Поэма О… Anne Dar …Мы с поездов сошли и мы вернёмся к поездам, встречать и провожать, и уезжать туда, где разливается густой, белый туман… Мы путники. И в этом, и в других мирах. Anne Dar Поэма О… Я очнулась в вздрогнувшем вагоне не помня, как решила спать и на каком зашла перроне… И время повернулось вспять. Передо мной мужчина лет под тридцать достал посадочный билет из пиджака… И поняла – это уже не снится, и я проверила свой собственный карман, билет нашла и, не зевая, продолжила, как все, ждать строгого проводника. Причину остановки экстренной не зная, прилипла взглядом к пустырю возле окна. Тот пассажир, что был напротив, вдруг ухмыльнулся и помял билет: “Вы знаете, а я ведь, вроде, на поездах не ездил за все тридцать лет. Всё самолёты, перелёты, взлёты и вера в то, что авиакрушений нет…”. К нам подошёл вдруг проводник и что-то соседу проколов в билете, мне сказал: “Где Ваш билет?”. Тот проводник был молод, точно школьник, и волосы, и кожа так белы, как будто он увидел призрака иль сам покойник, а глаза сизые – цвет пустоты, но отстранён, как будто бы военачальник, а губы – только линии и без крови… Взгляд врёт – это совсем не мальчик. Я отдала ему билет с словом: “Лови”. Приняв билет он осмотрел его три раза, затем вернул ни слова не сказав. Когда ушёл в другой вагон, услышала от пассажира сзади: “Вот зараза! Весь мой билет в пять дырок искромсал! Теперь наверняка доеду, вот спасибо! Уж лучше бы ссадил через окно! Я в поезде этом не первый раз, но за какое диво пять дырок сразу – или за какое зло?”. Закрыв глаза, я продолжаю ехать и чувствовать всем телом поездную дрожь - раз снова тронулся, значит доехать нам всем сегодня суждено. Я вышла на перроне зябком совсем одна, а остальные укатили вдаль, но вдруг увидела тень рядом - мальчишка-проводник платформу покидал, наверное, сошёл меня чуть раньше, наверное, живёт где-то вблизи… Взяв саквояж, я зашагала дальше, стараясь сквозь туман уверенно идти. Всё октябри. Они всегда в туманах, а к ноябрям и морось набежит. Все говорят: “Везунчики в тех странах, в которых солнце круглый год блестит!”. А я не верю. Я люблю туманы и осень под ногами как шуршит. И думается мне: “Кто любит лишь чужие страны, тот от себя в своей стране бежит”. Спускаясь медленно в тоннель по грифельным ступеням, стараюсь думать только о тепле - на берегу ждёт домик и в нём, без сомненья, найду спокойствие своей душе. Я просыпаюсь медленно, со скрипом пружин кровати старой – за окном то ли прибой шумит водой со всхлипом, то ли вздыхает так сам древний дом. Встаю – прохлада щиплет стопы - умыв лицо к вещам бегу. О чём я думала однажды, чтобы арендовать эту нору? Поев и хлеб горячий, и чай горький мне всё равно всё холодно. “Так печь топи!” - шепчу себе и, встав, беру маршрут нелёгкий - по берегу за вымытыми ветками пройти, но выйдя, замираю от сомнений: опять туман и тишину, и слепоту нагнал. Однако не хочу потом дрожать от сожалений - кто отказался от огня, тот, знаете, не замерзал. Закрыв дверь за спиной предельно крепко, чтоб налетающий обычно с моря ветер не сорвал с петель, я ставлю цель себе: хотя бы одна ветка - без ветки я не дам себе уйти! И я шагаю, и шагаю, и шагаю, а где-то справа сквозь туман прибой звучит. Иду я прямо, но я забываю обратный путь… Смогу ли вновь найти? Шагаю медленно, спешить как будто никуда не надо, со всех сторон густой туман и тягостно прибой звучит, и руки спрятаны в карманы… И ощущение, что где-то далеко болит, но что болит – совсем не помню, а может даже и не знала никогда, и боль фантомная, и я фантомом сейчас здесь где-то, где шумит вода. А веток нет… Следов моих почти не видно, зато вокруг белым-бело, как бел бывает снег… И вдруг остановилась от виденья: вдали передо мной нарисовался силуэт, как будто бы чуть-чуть знакомый, хотя знакомых у меня здесь нет, но в памяти вдруг всплыл образ искомый - тот проводник, что не пробил мой маленький билет. И появилось ощущение досады: я здесь совсем одна, и он один. Быть может, завести с ним разговор? Хотя бы из-за того, что говорить нам нет причин. Я стала медленно, но верно приближаться, а человек в чёрном плаще как будто ждал, хотя стоял ко мне спиной… И он дождался: я скоро встала там, где он стоял. – Туманы здесь, наверное, бывают часто? - спросила я. – Практически всегда. Туманы, знаете ли, всё равно что праздник начала нового, но древнего конца. Когда туманы разливают небеса между землёй и небом, на полотне над головой совсем не видно звёзд - это затем, чтоб человек, который в прошлом был, а в будующем не был, не видел, как звезда его сорвётся в свой единственный полёт. – А что бывает, если не сорвётся? А что если звезда лишь задрожит? – Что ж, это точно не потушит солнце, только одна звезда продолжит жить. – Продолжит жить, но свет дрожать-то будет. Зачем сиянье дрожи миру наблюдать? Так пусть же лучше оборвётся, пусть погубит себя, чтоб красоту небес не осквернять. Мой собеседник ухмыльнулся еле слышно: – Давно ли вы смотрели на ночные небеса? Они ведь неизменны – на них вечно все звёзды не сияют ровно, а сиянием дрожат. Найдите мне одну звезду, что светит прямо, что без изъянов дышит не мигнув и раз, и я сорву её. – Зачем? – Чтоб задрожала. Или чтоб свет её не осквернял неидеальных глаз. – Вы очень против идеалов? Изъяны ближе вам или, быть может, сам изъян и есть ваш идеал? – О, люди… Вам бы лишь бы идеалы. Они – ничто.                          Я всё сказал. Я просыпаюсь снова, но от треска - в печи последний уголёк дрожит. Ночью буран был. Сейчас легче - за стенами лачуги тишина звучит прибоем… Мне немного беспокойно: все ветви, что насобирала прежде, превратила в пепел в ночь, теперь опять придётся обходить весь берег, Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67223891&lfrom=196351992) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.