варежку. На меня она взгляд не подняла. Брат посмотрел на неё и нахмурился. Дашкины колени были сжаты, а сама она до предела сосредоточена.

– Нас дядя Антон гулять отправил, а теперь не открывает. Даша писать хочет. Я звонил в домофон, но он сказал, чтобы мы гуляли и никуда не уходили.

Я резко вскинула голову, нашла окна квартиры. Что всё это значит?! Он в своём уме?!

– Так, Даша, – подняла её с лавочки и поставила на ноги, – пойдём. Ты жди нас тут, Кость.

Дашка не двинулась с места. Скрестила ноги. Не думая, я подхватила её на руки и отнесла к ближайшим кустикам.

Да что у Антона в голове?! Утром всё было в порядке, как это понимать?!

***

Уже через несколько минут я отпирала дверь, едва сдерживая рвущееся наружу негодование. Где няня?! Слава Богу, что с детьми ничего не случилось!

Только мы зашли, до слуха донёсся шум из спальни.

– Отведи Дашу на кухню, – быстра сказала Косте. – И ждите меня там. Пожалуйста, Кость.

Сама быстро прошла к двери.

Я ему устрою!

Распахнула дверь и обомлела. Сердце оборвалось. Голова вдруг пошла кругом, а виски словно бы сдавило. На постели, одетая в одну футболку, сидела няня. Мой муж стоял рядом в домашних штанах, обнажённый по пояс.

В первую секунду Леся прижала руки к груди, но испуг её был недолгим.

– Одевайся и уходи, – сказала ей холодно, глядя при этом на Антона. – Убирайся. И чем быстрее, тем лучше.

Она посмотрела на моего мужа. На моего, будь она проклята, мужа! Он утвердительно кивнул.

– Я позвоню тебе.

Позвонит? Меня затошнило. Краем глаза я видела, как она надевает джинсы, как заплетает волосы в косу. Видела, но всё было словно в тумане.

Антон смотрел на меня, я на него. Он был мрачный, ноги расставлены на ширину плеч, тяжёлый взгляд из-под бровей. Собравшись, Леся прошла мимо, и я ясно почувствовала запах её духов, смешанный с запахом секса. Пряным и горьким запахом измены.

– Как ты мог, Антон? – выдавила я глухо, едва услышала хлопок двери.

Муж взял один из двух пустых, стоявших на тумбочке возле постели стаканов. Налил коньяк. Сделал глоток и с безразличием посмотрел на не застеленную кровать, а потом опять на меня.

– Мне надоело, Еся, – сказал он спокойно и твёрдо. – Я люблю тебя, но так дальше быть не может. Мне хватает проблем на работе, я хочу приходить домой и чувствовать себя дома. Дома, – проговорил с нажимом, – а не в филиале зоопарка. Я на это не подписывался, мать твою! Мне надоели вопли, надоело, что у тебя нет времени!

– А что тебе не надоело?! Это жизнь, в ней всякое может быть! Что, первые трудности и всё?!

– Это не трудности! – неожиданно рявкнул он. – Это двое оболтусов, которых я, чёрт возьми, с какого-то перепуга должен кормить и воспитывать! Да хрен бы с этим! Они везде гадят, всё рушат! Они мне никто! Это чужие дети!

– Это мои дети! – крикнула в ответ. – И мне они не никто!

Злая, с наполненными слезами глазами я развернулась и вылетела из спальни. Услышала окрик Антона, но и не подумала остановиться. Достала сумку и, ничего не соображая, принялась скидывать вещи. Слёзы душили, рвались наружу. Как он мог?!

– Еся, – Антон дотронулся до моего плеча.

Я скинула его руку, подняла взгляд. Да плевать на слёзы!

– Это мои дети! – повторила я. – Если они тебе никто, значит, я тоже никто.

Антон с шумом втянул воздух. Посмотрел на меня, на раскрытый чемодан и, ничего не сказав, ушёл. Через мгновение в соседней комнате что-то ударилось о стену, зазвенело. Руки у меня вдруг ослабли, Дашкин свитер упал на пол. Я беззвучно заплакала, глотая слёзы. Ждала, что Антон вернётся, что скажет хоть что-то ещё, а перед глазами стояла безобразная сцена – полуголая няня на развороченной постели и мой муж рядом. Как же больно! Ярость не спасала. Только что моя стабильная размеренная жизнь с отличными перспективами развалилась едва ли не до основания. Внутренности пропитал запах предательства – запах чужих духов и секса.

– Тётя Еся, – в дверях появился Костя. Посмотрел на чемодан, на меня и замолчал.

– Что ты хотел? – спросила глухо.

– Даша пить хочет.

– Да…

Я оставила чемодан и, как приведение прошла в кухню. Рассеянно пробежалась по полкам, на несколько секунд забыв, что ищу. Даша. Даша хочет пить. Да. Налила воду и подала племяннице.

– Вы с дядей Антоном из-за нас поругались? – спросил Костя.

Я отрицательно мотнула головой.

– Неправда. Из-за нас. Зачем ты меня обманываешь?

– Не из-за вас, – язык не шевелился.

Дышать-то было трудно, не то что говорить. Куда я пойду с детьми? Антон… Любит меня?! Да разве так любят?! Не выдержав, я всхлипнула. На руке вдруг сомкнулись детские пальцы.

– Мы могли и погулять, ничего бы не случилось.

Я снова замотала головой. Присела перед Костей.

– Мы поругались не из-за вас, – сказала снова – тихо, но уверенно, хоть голос и срывался. – Мы… Так бывает. Просто бывает. – Погладила его по голове. Опомнилась, почувствовав, что ему это не нравится. Но в отличие от предыдущих ней Костя не отстранился.

– Почему ты собираешь чемодан?

– Потому что мы уезжаем. Ты, я и Даша. Теперь мы будем жить в другом месте.

Костя поджал губы, глянул волком.

– Опять?

– Да.

Посмотрела на Дашу. Она сидела с варежкой на коленях и внимательно слушала нас. Только бы мне хватило сил справиться. Заметила движение в коридоре и, подняв голову, увидела Антона. В руках у него был стакан. Глаза блестели теменью.

– Не делай глупостей, Есения, – процедил он с ожесточённостью. – Куда ты собралась? Хватит! Кому ты нужна с этими, – кивком показал на детей.

– Кому-нибудь, – встав, ответила прямым взглядом. – А ты можешь водить сюда кого хочешь. Между нами всё кончилось. Раз и навсегда.

***

Найти подходящую квартиру за адекватные деньги оказалось сложно. Раньше ценой на съёмное жильё я не интересовалась, теперь же пришла в ужас. Самое страшное, что запаса денег у меня практически не было – всё уходило на взятую нами с Антоном ипотеку. Дура! Когда мы оформляли её, я получала куда меньше мужа. Квартиру мы оформили на Антона, и как теперь её делить, я не знала. Надо было обратиться к юристу, но пока было не до того.

– Мы долго здесь будем жить? – спросил Костя, стоя в узких дверях снятого второпях гостиничного номера.

Прошло уже три дня, я посмотрела несколько квартир, но все они оказались никудышными.

– Нет. Надеюсь, сегодня или завтра уедем.

Благо, были выходные. На пятницу я отпросилась, но в понедельник должна была выйти кровь из носа. Только для этого надо было с кем-то оставить детей, а с кем, я понятия не имела. Сад, в который они ходили раньше, был за тридевять земель, а на новый рассчитывать я могла только с сентября. Если, конечно, не произойдёт чуда и нам не дадут место в дежурном. Только за последнее время в чудеса я верить разучилась.

– А вот эта красивая, – заглянув в ноутбук, сказал Костя. – И кровать крутая. Дашка! – громко позвал он сестру.

Я внимательно прочитала информацию о предлагаемой квартире. Двухкомнатная, с полуоформленной детской и маленькой кухней, она находилась минутах в двадцати от моей работы. Пешком при желании дойти можно. О том, чтобы купить машину, теперь, видимо, можно забыть.

– Даш, смотри, – показал Костя на фотографии.

Племянница застенчиво встала рядом.

– Тебе нравится, Дашунь? – спросила я как можно ласковее. – Ты бы хотела, чтобы мы жили тут?

Она рассматривала снимки очень долго. Я уже начала думать, что вопрос останется без ответа. Но Даша согласно кивнула.

– Да, – сказала она очень тихо.

У меня аж сердце заколотилось. Сказанные ей за прошедшее со время гибели сестры и её мужа слова можно было пересчитать по пальцам. Сомневаясь, я всё-таки дотронулась до её плечика.

– Хорошо, – сказала с улыбкой, сил на которую едва хватало. – Но пока я ничего не обещаю, – сказала обоим. – Вначале нужно посмотреть, что там и как.

Уже вечером таксист помог мне поднять вещи. Отблагодарив чаевыми, я отпустила его и закрыла дверь и облегченно выдохнула.

– Ну вот, – сказала скорее самой себе, чем детям. – Всё не так уж и плохо.

Не считая того, что на счёте у меня после внесения залога и оплаты за месяц осталось всего-ничего, всё действительно неплохо. А нужно ещё подготовить Костю к школе. Первый класс не за горами. Но думать об этом я была не в состоянии.

Только успела раздеться, в дверь позвонили.

На пороге стояла незнакомая девушка чуть старше меня.

– Извините, – она показала мне варежку. – Лежала перед дверью. Я подумала, что, может, это ваша.

Только я хотела сказать спасибо, в коридор выбежала Даша. Увидела варежку и сбивчиво задышала. Бросилась вперёд и потянулась к ней.

– Ко… Котя… – начала всхлипывать она.

Девушка бросила на меня короткий взгляд. Я поспешно кивнула, и она отдала варежку племяннице. Дашка прижала её к себе, губы её кривились, глаза были наполнены слезами. До этого она просто носила её с собой, а тут…

Проблемы сыпались, как из рога изобилия, и я не успевала справляться с ними. Надежда была только на детского психолога.

– Я раньше вас тут не видела.

Я показала на чемоданы.

– Мы только въехали. Буквально пять минут назад.

– Понятно, – она улыбнулась. – Если что, я Соня. Квартира над вами. Нужна будет помощь, можете смело обращаться. Я почти всегда дома.

– Спасибо. Вы тоже.

Попрощавшись, я во второй раз закрыла дверь. Ко мне-то только за помощью и обращаться! Особенно сейчас.

***

Что прошёл практически месяц, я поняла, только когда умная колонка напомнила мне, что скоро платить за квартиру. Буквально десять минут назад мы с Костей вернулись от репетитора, и я поспешно грела ужин. Среди сваленных поверх ноутбука бумаг лежала Дашина куколка, на другом краю стола – принесённые из магазина бананы. Словно опомнившись, я оценила нарастающий с каждым днём хаос. Оставалось признаться – я ничего не успеваю. Ни-че-го. Для того, чтобы устроить детей в маленький частный садик, пришлось взять кредит. Но иначе я бы сошла с ума.

– Даша! – громко позвала, прислушавшись к подозрительной тишине. – Костя! Идите сюда!

Дети не откликнулись. Помедлив ещё с полминуты, я сама прошла в детскую.

– Что это такое?! – вспылила, увидев на полу возле них свою шкатулку. – Зачем вы это взяли?!

Костя держал брошку. Ту самую, за которую я его уже когда-то отругала. Молча, я забрала украшения. Проверила.

– Браслет где? – спросила строго.

Костя сделал вид, что ничего не слышит. Его примеру последовала Даша.

– Где браслет, я спрашиваю?

Дети молчали. Из кухни раздалось шипение. Боже! Я бросилась обратно, но было поздно – молоко уже убежало, на плите образовалась большая лужа.

Бессилие и злость – эти два чувства в последнее время преследовали меня постоянно. Из-за постоянных опозданий и просьб уйти раньше, на работе на меня уже косо смотрели. На днях коллега в открытую намекнула, что, если я не справляюсь, нужно заняться чем-то другим. Но другим я заниматься не хотела.

Вернулась в детскую.

– Так, – по очереди посмотрела на племянников. – Кто из вас взял браслет, я не знаю и знать не хочу. Но если через минуту вы его не вернёте, поставлю вас по углам. Обоих. И хоть обревитесь. Вы совсем совесть потеряли.

Через минуту на кухню никто не пришёл. Через две тоже. Я успела вытереть плиту и подогреть котлеты. Разлила по стаканам молоко и добавила по ложке растворимого какао. Бросила взгляд в коридор – никого. Только хотела пойти за детьми, звякнул телефон. Сообщение пришло от начальницы.

«Есения, пожалуйста, завтра не опаздывай. Будет важное собрание, твоё присутствие обязательно. В компании новый директор. Завтра будет знакомство с ним»

Что? Я перечитала ещё раз. Новый директор?!

Ничего не понимая, села на подвернувшийся стул. Хотела было позвонить начальнице, но в последний момент передумала. Что она мне скажет? И так ясно написала – новый директор.

– Ты что? – рассеянно повернулась к подошедшему Кости.

– Вот, – он протянул мне браслет. – Его Даша взяла. Она хотела сделать своей кошке ошейник. Только не ругай её.

– Что сделать? Кому?

– Ну… – Костя вдруг смутился. – Кошке. Варежке своей. Просто она давно кошку хотела, а мама ей пообещала. А потом мама…

Он словно подавился словами. Замолчал.

– Не ругай её, – попросил снова.

– Не буду, – ответила, взяв браслет. – Зови сестру ужинать.

Сама ещё раз перечитала сообщение. Новый директор. Почему я ничего не знала? И что это значит для компании? А для меня?..




Глава 4


Есения

На совещание я не опоздала. Почти. Вбежала в просторный холл офисного центра ровно в девять, и дети на этот раз были ни при чём. Дурацкий автобус! В приложении было написано, что он приедет через три минуты, но, когда я подбежала к остановке, двери уже закрывались. Скотина водитель вместо того, чтобы подождать, тронулся с места, хотя прекрасно видел меня!

– Чтоб тебе импотентом стать, – процедила я, поправляя макияж прямо в лифте, вспоминая, как осталась одна на остановке.

Пешком было уже не успеть, до следующего автобуса – пятнадцать минут. Хотела вызвать такси, только поблизости не оказалось ни одной машины. Час пик, увеличенный спрос и время ожидания тоже увеличенное.

– Не хотел бы я быть вашим врагом.

Я порывисто обернулась, чувствуя, что заливаюсь краской. Мне казалось, что все вышли этажом ниже, и я в лифте одна. Но у противоположной стенки стоял мужчина. Высокий, темноволосый, с жёсткими чертами лица и глазами, похожими на угли.

– Вряд ли у нас с вами найдётся повод для вражды. Так что можете не беспокоиться, – ответила я резко и, едва створки открылись, вышла.

Две минуты десятого. Проклятье! Влетела в зал и к своему облегчению поняла, что собрание ещё не началось.

– Иди сюда, – позвала меня молоденькая коллега из отдела рекламы. – Ты сегодня вовремя.

Я заняла место рядом с ней и с облегчением выдохнула.

– Привет. Господи, у меня с самого утра день кувырком. Вначале автобус, потом…

Внезапно разговоры затихли. Я тоже замолчала, не договорив. Повернулась ко входу и чуть язык не прикусила.

Дверь закрылась, как решётка ловушки. Вернее, не сама закрылась – её закрыл тот самый мужчина из лифта.

Вдоль позвоночника пробежал холодок. Рядом с мужчиной стояла высокая, строгого вида девушка со стрижкой каре.

– Доброе утро, – сказал черноволосый, взглядом хозяина осмотрев зал и каждого, кто в нём был. – Меня зовут Михаил Азаров. Я новый хозяин компании и ваш новый генеральный директор.

Он прошёл к креслу во главе стола, но садиться не торопился. Опёрся руками о спинку и ещё раз осмотрел всех, кто был в зале. Мазнул по мне взглядом, но не задержался ни на секунду.

– Моё главное правило, – снова заговорил он, – работа на первом месте. Что бы ни происходило у вас, работы это касаться не должно. Меня не интересуют ваши кредиты, ваше здоровье и проблемы в личной жизни. В свободное время вы можете заниматься, чем угодно. В рабочее же вы принадлежите компании и мне. Это первое правило. Если кто-то с ним не согласен, может выйти из этого зала уже сейчас и написать заявление.

Сказав это, он наконец сел за стол. Его помощница тут же разложила перед ним бумаги и заняла место рядом.

– По-моему, нам хана, – шепнула коллега.

– Хана, – отозвалась я и сразу же поймала на себе прожигающий взгляд Михаила.

И опять вдоль позвоночника у меня пробежал холодок, а на руках выступили мурашки. Никто не поднялся, не вышел и не бросился писать заявление.

– Вы что-то хотели сказать? – в гробовой тишине спросил у меня Азаров. – Я могу предоставить вам слово. Как вас зовут, простите?

– Есения. – Я постаралась, чтобы голос звучал твёрдо и спокойно. – Гончарова Есения.

– Есения… – он слегка прищурился. – Прошу, – показал широким жестом на маленький подиум для презентаций.

– Михаил, не нужно преподавать мне уроки. Мы не в школе, а вы не учитель. Вы, как сами сказали, новый хозяин компании. Поэтому это место по праву ваше. Тем более, сегодня.

Говоря это, я разве что испариной не покрылась. Держа плечи расправленными, смотрела на Азарова, а внутри всё дрожало.

Он неожиданно хмыкнул. Жёсткие губы скривились, на щеке нарисовалась ямочка, отнюдь не смягчившая по-мужски твёрдые черты.

– Да, пожалуй, вы правы, – развалившись в кресле, ответил он и обратился уже ко всем: – Так что, желающих сойти с корабля нет? – сделал продолжительную паузу. – Хорошо. Тогда начнём.

***

Следующие полтора часа Азаров вместе с двумя топ менеджерами рассказывал о планах по расширению компании. Планов было много, как и амбиций у новоиспечённого хозяина. Одно я поняла наверняка – слабостей от подчинённых он не потерпит. А я в последние месяцы превратилась в одну сплошную слабость.

– На сегодня всё, – закончил Михаил и встал. – Собери бумаги, Юля, и отнеси в мой кабинет.

Девушка с каре принялась складывать документы в папку, Михаил же посмотрел на лысоватого сотрудника из юридического отдела.

– С сегодняшнего дня компания больше в вас не нуждается, – отрезал он, перехватив его взгляд.

– Но…

– Собирайте свои вещи. В бухгалтерии уже рассчитали положенные вам выплаты. Помимо этого, вы получите деньги ещё за один месяц. Всего доброго, – показал он на дверь.

Я было почувствовала облегчение. Но тут Михаил остановился и посмотрел прямо на меня.

– Вас, Есения, я жду через две минуты в своём кабинете. Дорогу показывать не стану. Уверен, вы её знаете.

Я вцепилась в край стола. В начале собрания он показался мне жёстким, но сейчас я была уверена – Михаил Азаров не просто жёсткий – он жестокий, гнущий всё и всех под себя человек. Известный предприниматель, в свои тридцать пять он уже владел крупной корпорацией по производству цифрового оборудования.

– Говорят, он по головам пойдёт, если ему будет нужно, – подлила масла в огонь коллега.

– Марусь, сделай милость, не нагнетай, – попросила я и вдруг опомнилась.

Он сказал две минуты. Вот проклятье!

– Прости, – бросила чуть ли не на ходу. – Мне нужно идти.

– Давай, – махнула коллега. – Ни пуха, ни пера.

– К чёрту, – шепнула я с ощущением, что именно к чёрту в кабинет я и иду.

***

Постучав, я вошла в кабинет. Азаров был один. Сидя на краю стола, он рассматривал бумаги. Моё появление он нарочито проигнорировал. Этакое пренебрежение, чтобы сразу показать – я для него пустое место.

– Вы сказали, чтобы я была у вас через две минуты, – как можно тактичнее, напомнила я.

Он отложил документы и наконец посмотрел на меня. Медленно прошёлся взглядом от ног до лица, ничего при этом не говоря. Сама того не желая, я вытянулась в струнку. Казалось, что за эти два месяца я прошла ускоренный курс по сохранению выдержки в любой ситуации, но таких проверок в нём не было. Азаров поднялся и приблизился. Мягкой бесшумной поступью, какой бы мог подкрадываться к добыче зверь. Я напряглась сильнее.

– Ты опоздала. Я приказал тебе быть через две минуты.

Самым лучшим было промолчать. Именно это я и сделала, хотя ответить хотелось сильно. Представила себе бабушкин домик в глухой деревне под Смоленском, лето и обвешанные ягодами кусты. Всё, что угодно, лишь бы не поддаться на провокацию.

– Молчание – знак согласия, – нарушил тишину Азаров.

– Если вы говорите, что я опоздала, значит, так и есть. Вам виднее.

Взгляд его не изменился. Только губы едва заметно изогнулись, но что это значит, понять было невозможно.

– Это правильная позиция.

Азаров отошёл, я было выдохнула, но тут он опять посмотрел на меня.

– Но тебя это не спасёт. У меня есть помощница, которой я доверяю. Ты уволена.

Это было как гром среди ясного неба. Я думала, что моя жизнь рухнула в момент, когда я застала Антона с няней. Нет. Рухнула она сейчас.

– Мне нравятся красивые женщины, – Азаров снова присел на край стола. – Я думал предложить тебе другое место. Но для тебя в компании места нет. На этом всё. Свободна.

Он вернулся к бумагам. Взял несколько листов и убрал в папку. Тёмно-серый пиджак лежал на подлокотнике дивана.

Сколько раз я пила кофе, сидя на этом самом диване, пока мы с начальницей обсуждали график на ближайшую неделю? Пять лет… А этот самолюбивый тиран в минуту поставил на всём точку! Сколько раз я состыковывала несостыкуемое, договаривалась о встречах с людьми, встретиться с которыми было почти невозможно? Сколько раз заходила в этот кабинет с подготовленными за минуты документами, тогда как на их подготовку по-хорошему нужно было несколько дней?

– Как вы ловко людей расшвыриваете, – только и сказала тихо. К этому удару я оказалась не готова.

– Это бизнес. Балласт мне не нужен.

– Понятно, – голос совсем сел.

Балласт… Сколько я отдала компании времени, сил. Сколько стремилась быть лучшей, использовала каждую ступенечку возможности подняться выше, а теперь стала ненужной. Сперва Антону, теперь и этому вот. В развалины превращалась не только жизнь, но и мечты.

Понурив голову, я пошла к выходу. Спешить больше некуда, стремиться не к чему. Всё теперь придётся выстраивать заново. Только…

Перед мысленным взором вдруг появилась Дашка. Прижимая к себе варежку, она смотрела на меня огромными влажными глазами и молчала. А я ведь только стала думать о том, чтобы подарить ей котёнка… И Костю хотела записать в секцию единоборств. А теперь что? Смириться и уйти безропотной овцой? А потом что?

Я остановилась и, выпрямив спину, повернулась лицом к Азарову.

– Я не уйду, – сказала твёрдо и решительно пересекла кабинет.

Михаил поднял голову. Впервые в его взгляде я прочитала интерес, и это придало решимости.

– Вы меня не уволите, Михаил.

– Правда? И почему же?

– Потому что я вам нужна. Я работаю в компании больше пяти лет и знаю все подводные камни. Знаю тонкости дел и людей. Как бы ни была хороша ваша помощница, меня она не заменит. Я знаю, кто здесь и на что способен, как относится к работе. Знаю сильные и слабые стороны всех партнёров и всех сотрудников. Например, Фёдор.

Михаил нахмурился, и я пояснила:

– Специалист юридического отдела, которого вы выставили у всех на глазах. Он не самый сильный юрист, это правда. Он бывает медлительным. Но зато он способен добраться до сути дела и развернуть его. И ещё он один из самых чистоплотных сотрудников. В плане дел, само собой. В остальном… Иногда он оставляет на столе крошки от печенья и может не заметить пятно на своей рубашке.

Уголок губ Михаила дрогнул. Интерес в глазах стал сильнее.

– Сейчас ты хочешь сказать, что готова стать моей личной крысой?

– Не личной крысой, – проглотив очередную провокацию, сказала я, глядя ему в лицо. – Личным помощником. Я давно работаю с этими людьми, они знают, чего ждать от меня, я – чего от них. Мне они доверяют, а сам и вашей секретарше… – сделала паузу. – Вы бизнесмен, Михаил. Сами понимаете, что добиться доверия подчинённых не так просто.

– А ты не только красивая. Мозги у тебя тоже есть.

– И мозги, и опыт, – подтвердила я. – А ещё большое желание работать и подняться вверх по карьерной лестнице.

Его губы изогнулись сильнее. Несколько долгих секунд он изучал меня. Ощущение было, что от взгляда его ни укрылась ни одна мелочь: начиная от одежды на мне и заканчивая ногтями, которые я, к слову сказать, в бесконечной веренице дел за последние два месяца запустила.

Ничего не ответив на мою тираду, Михаил нажал кнопку селектора.

– Зайди ко мне, – распорядился он. – Заодно кофе принеси.

Я ждала. Сказать бы можно было ещё много чего, только интуиция подсказывала, что хватит. Азаров не из тех, кто ведётся на длинные речи. С такими не помогут ни слёзы, ни уговоры, ни, тем более, оправдания.

– Ты меня уговорила, – вдруг ответил он. – А это не так просто. Посмотрим, что из тебя выйдет на деле.

В кабинет, неся поднос с единственной чашкой, вошла девушка с каре. Когда она поставила кофе на стол, я заметила, что на подносе лежат орешки в сахарной глазури и сразу же взяла это на заметку. Большая чашка чёрного кофе и орехи в глазури.

– Расскажи Есении, что я требую от своей помощницы, Юля, – приказал он. – С сегодняшнего дня она работает со мной.

– С вами? – Юля обомлела, но быстро взяла себя в руки. – Да, конечно, Михаил Григорьевич. – Только как же я?

– Ты, – он взял кофе, в другую руку несколько орешков. – Тебя я, пожалуй, повышу. Ты заслужила.

***

Распаковать свои пожитки помощница Азарова не успела. Хотя, судя по двум объёмным коробкам возле моего стола сделать ей это очень хотелось.

– Это график Михаила Григорьевича, – положила она передо мной перекидной ежедневник и, вставив флешку, открыла на компьютере таблицу.

На моём компьютере! Когда только успела включить его?! Я быстро пробежалась по строчкам.

– Хорошо, я поняла.

– Здесь текущие дела. Контакты и вопросы, которыми следует заняться в первую очередь. Вот тут…

Пока она рассказывала, что к чему, я аккуратно рассматривала её. Сперва она показалась мне старше, сейчас же я понимала, что ей около тридцати. Волосы у неё были ухоженные, кожа тоже. И руки. Только вот выглядела помощница Азарова, несмотря на грядущее повышение, удручённой. С чего бы это?

Внезапно она закрыла все окна и посмотрела прямо на меня.

– Долго ты у него не продержишься, – сказала она уверенно.

От неожиданности я опешила.

– Ты же продержалась.

Она презрительно засмеялась. Взгляд наполнился снисходительной жалостью.

– Я с ним с самого начала, Есения. Сколько я от него вытерпела, не знает никто. Были дни, когда я ненавидела его.

– Но сейчас радостью ты что-то не пылаешь.

Она фыркнула и подтолкнула ко мне мышку. Выложила из верхней коробки несколько папок и убрала в стол. Из второй достала маленького медвежонка и посадила рядом с компьютером.

– Это от меня тебе на память. Если что, можешь поплакаться ему, когда станет невмоготу. А станет очень скоро, поверь.

Последние слова она сказала зло. Я присмотрелась к ней уже в открытую. Помощница Азарова была красивой. Даже подчёркнуто-строгая чопорность не скрывала этого. Ровные белые зубы, идеальный овал лица и дорогие, пусть и неброские украшения. Стиль и минимализм, так бы я это назвала. Удобно – иметь помощницу в свободном доступе в любое время. И во всех смыслах. А что «помогает» она своему боссу во всех смыслах, у неё буквально на лбу написано. Надоела, видимо. Вот и решил вернуть в старый офис.

– Спасибо, – сказала я сухо. Взяла медведя и, открыв коробку, швырнула обратно. – Плакаться я не собираюсь. Тем более в уже заплаканный носовой платок. Оставь себе, вдруг пригодится.

Глаза Юли сверкнули за стёклами строгих офисных очков.

– Успеха, – бросила она, хотя в искренности её я сильно сомневалась.

Цокот тонких каблуков постепенно стих, а я продолжала смотреть на опустевшую приёмную перед кабинетом. Шпильки, маникюр, идеально сидящий костюм. На мне тоже были туфли – удобные, на устойчивом каблуке сантиметра три от силы. И офисное платье, которое я специально достала для этого собрания. Даже макияж был – пудра, пара мазков помады и тушь на ресницах. На большее, увы, времени утром не хватило, и так пришлось встать на час раньше.

Выдвинула ящик и уставилась на папки. Едва не застонала – придётся взять их домой, чтобы понять, что к чему. Но это лучше, чем остаться без работы с двумя проблемными детьми в съёмной квартире.

– Только бы хуже не стало, – тихо сказала самой себе. А за последнее время я успела убедиться, что словосочетание «хуже некуда» – глупость.

Щёлкнув мышкой, я открыла график. Но прочитать не успела – из кабинета появился Азаров. В эту же секунду у меня зазвонил мобильный. Воспитательница.

Я сразу же выключила звук и, чтобы как-то сгладить ситуацию, ляпнула первое, что пришло на ум:

– Юлия передала мне дела. Я как раз просматриваю ваш график и…

– К шести ты должна быть готова, – оборвал он меня.

Сомневаюсь, что вообще слышал, что я ему говорю.

– К шести? – переспросила, едва не добавив, что в шесть у нас, вообще-то, заканчивается рабочий день.

Он смерил меня взглядом. На часах была почти половина. День пролетел слишком быстро, за всеми навалившимися проблемами я и не заметила этого.

– К шести, – повторил Азаров. – У меня что-то с дикцией, Есения?

Я мельком посмотрела в график. На сегодняшний вечер в нём ничего не было. В ежедневнике тоже пусто. Меня охватило смятение, но подавить его пришлось моментально. Нельзя показывать этому мужчине свою слабость, нельзя показывать, что я к чему-то не готова. Разве что, если он захочет «особенной» помощи, придётся его придержать. Но об этом я тоже подумаю позже.

– И к чему я должна быть готова к шести? – осведомилась с лёгким недовольством.

– У меня встреча с японцами, а ты знаешь японский.

– Знаю. А вам откуда об этом известно?

– В твоём личном деле написано. – Он впился в меня чернющими глазами. – Надеюсь, верить можно всему, что там написано?

Он продолжал смотреть так, будто бы знал больше, чем я могла представить. Заставлял сомневаться. Я пыталась вспомнить, что значится в моих данных. Такому, как Азаров, запросто можно сказать лишнее просто потому, что, если он узнает об этом сам, будет хуже.

– Конечно. – Я встала из-за компьютера. – Если вы, Михаил Григорьевич, спрашиваете про языки, то да, я знаю японский, английский и тайский. Если про место рождения – да, я родилась в Смоленске. Была замужем, но сейчас в разводе, и в ближайшее время планирую заниматься карьерой, а не личным. Что ещё вас интересует?

– Пока достаточно. Сделай мне кофе. И возьми все нужные на сегодня бумаги.

Видимо, на лице у меня отразилась растерянность. Ничего не сказав, Михаил подошёл и, мягко надавив на плечо, заставил меня опуститься в кресло. Склонился и открыл на компьютере нужную папку.

– Распечатай всё, что тут есть.

Его тёплое дыхание мазнуло по щеке – настолько близко он был. Я напряглась так, что чуть не вздрогнула, когда передо мной на стол легла тонкая голубая папка.

– Это тоже возьми. Только вначале изучи всё, чтобы была в курсе.

Ладонь прошлась по моему плечу и исчезла. Михаил пошёл к кабинету, но остановился в дверях.

– Кофе, Есения, – напомнил он. – Я жду.

Сколько у меня осталось? Полчаса? Изучить документы, распечатать и сделать ему кофе! Что ещё?! Да, ещё собраться и… и перезвонить в сад! Боже! Я вскочила, не зная, за что хвататься первым делом. Кофе, сад…

Быстро выбрала файлы и нажала на печать. С телефоном в руках вылетела из-за стола и по пути включила кофемашину.

– Здравствуйте, Есения, – тактично начала было воспитательница. Мне же было не до такта. Забежав в туалет, я бросила взгляд в зеркало и перебила её.

– Сегодня я задержусь. Пожалуйста, займите чем-нибудь детей. Боюсь, буду поздно.

– Но Костя подрался…

– С ним всё в порядке? – опять перебила я.

– Да. Я хотела обсудить с вами его поведение. Дело в том…

– Давайте обсудим его поведение в следующий раз. Сегодня я буду поздно, повторяю вам. Разумеется, при необходимости за доставленные неудобства я заплачу отдельно.

Закончив на этом разговор, я пару раз провела по волосам расчёской.

Кофе! Чёрт подери. И где эти дурацкие орешки, которые приносила Азарову его подстилка? Боже! Дай мне сил пережить этот вечер! Если я переживу его, переживу и все остальные. А если нет… Об этом лучше не думать.




Глава 5


Есения

Садясь в машину, я разом думала, всё ли подготовила на завтра, чем утром кормить детей и смогу ли, в самом деле, соответствовать требованиям Азарова. Единственным выходом была няня, пусть даже после опыта с прошлой само это слово вызывало у меня неприязнь. Только главная проблема состояла в другом – няню я позволить себе не могла. Тем более проверенную, с документами и рекомендациями. За сад, конечно, тоже нужно платить, но это всего несколько месяцев. Потом станет легче, и я смогу закрыть кредит. А ещё я думала, не поехали ли у меня колготки. Чтобы проверить это, надо было приподнять платье, но при Азарове это неосуществимо.

– Так значит, ты разводишься, – сказал Михаил, сев на заднее сиденье внедорожника рядом со мной.

– Да, – подтвердила я. – Я же уже говорила.

– Это хорошо.

Я покосилась на него.

Почему-то вспомнилось недовольство Юли, высокие каблуки её туфель и запах дорогих духов.

– И чем это хорошо?

Разумеется, он правильно расценил вопрос и тон, которым он был задан. Выражение лица осталось каменным. Михаил мазнул по мне абсолютно равнодушным взглядом – прошёлся по рукам, остановился на коленях, мельком на груди и прочеканил, глядя в глаза:

– Моя помощница должна быть на связи всегда. В любой день недели и любое время. Двадцать четыре на семь, Есения. Твоя личная жизнь меня не интересует до тех пор, пока это условие соблюдено. Хорошо, что у тебя нет детей.

– Это вы тоже в моём личном деле прочитали? – поинтересовалась с недовольством, начиная понимать, что за один день он узнал обо мне почти всё, тогда как я знала только его имя и что придётся мне несладко.

– Это было первым, что я проверил. Либо дети, либо место рядом со мной.

– Не слишком категорично?

– Нет. Дети мешают.

Мысленно я застонала. С чётким осознанием, что мне конец. Компромиссов не будет, терпения тоже. И даже ненавистной мне жалости, хотя теперь я бы согласилась и на неё. Перед глазами на фоне дороги и виднеющегося сквозь лобовое стекло неба маячил затылок водителя. За несколько минут я не услышала от него ни шороха, ни звука. Будто бы он был восковой фигурой, поставленной Азаровым туда, куда ему было нужно и не совершающей без его приказа ни движения.

– Да, – сказала я тихо, – хорошо, что у меня нет детей. Муж не хотел, да и я тоже. Вы правы, Михаил Григорьевич. Дети только мешают.

Удовлетворённый, он отвернулся. А я чуть не застонала уже в голос. Своих-то у меня нет, а вот дети сестры… Благо, в личном деле не сделали об этом пометку.

***

Ресторан, где проходила встреча с японцами, среди других ничем не выделялся. Обычное место со средним ценником меню. Удивило меня другое – завидев появившихся на пару минут позже нас японцев, Михаил поднялся им навстречу и поздоровался. На чистом, отличном японском! За следующий час я только сильнее убедилась – японским он владеет идеально, ничуть не хуже меня, а я была лучшей на курсе.

– Может быть, вина? – предложил Азаров всем, включая меня. – Отметим сделку.

Японцы идею поддержали. Михаил подозвал официантку и заказал две бутылки сухого красного.

– Ты пьёшь красное вино? – уже сделав заказ, поинтересовался он у меня. – Или заказать тебе что-то другое?

– Не нужно, – с трудом сдерживая раздражение, ответила я. – Я не пью на работе.

Азаров никак не отреагировал, а у меня в кармане завибрировал телефон. Опять! Вина хотелось сильно. Весь день я провела в дичайшем напряжении, за последние полчаса воспитательница прислала мне уже несколько сообщений с жалобами на Костю и вопросом, когда я заберу детей.

Садик хоть и был частным, к дорогим не относился. Самый бюджетный и более или менее приличный по отзывам, что мне удалось найти вблизи дома.

Телефон завибрировал ещё раз. Да что случилось?! Чувство было, что он жёг через карман. Что-то с Дашей? С Костей? Что, если это важно, а я сижу тут без особенной надобности? Всё, что я сделала за вечер, подала Азарову пару бумажек.

Вино принесли быстро. Михаил приподнял бокал.

– Русская традиция, – улыбнулся, продемонстрировав свою проклятую ямочку на щеке. Прям сама душевность!

– Простите, я на минутку, – я встала из-за стола.

Михаил посмотрел с вопросом и недовольством. Но это заметила только я, как и его неозвученный приказ сесть на место.

– Я на минутку, – повторила с нажимом.

– Хорошо. На минутку.

Сволочь! Бросившись к уборным, я мысленно повторила это сотню раз. Не удержалась и обернулась на столик. Мой новоиспечённый босс посмеивался, а о том, что я сидела рядом, напоминал только полупустой стакан с водой.

Едва дверь туалета закрылась, я вытащила телефон. Сообщение с просьбой назвать точное время и два пропущенных вызова от воспитательницы.

– Алло, – сразу же перезвонила. – Я же сказала, что сегодня буду поздно.

В трубке раздалось недовольное ворчание.

– Время восемь. Я всё понимаю, Есения, но у меня есть семья. Я не могу сидеть с вашими детьми всю ночь.

– Я же сказала, что оплачу ваши услуги дополнительно. У меня проблемы на работе. Пришлось задержаться, – сказала, про себя окрестив воспитательницу стервой.

Как подарки получать, так она первая, чуть ли не в глаза заглядывает бежит. И карман для левака тоже подставляет с удовольствием. А тут семья у неё. Ценник себе набивает!

– Хорошо, я подожду ещё час. Больше не смогу.

Я чуть зубами не заскрипела от злости. Но ругаться с ней – себе дороже. Пришлось собрать выдержку, которой к концу дня уже не осталось.

– За час я успею. Скоро буду.

Только я хотела попрощаться, дверь распахнулась с такой силой, что грохнула о косяк. В туалет, поддерживая друг друга, с пьяным визгом и хохотом ввалились две мадамы. У одной зазвонил мобильный, и она невпопад заголосила, подпевая Аллегровой. К ней сразу же присоединилась вторая.

– Ты что скучаешь? – та, у которой был мобильный, остановилась возле меня. – Давай с нами! Гуля-я-яй шальная императрица…

И опять визг. Мой собственный телефон молчал, хотя вызов продолжался. Вот чёрт!

– Я жду вас, Есения Викторовна, – сказала воспитательница сухо. – Через сорок минут мне нужно уйти.

– В же говорили через час.

– Через сорок минут, Есения Викторовна. Будьте добры, заберите детей. Из-за вас я и так потратила своё личное время.

– Сука, – процедила я, нажав на отбой.

Пьяные бабенции продолжали смеяться, и их смех разрывал череп.

Всё, хватит с меня!

Решительно, с намерением уйти сейчас же, я вернулась к столику. Не отпустит – напишу заявление. Смеяться и издеваться над собой я не дам. Хочет Азаров удовлетворять свои амбиции – пожалуйста. Только не за мой счёт.

Чтобы не привлекать лишнее внимание, я вернулась на прежнее место. Но только собралась сказать, что больше оставаться не могу, Азаров сделал это первым.

– Когда я говорю, что у тебя минута, у тебя минута, Есения, – очень сдержанно сказал он на русском. Со стороны могло показаться, что он говорит ласково, только это было не так.

– Извините, – ответила я сухо. – Там была большая очередь.

Хватит с меня! Я ему не марионетка. И писать в трусы на полпути в туалет точно не стану, хоть минуту он мне на это даст, хоть полминуты!

– Ладно, – он вдруг усмехнулся уголком губ. – Собирай бумаги. Через пять минут поедем. Дальше наши партнёры справятся сами.

***

На этот раз, когда я садилась в машину, колготки меня не заботили. И всё ли я сделала, уходя из офиса, тоже. Я чувствовала себя уставшей и бессмысленно использованной.

– Зачем я потребовалась вам на этой встрече, Михаил Григорьевич? – спросила я без особого выражения. Желание ругаться исчезло. – Вы же сами отлично знаете японский.

– Хотел проверить в деле.

Я повернула к нему голову. Он сидел, откинувшись на спинку, и на меня не смотрел. Чёрные, чуть длинноватые волосы завивались лёгкими волнами, падали на виски и шею. Пиджак был расстёгнут, верхняя пуговица рубашки тоже.

Я всегда испытывала подъём, когда проделанная мной работа давала положительный результат. Для меня это было стимулом двигаться дальше. Сейчас же не было ничего, кроме усталости и подавленности. Проверяльщик фигов! Да плевать ему на всё и всех, кроме себя!

– Ну и как? Проверили? Что впишете в личное дело?

– Пока ничего. Время покажет, – он повернулся.

Это было ожидаемо, но меня как будто врасплох застигли. Всё его взгляд. Пристальный, прожигающий до внутренностей, ощупывающий подсознание.

– Вам кто-нибудь говорил, что вы – манипулятор?

– Нет. Догадываюсь, что кое-кому хотелось, но смелости не хватало.

– Вы – манипулятор, Михаил Григорьевич, – сказала я, не чувствуя страха. Нет, это даже не усталость – апатия.

– Приму к сведению.

– Примите. Как понимаю, личного дела у вас нет, но, если что, сделайте где-нибудь пометку. Можете прямо сейчас. Время ничего не изменит.

– Не забывайся. Утром ты готова была плясать передо мной, чтобы я оставил тебя в компании.

– Нет, – возразила я с прежней апатией. – Я всего лишь откровенно сказала, что и как есть. Пляшут русские народные танцы на сцене. Я к этому отношения не имею.

Глаза его стали темнее прежнего, линия губ изломилась, но это была не улыбка. Если бы он сказал, что я уволена, это бы меня не удивило. Более того, отчасти я даже ждала этого. Я потратила личное время, до предела сконцентрировалась за те несчастные минуты, что у меня оставались до встречи. Я хотела сделать свою работу и сделать её хорошо! Да пусть катится к лешему и со своими дурацкими правилами, и с проверками!

– Сделаю вид, что не слышал этого. Твоя дерзость меня не впечатляет. Будь добра, оставляй её дома, когда собираешься на работу.

– А что вас впечатляет? Покорность и высокие каблуки? – прозвучало раздражённо.

Я мигом пожалела, что всё-таки повелась и полезла на рожон. Мне нужно платить за квартиру и отдавать взятый на садик кредит. Готовить Костю к школе и водить Дашу к психологу. Это уже не говоря о том, что деньги нужны на еду, на одежду, из которой племянники вырастают тут же, на мелочи и другую ерунду. Где я ещё буду получать такую зарплату?

Михаил молчал. Смотрел на меня и молчал.

– Извините, – сказала я достаточно, как мне показалось, искренне. – Я не должна была этого говорить.

– Хорошо, что ты это понимаешь. Это убеждает меня, что ты не дура. Дураки своих ошибок не понимают и, следовательно, не могут вовремя исправить.

Очень хотелось сказать ему, что ни единого слова из сказанного ошибкой я не считаю, а моё «извините» – вынужденная мера, чтобы остаться в компании и продолжать барахтаться в том, что преподнесла мне жизнь за последние несколько месяцев. Но, само собой, на этот раз я промолчала. Заметила светящуюся буковку «м» впереди и попросила:

– Высадите меня, пожалуйста, у метро.

Азаров кивнул водителю, и уже спустя минуту мы притормозили у спуска в подземку. Подвезти меня до дома эта эгоистичная сволочь предложить и не подумала, хотя ехать было всего-ничего. Да и чёрт с ним! Ни к чему ему знать адрес моей съёмной квартиры. Благо, в личном деле он не прописан. Бросив сухое «до свидания», я вышла из машины и, проверив время, бросилась к подземке. Из сорока минут прошла ровно половина. Ничего, я успею. Впритык, но успею.

До сада я едва не неслась. Забежала в раздевалку, дети были уже собраны и сидели на скамеечках, воспитательница с недовольной рожей надевала кардиган.

– Я уже думала, вы забыли про детей, – смерила она меня взглядом. – Хотела снова звонить вам.

– У меня проблемы на работе, я же говорила, – бросила на ходу и подошла к племянникам: – Привет, – улыбнулась Даше, потом Косте. – Простите. Сейчас домой пойдём.

Пока помогала им с куртками, чувствовала на себе взгляд. Ёлки-палки, совсем забыла. Понятное дело, чего она ждёт. А торопилась-то как! Задержись я ещё на полчаса, уверена, дождалась бы, как миленькая.

– Спасибо вам, – подошла к воспитательнице и незаметно отдала ей пару сложенных купюр. – Вы мне очень помогли. В компании новый генеральный директор, и…

Она меня не слушала, сунула деньги в карман и встала, поглядывая то на детей, то на дверь. Я замолчала. И правда, какая кому разница, что делается у меня на работе и в жизни? На этом разговор и закончился.

***

Ведя племянников домой, я старалась дышать поглубже и не обращать внимания на стук камушка, который то и дело подпинывал Костя. Со стороны я, наверное, выглядела самой обычной молодой мамой. А почему и нет? Сколько девочек рожают в восемнадцать – девятнадцать. Это у меня на жизнь были совсем другие планы. Закончить институт с красным дипломом, что я и сделала, устроиться на перспективную должность в крупной компании и подняться по карьерной лестнице. Купить машину, квартиру, ездить в заграничные командировки… Даже Антона во всём этом изначально не было. Оно и к лучшему.

– Не было и не нужен он был, – вздохнула я.

Даша сразу подняла голову и посмотрела с вопросом.

Занятия однозначно шли ей на пользу. Постепенно она начала проявлять интерес к окружающему миру и хоть немного, но разговаривать.

– Это я так, Дашунь. Мысли вслух.

Посмотрела на Костю. А вот с ним, похоже, придётся серьёзно поговорить. А может, и не стоит. Ему шесть, энергии в нём полно. Надо просто направить её в правильное русло.

– Кость, – окликнула его. – Чем бы ты хотел заниматься? Я имею в виду, каким видом спорта? Как насчёт единоборств или что-нибудь вроде того?

Он нахмурился. Мотнул головой.

– Не хочу. Я хоккеем хочу, – сделал вид, что махнул клюшкой. Или… – нахмурился ещё сильнее и чуть ли не засопел.

– Или?

– Кататься на коньках хочу. Как тот парень на соревнованиях. Который вжух…

Он продемонстрировал нечто вроде прыжка с оборотом. У меня едва сердце не выпрыгнуло – показалось, что он сейчас грохнется прямо на асфальт. Но Костя приземлился на обе ноги и глянул исподлобья.

– Я так же хочу.

– Я подумаю, – пообещала, сделав мысленную пометку: узнать всё про хоккей и это самое «вот так хочу». С чего-то же нужно начинать. Фигурное катание, по крайней мере, это красиво. И там хотя бы не дерутся, как в единоборствах. Уже плюс, хотя от Костика я этого не ожидала.

***

– Спокойной ночи, – шепнула я уснувшей Даше и погладила её по светлым волосам. Ни она, ни брат не были на меня похожи. Все вечно удивлялись, узнав, что мы с Анюткой родные сёстры. Она белокурая, голубоглазая – в маму, а я в отца – тёмненькая с серыми глазами. Мы и ростом-то различались. Но сейчас, гладя по голове спящую малышку, я чувствовала, что в нас течёт одна и та же кровь.

– Спокойной ночи, – повторила я и едва ощутимо поцеловала племянницу.

Заглянула на верхний ярус кровати. Костя сразу же заявил, что будет спать тут. Я не возразила – Дашу всё равно бы на вторую полку не пустила, хоть она обревись.

– Есь, а ты правда подумаешь про фигурное катание? – тихо спросил племянник.

– Я же обещала.

Он подполз ближе к краю. Замялся, а потом неожиданно сам меня обнял.

– Если я буду заниматься фигурным катанием, то когда-нибудь стану олимпийским чемпионом. Обязательно стану. И подарю тебе свою медаль.

Его слова мигом растрогали меня до слёз. Чтобы не показать их, я с силой прикусила нижнюю губу.

– Значит, замётано, – потрепала по белокурым волосикам. – Фигурное катание, так фигурное катание. Найдём тебе каток и купим коньки.

Костя смущённо заулыбался. А меня наконец-то отпустила апатия, настроение поднялось в момент.

– Спокойной ночи, – сжала его ладошку. – Ты мой будущий олимпийский чемпион.

***

Налив в огромную чашку зелёный чай, я уселась на стул. И забила в поисковик «секции по фигурному катанию для детей». Ссылок выпало много. Но чем больше я читала, тем быстрее таяло воодушевление. Спустя десять минут я уже знала, что фигурное катание – один из самых дорогих видов спорта. Каток? Коньки? Это была только верхушка айсберга.

Спустя ещё полчаса я закрыла все вкладки и сжала телефон в руках, не зная, что делать дальше. Мамы не стало, ещё когда я училась в старших классах, через два года – отца. Потом Аня… Словно проклятие какое-то! Хотя ничего сверхъестественного на самом деле не было. Сердце у мамы барахлило с молодости, но она всё равно решилась на поздние роды – на свет я появилась, когда ей уже перевалило за сорок. А папа… Наверное, он просто не смог без неё, да и разница в возрасте у них была почти двадцать лет, так что когда его не стало, было ему почти восемьдесят.

– Да что же делать-то?! – прошептала я, конечно, не ожидая, что ответ свалится на меня манной небесной.

Я пообещала Косте коньки. И каток пообещала. И фигурное катание, денег на которое у меня попросту нет и не будет, тем более, если я уволюсь. Где я найду приличную работу с двумя детьми?! И сколько времени понадобится, чтобы найти вообще хоть какую-то?!

– Боже, что делать, – уронив голову на стол, я в буквальном смысле несколько раз ударилась лбом.

Остановило меня пришедшее сообщение. Отправитель в моих контактах не числился.

«Завтра к девяти мне нужны документы для встречи с маркетинговым отделом. К половине девятого они должны лежать у меня на столе».

Он с ума сошёл?! К половине девятого?! Да мне выехать придётся часов в пять!

Пальцы зависли над экраном, но текст я не набрала. Оттолкнула телефон от себя и опять ударилась лбом о стол, прекрасно понимая, что выбора у меня нет. И выхода тоже – завтра в пять я должна выйти из дома. Я пообещала Косте каток и коньки, и я должна сдержать обещание. Что бы ни случилось, должна.




Глава 6


Есения

Выйти из дома в пять было не главной проблемой, свалившейся на меня вместе с сообщением Азарова. Сад работал с семи, появляться раньше десяти минут до открытия просто-напросто не было смысла. Да и вчерашнее общение с воспитательницей оставило неприятный осадок. Ничего, дождёмся сентября. Костя пойдёт в школу, а Даша в обычный, государственный. Только это всё в сентябре, а сейчас только конец июня.

«Дети приболели», – написала я. – «Сегодня нас в саду не будет. Температуры нет, но лучше перестраховаться»

«Доброе утро», – пришло в ответ буквально через пару минут. Я посмотрела на часы – половина пятого. – «Вчера они были абсолютно здоровы. Но раз так, желаю вам скорейшего выздоровления»

– Стерва, – процедила я.

На первый взгляд ничего особенно – вежливо и тактично. Истинная суть пряталась между словами. В особенности до и после безобидного «вам».

Потирая глаза, в кухню зашёл Костя.

– Тётя Еся, почему ты так рано встала? – спросил он, широко зевая.

– Мне на работу надо.

– Уже в сад собираться, да?

– Нет. Вы сегодня дома останетесь. Побудете с тётей Соней. Иди спи. Времени совсем мало.

Но в детскую он не пошёл. Забрался на стул и надулся маленьким хомяком. Видно было, что глаза у него слипаются, но он стоически с этим боролся.

– А что это у тебя? – показал на чашку.

– Кофе. Я утром всегда пью кофе.

– Можно попробовать? – поднял он голову и снова зевнул. Потёр глаза кулаками и, кажется, всё-таки начал по-настоящему просыпаться.

– Ты же уже пробовал и сказал, что тебе не нравится.

– Я ещё раз хочу.

Я подвинула к нему чашку. Отхлебнув, Костя поморщился и потянулся к сахарнице. Я подвинула её ближе, и племянник сам добавил сахар. Мешал, хмурясь, а я наблюдала за ним.

– А ты не передумаешь насчёт коньков? – вдруг спросил он.

– Не передумаю. Только ты должен пообещать, что тоже не передумаешь заниматься. Это сложный спорт, Кость. И большой труд. Придётся много работать и ещё успевать делать уроки.

– Я знаю. – Он отпил сладкий кофе. Облизнул губы. – Вот так вкусно. Попробуй. Ты пьёшь гадость, а с сахаром вкусно.

Сладкий кофе я ненавидела. Но всё-таки поддалась. Костя ждал одобрения.

– Вкусно, – подтвердила я. – Но мне всё равно больше нравится без сахара. Так что? Ты дашь мне честное слово мужчины, что не передумаешь кататься?

– Да! Честное слово мужчины! И про олимпиаду не передумаю, – запальчиво протараторил он. – И про золотую медаль.

Малодушная мысль сказать, что с фигурным катанием ничего не выйдет, рассеялась. Да, встав, я убедила себя, что именно это надо сделать. Сказать, что у нас нет денег. Но кто просил давать меня поспешные обещания? Да и как было не пообещать коньки мальчику, у которого не осталось никого, кроме меня и маленькой сестры? Мальчику, который в ответ пообещал подарить мне свою олимпийскую медаль?

***

– Спасибо тебе, Сонь, – в который раз поблагодарила я соседку.

– Прекрати, пожалуйста. С тебя пирожные, как и договаривались. Всё, больше ничего слышать не хочу.

– Давай я тебе всё-таки заплачу. Понимаю же…

– Если бы понимала, не говорила бы такую чушь, – строго оборвала она. – Я прекрасно вижу, как тебе трудно. Если бы не могла, так бы тебе и сказала.

– Спасибо, – сдалась я.

Соня постучала в дверь ровно без десяти, пять. До сегодняшнего дня я уже пару раз обращалась к ней, просила присмотреть за Дашей. Как бы неловко ни было, других вариантов придумать я не успела.

На ходу вызывая такси, спустилась вниз. Утро было прохладное, и я, закутавшись в кофту пару раз глубоко вдохнула. Будь ты неладен, Азаров!

На въезде появилась машина. Через пару минут такси уже везло меня к офису, а я морально настраивалась на новый день. Что ещё придёт на ум моему новому генеральному директору? Но эти мысли я быстро прогнала – заменила другими. Представила себе стоящего на верхней ступени пьедестала Костю и повзрослевшую Дашу в свитере с котятами. Так и будет.

– Всё сделаю, чтобы было так, – сказала одними губами и повернулась к окну. На дороге ни единой машины, на тротуаре ни одного человека. К этому просто нужно привыкнуть и всё.

В офисе не было никого. Круглосуточно дежуривший на первом этаже охранник посмотрел на меня, как на придурошную, когда я прошла мимо него к лифтам. Примерно так я себя и чувствовала – ненормальной мазохисткой, пляшущей под дудку самовлюблённого извращенца Азарова.

Включив компьютер, загрузила данные и зевнула. Нет, без кофе сегодня я не выживу, тем более, что Костя отнял у меня почти всю чашку. Кофемашину я запустила со стойким ощущением, что нахожусь внутри фильма ужасов. В пустом офисе было неуютно. Ни разу за все пять лет я не оставалась тут одна. Взяла чашку и тут же едва не выронила её – свет включился резко и везде разом, в коридоре послышались шаги.

До конца испугаться не успела – дверь распахнулась, и в приёмной появился Азаров.

– Как раз вовремя, – сказал он и забрал у меня кофе. – Отлично, как я люблю. Принеси мне что-нибудь сладкое. Ты уже начала заниматься документами?

Что было сильнее – ярость, негодование или недоумение, даже не знаю.

Напыщенный мерзавец! Я посмотрела на чашку в его руках и сцепила зубы.

– Начала. Но решила вначале сварить кофе.

– Это правильно, – он сделал глоток. – Я в кабинете, – добавил он и ушёл к себе.

Гнев взбодрил лучше любого кофе, но я всё же снова включила кофемашину. Нашла грёбаные орешки и насыпала ему полную пиалку с верхом.

– Хоть обожрись, – процедила себе под нос и понесла орехи боссу.

Его пиджак снова лежал на подлокотнике дивана, сам он откинулся на спинку кожаного кресла и цедил кофе. Взглядом показал на стол.

– Что-нибудь ещё? – поинтересовалась зло.

– Пока нет. Жду бумаги. К восьми они должны быть у меня на столе.

– Вчера вы написали, что к половине девятого! – напомнила я.

– Да. А сегодня они мне нужны к восьми. Поэтому иди и займись делом, Есения. Как, кстати, тебя зовут сокращённо? Сеня?

– Еся, – отрезала я. – И никакой Сени, никогда. Это моё правило. Либо Есения, либо Еся.

Сказав это, я вернулась за свой стол. От ярости разве что руки не дрожали. К восьми ему? Может, вообще к семи?! Открыла документы, отпила кофе. И, заметив пакет с орешками, подвинула к себе. Поделится, не обеднеет. А обеднеет – проблемы его.

***

Погрузившись в работу, я в прямом смысле потеряла счёт времени. Опомнилась только проверив последний. Без пяти восемь. Распечатать и… Кофе.

Постучав, вошла к Азарову и, ничего не сказав, положила перед ним бумаги. Поставила наполненную чашку.

– Я не просил тебя сделать кофе.

– Вы и утром его не просили.

Он посмотрел на часы. Ни спасибо, ни усмешки, ни удовлетворения.

– Закажи мне большой шоколадный кекс и натуральный йогурт. Когда привезут, сделаешь ещё кофе и принесёшь всё вместе. – Смерил меня взглядом. – И ещё купи себе нормальные туфли. Моя помощница не должна ходить в лаптях.

– Это Гуччи! – возмутилась я.

– Да плевать. Выглядят, как лапти. И тебя делают похожей на колхозницу.

Как не вылила кофе на документы и не затолкала всё это ему за воротник, не знаю. Мысленно досчитала до пяти.

– Мне нравятся мои туфли, – сказала жёстко. – Я не собираюсь выполнять ваши прихоти и бегать по офису на шпильках только потому, что это удовлетворяет вашим эстетическим принципам, Михаил Григорьевич. У меня есть туфли на высоких каблуках и, если дело касается деловых встреч с партнёрами, я непременно буду приходить в них. Но не более того. У меня хорошие туфли и хороший вкус. Во всём. В том числе, что касается завтраков. Но вам я закажу шоколадный кекс и принесу его вместе с третьим кофе. А теперь позвольте мне пойти выполнять ваше распоряжение. Иначе, боюсь, курьер может на пару минут опоздать.

– Да, иди, – он откинулся на спинку. Ещё закажи мне пару батончиков с кешью и финиковой пастой. Люблю орехи и сладкое. Это вкусно. Так что относительно завтраков на свой вкус я не жалуюсь. Тем более, – он хлопнул себя по животу. – С генетикой у меня всё отлично. Врать, что овсянка на завтрак – вкусно, мне не за чем.

Фыркнув, я развернулась на каблуках. На двухсантиметровых, удобных каблуках. Да пошёл он к чёрту! С генетикой у меня тоже всё в порядке! И да, я люблю овсянку! Что дальше?! Надеюсь, хотя бы это он придумал сам, а не прочитал в моём личном деле!

Собрание прошло обыкновенно. Сколько подобных было в моей жизни – не сосчитать. Когда всё закончилось, Михаил отпустил всех, остаться попросил только меня.

– Что ты думаешь о руководительнице отдела маркетинга? – спросил он, присев на край стола.

– Да не знаю… – дёрнула плечом и задумалась. – Претензий к ней никогда не было. За работу она свою отвечает. Разве что роман у неё с руководителем отдела финансов, добавила в шутку, хотя это и было правдой.

Улыбнулась. Азаров хмыкнул.

Что я могла сказать? Про отношения ребят знали все и давно.

– Ясно всё, – он вручил мне папку. Посмотрел на часы. – Ладно, поехали.

Я вспомнила график. Никаких пометок о встречах в нём не было. Точно не было!

– Снова японцы? – спросила с лёгким сарказмом.

– Нет, обед. Составишь мне компанию.

***

От прохлады раннего утра не осталось и следа. И хотя небо было затянуто, кофту я расстегнула.

– Можем сесть на веранде, – предложил Азаров, пропуская меня в кафе.

Ни дать ни взять, мистер Хорошие манеры. Я посмотрела на него исподлобья. Со стороны – идеальный, только никто тут не знает, какой он на самом деле.

– Да, давайте сядем на веранде, Михаил Григорьевич.

– Можно просто Михаил.

– Думаете?

– Уверен.

– Хорошо, можно на веранде, просто Михаил.

Он не усмехнулся, но уголок рта всё же дрогнул и в глазах появилось нечто вроде крохотных бесенят. Мне и самой вдруг улыбнуться захотелось.

Усевшись за угловым столиком, мы сделали заказ. Стены веранды были добротными, плетёными, а сама она выходила в зелёный двор.

– Здесь хорошо, – заметила я, отодвинув меню.

Вообще-то в планах у меня был обед, взятый с собой из дома. Утром я клятвенно пообещала себе, что с этого дня буду экономить на всём. Начиная от еды и заканчивая косметикой. Можно же найти альтернативу привычной итальянской туши и колготкам из элитного магазина нижнего белья. И вместо обедов в кафе домашней едой тоже можно. Только с первого же дня Азаров спутал мне все планы. Не достану же я перед ним лоток с салатом и куриной грудкой!

– Расскажи мне о себе.

– Вы всегда можете открыть моё личное дело.

– Могу, но оно не заменит личного разговора. Как я понял, с мужем вы разъехались?

Да что же он привязался к моему мужу?! Как будто это для него главное!

– Да, – всё-таки ответила я. – Нет ничего хуже, чем жить с бывшим в одной квартире. Я так считаю.

– Почему же? Куда хуже жить в одной квартире с бывшим мужем и общими детьми. А если ещё добавить его мать…

– Ой, не надо, – замахала я, представив эту картину.

На щеке Михаила появилась ямочка. Я вдруг смутилась. Напротив меня сидел мужчина, словно сошедший с экрана. Такой мог быть в равной степени героем романтической мелодрамы или боевика. А мог и главным злодеем. Вне сомнений, мерзавец в его исполнении получился бы отменный.

– Я сейчас на съёмной, – призналась я. – Не хочу иметь с бывшим мужем ничего общего больше.

– Он тебе изменил?

– С чего вы взяли?

– Простое предположение.

Я чуть не фыркнула. Хотелось послать его вместе с его дурацкими предположениями, но желание исчезло быстро. Я вдруг поняла, что до сегодняшнего дня ни с кем об этом не говорила. Разве что с Софьей, но вскользь.

Официантка принесла напитки, столовые приборы и хлеб. Вдохнув его аромат, я поняла, как проголодалась. Достала посыпанную семечками ржаную булку и отломила кусочек.

– Да, – всё-таки ответила я. – Изменил.

– С подругой?

Мотнула головой.

– С… – каким чудом я остановилась и не сказала «с няней», не знаю.

Вот же сволота!

Глубокий взгляд, веранда, тёплый безветренный день и предвещающая дождь духота. Он специально выводил меня на откровенность и делал это настолько мастерски, что за несколько минут я едва не выдала ему свою тайну. Нет, не подошёл бы он на роль романтического героя! Только на роль сволочи и мерзавца.

– В общем, всё это уже не важно. Лучше расскажите мне о себе.

– Что ты хочешь знать, Сеня.

Я поджала губы. Он специально! И это тоже специально!

Глянула со злостью. Протянув руку, он забрал у меня половину булки и отхватил здоровенный кусок. Да куда в него лезет?!

Поставившая на стол салаты официантка разрядила обстановку. Вернее, помогла мне не вспыхнуть.

Проигнорировав Михаила, я взялась за еду. То ли так сильно хотела есть, то ли тут очень хорошо готовили – самый дешёвый салат из представленных в меню показался безумно вкусным.

– Квартира далеко от работы?

Я посмотрела с вопросом. Так увлеклась салатом, что не сразу поняла, чего ему надо. Наткнулась на изучающий взгляд. Михаил отломил кусок булочки. Я как завороженная проследила за этим. По телу прокатилась тёплая волна и сосредоточилась внизу живота.

– Да… Нет, не далеко. Нормально.

– А прав у тебя нет?

– На что?

– Водительских, Сеня. Тех, что дают разрешение садиться за руль.

– Я знаю, что такое водительские права. Нет, их у меня нет. Не вижу смысла учиться водить машину, если купить её возможности нет.

– А желание есть?

– Есть. Но пока у меня в приоритете другое.

– И что же?

На сей раз я вовремя себя остановила. Никто и никогда не называл меня Сеней! Ни в институте, ни в школе! Даже в саду!

– Обед, – ткнула вилкой в салат.

Михаил хмыкнул. Забрал тарелки у подошедшей официантки и поставил на стол. Посмотрел на мою, потом на меня.

– Могла бы выбрать что-нибудь поинтереснее. Всё равно за обед плачу я.

– Не стоит. Я сама в состоянии заплатить за свой обед.

– Не стоит, – он мокнул булочку в подливу и положил в рот. – Заплатить за твой обед мог бы даже студент. Дорогая, видимо, у тебя квартира.

– Нормальная. В самый раз. А если вы намекаете на картошку и салат – я не люблю мясо.

– А зря, – он наколол на вилку крупный кусок гуляша. Сунул в рот и по-кошачьи зажмурился от удовольствия. У меня чуть слюнки не потекли. Сволочь! Какая же он сволочь! И считывает всё на раз – два.

***

Я почти закончила с картошкой, когда зазвонил телефон. Посмотрела на дисплей и, ответив, встала. Отошла подальше от Азарова.

– Есь, у Даши температура, – выдала Софья. – Она с самого утра была вялая, потом мне показалось, что она горячая, и вот…

– Высокая?

– Тридцать семь с половиной.

– Самая поганая, – вздохнула я.

Ну почему не одно, так другое?!

– Извини, что позвонила. Понимаю, что у тебя там всё совсем плохо. Но она капризничает, ноет, тебя требует. Я посижу с ней, конечно, но если у тебя будет возможность, постарайся вырваться.

– Думаю, я…

На плечо мне опустилась ладонь. Я порывисто повернулась к Азарову и наткнулась на его внимательный взгляд.

– Я перезвоню, – сказала поспешно и только успела нажать на отбой, как Михаил взял у меня мобильный.

– Твоя подруга? – поинтересовался, возвращая.

– Нет, соседка.

– И зачем соседка звонит тебе посредине дня? – приподнял он бровь.

– А какая вам разница? Сейчас обед. Или теперь вы и мои звонки будете контролировать? – вскинула голову.

Михаил стоял близко, и среди множества окружающих запахов, я отчётливо различала его. Капля бергамота и горьких трав вперемешку с терпкостью. И ещё нотки чая, который он только что пил.

– У нас что-то с краном. Вернее, у неё. Михаил Григорьевич… – решение пришло мгновенно. – Мне нужно съездить домой. У соседа снизу по трубе течёт. А квартира…

– Как же ты быстро превратилась в канарейку.

– При чём тут канарейки?! У меня потоп в квартире!

– Да так… щебечут они сладко. – Он проверил время. – Хорошо, на сегодня ты свободна. Но в течение недели должна будешь всё отработать. Четыре часа за тобой.

– Отработать?! А ничего, что я вчера весь вечер развлекала вас и ваших японцев?!

– Ты должна отработать четыре часа, Есения, – лицо и голос мигом стали жёсткими. – Вчера ты работала. И, если понадобиться, будешь работать до ночи каждый день. Иди. За тобой шесть часов отработки.

– Четыре! – вознегодовала я.

– Шесть, – прочеканил он. – И не пытайся гнуть свою линию. Иначе будет восемь.




Глава 7


Есения

Когда я приехала, температура у Даши была уже почти тридцать восемь. Не надо было врать утром воспитательнице, что дети приболели. Вот, пожалуйста! Слова, что говорится, материальны.

– Я балкон открывала, – призналась Соня. – Чай пила. Даша ко мне пришла. Но, вроде, тепло было.

Соседка расстроенно посмотрела на малышку. Даша выглядела вялой, но в постель идти отказывалась категорически. Увидела меня, подскочила и больше не легла, как я ни уговаривала.

Я потрогала её лоб, хотя было незачем. Само собой получилось, инстинктивно.

– Вряд ли это из-за балкона. Не могла же она за несколько часов заболеть.

Припомнила вечер. Когда мы возвращались, Даша шла в расстёгнутой кофте. Вроде, ветра как такового не было, только порывы. Правда, холодные. Но что махать кулаками после драки? У Даши температура – факт остаётся фактом.

Звонок в дверь растревожил воцарившуюся тишину. Только увидев на пороге курьера, я вспомнила, что по пути заказала торт.

– Ну ты что? – смутилась Соня. – Есь… Мало того, что у Даши температура, так я тебя ещё и с работы выдернула. Это я тебе торт должна, ещё и не один.

– С ума сошла? – бросила на неё взгляд и прошла в кухню. Поставила чайник. – Кто будет чай с тортиком? – спросила громко.

Даша уже успела уйти в комнату, но не прошло и десяти секунд, как и она, и Костя примчались к нам. Значит, всё не так плохо. Показала детям на стулья и вручила торт соседке.

– Режь. И ничего слышать не хочу, – сказала решительно и добавила тихо, подняв на соседку взгляд: – Мне нужна минутная передышка, Сонь. Ощущение такое, что я в болоте. Чем больше пытаюсь выбраться, тем сильнее вязну. Родителей нет, друзей тоже – одни коллеги. Давайте просто съедим все вместе этот торт.

– И не будем думать, что он останется на наших бёдрах, – пошутила Соня и посмотрела на коробку. – Шоколадный со сливочным кремом. М-м-м…

– Вообще ни о чём не будем думать. Режь, – подала ей нож, а сама взялась разливать чай.

***

Заслушавшись рассказом Сони о поездке за город, я настолько отвлеклась, что перестала следить за детьми.

– Есь, – вдруг показала мне соседка в их сторону. Я так и ахнула.

– Ты что делаешь, Дарья?! – подскочила к племяннице и впала в ступор. Её ладошки были выпачканы кремом, рот тоже, а с торта бесследно исчезли три розочки каждая размером с мандарин. Неожиданно странным показалось поведение Кости.

– Это ты её научил? – спросила я строго.

Он сразу же замотал головой, смотря на меня самыми честными на свете глазами. Только почему-то в честность его я не верила. Вытерла Дашкины руки, снова посмотрела поочерёдно на неё и на Костю.

– Раз не умеете себя вести, идите в комнату.

– Ну Е-е-есь… – жалобно протянул племянник.

– В комнату, – повторила строго. Вы разве не знаете, что так делать нельзя?

Костя промолчал, Даша тоже притихла. Оба выглядели виноватыми.

– Вот именно, что знаете. Всё, свободны. Живо идите к себе.

Нехотя, они поплелись в детскую. Я с тихим стоном опустилась на табурет и на миг закрыла глаза. Потом посмотрела на торт и, наплевав на всё, поддела ложкой один из двух оставшихся кремовых цветков.

– Знаешь, Сонь, порой мне кажется, что ничего у меня не выйдет. Я ведь не хотела детей. Вообще не хотела, даже в будущем. И вот сейчас… Вроде стараюсь, но ничего не выходит. Только хуже с каждым днём становится.

– Не правда. Всё у тебя выходит и куда лучше, чем у многих. Почему ты считаешь, что что-то не так?

– Да потому что… Костя в саду дерётся, школа на носу, а я даже думать боюсь, как буду всё состыковывать. Даша… Да ты и сама видишь. Только отвернусь, и всё. Она ещё и кошку просит. Психолог тоже сказал, что это поможет ей быстрее прийти в себя. А я не могу! Понимаешь, не могу! Ну куда мне ещё кошку, тем более в съёмной квартире?! Ладно раньше, а с этим Азаровым… Знаешь, что он сказал, когда я отпрашивалась сегодня? Что я должна отработать эти четыре часа! А потом, что шесть, а не четыре! Так ему в голову взбрело! И…

– Тихо, Есь. Остановись, – взглядом она показала на розочку в моей ложке, и я покорно запихнула её в рот. Запила чаем и вздохнула.

– Всё из рук валится, – подытожила я. – Видишь – это интуиция. Не всем дано быть матерью.

– Кому-то, может, и не дано, но не тебе. У тебя замечательные дети, Есь, – она коснулась моей руки. – Серьёзные и послушные. И тебя они любят, это сразу видно.

Я нахмурилась. Отрицательно кивнула и задержалась на Соньке взглядом.

– У тебя замечательные дети, – повторила она уверенно.

– Мы некоторое время молчали. Наконец Соня убрала ладонь и улыбнулась уголками губ.

– Ты правда так считаешь или просто пытаешься меня приободрить?

– Если бы я хотела тебя приободрить, сказала бы, что всё будет хорошо, и ты справишься. Кстати, в детстве я тоже обожала кремовые розочки. Мама до сих пор припоминает мне, как я раскурочила торт за несколько минут до прихода гостей, – она выразительно посмотрела на меня и вдруг прямо руками забрала с торта последний цветочек. Через секунду о его существовании напоминал только крем на её пальцах, но и его она быстро облизала.

– Я и сейчас их люблю, – чуть виновато сказала она, вызвав у меня улыбку. – Так что просто не требуй ни от себя, ни от детей больше возможного. Легче станет, правда.

Я посмотрела на остатки крема в ложке и тоже слизнула его.

Может, она права? Не могут же быть дети идеальными. Никто не может. А Азаров… Тут оставалось только вздохнуть и стиснуть зубы.

К вечеру температура у Даши не изменилась – термометр с упрямой уверенностью показывал одно и то же – тридцать семь и восемь. Благо, капризничать племянница перестала, только отыскала варежку, которую я не видела уже пару дней и снова везде таскала её с собой.

Ложась, я думала, что делать. В сад вести Дашу было нельзя. Вести одного Костю не имело смысла. Разумное решение было одно – остаться дома и надеяться, что установленное Михаилом время отработки не превысит моё обычное в несколько раз.

Проснувшись, я проверила детей.

– Привет, – поняв, что Даша не спит, шепнула я. – Как ты?

– Можно я сегодня не буду вставать?

– Можно. Отдыхай. А я пока завтрак приготовлю, да?

– Угу, – согласилась она и, не вылезая из-под одеяла, придвинулась ко мне. На пол упала варежка.

– Держи, – вернула Даше.

Она сразу же спрятала её и подняла взгляд. Её огромные голубые глаза обрамляли густые ресницы, а от застывшей в них мольбы, смешанной с вопросом, сжималось сердце. Пришлось сделать вид, что я ничего не понимаю. Когда-нибудь я заработаю на первый ипотечный взнос, и мы сможем завести котёнка. Когда-нибудь… Идиотка! Не надо было поддаваться на уговоры Антона и вкладывать в ипотеку доставшуюся мне после продажи родительской квартиры в Смоленске половину денег. Но теперь думать об этом нет смысла.

Выйдя на кухню, я набрала сообщение Азарову. Сперва написала, что заболела, но тут же стёрла текст. Нет уж, всё плохое ко мне так и липнет. Достаточно Дашки, самой мне болеть нельзя.

«Здравствуйте, Михаил Григорьевич. Проблемы с трубами оказались серьёзные. Не смогу выйти на работу несколько дней. Буду работать из дома», – поглубже вдохнув, нажала «отправить».

Чувство было, что я нырнула в прорубь. Отложила телефон, будто бы он жёг руки и поспешно принялась умываться. Но не успела даже зубы почистить, мобильный зазвонил.

– Доброе утро, Есения, – сказал Михаил, только я взяла трубку. – Напомни мне, пожалуйста, как давно ты работаешь моей помощницей?

Ясно, к чему он клонит. Сжимая одной рукой мобильный, другой зубную щётку, я сказала, как есть:

– Два дня.

– И при этом ты считаешь проблемы с трубами серьёзным поводом для невыхода на работу.

– Да, – подтвердила сухо, хотя он не спрашивал – констатировал.

– Наши мнения в этом вопросе не сходятся. Как думаешь, чьё в приоритете?

– Для вас – ваше, для меня – моё. И я не говорила вам про невыход. Я сказала, что несколько дней буду работать из дома. Текущие дела не требуют обязательного присутствия в офисе, а кофе вам может приготовить кто угодно. Я рекомендую Люсию – она у нас на практике, кофе как раз по её части.

– Приму к сведению.

Я замолчала. Казалось, что весь разговор иду по лезвию ножа в никуда, а теперь просто застыла на нём.

– Я пришлю тебе документы. Их нужно перевести на русский и вернуть мне в обеих версиях. Само собой, текущие дела должны быть выполнены.

– Хорошо, жду. Спасибо вам за понимание, Михаил. Я на связи в любое время.

– Разумеется, ты на связи в любое время. Быть на связи – одна из твоих обязанностей.

Бросив телефон на стиральную машину, я прошипела несколько ругательств. Не успела включить воду, пришло несколько уведомлений о почте. Судя по их количеству, отработку моего не присутствия на рабочем месте этот засранец решил использовать по полной. Думает, испугаюсь? Да сейчас!

Только я умылась, телефон зазвонил снова. Меня тряхнуло. Не дай Бог он решил передумать! Что у него в голове, известно только ему одному. Но номер был незнакомый. Это ещё кто? Очередные рекламщики? Вы, ребята, очень невовремя.

– Алло, – ответила грубо.

– Есения Гончарова?

Только я хотела послать звонящего по известному маршруту в заоблачные дали, женщина продолжила:

– Меня зовут Любовь Иванькова. Я инспектор службы опеки. К нам поступило обращение, которое мы должны проверить.

– Какое ещё обращение?

– По несоответствию условий, в которых живут Дарья и Константин установленным. Я приду к вам завтра с десяти до двенадцати. Пожалуйста, будьте в это время дома.

***

Каким чудом удалось уговорить инспектора отсрочить приход на несколько дней, не знаю. Пришлось объяснить, что Даша болеет и всё-таки соврать, что я тоже.

Запал бодрости иссяк, только я положила трубку, не помогала даже злость на Михаила. Наверное, кто-то на небе принял меня за отличную мишень и решил хорошенько развлечься. Иначе всё это было не объяснить. Только начинало казаться, что я справилась с проблемой, её перекрывала новая. А потом ещё и ещё. Открыв пришедшие от Азарова письма, я пролистала документы.

На глаза навернулись слёзы. Он что, шутит? Да здесь работы недели на две! Судорожно втянув воздух, я запретила себе плакать. Нет, Азаров не шутит, и чтобы справиться с переводами, у есть только несколько дней. Очередная проверка? Было уже всё равно, гнев сменился смирением.

Вышла из ванной и наткнулась на Костика. Только он хотел что-то сказать, присела и, обняв его, ткнулась в мягкую пижамку. И тут не выдержала. Плечи затряслись, и я всхлипнула.

Костя неуверенно погладил меня по спине, и я окончательно сорвалась. Плакала и не могла остановиться, только стискивала в руках племянника, понимала, что надо отпустить его и тоже не могла.

– Почему ты плачешь, Есь?

– Просто… У меня сложности на работе. И… Я же девочка. А ещё…

Теперь он дотронулся до моей головы, до волос. Что «ещё», я не сказала. Это я должна оберегать его. Я!

– Давай я сам завтрак приготовлю? Я умею. Хлопья могу и даже яичницу, – заявил он совершенно серьёзно. – Ты мне только плиту включи.

Я выпустила его. Вспомнились вчерашние слова Сони, и я снова всхлипнула.

– Ты такой замечательный, Кость. Прости. – Дрожащей рукой погладила его по волосам. – Прости, что так редко вам с Дашей это говорю. Вы у меня самые лучшие.

– И ты у нас самая лучшая.

Я заметила вышедшую из комнаты Дашу. Постаралась улыбнуться ей. Ничего не говоря, она подошла и положила мне на коленку варежку.

– Не плачь, – попросила она. – Погладь котю. Если хочется плакать, надо просто погладить котю.

– Д-да, – с губ слетел очередной всхлип.

Я провела кончиками пальцев по варежке, а у самой не переставали катиться слёзы. Сука из детского сада! Это ведь всё она, больше некому. Мерзопакостная крыса. Да что она знает обо мне?! О нас?!

– Вы у меня самые лучшие, – повторила, сжав одной рукой ладошку Кости, второй – Дашкину. – У нас всё получится. Обещаю.

***

За несколько дней работы дома я устала так, как не уставала за две недели в офисе. Так что, когда врач разрешила Даше ходить в сад, в некотором роде почувствовала облегчение. Первым, что сделала – пошла к заведующей и потребовала перевести племянников в другую группу. Сперва мягко, но, когда заведующая сказала, что у других воспитателей мест нет, пригрозила, что в таком случае нам придётся поменять сад.

Удивительно, но места тут же нашлись.

– Видите, сколько здесь ребятишек, – познакомив меня с новой воспитательницей, осмотрела заведующая ребят.

– Интересно, почему это, – ответила я с сарказмом. А потом добавила довольно жёстко: – Мой вам совет – найдите в нашу старую группу другую воспитательницу. Может, от неё сбегать никто не будет.

Оставалось верить, что совет будет услышан. И что Азаров не придумает ничего из ряда вон, когда я появлюсь на работе.

В офис я приехала ровно в восемь тридцать. Всё время, пока меня не было, моё место занимала бывшая помощница Михаила. Благо, после себя она не оставила ни заплаканных мишек, ни волос на спинке стула.

Первым делом надо было заглянуть в отдел маркетинга, но только я вышла в коридор, наткнулась на Маруську.

– Что-то не так? – спросила, поймав её упрекающий взгляд.

– Да так… – она отвернулась, но тут же снова повернулась ко мне. – Слышала про Оксану и Ваню?

– Про Оксану и Ваню? – переспросила, не понимая, куда она клонит.

Маша вдруг посмотрела резко, упрёк стал откровеннее.

– Да, Есения, про Оксану и Ваню. И не говори, что не знаешь.

– Что я должна знать?!

– Уволили их, Есения. Азаров дал приказ, чтобы их вышвырнули. Знаешь ты всё прекрасно.

Я обомлела. Разумеется, я ничего не знала. Всегда весёлая Маруся была сама на себя не похожа. Они с Оксаной всегда хорошо ладили, даже обедали часто вместе.

– Я не знала, – повторила я беспомощно, но Маруся ничего не ответила. Просто прошла мимо.

Вернувшись в кабинет, я потёрла виски. Неужели он сделал это потому, что я упомянула про их отношения? Из-за закрытой двери доносился голос Михаила. Дождавшись, когда он закончит говорить, я постучала и вошла.

– В чём дело, Сеня?

Вопрос я проигнорировала. Положила на стол толстую папку с документами и посмотрела ему в глаза.

– Вы уволили руководителей отделов финансов и маркетинга?

– Да. Спасибо, что поделилась со мной информацией.

Я едва не задохнулась от гнева. Поделилась информацией?!

– То есть если бы я не сказала вам, что у Оксаны и Ивана отношения, всё было бы в порядке?! Да они… Они всю душу компании отдавали! Они были замечательными работниками! А вы взяли и вышвырнули их только за то, что они способны на чувства и любовь! Да как вы…

Он вдруг встал. Не успела я глотнуть воздух, а Михаил был уже рядом. Схватил за локоть и, развернув к себе лицом, припечатал к столу.

– Хороших работников пруд пруди. Тем более, на хорошие места. Мои требования – никаких отношений на работе. Вначале отношения, потом брак, дети. Мне проще сразу взять тех людей, которые устраиваются на работу, чтобы работать. В отделе подбора персонала уже лежит несколько резюме.

– Так нельзя! – выплюнула я ему в лицо. – Это люди! А если вы вдруг полюбите кого-нибудь из сотрудниц?! Что тогда?!

– Тогда я её уволю, – холодно сказал он. – Сразу же, как пойму, что это мне мешает.

– А любовь, по-вашему, обязательно мешает?! Может, кому-то она, наоборот, помогает. Может, кому-то она даёт стимул каждое утро лететь на работу!

– Мне не нужны сотрудники, для которых стимул лететь на работу не сама работа. – Он прошёлся взглядом по моему лицу, голой шее и обратно. – В конце девяностых был один отличный сериал, – сбавил он тон, но голос от этого стал звучать ещё жёстче. – Главные герои работали там, где за связь пускали в расход. Но их это не останавливало.

– И что? – спросила с вызовом. – Их пустили в расход? Так же, как вы всех пускаете?

– В расход их не пустили, – проигнорировав остальное, ответил он. – Но ничего хорошего в итоге не вышло.

– Не поверю. В таких историях всегда есть хэппи энд.

– Не всегда. В жизни вообще нет хэппи энда, милая Сеня. А что до сериала… Пожалуй, для героев было бы лучше, если бы их пустили в расход, – губы изогнулись, взглядом Михаил опять прошёлся по моему лицу.

– Это несправедливо! – процедила я. – То, как вы поступили с Оксаной и Иваном! Это нечестно, неправильно! Так нельзя!

Несколько долгих секунд он смотрел мне в глаза. Я вдруг почувствовала, как тяжело бьётся у меня сердце, а вот дышать не получалось.

– Тут я решаю, что можно, а что нельзя, – сказал Азаров тихо.

Я буквально вжалась в стол. До такой степени, что стало больно. А он продолжал смотреть.

– Только я, Есения, – повторил он. – И решения мои не подлежат оспариванию.

Сказав это, он вдруг коснулся оголённого участка плеча, невесомо провёл до ключиц и резко отошёл.

– Займись делом, – кивнул на дверь. – Принеси кофе. Должен же быть от тебя хоть какой-то толк.




Глава 8


Есения

Большую часть дня я провела, подбивая хвосты. Как будто специально, Юлия оставила мне воз мелочей, сделать которые не составляло труда. Но только в том случае, если делать их сразу. Мне же приходилось внимательно вникать в суть, чтобы ничего не упустить и не напутать.

– Хорошо подгадила, – закрыв последний из документов, шикнула я. Никакая это не случайность. На зло сделала.

Время обеда давно прошло. Мельком я видела, как уходил Азаров.

Посмотрела на часы – почти пять. В принципе, можно было уже и не обедать, но я всё-таки пошла на кухню. Не зря же принесла еду с собой в конце-то концов.

Только поставила лоток в микроволновку, в нашу офисную столовую на четыре столика зашли двое сотрудников. Один из них сдержанно кивнул, другой так вообще сделал вид, что меня нет. Пока грелся мой запоздалый обед, ребята, перебрасываясь короткими фразами, заварили чай и уселись за дальний столик. Через минуту к ним присоединились ещё двое. И опять только сдержанные кивки. Стоя спиной к образовавшейся за столом компании, я чувствовала направленные мне в спину взгляды. Было до такой степени неуютно, что хотелось уйти, но таймер микроволновки словно застыл, время тянулось невыносимо долго.

Наконец прозвучал долгожданный щелчок. Взяв лоток, я пошла было к выходу, но не удержалась и посмотрела на коллег. Те разом замолчали.

– Что случилось? – всё-таки не сдержалась я.

– Она ещё спрашивает, что случилось, – цинично усмехнулся высокий парень в очках. – Слышали?

– А что ей? – ответила ему молоденькая девушка из числа рекламщиков. – За тёпленькое место около босса и не на такое пойти можно, если совесть не подпирает, – посмотрела на меня. – Не подпирает, Гончарова? Довольна? Выслужилась перед Ящером?

Под Ящером, судя по всему, она подразумевала Азарова. В офисе меня не было всего несколько дней, а ощущение складывалось, что на обед с Михаилом я уходила из одного места, а вернулась в другое. Даже атмосфера стала тяжёлой, наэлектризованной.

– Ни перед кем я не выслуживалась, – процедила в ответ.

– Как же, – вставила ещё одна сотрудница.

Сжимая в руках горячий лоток, я молча пошла к выходу и едва не столкнулась с Азаровым. Он посмотрел на меня, на мой обед и посторонился. Ничего не сказав, я вылетела в коридор. Было обидно до слёз и в то же время чувство вины, появившееся ещё утром, буквально вгрызлось в душу. Сама не заметила, как дошла до приёмной. Есть перехотелось. Швырнула лоток на стол, проклиная про себя нового генерального директора.

С чего все взяли, что я имею отношение к увольнению ребят?! Или… внезапно меня озарила догадка. Не Юля ли пустила слух? Чего ей стоило намекнуть, что Азаров и помощницей-то меня сделал только потому, что ему нужен свой человек в компании?

Да я и сама говорила ему, что всех тут знаю, но даже представить не могла, что Азаров использует это таким образом.

– Ящер, – в сердцах процедила я.

Ящер ему подходит, как нельзя лучше.

***

Не прошло и нескольких минут, как Михаил зашёл в приёмную. Нервно щёлкая мышкой, я просматривала бумаги. Он остановился напротив стойки, за которой находился стол. Сложил на ней руки и смотрел на меня до тех пор, пока я не вскинула голову.

– У тебя проблемы?

Я молчала. Только начавший униматься гнев вспыхнул снова и, похожий на гудение пчелиного улья, становился всё сильнее.

– Если и проблемы, вам что? – спросила зло. – Поувольняете всех?! Хороших работников, по-вашему, ведь много. Только знаете что? Хороших начальников тоже достаточно. Таких, для которых любящие свою работу люди не пустое место и не папка с личным делом.

Не дожидаясь ответа, я уставилась в монитор. Вина продолжала жечь, наравне со взглядом начальника. Несколько раз щёлкнула мышкой. С удовольствием бы запустила её в наглую физиономию Ящера, но для этого нужно было быть истеричкой. А меня просто раздирало от обиды за ребят и ощущения несправедливости.

На скулах Азарова выступили желваки, на шее вздулась вена. Но он не ответил, прибавив к моему гневу ещё и чувство неудовлетворённости. Да, сейчас я хотела сцепиться с ним, была готова. Только такой возможности он мне не предоставил.

– Мы улетаем в командировку через три дня. В Таиланд, – вместо продолжения, вдруг сказал он. – Будь готова.

Я медленно подняла голову. Опять встретилась с ним взглядом. Мои планы его не интересовали. Я просто должна быть готова лететь через три дня на другой конец света. Само собой, в графике этого тоже не было.

– Я не могу, – ответила холодно и до предела спокойно.

– Почему?

– Потому что не могу. Как бы вам этого ни хотелось, моя жизнь не ограничивается работой. У меня есть свои планы, и я не стану перечёркивать их только потому, что вам, Михаил Григорьевич, ни с того, ни с сего потребовалось в Таиланд. Уверена, вы отлично владеете тайским и справитесь без меня.

Некоторое время он продолжал смотреть на меня, потом убрал руки со стойки.

– Хорошо. Ты права, тайским я владею отлично. Так что поеду один.

– Отлично, – бросила я, возвращаясь к работе.

Видела, как он пошёл к кабинету. Надо же, даже дурацкий кофе с дурацкими орешками не приказал принести. Клацнула мышкой, испытывая одновременно удовлетворение и досаду. Слишком лёгкой оказалась эта победа.

Ящер открыл дверь, но не вошёл.

– Да, – Михаил остановился. – Ты уволена, Есения. Я предупреждал – такие сотрудники мне не нужны. Можешь собирать вещи. Это твой последний рабочий день в моей компании.

***

Да пошёл он к чёрту!

Скидывая вещи в первый подвернувшийся под руку пакет, я жалела только о том, что его вышколенная помощница оказалась права. Я не то, что долго рядом не продержалась – пары недель не выдержала.

Чтобы собраться, потребовался час. Личные вещи летели в пакет вперемешку с папками и блокнотами. Фиг я ему что оставлю! Пусть его Юленька разгребает всё, как хочет. Не одна она гадить умеет.

Только я хотела вызвать курьера, в приёмную вышел Азаров.

– Подвезти? – спросил он, посмотрев на пакеты.

Я молча окинула его презрительным взглядом и отвернулась. Холёный, пиджак не застёгнут, волосы лежат небрежно.

– Можешь забрать трудовую сегодня.

Я опять посмотрела на него.

– Подвозить меня не нужно. Скажите лучше, почему вы так сильно людей ненавидите? – подошла на пару шагов. – Вы вообще любите кого-нибудь, кроме себя? Люди вам не нужны, детей вы не переносите. Проблемы от них? А от вас проблем не было? Сразу безупречным родились? Ни разу в торт руками не залезали?

– Ни разу, – прожигая взглядом, сказал он с металлом в голосе.

– Тогда мне вас искренне жаль.

– Не надо меня жалеть, Есения. Благодаря тому, что в детстве у меня не было возможности жрать торты руками, сейчас я могу позволить себе всё, что захочу. А дети… У меня нет к ним ненависти. Я элементарно не считаю нужным рожать их. Зачем плодить то, чего и так в избытке и никому не нужно.

Мне стало холодно, даже мурашки на руках выступили. Уголок его губ искривился, взгляд прожигал, но вместо жара был только лютый мороз. Больше ничего не говоря, Азаров вышел, напоследок хлопнув дверью так, что у меня зазвенело в ушах. Я стояла одна посреди приёмной и не могла заставить себя вернуться к тому, на чём остановилась. Во рту появился привкус горечи, а внутренности неприятно сжались. Что он вообще за человек такой?! Он вообще человек или механизм, созданный с одной целью – ненавидеть всё, что дорого обычным людям?

***

Мои пожитки уехали вместе с молоденьким и задорным, как апрельский ветерок курьером, а я медленно шла по улице, рассматривая витрины и своё отражение в них. На душе было погано. Через два дня к нам должны нагрянуть из органов опеки, а я… Что я? Ни работы, ни собственной квартиры. Только кредит и обещание, данное Косте.

Поддавшись инстинкту, зашла в дорогую кондитерскую. На прилавке были выставлены шоколадные фигурки, соблазнительные пирожные и пряники в виде зверюшек.

– Дайте, пожалуйста, лошадку и белочку, – попросила я девушку за прилавком. Посмотрела на конфеты. – Ещё коробку трюфелей и вот эти, – показала на шоколадные шарики, обсыпанные орешками. И три пирожных, – снова посмотрела на витрину. – С самыми большими розочками.

– Это авторское. От нашего кондитера, – улыбнулась она, перекладывая пирожные в коробку. – Очень вкусные. Со сгущённым молоком и…

– Главное, чтобы были розочки, – достав карточку, рассеянно сказала я.

Всё казалось странным. Некрасивый финал – больше пяти лет я проработала в компании, каждый день стараясь становиться лучше. Больше пяти лет я упорна шла вперёд, вверх, точно зная, ради чего всё. Ради чего встаю по утрам. А теперь что? Пшик, и мыльный пузырь лопнул. Кремовые розочки стали куда реальнее прежних планов.

Забрав пакеты, я вышла на улицу. С неба падали редкие и крупные капли дождя, но ветра не было. Пахло листвой, пылью и бензином. Запах большого города, в котором никому ни до кого нет дела.

На глаза попался детский магазин, и я, не думая, пошла к нему. А может, это не цели превратились в пшик? Может, они изначально и были пшиком? Или, по крайней мере, совсем не тем, что стоило ставить во главу угла? Может, всё это не просто так? Только вот приход органов опеки это не отменяет. И данное Косте обещание тоже.

***

– Даша сегодня нам стишок прочитала, – улыбнулась новая воспитательница, передавая мне племянницу. – А Костя сказал, что скоро он поедет на Олимпиаду и обязательно станет чемпионом.

Воспитательница смотрела на меня со смешинками в глазах.

Я же опустилась перед Дашей на колени. Она сразу смутилась, и мне стало ясно, что так делать нельзя – нельзя показывать ей, что случилось нечто из ряда вон.

– А мне дома прочитаешь?

Она засмущалась ещё больше, но потом утвердительно кивнула.

– А ты, – перевела взгляд на племянника, – не беги впереди паровоза. Думаешь, олимпийская медаль – это так просто?

– Я так не думаю. Но я тебе пообещал. Слово мужика.

Не сдержавшись, мы с воспитательницей засмеялись, но обиженно насупившийся Костя заставил нас напустить серьёзный вид.

– Слово мужика – это серьёзно, – поддержала воспитательница.

Я улыбнулась уголками губ. На миг я забыла о проблемах, но действительность вернулась быстро. Скоро оплата за сад, если я хочу отдать Костю на фигурное катание, нужно искать тренера. Ему и так седьмой год, а большинство детей приходят в этот спорт в четыре. Упустим ещё хоть сколько-то времени, всё, никаких олимпиад и медалей никаких. Только разрушенные мечты. А в жизни Даши и Кости и так разрушено уже слишком много.

– Спасибо вам, – искренне поблагодарила я воспитательницу.

– Не за что, – ответила она уже со всей серьёзностью. – Я читала в Дашиной характеристике, что она занимается с детским психологом. Не бросайте пока, пожалуйста. Она уже идёт на контакт, но это нужно закрепить. Когда она отвлекается, всё хорошо, но потом замыкается снова.

– Да, я понимаю.

Попрощавшись, мы с детьми пошли к дому. Я крепко сжимала ручки бумажных пакетов и наблюдала за отбежавшими вперёд племянниками. В этот момент мне как никогда не хватало родителей. Не хватало совета, их мудрости. Раздумывая, как быть, я находила только один выход, который мне не нравился – съездить к Антону и вытребовать у него хотя бы часть денег. Если бы не безвыходность, никогда бы не пошла на это. Но сейчас было не до гордости.

– Даша, Костя, – позвала я и показала на подъезд.

Дети стояли у ведущей на детскую площадку дорожки, но я отрицательно мотнула головой.

– Не сегодня, – сказала громко и приподняла пакеты. – Тем более, у меня для вас кое-что есть.

– Ну пожалуйста, – заканючил племянник. Хотя бы десять минут. Тётя Еся…

– Да, тётя Еся, – неожиданно присоединилась к нему Даша. Сегодня она была непривычно оживлённая.

Должно быть, несколько дней сидения дома в четырёх стенах сделали своё дело. Поколебавшись, я всё же разрешила детям немного поиграть.

Сама присела на металлическую ограду и уставилась на разноцветные горки и качели. Шумной стайкой на площадке резвились дети. Думала, мои прибьются к ним, но нет. Они играли отдельно, вдвоём.

– Куда уходит детство… – фальшиво пропела я шёпотом.

На глаза навернулись слёзы, а отчаяние нахлынуло с такой силой, что противостоять ему я не смогла.

– В какие города? И где найти нам средства…

Слёзы вырвались резко, голос сел. Как ни сдерживалась, я всё-таки зарыдала. Глухо, неслышно и от того с ещё с большим отчаянием.

– Ч-чтоб вноввь…

Мимо, покосившись на меня, прошёл мужчина. Я изо всех сил сжала руки в кулаки. Нельзя. Я должна встретить инспектора из органов опеки, должна показать, что со всем справляюсь. И забрать часть денег у Антона тоже должна. В конце-то концов, когда-то я по доброй воле вышла за него замуж. Просто в один момент мои ценности поменялись, а его остались прежними, и права судить его за это у меня нет.

***

По очереди сводив детей в ванную, я заварила чай и переоделась в пижаму.

– Как насчёт домашних посиделок? – спросила, зайдя к ним в комнату. – Готовы к подаркам?

Даша неуверенно кивнула. Её оживление сменила прежняя застенчивость. Я мягко улыбнулась ей и вытащила из-за спины свёрток.

– Это тебе, – отдала ей в руки. – А это тебе, – другой вручила Костику.

Дети живо зашуршали крафтовой бумагой.

Сосредоточенно, разве что не пыхтя от натуги, Костя распаковал подарок. Даша справилась со своим быстрее и, достав нежно-розовую пижамку, рассматривала её.

– Я это не буду носить! – возмущённо заявил Костя и посмотрел из-под бровей. – Не буду!

Протеста я не ожидала, тем более, такого яростного. Выбирая подарки, я провела в магазине около получаса. Даше купила розовую пижаму с кармашками на штанах и майкой на лямочках, Косте – нежно-бежевую, с жирафом на футболке.

– Кость, – позвала его Даша и замолчала.

Он так же хмуро повернулся к ней. Она уже переодела кофту и стояла в новой маечке.

– Что? – набычился племянник.

– Надень, – попросила она.

– Не буду я! Она девчачья.

– Надень.

Вот тут он засопел. Сжимал в руках пижаму и смотрел на сестру. Она на него. Не вмешиваясь, я наблюдала за ними, и в какой-то момент внезапно осознала – Даша не маленькая напуганная девочка. Это личность с сильным характером. Настолько сильным, что это мне нужно брать с неё пример, а не ей с меня.

Костя что-то буркнул и принялся переодеваться.

– Тебе идёт, – сказала я, как только он надел пижамные штаны. – Очень идёт, Кость.

– Она девчачья, – повторил он, насупившись. – Тут даже вот, – показал на карман, – бантик.

– Это не бантик, а шнурочек. Если он тебе не нравится, мы можем его вытащить.

Племянник недовольно потрогал карман, жирафа, потеребил завязочки.

– Не надо, – буркнул он. Раз шнурочек. Он такой… нормальный.

Я подошла к детям. Хотела позвать пить чай, но вместо этого обняла сразу обоих. Потом села на пол рядом с ними и обняла ещё крепче. Даша шлёпнулась попой мне на бедро, Костя прижался с другой стороны.

– Еся, – шепнула Дашка, – мы тебя любим. Ты сегодня опять плакала, но не надо, не плачь.

Я судорожно вдохнула. Ещё раз – носом, шумно. Открыла глаза и задрала голову, чтобы весь вечер стоявшие у горла слёзы снова не выступили на глаза.

– Да, Есь. Мы тебя любим, – повторил за сестрой Костя.

– И я вас люблю, – отозвалась я, и это была правда, которую я поняла только сейчас – я люблю их. И как знать, может, это не у них нет никого, кроме меня, а у меня, кроме них? Ведь их двое, а я без них одна.




Глава 9


Есения

Под колючим взглядом инспектора опеки я чувствовала себя неуютно. Накануне мы с детьми хорошенько убрались в квартире, я приготовила суп с крохотными звёздочками, какой в детстве готовила мне мама, и даже испекла домашний пирог, чего не делала уже миллион лет. И всё равно ощущение было, что этого мало.

– Почему не живёте по прописке? – спросила инспектор, осматривая кухню.

– С мужем поругалась, – ответила я, как есть.

Инспектор пристально оглядела меня, только что это означает, было не понять. Само собой, ничего хорошего.

– Ясно, – только и услышала я.

Осмотревшись, она заглянула в холодильник. Я же поймала себя на мысли, что меня дико раздражает уже само её нахождение в нашем доме, не говоря о том, что она трогает наши вещи и суёт нос, куда не надо. Как будто мало семей, реально нуждающихся в контроле! Как будто не видно, что у нас всё в порядке.

– Надеюсь, дети не имеют доступа к алкоголю?

Я остолбенела. К какому ещё алкоголю?! И тут поняла – с неделю назад, уложив племянников спать, я открыла бутылку красного вина. Как раз в тот день, когда Азаров прислал мне кучу бумаг для перевода. Выпила бокал и забыла про неё.

– Я открыла бутылку неделю назад. И, конечно, дети доступа к алкоголю не имеют. Да его больше в доме и нет.

Она, вроде бы, удовлетворилась, но это не помогло унять тревожное чувство. Всё, чем была наполнена моя жизнь в последнее время – сплошные проблемы, справляться с которыми я не успевала. Так что ничего хорошего я уже не ждала.

– А почему вы смотрите в наш холодильник? – спросил всё это время следующий за нами по пятам Костя.

– Потому что хочу убедиться, что ваша тётя вас хорошо кормит.

– Наша тётя нас хорошо кормит! – выступила вперёд Даша с таким воинственным видом, какого я никогда раньше не видела. – И вообще у нас всё хорошо. Так что уходите.

Я бы могла ждать такого от её брата, но не от неё. Хоть Даша и начала разговаривать, несколько фраз подряд было редкостью. А тут…

– Дашунь… – покачала я головой. – Разве так можно? Тётя работает.

Дашка посмотрела на инспекторшу зло, волком, и сжала губы. Инспектор сделала пометку в бумагах. Я бы многое отдала, чтобы знать, что она там написала.

– Простите, – извинилась я. – До недавнего времени она вообще не говорила. После потери родителей…

– Да, я в курсе, – перебила меня чиновница. – Пройдёмте в детскую. Покажете мне, где дети спят и где делают уроки.

– Они ещё не делают уроки. Костя только в сентябре в школу пойдёт.

– А подготовительные занятия? Он же получает задание на дом. Где вы с ним занимаетесь?

– Здесь, – показала на кухонный стол.

– То есть своего стола у мальчика нет.

– Пока нет, но мы уже подобрали несколько вариантов. В ближайшее время я собиралась оформить заказ.

Она опять сделала пометку в бумагах. Я приказала себе держаться. Надо было выглядеть уверенно, что бы ни случилось, и не давать слабину. У нас всё хорошо, всё в порядке. У детей отдельная комната, в доме чисто, в холодильнике свежая полезная еда. У них есть игрушки и куча одежды. Я оплачиваю частный сад и собираюсь отдать Костю в секцию по фигурному катанию. У нас всё хорошо, будь она неладна! И да, мой племянник прав – какого хрена она шарится по нашему холодильнику, ходит по нашему дому и записывает что-то в свои дурацкие бумажки?! У нас всё хорошо!

Убрав бумаги в папку, инспектор поправила шарфик. Детей я специально попросила остаться в комнате. Не хотелось, чтобы они услышали, если вдруг инспекторша скажет что-то, что может их расстроить.

– Что я могу вам сказать, Есения, – уже готовая уходить, начала Любовь Ивановна. – Детская очень маленькая, рабочего места у старшего ребёнка нет. Да и младшей девочке негде заниматься, хотя в саду она получает творческие задания.

– Я же сказала вам…

– Это далеко не всё. Семья у вас неполноценная, дети пропускают сад по неуважительной причине, работы нет.

– Да я же показала вам трудовую! – в сердцах воскликнула я. – У меня начальство сменилось! Мой новый генеральный директор… – в отчаянии мотнула головой. – Да он всех ненавидит! А детей, так особенно! Это не человек! Это… Да это Ящер самый настоящий!

Инспектор дождалась, пока я закончу. Показалось даже, что в её взгляде появилось сочувствие.

– И тем не менее, работы у вас нет, – заключила она.

– Я уже разослала резюме. Уверена, в самое ближайшее время найду хорошее место. На детях мои временные сложности с работой никак не отразятся.

– Допустим, но на данный момент, Есения, есть то, что есть, и я вижу то, что вижу. Открытый алкоголь…

– Да послушайте! – снова не выдержала я. – Я что, на пьяницу похожа?! Если вы видите то, что видите, на меня посмотрите, на Дашу с Костей! Неужели органам опеки не на кого больше обратить внимания?!

– Успокойтесь, пожалуйста, и дослушайте.

Я прикрыла глаза. Кивнула. Нервы сдали в самый неподходящий момент, но слов было уже не вернуть. Опять извинилась, хоть виноватой себя не чувствовала.

– Про вино в холодильнике я ничего указывать не буду. Но в следующий раз постарайтесь, пожалуйста, чтобы во время визита органов опеки алкоголя в зоне видимости не было. Тем более, в жалобе указано на проблемы с этим.

– Да знаю я, от кого эта жалоба, – сказала тихо. – У меня нет проблем с алкоголем и никогда не было. Ни у меня, ни у кого-либо в нашей семье. Я люблю своих детей, Любовь Ивановна. Сделайте, пожалуйста, в своих бумагах пометку об этом. Для детей ведь не только письменный стол важен и количество игрушек, – решительно посмотрела инспекторше в глаза. – Детей я не отдам. Пока я жива, они не пойдут ни в детский дом, ни в чужие семьи. У них есть семья, и эта семья – я.

– Я буду обсуждать вашу ситуацию с руководством. Пока рекомендую вам исправить текущие проблемы. У каждого ребёнка должно быть своё спальное и рабочее место, так же я не увидела у вас ни велосипедов, ни самокатов. Дети подвижные, и им нужно проводить время активно. Обратите на это внимание.

Когда она ушла, облегчения я не испытала. Бестолково осмотрела прихожую, на автомате поставила на место сандалик Даши, который сама же и задела.

Купить стол, велосипед, самокаты. Устроиться на работу, не пропускать сад, а ещё неплохо бы выйти замуж, чтобы создать для детей полноценную семью. Желательно сделать это всё в ближайшее время.

Накатившую апатию сменили злые слёзы, их – ярость.

– Тётя Еся, – вышел в коридор Костя. – А эта…

Его перебил дверной звонок. Вернулась, что ли? Что ещё?! Начнёт говорить про летний отдых или, может, что-нибудь насчёт нашей совместной ванной?!

Провернув ключ, я распахнула дверь и остолбенела.

– Поговорить надо, – с порога заявил Азаров.

Волосы у него были слегка растрёпаны, взгляд тяжёлый. Стоял он, опираясь на стену плечом и смотрел так, словно не он неожиданно нарисовался у меня на пороге, а я у него.

Костя чем-то зашуршал, и это вмиг заставило меня опомниться.

– Не о чем нам говорить, – я попыталась закрыть дверь.

Михаил оказался быстрее – толкнул обратно. Взгляд его скользнул мне за плечо. Сандалии Даши… Увидел?

– Не о чем нам говорить! – рявкнула я и с непойми откуда взявшимися силами захлопнула-таки дверь.

Сердце бешено стучало в висках, дыхание сбилось. Заперла квартиру под непрекращающийся звонок в дверь и только после этого вспомнила о трудовой, об увольнении и том, что дела мне нет до того, что думает Азаров насчёт детей.

– Это кто? – спросил Костя.

– Да так… Никто.

– Почему ты тогда не открываешь?

– Потому что…

Мобильный звякнул. Не договорив, я взяла его и тронула экран.

Настойчивый мерзавец! Что ему вообще от меня надо?! Хотела было написать в ответ, чтобы катился к дьяволу, но сообщение было не от Азарова.

«У вас имеется задолженность по ипотечному кредиту…»

Дочитала сообщение до конца и пришла в ярость. Что?! Задолженность по ипотеке?! Сразу же набрала Антону, только его телефон оказался выключен. Набрала ещё раз – то же самое. В дверь опять позвонили, телефон снова звякнул.

«Сеня, мне нужно с тобой поговорить», – на этот раз сообщение было действительно от Азарова.

«Иди к дьяволу!», – написала я с чистой совестью и положила телефон на тумбочку.

Надо было ехать к Антону. Причём срочно. Если он не платит за ипотеку… Об этом лучше не думать.

Как бы ни неловко было снова обращаться за помощью к Соне, сделать это пришлось. Не тащить же детей к Антону! А других вариантов по-прежнему не было.

Выходя из подъезда, я ещё раз набрала номер бывшего мужа. Формально разведены мы ещё не были, но это ничего не меняло. Тем более, что избавиться от статуса «замужем» я надеялась в ближайшее время.

Какое-то время в трубке царила тишина, и я уже было надеялась, что Антон включил телефон. Но нет. Всё то же «абонент недоступен».

Выругавшись, убрала мобильный в сумку и… Из чёрного внедорожника вышел Азаров.

– Не слишком ли много вы тратите своего драгоценного времени на уволенную сотрудницу, – поинтересовалась сквозь зубы.

– Ровно столько, сколько считаю нужным.

Я фыркнула. То он мне минуты выделяет, то торчит перед подъездом полтора часа.

– Это, конечно, замечательно. Только есть одна проблема.

– И какая же?

– Я не считаю нужным тратить своё на вас, – сказала я и пошла к дорожке, ведущей в сторону метро.

Разумеется, что Азаров отстанет так просто, я не ждала и оказалась права. Нагнав, он обошёл меня и встал впереди, преграждая путь. Я вздохнула.

– Что вам надо? – спросила спокойно. Вернее, сделав вид, что спокойно.

Только почувствовала его запах, сердце сделало кульбит, а пальцы на ручке сумки сжались сами собой. И внизу живота вдруг стало тепло.

Что за дурацкая реакция на мужчину, каждый поступок которого доводит меня до истерики?! И что, что он красив, как голливудский злодей?! Красивых мужиков на свете немало.

– Мне нужно, чтобы ты полетела со мной в Таиланд, – сказал он прямо. Как будто два дня назад не дал пинка под зад, втиснув в зубы трудовую книжку!

Я недоверчиво хмыкнула. И хватает же наглости!

– Вы ничего не перепутали, Михаил Горынович? Я на вас больше не работаю. Не ра-бо-таю, – сказала по слогам. – Обратитесь к кому-нибудь другому. Хороших работников же пруд пруди. Вот и прудите себе на здоровье.

Злость на Антона, понимание, что я должна отстоять детей и желание посильнее задеть его придавали уверенности. Недоволен? Не нравится? Так теперь это его проблемы! Что же, интересно, не так с его Юлей, раз в Тае ему нужна именно я.

Неожиданно меня осенила догадка.

– Похоже, вы сели в лужу, многоуважаемый генеральный директор, – сказала я на тайском. – Ай-ай, а обманывать не хорошо. Разве вас в детстве этому не учили?

На его скулах выступили желваки, губы сжались, взгляд стал злым.

Я прошлась по нему взглядом и вернулась к лицу. Правда, сама того не желая, задержалась на ямке между ключиц, виднеющейся в расстёгнутом вороте рубашки.

– Тайский язык один из самых трудных в мире, – сказала уже на русском. – Даже разговорный, а письменный – тем более. Но ничего, уверена, вы кого-нибудь найдёте. Хороших работников много. Свистните, и в отдел по подбору персонала повалятся резюме. Всё для вас – ни семей, ни детей, ни друзей, ни личной жизни. Идеальное знание языков и готовность отдать честь по первому же требованию.

Он стал похож на предгрозовое небо. Разве что вспышек молний не хватало. Хотя в чёрных глазах именно они и отражались.

Азаров так и преграждал мне дорогу, глядя сверху вниз.

Задев плечом, я прошла мимо. На мне были туфли от Гуччи на маленьких каблуках, но я всё равно слышала их злой цокот. И сама была зла. Он правда думает, что может запросто вышвырнуть человека, а потом щёлкнуть пальцами, и тот прибежит обратно? Или что?! Что у него вообще в голове творится?!

В конце дорожки я всё же обернулась. Азаров стоял на прежнем месте, только лицом ко мне. Ноги на ширине плеч, позади – чёрный внедорожник. Божественно красивая сволочь! Господи, помоги справиться с этой предательской дрожью в коленках! У меня и так проблем выше крыши, не хватало ещё испытывать тягу к мужчине, который всех людей вокруг считает грязью под ногами. В том числе и меня.

***

В подъезд дома, где прожила несколько лет, я зашла вместе с соседкой.

– Давно вас не видела, – сказала она, идя к лифтам.

– Так получилось, – ответила я уклончиво, не желая вдаваться в подробности своего развалившегося брака и отношений с бывшим мужем.

Действительно, так вышло и всё. Соседка поняла, что откровенностей не дождётся и отстала.

Я жалела, что, уходя, в порыве бросила Антону ключи, что была такой наивной дурой все эти годы. И почему я не была умнее?! Мама всегда ругала меня за излишнюю доверчивость, хотя сама себя я доверчивой не считала. Наверное, мама всё-таки была права.

Я специально подгадала время, когда Антон возвращается с работы, чтобы застать его. Посмотрела на часы. Да, он уже должен быть дома. Обычно если он и задерживался, то только в офисе. Посиделки с друзьями – исключительно в выходные, да и то не часто.

Несколько раз надавила на кнопку звонка. Странно было стоять под дверью непрошенной гостьей, но мы изначально решили, что квартира останется ему. Справедливо, учитывая, что большую часть денег на первый взнос дали его родители. И ещё справедливо будет, если он отдаст мне то, что вложила я.

Хотела было нажать на звонок ещё раз, но услышала, как открывается замок.

– Еся, – просипел Тоха, глядя мутным взглядом.

Лицо его покрывала щетина, сам он выглядел не лучшим образом. И перегаром от него несло за километр.

– Что всё это значит, Антон? – спросила я без предисловий. – Сегодня мне пришло сообщение из банка о задолженности. Что всё это значит?!

Он поморщился. Потёр переносицу и оскалился.

– Чёрт, не зуди. – Открыл дверь шире.

Проходить я не торопилась – ждала ответа.

– Антон!

– Не зуди, сказал! – рявкнул он вдруг. – Что значит смс о задолженности?! Да то, чёрт тебя подери, и значит, что задолженность. Проходи сказал! Я с тобой через порог разговаривать не собираюсь.

– А я нюхать твой перегар не собираюсь.

Он выматерился. Потом вдруг схватил меня за локоть и затащил в квартиру. Оттолкнул, захлопнул дверь и посмотрел снова. Я вдруг почувствовала себя загнанной в ловушку и сглотнула.

Я не двигалась с места. Готова была к чему угодно, только не к тому, что Антон, ничего не сказав, пройдёт мимо и скроется в кухне. А чего я ждала? Что он накинется на меня? После встречи с инспектором и появления Азарова я была сплошным комком нервов.

Из кухни раздался звон. Пройдя за Антоном, я увидела, что он убирает в пакет пустые бутылки. Сколько их было – не знаю, судя по всему, не одна и не две.

– Ты должен был платить за ипотеку, Антон, – сказала я, как только он поставил пакет возле раковины. – Мы с тобой об этом договаривались. Ты понимаешь, что из-за задолженности у меня будут большие проблемы?

– У меня нет денег, – отрезал он, тяжело глядя из-под опухших век.

– А где они? – поинтересовалась с сарказмом. – Где твои деньги?! На любовницу всё спустил?!

Он не ответил. Отвернулся и, налив из-под крана воды, жадно выпил почти весь стакан. Да что с ним происходит?! Он же не пил никогда.

Пока Антон молчал, я, не спрашивая прошла к холодильнику и открыла его. Ничего, только пакет молока, палка сервелата и нераскрытый хлеб. В морозилке немногим лучше. Так же, не спрашивая, взяла молоко и, достав кастрюлю, поставила кипятиться. Всё это время Антон молчал, и только когда я вытащила банку с овсянкой, резко выхватил её у меня.

– Хватит! – гаркнул он.

– Именно, что хватит, – процедила, глядя в его заплывшее лицо. – Посмотри на себя, Тош! Мы два месяца не виделись, а ты себя превратил… Я даже не знаю, как это назвать! Что происходит?!

Желваки заходили снова.

– Не у тебя одной бывают проблемы.

– Не у меня одной. Но я свои проблемы стараюсь решать и уж точно не хватаюсь за бутылку. Ты понимаешь, что творишь?! Понимаешь, что из-за тебя опека может забрать у меня детей?!

Он молчал, изо всех сил стискивая челюсти. Молоко начинало греться, кухня наполнялась мягким запахом наших уже начавших стираться из памяти совместных завтраков. Найдя остатки кофе, я попыталась включить кофемашину. Только включаться она не захотела. Судя по высохшим подтёкам, за всё это время никто и не подумал почистить её.

Тишина угнетала. Я чувствовала присутствие Антона, его направленный на меня взгляд и старалась не обращать на это внимания. Вычистила засохший кофе, засыпала в закипевшее молоко хлопья овсянки и только после этого повернулась к бывшему мужу. Он сидел на диване и действительно смотрел на меня.

– Послушай, Антон, – со вздохом начала я, – я всё понимаю. Но у меня тоже не лучшие времена. Если у тебя проблемы на работе, обратись к отцу. Уверена, он поможет тебе. Я хотела…

– Не поможет, – вдруг сказал он резко.

Взгляд стал больным. Антон качнул головой, а у меня внутри всё так и оборвалось. Во рту пересохло, в душе поселилось нехорошее предчувствие.

– У меня нет денег на ипотеку, Еся. И отца больше нет.

Антон замолчал. Я тоже стояла, не зная, что сказать. Что вообще говорить в таких случаях?! Если бы сама не похоронила родителей и сестру, отделалась бы соболезнованиями. Только не нужны они, эти соболезнования. Нет в них ничего, кроме бессмысленных букв.

– Они с матерью давно хотели слетать в Австралию. Океан, все дела… Слетали. Матери стало плохо в воде, отец попытался её вытащить, – он с шумом втянул носом воздух, а я дышала через силу и слёзы.

Кофемашина затихла, каша начинала побулькивать, и надо было помешать её. Но я не могла даже поднять руку.

– Несколько дней врачи пытались откачать отца. Страховка толком ничего не покрыла, я отдал всё, что у меня было отложено. Но ни черта не вышло. Ни черта, Еся. Три дня назад батьку отключили от аппарата искусственной вентиляции лёгких. Смерть мозга.

– А мама? – почти шёпотом спросила я.

Он отрицательно мотнул головой, и воздух совсем кончился.

– То есть она тоже…

Антон не ответил. По его глазам всё было и так понятно. Каша начала шипеть, и я на автомате взяла ложку. Помешала. Скатившаяся слезинка упала в овсянку, потом ещё одна. Я добавила ванильный сахар. Так всегда готовила моя мама. Антону нравилось, а мне… мне нравились праздничные блинчики его мамы. С маслом и икрой. И ещё с яблоками и шоколадом. У Антона с детства было всё – достаток, родители, перспективы. А теперь…




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/alisa-kovalevskaya/ne-chuzhie-deti-69413986/?lfrom=196351992) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.