Richard Matheson
HELL HOUSE
Copyright © 1971 by Richard Matheson; copyright renewed © 1999 by Richard Matheson
All rights reserved
© М. В. Кононов, перевод, 2006
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023
Издательство Азбука®
Ричард Матесон (1926–2013) – по мнению Рэя Бредбери, один из самых выдающихся американских писателей XX века. Журналист по образованию, он активно публиковался с 1950-х годов до конца своей жизни. Великий мастер литературы ужасов, неоднократный лауреат премии Брэма Стокера и прочих престижных жанровых премий, Матесон благодаря яркой образности не остался без внимания кинематографистов. Так, роман «Я – легенда» (1954) был экранизирован четыре раза. Писатель и сам часто выступал в качестве сценариста, например в фильме Стивена Спилберга «Дуэль» (1971). Также он является автором эпизодов для телевизионного сериала «Сумеречная зона».
Писатель, который произвел на меня самое сильное впечатление.
Стивен Кинг
Трудно, почти невозможно реально оценить важность вклада Матесона как в нашу культуру, так и в наше современное восприятие хоррора.
Pop Matters
В воображении Матесона, ироничном и образном, возникали оригинальные истории… Для меня он находится в той же категории, что Брэдбери и Азимов.
Стивен Спилберг
Ричард Матесон, несомненно, достоин нашего внимания и нашей симпатии.
Рэй Бредбери
Матесон не просто мастерски работает в жанре хоррор, он мастер острой, по-настоящему талантливой прозы.
Tor.com
Матесон был источником вдохновения для меня и для очень многих.
Энн Райс
Истории Матесона… тревожат и волнуют читателя на чисто человеческом уровне. И они никогда не отпускаю его до последних страниц.
Los Angeles Times
Писатель словно под лупой наблюдает изменение психологического состояния своих героев и благодаря блестящему языковому мастерству очень тонко передает атмосферу страха и одиночества. Терзаемые души во всей своей наготе и разнообразии предстают перед нами.
Мир фантастики
Где Матесон особо блистает, так это в описании того привычного ужаса, когда странные события вторгаются в повседневную жизнь людей… Этот леденящий душу шелест страниц по-прежнему современен и служит отличной отправной точкой для нового поколения читателей.
Kirkus Reviews
С любовью к моим дочкам Беттине и Алисон,
которые стали таким милым наваждением в моей жизни
В то утро с пяти часов вовсю лил дождь. «Погодка вполне соответствует», – подумал доктор Барретт и не сдержал улыбки. Он ощущал себя персонажем одного из современных готических романов. Тут тебе и проливной дождь, и холод, и двухчасовая поездка в длинном, с кожаной обивкой внутри лимузине, что послал за ним Дойч. А потом бесконечное ожидание в коридоре, пока какие-то мужчины и женщины, время от времени поглядывая на него, торопливо сновали в спальню Дойча и обратно.
Доктор Барретт достал из кармана куртки часы и открыл крышку. Он просидел здесь уже больше часа. Что нужно от него Дойчу? Наверняка это будет связано с парапсихологией. Во множестве газет и журналов, финансируемых стариком, вечно печатаются статейки на подобные темы: «Возвращение из могилы», «Девочка, которая никогда не умрет» – неизменно сенсационно, но редко основано на реальных фактах.
Сморщившись от усилия, доктор Барретт положил правую ногу на левую. Это был высокий грузноватый мужчина в середине шестого десятка, его редеющие светлые волосы сохранили свой цвет, хотя в подстриженной бороде проглядывала седина. Он выпрямился на стуле с высокой спинкой и взглянул на дверь в спальню Дойча. Эдит внизу, наверное, уже беспокоится. Барретт жалел, что взял ее с собой. Но кто мог знать, что это займет столько времени.
Дверь спальни Дойча отворилась, и вышел его секретарь Хэнли.
– Доктор, – пригласил он.
Барретт потянулся за тростью и встал. Проковыляв через прихожую, он встал перед невысоким секретарем и подождал, пока тот заглянул в дверь и объявил:
– Доктор Барретт, сэр.
Барретт протиснулся мимо Хэнли и вошел, секретарь закрыл за ним дверь.
Обшитая темными панелями спальня казалась необъятной. «Святилище монарха», – подумал Барретт, двигаясь по ковру. Остановившись у массивной кровати, он посмотрел на сидящего в постели старика. Семидесятивосьмилетний Ролф Рудольф Дойч был лыс и скелетообразен, с пронзительным взглядом глубоко запавших темных глаз. Барретт улыбнулся.
– Добрый день, – вежливо произнес он, в который раз удивляясь тому, что такая развалина правит целой империей.
– Вы хромой, – просипел Дойч. – Мне не сказали об этом.
– Что, простите? – насторожился Барретт.
– Ладно, – оборвал его Дойч. – Полагаю, это не имеет решающего значения. Мои люди рекомендовали вас. Говорят, вы входите в пятерку лучших в своей области. – Он тяжело вздохнул. – Ваш гонорар составит сто тысяч долларов.
Барретт вздрогнул.
– Вам следует установить факты.
– Относительно чего? – спросил Барретт.
Дойч поколебался, прежде чем ответить, словно считая это ниже своего достоинства, но в конце концов сказал:
– Относительно загробной жизни.
– Вы хотите, чтобы я…
– …чтобы вы сказали мне, соответствует это действительности или нет.
У Барретта упало сердце. Такая сумма способна преобразить для него весь мир, но все же как быть с совестью?
– Мне не нужна ложь, – продолжал Дойч. – Я покупаю любой ответ. Но правдивый и точный.
Барретт ощутил прилив отчаяния.
– Но как я смогу убедить вас в точности того или иного ответа? – вырвалось у него.
– Если предоставите мне факты, – раздраженно ответил Дойч.
– Где я их найду? Я физик. За двадцать лет изучения парапсихологии я так и не…
– Если они существуют, – перебил его Дойч, – вы найдете их в единственном известном мне на земле месте, где можно подтвердить или опровергнуть концепцию загробной жизни. В доме Беласко в Мэне.
– В Адском доме?
В глазах старика что-то блеснуло.
– В Адском доме, – подтвердил он.
Барретт затрепетал от возбуждения:
– Мне казалось, после того, что случилось, наследники Беласко опечатали его…
– Это было тридцать лет назад, – снова перебил его Дойч. – А теперь им понадобились деньги, и это место купил я. Вы можете быть там к понедельнику?
Барретт поколебался, но, увидев, что Дойч собирается нахмуриться, кивнул:
– Да.
Такой шанс упустить нельзя.
– С вами будут еще двое, – сказал Дойч.
– Могу я спросить кто?..
– Флоренс Таннер и Бенджамин Франклин Фишер.
Барретт постарался скрыть разочарование. Чрезмерно эмоциональная спирит-медиум и единственный выживший после катастрофы 1940 года. Он с трудом удержался от возражений. У него есть своя группа экстрасенсов, и вообще непонятно, как Флоренс Таннер или Фишер могут быть полезны в предстоящем деле. Фишер в детстве проявлял невероятные способности, но потом, после катастрофы, явно утратил свой дар, неоднократно попадался на мошенничестве и в конце концов совсем исчез из виду. Барретт вполуха слушал слова Дойча о том, что Флоренс Таннер полетит на север вместе с ним, а Фишер встретит их обоих в Мэне.
Старик заметил выражение его лица:
– Не беспокойтесь, руководить будете вы. Таннер едет туда лишь потому, что мои люди считают ее первоклассным медиумом…
– Но лишь ментальным медиумом, – вставил Барретт.
– …а я хочу использовать и этот подход, так же как и ваш, – продолжил Дойч, словно Барретт ничего не говорил. – Смысл присутствия Фишера очевиден.
Барретт кивнул. Ничего не поделаешь. Но когда проект будет запущен, придется привезти кого-то из своих людей.
– Касательно расходов… – начал он.
Старик отмахнулся:
– Оставим это, Барретт. В средствах вас никто не ограничивает.
– А время?
– А вот времени у вас почти нет. Ответ нужен мне через неделю.
Барретт побледнел.
– Соглашайтесь или не беритесь! – рявкнул старик, и в его голосе слышалась неприкрытая ярость.
Барретт понял, что нужно соглашаться, или он потеряет такую возможность – а шанс был, если он вовремя построит свой аппарат.
Он кивнул:
– Хорошо, через неделю.
– Что-то еще? – спросил Хэнли.
Барретт в уме еще раз пробежался по всем пунктам. Перечень всех необыкновенных явлений, зафиксированных в доме Беласко. Восстановление системы электроснабжения. Установка телефона. Плавательный бассейн и парилка. Он проигнорировал легкое недовольство на лице секретаря при упоминании четвертого пункта. Ежедневное плавание и парилка ему необходимы.
– Еще, – сказал он, стараясь говорить непринужденно, но понял, что выдал свое возбуждение. – Мне нужно соорудить специальный прибор. У меня в номере есть схема.
– Как скоро он вам понадобится? – спросил Хэнли.
– Чем скорее он будет закончен, тем лучше.
– Он большой?
«Двенадцать лет», – подумал Барретт и сказал:
– Довольно большой.
– И все?
– Все, что я могу придумать в данный момент. Конечно, я не упомянул условий проживания.
– Для вас будет отремонтировано просторное помещение. Готовить и доставлять пищу будет одна пара из Карибу-Фолс. – Хэнли как будто сдержал улыбку. – Они отказываются ночевать в этом доме.
Барретт встал:
– Что ж, оно и к лучшему. Они бы только мешали.
Хэнли проводил его до двери в библиотеку, но не успели они подойти, как дверь распахнул тучный человек и уставился на Барретта. Хотя и был лет на сорок младше и фунтов на сто тяжелее, Уильям Рейнхарт Дойч имел несомненное сходство с отцом.
– Предупреждаю сразу, – проговорил Уильям Дойч, захлопнув дверь, – я собираюсь воспрепятствовать этой затее.
Барретт уставился на него.
– Я серьезно, – сказал Дойч. – Это же пустая трата времени, верно? Заявите это письменно, и я тут же выпишу вам чек на тысячу долларов.
Барретт напрягся:
– Боюсь, что…
– Ведь ничего сверхъестественного не существует, верно?
У Дойча побагровела шея.
– Совершенно верно, – ответил Барретт, и на лице его собеседника появилась торжествующая улыбка. – Правильнее говорить «выходящего за границы нормального». Естественное не может быть чрезмерным…
– Какая, к черту, разница! – прервал его Дойч. – Все равно все это суеверия!
– Мне очень жаль, но это не так, – возразил Барретт. – А теперь, если позволите…
Дойч схватил его за руку:
– Берегитесь, вам лучше бросить это дело. Все равно вы никогда не получите этих денег…
Барретт высвободил руку:
– Делайте что хотите. Я буду этим заниматься, пока ваш отец не даст приказа остановиться.
Он закрыл дверь и пошел по коридору. «То немногое, что известно науке на сегодня, – мысленно ответил он Дойчу, – вполне доказывает, что всякий, считающий парапсихические феномены суевериями, просто не сознает, что происходит в мире. Не счесть научных документов, которые…»
Он остановился и прислонился к стене. Снова разболелась нога. Впервые он позволил себе признать, насколько трудным это может оказаться – провести неделю в доме Беласко.
А что, если ситуация там действительно так плоха, как утверждали два отчета?
«Роллс-ройс» мчался по шоссе к Манхэттену.
– Это же страшная куча денег!
Эдит все не могла поверить.
– Не для него, – ответил Барретт. – Особенно если считаешь, что платишь за гарантированное бессмертие.
– Но он должен знать, что ты не веришь…
– Уверен: знает, – перебил ее Барретт. Ему не хотелось думать, что, возможно, Дойчу не сказали. – Он не из тех, кто берется за что-то, не получив полной информации.
– Но сто тысяч долларов!
Барретт улыбнулся:
– Мне и самому не поверилось. Будь я похож на свою мать, я бы, несомненно, счел это Божьим чудом. В жизни я не смог добиться двух вещей, и они связаны между собой – доказать мою теорию и обеспечить нашу старость. Поистине я не мог просить большего!
Эдит улыбнулась в ответ:
– Рада за тебя, Лайонел.
– Спасибо, дорогая.
Он потрепал ее по руке.
– К вечеру понедельника, – снова забеспокоилась Эдит. – У нас не так уж много времени.
– Мне кажется, что лучше поехать туда одному.
Она уставилась на него.
– Ну, конечно, я буду не один, – объяснил Барретт. – Будут еще двое.
– А как ты будешь там питаться?
– Все предусмотрено. Мне придется лишь работать.
– Но ведь я всегда тебе помогала.
– Знаю. Дело не в том…
– А в чем?
Он замялся:
– Может быть, на этот раз тебе лучше не быть рядом, вот и все.
– Почему, Лайонел? – Барретт не ответил, и она тревожно взглянула на него. – Дело во мне?
– Разумеется, нет. – Он смущенно улыбнулся. – Все дело в этом доме.
– Разве это не еще один так называемый дом с привидениями? – спросила она, используя его же слова.
– Боюсь, что нет, – признал он. – Можно сказать, это Эверест среди домов с привидениями. Было две попытки исследовать его – в тысяча девятьсот тридцать первом году, а потом в сороковом. Обе закончились несчастьем. Восемь участников или были убиты, или сами покончили с собой, или сошли с ума. Выжил лишь один, и не знаю, насколько уцелел его рассудок. Это Бенджамин Фишер – один из тех двоих, что будут работать со мной.
В общем-то, я боюсь не этого, – продолжил Барретт, попытавшись смягчить свои слова. – Я уверен в своих знаниях. Просто некоторые детали исследования могут оказаться, – он пожал плечами, – не слишком приятными.
– И при этом ты хочешь, чтобы я отпустила тебя одного?
– Дорогая…
– А что, если с тобой что-то случится?
– Ничего не случится.
– А если? Со мной в Нью-Йорке, а с тобой в Мэне?
– Эдит, ничего не случится.
– Тогда нет причин, почему бы мне не поехать. – Она попыталась улыбнуться. – Я не боюсь, Лайонел.
– Знаю.
– Я не буду тебе мешать.
Барретт вздохнул.
– Знаю, что я многого не понимаю в твоей работе, но всегда могу чем-то помочь. Упаковывать и распаковывать твое оборудование, например. Помогать ставить эксперименты. Допечатать твою рукопись – ты говорил, что хочешь закончить ее к началу года. И мне хочется быть с тобой, когда ты докажешь свою теорию.
Барретт кивнул:
– Позволь мне подумать.
– Я не буду мешать, – пообещала она. – И я знаю, что во многом могу помочь.
Он снова кивнул, пытаясь все обдумать. Ясно, она не хочет оставаться. Это похвально. Если не считать трех недель в Лондоне в 1962 году, они после женитьбы никогда не разлучались. Действительно, ведь никому не будет хуже оттого, что он возьмет ее с собой. На своем веку она достаточно встречалась с парапсихическими явлениями, чтобы привыкнуть к ним.
И все же было абсолютно неизвестно, что ждет их в этом доме. И Адским домом его прозвали совсем не случайно: там присутствовали какие-то силы, в результате действия которых физически или умственно оказались уничтожены восемь человек, причем трое из них, как и он, были учеными.
И если даже он не сомневается в собственной компетентности и знании природы этой силы, неужели он решится подвергнуть ее действию Эдит?