Молчание. На грани шепота
Александр Верт


Принц Гэримонд родился проклятым. Он маг-аграаф и никто по-настоящему не знает, что это значит. Никто не даст ему ответов, и даже хранитель его силы создан лишь для того, чтобы запутать его еще больше. Двадцать лет он просидел взаперти в своей башне, потому что магия его была нестабильна, и вот, наконец, появился при дворе, как наследник, и это вопрос не политики, а судьбы всего мира, смерть которого уже близка.





Александр Верт

Молчание. На грани шепота





Аннотация


Принц Гэримонд родился проклятым. Он маг-аграаф и никто по-настоящему не знает, что это значит. Никто не даст ему ответов, и даже хранитель его силы создан лишь для того, чтобы запутать его еще больше. Двадцать лет он просидел взаперти в своей башне, потому что магия его была нестабильна, и вот, наконец, появился при дворе, как наследник, и это вопрос не политики, а судьбы всего мира.



Важно: любовная линия есть, но она на втором плане.




Молчание


У семи пороков есть семь печалей, каждая из которых открывает дверь своему пороку, но стоит ли входить в эту дверь мы решаем сами.




Часть 1. Гордыня





Глава 1


Маленький холодный пух несмело кружится над землей. Люди называют его снегом, а он не знал, как его лучше называть. Стоя у окна, он улыбался метели.

Красные ирисы, подобно крови, горели на белом снегу. Он заставил их зацвести зимой. Какая глупость…

Он улыбался, глядя на эти алые лепестки, ощущая что-то новое в самом сердце, что-то неизвестное, необузданное, но манящее.

Он был далек от обычной жизни. Ему были чужды переживания и страдания обычных людей. Он лишь наблюдал, вращая перстень с зеленым камнем на большом пальце правой руки, и молчал.

Он не думал о будущем. У него не было прошлого и даже настоящее проходило где-то без него, но он сам решил так, а теперь, кусая бледные губы до крови, смотрел на алые лепестки ириса, покрытые снегом, и уже не знал, что верно, а что – нелепые предрассудки…


***

Ювэй Тэрвис был самым обычным рыцарем, просто сегодня все пошло не так и он почему-то оказался в кабинете самого короля. Его сюда вызвали, велели сесть и немного подождать. Это было слишком странно и неловко настолько, что Ювэй не решался поднять головы и осмотреться. Сидел в кресле напротив, словно был достоин королевской беседы, и смотрел на свои руки, не веря, что происходящее реально.

? Завтра наследник станет совершеннолетним, ? сообщил наконец король Эверен, отложив бумаги. Тон у него был такой, будто это лично касается Ювэя и обсуждать с ним подобные вопросы король просто обязан. Это пугало еще больше.

Ювэй конечно задумался, почему это двадцатилетний принц вдруг должен был считаться совершеннолетним там, где любой мальчишка с пятнадцати лет считается мужчиной, но вопросов задавать не решался, только поднял на короля растерянный взгляд.

Сидеть в легких тренировочных доспехах со шлемом в руках и слушать о делах королевской семьи было явно ненормально для простого рыцаря. Король это тоже понимал и снисходительно принимал смятение сидящего перед ним. Мягко улыбнувшись, он пояснил:

? Гэримонд – маг, а если быть точнее аграаф. Его сила так велика, что он никогда не был стабилен, а завтра, в день своего двадцатилетия, появится на балу. Его вынужденное заточение завершится. Ты ведь наверняка знаешь, что говорят о моем сыне?

Ювэй молчал, надеясь, что вопрос не требует ответа. Пересказывать сплетни совершенно не хотелось. Мало кто верит, что принц вообще существует. Таинственный принц Гэримонд давно стал местной легендой, словно призрак из темной башни. За двадцать лет его ни разу не видели даже слуги. Никто не приближался к его черной башне, стоявшей в глубине сада, и даже пояснить не могли почему, но замечали, что даже птицы облетают ее стороной.

Башня казалась заброшенной, проклятой и пустой, и только огонь за окном иногда напоминал, что в ней кто-то живет. Но был ли живущий там человеком? Быть может, это призрак бродил в старой башне или древнее чудовище? Говорили, что король просто спрятал уродливого сына, чтобы скрыть его от глаз, что прокляли эльфы принцессу, ставшую его женой, и потому первенец уродился настоящим чудовищем. Говорили, что он страшный маг, истинный аграаф ? черноглазый, всесильный и бездушный, как все аграафы. Впрочем, кто в этом мире знал о них правду? Ювэй не знал и никогда не видел, только слышал, что нет никого страшнее истинного аграафа.

? Он своеобразный, ? продолжал король, явно не нуждаясь в ответах, ? но то, что о нем говорят, неверно.

Ювэй неловко улыбнулся, не понимая, как реагировать на этот вкрадчивый тон и слова о том, что его явно не касается. При дворе знать подобное было даже опасно, можно было и головой расплатиться.

Король Эверен все это тоже понимал и тяжело вздыхал от собственной неловкости и неуверенности, словно он какой-то камердинер, а не правитель.

За полвека прожитой жизни так глупо он еще никогда себя не чувствовал. Среди его русых волос пробивалась седина, а ума словно не прибавилось: вместо того чтобы просто отдать приказ, он пытался объяснять, еще и такие тонкие, едва ли понятные ему самому вещи. Когда дело касалось Гэримонда, по-другому у короля не получалось.

Осмотрев еще раз светловолосого рыцаря с пухлыми губами, он прямо озвучил то, ради чего вообще потребовал к себе молодого человека.

? Мой сын выбрал тебя своим адъютантом. Я хорошо его знаю. Он спросит твое мнение, потому я хочу заранее сказать: его тебе не обмануть. Никому не обмануть.

Ювей спешно опустил глаза. Он не хотел даже приближаться к наследнику. В сплетни он не верил, но ничего хорошего от магов никогда не ждал. К тому же было очевидно, что магу и уж тем более аграафу защита не нужна. Адъютант при маге это скорее дань традициям, аксессуар, обязательный для принца, но формальных должностей Ювэй не хотел, да и адъютантом принца быть не мог по законам приличия, только не знал, как об этом сказать, снова опуская глаза.

Пока Ювэй думал, король видимо устал от этого разговора и встал.

? Идем, ? велел он, направляясь к двери.

Ювэй спешно поднялся, глядя на правителя. Все происходящее не умещалось у него в голове, но он молча подчинялся, пытаясь не думать, сколько правил приличия он сейчас нарушает.

Король шел впереди – это уже не соответствовало этикету, но слуг с собой он явно не собирался брать, жестом отослав мальчишку-пажа. Короля сопровождал лишь его адъютант ? высокий чернокожий мужчина с гладко выбритой головой. Его звали Агиман, и он никогда не водился с рыцарями, потому Ювэй почти ничего о нем не знал и даже побаивался его грозного взгляда и молчаливости, но черной башни, к которой они направились, Ювэй боялся куда сильнее. Это было странное ощущение, как в раннем детстве при шаге в темноту, когда любой шорох может оказаться опасностью, когда сказки о домовом похожи на страшилку, а каждый шаг может стать последним, просто потому что ты шагнул не туда.

Сейчас было самое время проснуться и вернуться в нормальную понятную, привычную реальность без всех этих нелепых ощущений.

Пытаясь отвлечься от собственных страхов, Ювэй глупо наблюдал, как слуги, пробегавшие мимо, вжимались в стену и кланялись при виде короля, прижимая к груди ленты для украшения залов, едва не роняли с перепугу посуду и действительно роняли тяжелые гобелены. Это бы рассмешило Ювэя вчера, а сегодня он просто окидывал слуг растерянным взглядом. Заглядывал в окна и с завистью смотрел на караульных рыцарей, застывших в своих блестящих доспехах, демонстрируя длинные острые пики. Он хотел бы оказаться сегодня в карауле, стоять неподвижно и тихо посмеиваться в забрало шлема, но судьба сыграла с ним злую шутку, и он, словно пленный, шел за королем по коридорам, залам, лестницам и аллеям сада.

«Это не может быть правдой», ? говорил себе Ювэй, глядя на собственные сапоги, мерно ступающие по камням садовой аллеи.

Приближение к башне Ювэй ощущал буквально кожей. Черные каменные стены словно нависали над ним, грозясь обрушиться после каждого шага. Трусом Ювэй никогда себя не считал, всегда мог справиться со своими эмоциями, но теперь понимал, что еще немного и ноги начнут подкашиваться.

Тяжелая металлическая дверь отворилась с характерным, едва уловимым звуком. Видимо петли были хорошо смазаны, но даже тихого звука хватило, чтобы Ювэй резко поднял голову и всем естеством ощутил странную силу, рвущуюся из башни. Она, как горячий ветер, окутывала все вокруг, заставляя замирать, глядя во тьму. Оттуда на Ювэй кто-то смотрел, кто-то невероятно могущественный. Ну или Ювэю только казалось, что смотрит.

Собственным ощущениям он уже не верил, слишком уж они были странными.

Король бесстрашно шагнул вперед. Он не то уже привык к этой силе, не то просто ее не ощущал, а вот его адъютант кривился, будто от боли, и замирал у двери, не собираясь заходить в башню.

«Я тоже не хочу туда идти», – подумал Ювэй, косясь в сторону Агимана.

«Иди!» ? услышал он в ответ на это приказ и даже обернулся. Голос звучал буквально над ухом, но никого рядом не было.

«Ну же! Шагай! Ну! Живее!» – продолжал голос.

Ювэй растерянно смотрел во тьму башни и делал шаг, затем еще и еще, сам потом не понимая, как оказался в башне. Ему казалось, что его ноги несут сами, и если он попытается остановиться, то не сможет. Его тело было будто не в его власти.

Только это почему-то не пугало, заставляя идти дальше.

В просторном холле первого этажа не было ничего. Совершенно пустой мраморный пол, голые стены без картин и гобеленов и крутая лестница с резными металлическими перилами. Скользнув взглядом вверх по спирали, Ювэй быстро побежал наверх, повинуясь странному порыву, словно пытался что-то догнать, даже обогнал короля. Влетев на верхнюю площадку, он выдохнул, замер у дубовой двери и испуганно обернулся. Так невежественно и глупо он еще никогда себя не вел, словно мальчишка, за приключениями убежавший на чердак.

? Как тебе это чувство? – мягко спросил король, лукаво улыбаясь.

Он даже не думал злиться, понимая какой-то тайный смысл происходящего.

Ювэй сглотнул внезапно появившийся ужас, но так и не смог ничего сказать.

? Ты привыкнешь, ? продолжал король спокойно, поднимаясь на площадку. ? Это он не специально, просто слишком сильно хотел, чтобы ты пришел, поэтому…

Он умолк, так и не договорив, потому что дверь за его спиной открылась.




Глава 2


? Ты сегодня особенно нетерпелив, ? сказал король, обернувшись. ? Это на тебя не похоже, Гэримонд.

Говорить с темнотой в дверном проеме ему явно было привычно, а Ювэй смотрел во тьму, будто заглядывал в пасть чудовища.

? Извини, отец, ? ответил голос из этой «пасти». – Это все одиночество, оно пагубно влияет на терпение.

? Осталось дождаться завтрашнего дня, а там…

? Там ничего не изменится, ты ведь и сам знаешь, но… Может, зайдешь?

? Один?

? Нет, с гостем, разумеется.

? Прошу, принц приглашает нас, ? с улыбкой сказал король.

В этот миг ноги у Ювэя должны были подкоситься, но вместо этого страх вновь отступил. Сознание будто очистилось. Все что осталось в его разуме – это маленькая зеленая искра где-то во тьме и к этой искре ему хотелось идти.

Он сделал два шага во тьму и замер, пораженно открыв рот. Вокруг сами собой загорались свечи. Они парили в воздухе, и пламя занималось маленьким вихрем, будто искра кружила вокруг них, а потом кусала фитиль и улетала вверх крохотным мотыльком.

Подобное зрелище так заворожило Ювэя, что он обо всем позабыл. Слышал, как следом за ним вошел король, закрыл дверь, слышал даже, как он шагнул куда-то. Ювэй видел только свечи, улавливал новые искры в полумраке и был готов поклясться, что магические искры действительно кусаются! Хотя, конечно, понимал, что никто и никогда ему не поверит.

Подобных фокусов маги на ярмарке не показывают. Одна парящая бусина – это уже много, это уже целое представление, а здесь…

? Я ждал вас, ? прошептал кто-то, и Ювэй наконец очнулся, оглушенный этим голосом: тем самым голосом, что приказывал ему идти.

Это и был принц. Стоило чуть повернуть голову, и Ювэй сразу встретился с черными глазами, смотрящими словно в саму суть. Только это были совсем не страшные глаза, скорее просто любопытные, как бывают у мальчишек, пробравшихся в сад чужого дома не чтобы украсть там что-то, а чтобы просто посмотреть и, быть может, спрятать в кусты какое-нибудь ведро из чистого озорства.

Принц был юн, очень бледен и напоминал не то куклу, не то картину. Будто неживой, он замер в кресле, укутавшись в черно-бордовое мохнатое покрывало, и только в глазах плясала жизнь, искрилась, несмотря на темную поволоку.

В его комнате, как и во всей башне, почти не было мебели. Окна были закрыты темными плотными шторами. Кровать, стоявшая тут же чуть в стороне ? темным балдахином, странно закрывающим ее от окна и открывающим со стороны двери.

Перед креслом принца стоял стол, рядом еще одно такое же кресло. Комод у окна. Книжный шкаф у дальней стены. Больше в комнате не было ничего, даже ни одного канделябра или жалкой статуэтки. Никаких излишеств.

Во всей этой простоте принц выглядел особенно зловеще. Его длинные черные волосы подрагивали так, будто в них гулял легкий летний ветерок. Он спрятался в плед почти целиком, и только белые, будто высеченные из камня, руки с длинными пальцами, подобные лапкам паука, застыли на его коленях. Там же нашлась зеленая искра. На большом пальце левой руки принца был перстень с крупным зеленым камнем, что переливался светом, словно на него попадал солнечный луч.

Стоило обратить на него внимание и на дне камня что-то полыхнуло, а затем принц пришел в движение, пряча от нее камень.

? Присядь, – велел он Ювэю.

При этом его белая рука вынырнула из покрывала, оголяя острое худое плечо и часть груди, и неспешно указала в сторону кровати.

? С тобой мы обсудим все чуть позже, ? спокойно сообщил принц, а Ювэй просто подчинился, даже не осознав, что присаживается на королевское ложе, а значит нарушает все мыслимые и немыслимые границы приличий. Он просто выполнил приказ, а его светлый озаренный разум не пытался искать каких-либо скрытых смыслов, будто забыл все о придворных сплетнях, которые рождались, даже если платье какой-то дамы коснулось ноги одного господина в разгар бала. Скрытый смысл в придворной жизни есть во всем и в рыцарском доспехе от него не скрыться, но здесь всем этим условностям было не место, и Король о приличиях тоже не стал напоминать.

Он занял второе кресло и строго спросил совсем о другом:

? Ты опять предпочитаешь оставаться без одежды?

? Пока я могу себе это позволить, зачем же стеснять свои прихоти? – ответил принц неспешно.

Он поправил покрывало, закрыл им плечо и вновь невинно сложил руки на коленях, словно послушный мальчик, позирующий художнику.

? Это не нравится тебе, отец? – уточнил он.

? Отчасти.

Принц не стал отвечать. Он опустил голову, посмотрел на свои руки – худые, костлявые, будто у старика, и стал задумчиво вращать перстень, то пряча камень в ладони, то вновь показывая его миру, а тот поблескивал яркой зеленью, дразня темноту.

? Прости, ? сдался король быстрее, чем его старший сын нашел ответ. ? Я не должен был заводить этот разговор.

? Отчего же? – спросил принц. – Я должен знать, чем огорчаю тебя, пусть даже это и незначительно.

? Это все неважно! – заявил король. ? Ты ведь знаешь, что я чувствую.

Принц посмотрел на отца, едва уловимо кивнул и вновь поднял руку. В следующий миг створка книжного шкафа открылась, и одна из толстых тяжелых книг, подлетев к столу, упала в раскрытом виде.

? Я нашел то, что ты искал, ? сказал принц, проводя рукой над пустой книжной страницей. ? Но, боюсь, ты расстроишься…

? Он мертв?

Гэримонд отрицательно качнул головой, все так же растягивая движения, будто они давались ему с трудом.

? Он безумен.

Он коснулся пальцем страницы и по бумаге расплылось изображение, замелькало, показывая королю какой-то барак и человека в нем, воющего что-то прямо на расколотый горшок, на дне которого еще были последние зерна.

? Осталось трое, ? заключил принц. – Только три аграафа в этом мире. Бессмертный раб гор Бертей, Грэстус и я.

? Значит, мне придется просить Грэстуса.

? Нет, ? спешно ответил принц и в комнате сразу стало темнее. – Он не будет моим наставником.

? Гэримонд, мы это обсуждали: такая сила, даже если…

? Если понадобится, ? перебил его принц, ? я пойду к Бертею, но Грэстус… Прости, отец, но в выборе наставника я буду полагаться только на собственное чутье. Им не может быть Грэстус и это не обсуждается. И дело тут не в том, что он хотел забрать мою силу и не в его известности. Я ему не доверяю.

? Это единственный аграаф, что сохраняет разум много веков и помогает королям, даже мне, но ты прав, решать только тебе.

Король встал.

? Отец, я правда считаю, что Грэстус может быть опасен именно потому, что он вот такой. Нормальный…

? Прости, но мне это непонятно, ? пожал плечами король. Ссориться с сыном он просто не хотел, а понимать его так и не научился. – Я не стану настаивать. Это все, что я могу.

Принц снова коротко кивнул, подождал, пока король сделает шаг, и остановил его у самой двери, вновь заговорив о другом:

? У меня есть просьба.

Король обернулся и даже улыбнулся искренне, будто ему не тяжело было общаться с наследником. Он был рад, когда мог сделать хоть что-то, а не просто наблюдать за тем, что магия делает с его первенцем.

? Все, что в моих силах, ? обещал он.

? У нашей кухарки – Ави – есть дочь. Ее зовут Юна. Она заболела чахоткой. Ее еще можно вылечить. Помоги ей, пожалуйста.

? Дочь кухарки? – удивился король.

? Именно так.

? Сколько же ей лет, раз она тебя беспокоит? Или у нее есть особый дар?

? Ей пять, и она самая обычная девочка, но дело вовсе не в ней. Ави излишне переживает. Вчера она пересолила суп.

? Я могу нанять новую кухарку.

? Отец, прости меня, но это недопустимо. Ты же знаешь, как я привередлив, а она готовит так, как я ей велю. Научить новую работать так же я смогу не скоро, а есть твою дворцовую пищу я не готов.

? Какой холодный расчет, ? с улыбкой прошептал король.

? Ты и сам все знаешь, ? с едва уловимой улыбкой ответил принц. Его лицо даже потеплело на короткий миг.

? Если ты выбрал дочь кухарки, то ничего не поделаешь.

Король с улыбкой приоткрыл дверь, и только тут Ювэй очнулся, понимая, что так и не сказал то, что должно было.

? Постойте, Ваше Величество. Вы должны знать, что я не могу быть адъютантом принца.

? Почему? – хмурясь, спросил король, окидывая взглядом принца.

Он мог бы понять «не хочу», мог бы понять даже «боюсь», но «не могу» ? было просто неуместно.

? Я знаю, в чем причина, ? ответил вместо Ювэя принц. – Только это не препятствие.

? Но, Ваше Высочество, ? обратился Ювэй к принцу, ? это будет поводом для пересудов при дворе. Зачем вам подобная слава?

? Никакой славы. Это в моем случае не имеет никакого значения.

? О чем вы? – не выдержал король, закрыв обратно дверь.

Он зло скрестил руки на груди, посмотрел сначала на принца, затем на рыцаря и в очередной раз подумал, что в этой башне он не повелитель, а жалкая пародия на короля.

Ювэй тоже ощутил нечто подобное. Он был точно скоморох на ярмарке, только темной ярмарке, на которой скоморохи ходят в начищенных доспехах.

? Королевский рыцарь Ювэй – женщина, ? спокойно сообщил Гэримонд так, будто это никого не могло удивить.




Глава 3


Ювэй прикрыла глаза. Ей хотелось провалиться от стыда. В рыцарском деле пол значения не имел. Доспех, как здесь говорят, равняет всех, просто Ювэй всегда скрывала свой пол ? верила, что так будет лучше. Она свои доспехи перековала из отцовских и милости королевской добилась, победив в турнире три года назад. Она была сильным, хорошим воином и как рыцарю ей нечего было стыдиться. Закон не запрещал женщинам брать оружие и поступать на королевскую службу, только женщины редко были достаточно сильны. Она ничего не нарушала и в документах пол никто не указывает, а королевский врач, получавший золото за молчание, не обязан был болтать о своей жизни. Ей просто было так спокойно, но рыцарская служба и служба при дворе – разные вещи. Ювэй это понимала и боялась даже предположить, что начнут говорить о ней, если она будет всюду сопровождать принца. Что будут говорить о ней, если учесть, что о нем уже говорят, даже думать не хотелось. От таких сплетен будет не отмыться ни ей, ни ему.

Зачем все это нужно, Ювэй не понимала. Король ? тоже, потому и смотрел на сына с недоумением в глазах, а принц задумчиво листал пустые страницы книги на столе, будто пытался в них что-то увидеть, а потом вздыхал и поднимал глаза.

? Отец, пойми меня правильно, ? начинал он спокойно, когда король уже едва сдерживал себя, чтобы не начать ругаться. ? Мне нужен сильный адъютант, который сможет меня защитить и при этом не будет задавать лишних вопросов, не будет распускать слухов и… В общем, мне нужен такой, как Ювэй. Согласись, на мою безопасность не повлияет, кто будет моим адъютантом: женщина или мужчина.

? Да, но… ты думал о реакции двора? – спросил король, понимая, что Гэримонд мог просто не достаточно хорошо понимать обычных людей.

? Да. Я прекрасно понимаю, что на уме у большинства придворных, и именно поэтому я долго выбирал того, кому можно доверять. Другой достойной кандидатуры в столице нет, а честь леди Ювэй мы как-нибудь защитим.

? А если она категорически против?! – не выдержал король, считая все это чистым безумием.

? Тогда я ее отпущу, ? невозмутимо ответил Гэримонд, но перстень на его руке вдруг полыхнул, и в тот же миг принц спрятал камень в ладони, будто испугался этого всполоха, ? но сначала, ? продолжал он, ? пусть мой будущий адъютант примет во внимание все мои аргументы.

Король тяжело вздохнул, все еще считая затею крайне нелепой, но спорить почему-то не стал, не смог. Оставив все свои аргументы при себе, он просто вышел и, не прощаясь, закрыл дверь.

В комнате на миг стало тихо. Свечи снова разгорались и приходили в движение, будто качаясь от ветра.

Ювэй кожей чувствовала что-то на него похожее, а потом ей показалось, что ее волос коснулась чужая рука, но отступить она не смогла. Зато по телу побежала холодная дрожь, а принц сидел с закрытыми глазами и от его молчания «ветер» будто набирал силу и зарывался в светлые волосы Ювэй.

Где-то там внизу закрылась дверь башни. Эхо донесло звук лязгнувшего кольца дверного молотка, и зарождающаяся буря в комнате исчезла.

? Что ж, ? начал принц, резко открыв глаза, ? присядь.

Он указал на кресло, где совсем недавно сидел король и тут же укутался в свое теплое покрывало, пряча даже руки с перстнем.

Ювэй села, куда ей велели, заранее решив, что она все выслушает, вежливо откажется от должности и постарается дел с наследником никогда не иметь, потому что ей такого блага точно не надо.

? Успокойся, ? внезапно сказал принц с улыбкой. ? Я ? не мой отец, и власть мне безразлична, как видишь, дворцовые порядки в этой башне не имеют смысла. Во-первых, никакого «Вашего Высочества». Я может быть и высок, как потомок эльфов, но предпочитаю, чтобы меня называли по имени – просто Гэримонд. Во-вторых, никакой лжи. Ненавижу ложь. ? Он прищурился, и в темных глазах снова что-то полыхнуло, такое же черное и опасное, а принц сменил тему: ? Почему ты стала рыцарем?

? Захотела, ? шепнула Ювэй, пряча глаза. Это не было ложью, скорее это было частью правды, о второй части которой говорить не хотелось.

? Твой отец был рыцарем. Он верно служил моему деду, но предал отца. Ты хорошо об этом знаешь, но скрываешь ваше родство, почему? Хочешь отомстить?

Ювэй не ответила. Зачем вообще говорить с тем, кто и так знает больше, чем человек хоть кому-то в этой жизни о себе говорил. Ему и так все ясно без слов.

? Я помешал твоим планам? – спросил принц, не сводя с нее глаз. – Извини. Ты все еще хочешь отказаться и лишиться должности?

? Зачем вы это делаете? – спросила Ювэй, несмело подняв голову.

Он ее злил, выводил из себя, но чувство такта не позволяло ей плюнуть наследнику в лицо. Да, она хотела отомстить. Маленькой девочкой она плакала в подушку и обещала обезглавить короля так же, как ее отца обезглавил палач, но то были чувства маленькой девочки, а не рыцаря, знающего, что только верность может доказать честь ее рода. В предательство отца она не верила и просто хотела продолжить его дело, и если о чем и мечтала, так это заслужить особую милость и вместо награды попросить вернуть ее отцу титул, пусть и посмертно. Только говорить об этом принцу она не стала, не хотела об этом вообще говорить. Никому и никогда.

? Если вы подозреваете меня, то зачем я вам как адъютант? – спросила Ювэй прямо. – От изменников избавляются, а не держат их при себе.

? Я смогу защитить себя, а мой отец – нет, ? спокойно ответил Гэримонд. ? Ты не сможешь убить меня, даже если попытаешься. Ни один человек не сможет, только аграафу это по силам, поэтому адъютант мне нужен просто потому, что так положено, да и отцу будет спокойней, а мне будет проще знать, что я могу за тобой присмотреть. К тому же ты действительно не будешь задавать лишних вопросов. Понимаешь?

? Вы страшный человек, ? прошептала Ювэй одними губами и даже не испугалась, услышав, как отчетливо и угрожающе прозвучал ее шепот.

Гэримонд сделал вид, что не услышал ее слов.

? Каково твое решение? – спросил он холодно.

? А если я откажусь? – осторожно спросила Ювэй.

? Я тебя отпущу, но буду приглядывать за тобой. Пытаться тебя уничтожить я не стану.

? А если соглашусь? – спрашивала Ювэй, не понимая, в чем смысл сделки, если ей ничего не угрожает.

? Будешь моим адъютантом, а это совсем иное влияние при дворе. Все просто.

Ювэй отвернулась. Как можно было не доверять ей и давать ей власть, она не понимала, а принц вдруг подался вперед, коснулся рукой ее подбородка и повернул к себе, чтобы заглянуть в глаза. У него были ледяные влажные пальцы. Почему-то они не пугали, несмотря на новое волнение в пламене свечей, но она тут же обо всем забыла, заглядывая в черные глаза аграафа.

Гэримонд улыбнулся.

? Если ты согласишься, то я скажу тебе истинную причину моего выбора, ? внезапно сказал он и резко убрал руку, отстраняясь.

Часть свечей тут же погасло, пряча принца во мраке. Остальные гасли медленней, словно холодный ветер задувал их пламя. Только у двери застыло две свечи, выдавая намерения принца раньше его слов.

? Иди! – приказал он. – Если будешь согласна, приходи сюда к ужину. Я покажу тебе твою комнату, а если нет, то можешь просто уйти в ночной караул.

Ювэй встала и медленно направилась к выходу, не понимая, о каком карауле может идти речь. Она еще не знала, что один из ее товарищей скоро начнет искать себе замену на эту ночь. Она просто хотела побыстрее оказаться от принца как можно дальше ? в нормальном понятном ей мире.

Когда она закрыла дверь комнаты, внутри вдруг стало пусто, а еще почему-то захотелось закрыть глаза, но она заставила себя шагнуть на лестницу и поспешить вниз.

Гэримонд слушал ее шаги. Она не должна была уходить и действительно замерла в самом низу лестницы. Даже обернулась.

Едва заметно улыбаясь, Гэримонд сбросил покрывало и встал, в полной темноте дошел до кровати и спрятался от мира под одеялом, кутаясь в него так, словно то могло его избавить от болезненного озноба.

Глаза закрылись сами, и Ювэй не смогла – закрыла свои, поддаваясь порыву.

…Были красные ирисы. Был белый снег, а еще была тьма. Черная холодная бездна медленно поглощала и снег, и красные лепестки. Ее неудержимый мрак охватывал и затягивал в зябкий жидкий страх. Он давит, сжимает и растворяет все, чем ты был. Ты исчезаешь. Перестаешь существовать. Есть только холодная бездна небытия…

Ювэй резко открыла глаза, дернулась, стряхивая с себя наваждение, и бросилась к двери, выбегая из башни, не желая знать, что это было и связано ли это с принцем-колдуном.

Она просто хотела умчаться прочь.

Снова гулко стукнул дверной молоток, и Гэримонд медленно открыл глаза. Его сердце еще бешено колотилось от страха, но он знал, что бездна не приходила, она только грозила ему пальцем, как всегда. Он сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться.

Он сбрасывал одеяло, переворачивался на спину и смотрел в потолок, зная, что она ушла, а ведь ему не обещали, что она не уйдет. Ему обещали неравнодушие, а вот уйти она имела право, не приходить после – тоже. Она не обязана встречать небытие с ним вместе. Он знал это с самого начала, но всем сердцем хотел, чтобы она осталась.




Глава 4


Вечером Гэримонд сидел за накрытым столом. Он даже заставил себя одеться ради этого вечера и лично занялся сервировкой к ужину, хотя обычно не следил за своими манерами, но сегодня был особый день.

На коленях у него лежала раскрытая книга, а ее пустые страницы были озарены светом, сквозь который проступало изображение Ювэй, растерянно бродящей по собственной комнате. Она собиралась пойти. Она отказалась помогать товарищу, но почему-то медлила, а у Гэримонда не хватало сил терпеть настолько, что он тянул руку к изображению, но не прикасался, захлопнув книгу, отбрасывал ее в сторону, чтобы только не начать влиять на нее. Наблюдая за кем-то, он также мог направлять на него магию – такую сильную, что от воли человека мало что оставалось. Гэримонд давно это усвоил, но порой все равно случайно, бесконтрольно делал много глупостей, даже отсюда из запертой башни, хоть и не хотел никогда нарушать волю людей, особенно в таких важных вопросах.

Он сжимал кулаки и заставлял себя просто ждать, сидя у накрытого на двоих стола, смотрел на пустой бокал и все равно видел ее, как в книге, потому что не видеть уже не мог.

Ювэй же просто запуталась. Во всем. Она бродила по комнате. Она уговаривала себя то идти, то остаться. Она несколько раз ложилась в постель, чтобы посмотреть в потолок, а потом подскакивала, словно что-то подбрасывало и толкало ее к башне, но дворцовые условности все усложняли, сбивая с толку, и мысли ходили по кругу, и память давала слишком противоречивые советы.

? У всех героев, ? говорил ей покойный отец, ? есть свое призвание, свой долг. Его дарует судьба и герой уже не может отступить.

? И как можно понять, что это долг? – спрашивала она, тогда еще девчонка с косами, сидящая на его коленях с мечом в руках, гордая тем, что она способна удержать оружие рода.

? Герой это чувствует, ? уклончиво отвечал отец, а теперь Ювэй казалось, что она поняла, что это за чувство. Ее судьба держала свой путь через темную башню принца Гэримонда, но все, что она знала о нем, все, что слышала про аграафов, требовало, чтобы она никогда к этой башне не приближалась ни в доспехах, ни в придворном костюме, ни тем более в ночной рубашке.

Словно безумная, она бродила кругами по комнате и, как в бреду, ругалась сама с собой, покрывалась холодным потом от жара, перебирала вещи, будто не знала, что надеть, а за окном темнело.

На лбу у нее выступал холодный пот. Странное подобие лихорадки заставляло руки дрожать. Она была словно больна или одержима и никак не могла понять: что настоящее, а что какое-то зловещее влияние опасной силы, о которой при дворе всегда шептались.

Гэримонд наблюдал за этим, и уголки его губ то и дело вздрагивали. Он пытался заставить себя улыбаться, принимая все как есть, махнуть рукой и убрать одним движением все со стола, но не выходило. Только уголки губ беспомощно дергались, но взгляд он все же отводил, поправляя манжеты рубашки, потому что надо же себя хоть чем-то занять.

? Она не придет, ? говорил он себе и мысленно, и вслух, будто собственный шепот мог его отрезвить, но продолжал сидеть на месте, кривясь, кусая губы в кровь, вытирал их шелковым платком и вспоминал алые ирисы в снегу.

Это сводило с ума. Он швырял платок, вставал с кресла, делал несколько шагов по комнате и выходил, ненавидя свое решение.

Он должен был ее не отпускать, а теперь бежать за ней он права не имел.

? А я предупреждал, ? звучал злорадный шепот за его спиной и тут же умолкал, потому что Ювэй стояла внизу у самой лестницы и смотрела на первую ступеньку, все же заставив себя сюда прийти.

Почему-то в башне она поняла, что все это и странно, и глупо, а она еще и разоделась: пришла в штанах мужских и куртку натянула на белую рубашку, а теперь понимала, что дорожная мужская куртка только грудь ее показывала, не сходясь до конца.

Стыдные такие мысли в голову лезли, что она и шагу сделать не могла.

«Иди», ? приказал ей снова голос прямо в ее сознании, и она безропотно подчинилась, сделала шаг, второй и тут же дернулась назад.

Снова пришел тот самый страх. Тьма словно посмотрела на нее оттуда с лестницы, и нахлынуло чувство всепоглощающей пустоты, будто еще шаг ? и она растворится в небытие. Она не умрет, а исчезнет и это будет самое страшное, что может с ней случиться.

Ювэй попятилась, а потом бросилась прочь от лестницы.

? Стой! – внезапно крикнул ей принц и сам поспешил вниз.

Его босые ноги совершенно бесшумно ступали по полу и резво перелетали через ступени. Связанные в хвост волосы на этот раз не развивались, а вот сюртук он от волнения расстегнул и только в самом низу понял, как все это нелепо выглядит, но Ювэй даже не поняла, что большую часть пути принц пролетел над ступенями, так и не коснувшись их, и только теперь делал осторожный шаг.

? Поверь, я не хочу на тебя давить, ? заговорил он. – Просто ты пришла, а теперь готова уйти. Почему?

Ювэй молча посмотрела на него, неловко улыбнулась, взглянула на перстень на его руке, будто он был понятнее слов. Он был перевернут камнем в сторону ладони, но даже так было видно, что он призывно сияет зеленью.

? Ты не хочешь мне отвечать? – спросил Гэримонд, приближаясь.

? Я не знаю, ? прошептала Ювэй и с трудом сглотнула ком, застрявший в горле.

Гэримонд сделал еще шаг и, протянув к ней руку, коснулся ледяными пальцами ее лба и тут же содрогнулся от ее воспоминаний.

…Ты исчезаешь, и остается только холодная бездна небытия…

На этот раз они оба увидели это наяву, и оба отступили.

? Извини, это моя вина, ? внезапно сказал принц, отвернувшись, чтобы взять себя в руки. – Это был мой кошмар. Просто кошмар, а я не уследил за ним. Прости.

Он снова повернулся к ней, вздернул голову и должен был заглянуть ей в глаза, но вместо этого отвел взгляд в сторону, словно не уверенный юноша, а не могущественный маг, впрочем, в действительности принц был и тем, и другим.

? Вы изменились, ? прошептала Ювэй, не в силах молчать о своих наблюдениях. – Днем вы мне почти угрожали. Вы были уверены, а теперь…

? Не уверен? – спросил Гэримонд, когда она умолкла, подбирая слово.

Он даже посмотрел на нее так же решительно, как днем.

Ювэй отвечать не стала. Да, это определение подходило, но озвучить его принцу в лицо она не могла.

? Да, я не уверен, ? сказал внезапно принц. – Я сделал свой ход. Следующий ? твой.

Он бросил на нее короткий холодный, почти равнодушный взгляд и неспешно вернулся к лестнице, шагнул наверх, а она стояла и смотрела ? бессмысленно, нелепо, бездумно, но, как только он исчез в темноте, она вдруг поняла, что эта бездна настоящая и когда-нибудь она за ним придет, и тогда…

Что заставило ее сделать шаг, она не поняла, но не было властного шепота в голове, ничто не гнало ее в спину. Что-то рвалось из нее. Она бросалась к лестнице, бежала наверх, врывалась в темноту и у самой двери в его комнату ловила холодную бледную руку и сжимала пальцы так крепко, будто боялась их потерять.

? Это «да»? – спокойно спросил принц.

Ювэй отдернула руку, не зная что ответить.

Дворцовые часы пробили полночь. Двенадцать ударов и скрип двери. Новый танец свечей в его комнате. Накрытый на двоих стол и странная мягкая улыбка на бледных губах.

? Прошу, ? сказал принц, жестом приглашая ее войти. – Обсудим остальное за ужином.

Он вдруг заговорил, как придворный, будто никогда ничего странного не происходило, будто впереди была простая беседа принца и его будущего адъютанта ? и никаких кошмаров, никакой магии, никаких танцев черных теней по углам полузаброшенной башни.




Глава 5


? Уже очень поздно, ? опомнилась Ювэй, перешагнув порог комнаты, и даже обернулась с опаской.

Ей только сейчас пришло в голову, что ночные встречи могут поставить принца в неловкое положение. О том, что она к этому положению тоже будет иметь отношение, она почему-то не думала, а Гэримонда такие вещи вообще не заботили.

? Комната моего адъютанта уже готова, ? спокойно ответил он. – Ты можешь остаться в башне уже сегодня, а вещи… Один жест – и они здесь! Для меня это сущий пустяк.

Он щелкнул пальцами и подал ей платок, брошенный ею в спешке на сундук в замковой комнате. Она, собираясь, выронила его, а потом не стала прятать, торопилась, а теперь брала его из рук принца и смущалась, хотя стоило бы испугаться.

? Я, ? начала она робко, но запнулась.

? Нет, я не настаиваю, ? суетливо добавил принц, шагнув к столу. – Просто я точно не смогу уснуть этой ночью, а оставаться один не хочу.

Он резко обернулся, посмотрел ей в глаза, и Ювэй осталось только выдохнуть.

? Я тоже… не усну, ? спешно добавила она. – Сегодня столько всего случилось, что я не смогу спать.

Гэримонд едва заметно улыбнулся и взмахнул рукой.

Второе кресло чуть отъехало от стола, будто приглашало Ювэй присесть. Свечи выстроились в два ряда по обе стороны стола, а сам Гэримонд, развернув перстень камнем наружу, сел в кресло.

? Только умоляю, ? строго сказал он, ? не надо намеков на романтику. Настоящая романтика ? это там, ? он неопределенно махнул рукой, ? в траве при свете дня, а в моей башне и ночью…

Он умолк, не то что-то предвкушая, не то ожидая от нее ответа.

? Интим? – неожиданно для себя выпалила Ювэй и чуть не стукнула себя по голове. Ладно, подумать такое, но как она могла это сказать?

? Магия! – ошарашенно заявил принц и, закрыв рукой перстень, на миг отвернулся с видом человека, который сейчас устроит скандал, но тут же выдохнул и добавил спокойно: ? Хотя у кого-то может и интим, но не у меня в башне. Увы. Здесь только магия, тьма и немного готики, другим явлениям здесь не место.

Он посмотрел на нее, и кресло, чуть повернутое прежде, подъехало к столу. Только теперь Ювэй поняла, что стол в комнате стоял другой. В прошлый раз низенький, узкий, а теперь квадратный и высокий, такой, что, сидя в кресле в нем, было действительно удобно.

? Ты знаешь свои обязанности? – внезапно спросил принц.

? Разумеется. У адъютанта королевской семьи три заповеди: защищать, помогать и хранить тайны.

? Да, но у меня будут дополнительные требования, ? сказал принц строго.

Он не притрагивался к еде, и потому Ювэй не смела даже смотреть на нее, хотя запах незнакомых ей пряностей от жареного мяса пробуждали аппетит, но принц этого не замечал. Он смотрел куда-то мимо, крутил на пальце перстень и продолжал:

? Ты не должна бояться ничего и удивляться ничему не должна, а еще рассказывать нельзя ничего. Тебе может показаться, что это сущий пустяк, а маг и уж тем более аграаф может узнать лишнее. Надеюсь, это пояснять не надо?

? Не надо. Я усвоила, ? не задумываясь, ответила Ювэй.

Болтливой она никогда не была и хоть не понимала, как любая мелочь может что-то значить, но кто их этих магов поймет. Как-то ей рассказывали, что, зная цвет штор на окне и вид из него, маг может переместиться в комнату. Верилось в это с трудом, но как-то же Гэримонд переместил ее платок, едва ли зная, как тот выглядит и где лежит.

Не понимать, но принимать такие условия она могла, разве что не знала, как можно не удивляться вовсе, когда все вокруг совсем не похоже на обычную привычную ей жизнь.

? Ты можешь есть, ? добавил принц. – Мы здесь на равных, поэтому не стоит ждать, когда я вспомню о голоде.

Он налил из кувшина вина себе в бокал и швырнул салфетку на собственную тарелку, чтобы не видеть еды. День пика его силы приближался, и нервная дрожь вызывала такую тошноту, что даже мысли о еде вызывали судорожный приступ боли.

Снова спрятав камень, он сделал глоток, улыбнулся и опять сменил тему:

? Твоя комната будет рядом с моей. Они соединены тайным ходом. Я его покажу.

Он умолк, наблюдая за тем, как она все же решилась взять в руки приборы и отрезала кусок мяса. От ее еды почему-то не тошнило.

Пользуясь его молчанием, Ювэй спросила:

? Вы останетесь в башне?

Она была уверена, что принц не станет жить здесь и дальше. Если его сила будет стабильна, если он сможет ее контролировать – а все при дворе говорили, что сможет – то зачем тогда продолжать прятаться?

? Я останусь здесь, потому что я так хочу, ? ответил принц и пригубил вина, не сводя с нее глаз.

Кувшин тем временем сам наполнил ее бокал. Ювэй на это настороженно покосилась и напомнила себе указание принца:

«Не бояться, не удивляться и, надеюсь, ? дополнила она мысль, ? не искать намеков».

Решив не реагировать на бокал, она все же попробовала мясо и закрыла глаза от удовольствия. Она рыцарь, но, пробравшись на кухню, всегда могла стащить что-то оставшееся после королевского пира, но такого нежного мяса она не пробовала никогда. Для принца явно готовили как-то иначе, а он такую вкусность все равно не ел, хмурился и странно кривил бледные губы, словно злился.

? На счет твоей одежды, ? неожиданно продолжил он.

Ювэй встрепенулась, не понимая, что с ней может быть не так, но тут же все поняла.

? Мне не важно, что будет носить мой адъютант. Хоть голышом ходи, главное, чтобы тебе было удобно, единственное, умоляю, поменьше ярких цветов, а то они меня частенько раздражают.

Он даже переносицу потер, словно старик с острой головной болью, готовый отчитать расшумевшихся внуков.

? Как вам будет угодно, ? ответила Ювэй.

Эта, в сущности, простая формулировка казалась ей понятной и уместной, но взгляд у принца изменился.

? Я вроде сказал, что мы здесь на равных, ? процедил он сквозь стиснутые зубы.

? Сказали, ? растерянно ответила Ювэй, она даже вилку с куском мяса положила на место. Тушеные овощи ее совсем не привлекали, а вот без мяса она не могла.

Что было сказано не так, она не понимала, да и взгляд Гэримонда поймать не успела, а теперь он смотрел в свой бокал, покачивая его то в одну, то в другую сторону.

? Я очень вольно веду себя в вашем присутствии, ? попыталась оправдаться Ювэй. – При дворе это считалось бы дерзостью.

Принц внезапно дернул рукой и плеснул остатки вина из собственного бокала ей в лицо. Багровая жидкость залила белую скатерть, рубашку и костюм Ювэй, а главное лицо и светлые волосы. Ошарашенная Ювэй спешно вытерла салфеткой лицо, а костюм даже спасать не пыталась. У нее дрожали руки, но на принца она все равно взглянула.

? Я чем-то разозлила вас? – спросила она, действительно не понимая, что произошло.

Принц смотрел на нее внимательно, спокойно. Только камень на его перстне темнел, теряя свою зелень.

Ювэй поежилась под этим тяжелым взглядом и вскрикнула, когда над ней перевернулся кувшин с вином, заливая и ее, и костюм, и кресло.

? Да что я сделала?! – вскрикнула Ювэй, вскакивая на ноги.

От кувшина спасаться уже не было никакого смысла. Тот был уже совершенно пуст и возвращался на свое место на столе, как ни в чем не бывало, а принц смотрел на красные разводы на спинке ее кресла и молчал.

? Объясните, прошу вас, ? шептала нервно Ювэй, убирая от лица светлые пряди.

Волосы у нее едва доставали до плеча, но, мокрые, они, будто по злой иронии, лезли ей в лицо, прилипали к щекам, и глаза заливало вином, мешая даже наблюдать за происходящим.

? Из-за тебя вино закончилось, ? вместо ответа сказал принц, посмотрел в свой пустой бокал и, поставив его на стол, встал.

Ювэй дернулась, опасаясь, что он шагнет к ней, хоть и понимала теперь, что ему не обязательно приближаться, чтобы что-то сделать, но принц пошел к окну, отдернул штору и посмотрел на сад в лунном свете. В тени аллеи, прямо под его окнами одна из фрейлин, благородная дама, миловалась с простолюдином из дворни, и это никак не помогало успокоиться.

? Да что с вами такое?! – не выдержала ничего не понимающая Ювэй. – Чем я могла вас обидеть? Или это гнев? Что не так?!

Она стояла мокрая, растерянная и смотрела на него с недоумением, а он медленно обернулся, задернул штору, едва не подпалив россыпью зеленых искр. Две из них даже коснулись ткани, но угасли, оставив едва различимый дымок.

? Неужели не понимаешь? – спросил Гэримонд раздраженно.

? Я не могу вас понять, ? призналась Ювэй.

? Тебя, ? поправил принц, но Ювэй только смотрела на него растерянно, еще раз убирая мокрые волосы и без того убранные назад.

? Не «вас», а «тебя», ? строго сказал принц, и на этот раз она отчетливо увидела в его черных глазах вспышку гнева.

? Извини-те… прости, ? спешно пробормотала Ювэй. – Мне надо привыкнуть.

Пытаясь справиться с собственной неловкостью, она встряхнула руками, разбрызгивая капли вина, зависшие на манжетах ее рубашки.

? Боги, что я творю, ? едва слышно простонал принц и, закрывая глаза рукой, отвернулся к задернутой шторе.

Вино с волос и одежды Ювэй стало исчезать. Не было ни пятен, ни запаха. И даже волосы рассыпались по плечам, будто ничего с ними не случалось.

? Это ты меня извини, ? сказал Гэримонд, когда ее испорченный внешний вид снова был в порядке. – Следующий раз, когда я начну делать что-то подобное – останови меня, пожалуйста.

? И как я должна это сделать? – спросила Ювэй с легким раздражением.

Как он себе это представлял, она не понимала. Что она вообще может сделать такому магу? Пальчиком погрозить? Он же и подойти ей не позволит, если захочет.

? Как угодно, ? ответил принц, так и не повернувшись к ней.

? Хорошо, ? согласилась Ювэй, вернувшись на свое место за столом.

Кресло ее уже было чистым и сухим, а вот раздражение нарастало.

«Ну и посмотрим, как он запоет, если я не стану лукавить. Я же с ним тогда не как с принцем, а как с другим рыцарем говорить начну, ? размышляла она, с наслаждением прожевав еще один кусочек мяса. – Что бы я, кстати, на это товарищу сказала?»

? В следующий раз, ? сказала строго Ювэй, ? я тебя поколочу.

Сначала ляпнула, потом испугалась, едва не подавившись уже проглоченным куском.

? Можно и так, ? миролюбиво ответил принц и только теперь обернулся, даже посмотрел на нее с улыбкой на губах.

? Я пошутила, ? неловко призналась Ювэй.

Все же даже товарищей она бить никогда не собиралась, не то что принца. Такое она даже представить не могла.

? А я не шучу, ? строго сказал принц и замер, опираясь на спинку собственного кресла, и продолжил: – На самом деле ты младше меня всего на три месяца с небольшим, но у тебя немалый опыт, а я был только наблюдателем. Я мог лишь смотреть, как мои братья с друзьями играли в саду. Их хвалили за успехи, наказывали за проступки, а я будто и не рождался. За девятнадцать лет отец ни разу не повысил на меня голос, не говоря уже о наказаниях. Он даже ни одного замечания мне не сделал, а никого кроме отца я и не видел.

Он умолк, увидел сочувствие в ее глазах и нервно дернул головой.

? Нет, я не жалуюсь, просто поясняю. Обо мне заботились, меня учили, просто на расстоянии, и отцу было небезразлично мое поведение, просто мне приходилось сдерживаться. Контролировать все свои эмоции, все свои слова. Тут не до шалостей, а хотелось. Они даже были, просто никто о них так и не узнал. Теперь же мне придется жить наравне со всеми, словно я знаю все правила. Так что мне пригодится твоя помощь, даже если это будет кулаком по ребрам.

Принц отступил от кресла в темноту, но его зловещую усмешку Ювэй успела увидеть, а он продолжал:

? Завтра я стану стабилен. Без моего желания ничего не случится, и вот тогда я смогу творить все, что захочу, а хочу я многого, слишком многого.

Ювэй вздохнула, не понимая: бояться ей, сочувствовать или просто смеяться над этим вкрадчивым «хочу».

? Я хочу, чтобы ты была не только моим адъютантом, но и другом, ? сказал принц, вынырнув из мрака и занимая свое место за столом.

Только теперь Ювэй поняла, что все это время свечи освещали всю комнату, и он не отступал в темноту ? он ее создавал. Вот это действительно ее поразило, но, махнув рукой, она кивнула.

? Я понимаю.

Страшно ей уже не было, да и понять принца лучше ей тоже хотелось, потому она спокойно обещала:

? Я постараюсь помочь, ну и о шалостях тоже рассказать могу.

Она даже улыбнулась, почему-то представляя, что принц, невзирая на свою бледность и худобу, был бы озорным мальчишкой, а с его магией в его жизни могло быть немало приключений, часть из которых можно пережить будучи взрослым.

Она поднялась, не пытаясь отогнать сущие глупости о детских играх, воздушных змеях и скачке верхом. И почему она думает, что это все может понравиться Гэримонду? Вот это было не ясно, но она даже не сомневалась, опускаясь на колени у его кресла.

? Я поклялась в верности вашему отцу, ? сказала она, глядя на принца. – Теперь я клянусь вам, принц Гэримонд. Я – Ювэй Тэрвис – клянусь защищать вас до последней секунды своей жизни, до последней капли крови. Я пойду с вами, куда угодно, и сделаю все, что вы мне прикажете, без лишних вопросов и сомнений. Я останусь с вами навсегда.

Они смотрели друг другу в глаза. Оба понимали, что слова клятвы как-то сами собой изменились в ее устах, но почему-то оба не удивлялись этому. Ювэй доверялась своей судьбе, а Гэримонд мысленно спрашивал, сам себе не веря:

«Она действительно ничего не знает или просто боится об этом говорить?»

? Она не знает ничего. Такой вот у нее бестолковый хранитель, ? сказал ему хранитель аграафов несколько дней назад, и как бы Гэримонд к нему ни относился, а в этом ему приходилось верить.

? Я принимаю твою клятву, ? прошептал принц.

В этот миг ее взгляд, полный решимости, переменился, заполняясь сочувствием, если не сказать того хуже – жалостью.

Принц горько улыбнулся и отвернулся от нее, качая головой.

? Это равнозначно поражению, ? прошептал он едва слышно.

Ювэй вздрогнула, но не успела ничего сказать, он вдруг рассмеялся.

? Я же просил! Не «вы», а «ты». Неужели это так сложно?

? Но это же клятва…

? Не начинай, ? он небрежно отмахнулся, а камень на его руке вспыхивал, сиял, искрился переливами, а потом резко затихал, и все обрывалось, будто не было никакого волнения и клятв. Просто он улыбался, как мальчишка, а она улыбалась в ответ.

Они еще говорили немного о пустяках, а потом он просто показал ей комнату, в которой сами собой появились ее вещи. Даже мебель была та же.

? Спокойной ночи, ? сказал ей принц и ушел к себе, оставив Ювэй одну, а она никак не могла прийти в себя и, даже лежа в кровати, долго думала о принце.

«Что ж, это равнозначно поражению», ? вспоминала она его слова и никак не могла понять, что же это могло значить.

«Оставаться один я не хочу», ? сказал он ей сегодня, но, что он имел в виду, она тоже не знала, просто чувствовала что-то, вставала и будто во сне шла к нему.

У двери, конечно, застыла, задумалась на миг, но тут же поддалась странному порыву. Открыла дверь и шагнула в спальню принца.

Свечи давно потухли. Окна были закрыты, но шторы отчего-то покачивались, будто их трепал ветер. Тени танцевали по стенам ? густые, черные, но Ювэй не испугалась.

«Я имею право сюда приходить», ? сказала она сама себе, не понимая, откуда в ней такая уверенность.

Она шагнула к кровати и увидела принца. Он спал на боку, повернувшись к ней спиной, поджав к груди колени и кутаясь в плед, но часть белой спины с острыми шипами позвонков была открыта. Тьма металась по ней, плясала и почему-то злила Ювэй.

Она не удержалась. Протянула к нему руку и коснулась плеча.

Тьма застыла, но в ее разум тут же ворвалось новое видение.

…Жесткие хвосты, подобно кнутам, сковывают движения. Их острые концы безжалостно впиваются в тело, но вместо боли приходила слабость. Тело немело, замерзало, а вокруг пылало синее пламя, окутанное мраком.

От жары и страха дышать с каждым мигом было все тяжелее.

Тело становилось чужим.

Глаза безвольно закрываются, и сердце будто замирает… на грани пустоты…

…но в этот миг внутри вдруг вспыхивает решимость! Глаза открываются. По телу проходит жар. Мрак впереди перестает быть страшным.

Удается даже подняться на ноги. Больше не нужен свет, не нужна надежда. Иллюзий не осталось, потому что тьма подчиняется взмаху руки. Нарастает, но подчиняется, как безумный шторм, вызванный магом, но, как бы ты ее ни держал, она обрушивается волной, накрывает, растворяет, превращает в пустоту, но даже там остается усмешка.

Завтра все закончится…

Ювэй отдернула руку, но не стала убегать. Теперь она точно знала, что это не ее кошмар, и ей было грустно от осознания, что помочь она не может, разве что оставаться рядом.




Глава 6


Гэримонд открыл глаза, чувствуя себя изжеванным куском мяса, которое страшное чудовище все же выплюнуло, предпочитая не есть. С такими снами, как у него сложно было отдыхать, но и не спать вовсе было невозможно. Все эти видения требовали его присутствия.

Сквозь плотно задернутые шторы пробивались лучи рассветного солнца, будто специально дразня его надеждой на этот день. Ему говорили, что скоро все закончится, но он не верил, и потому отворачивался от солнца, но тут же замирал в недоумении.

Рядом, чуть приоткрыв влажные губы, мирно спала Ювэй. Как она тут оказалась, Гэримонд не мог понять и долго рассматривал ее спокойное лицо. Если она действительно с ним связана, пришла ли она сама или он ночью сам переместил ее в свою постель?

«А что? – нервно усмехаясь, думал он. – Я мог. Она ведь была так рядом».

Признаваться, что сегодня ночью было действительно тяжело и страшно, он не хотел, а уж признаваться, что был готов ее держать силой, и подавно.

Больше всего смущало, что он ее не почувствовал, совсем. Будто не было у нее никакой ауры, будто не было у него самого особых инстинктов.

«Может, она мне мерещится?» ? подумал Гэримонд и протянул к ней руку.

Затаив дыхание, коснулся ее щеки, не веря, что она реальна. Ее кожа оказалась теплой, а дыхание мирным, только оно стало глубже. Губы тронула улыбка, словно она была рада его осторожному прикосновению. Он не удержался и провел пальцем по ее губам, едва касаясь, не дыша, и тут же отдернул руку, видя, как дрогнули ее ресницы.

Она неспешно открыла глаза и посмотрела на него, все так же улыбаясь. Моргнула и проснулась окончательно. Вскочив, она тут же опустилась на колени у кровати.

? Простите, Ваше Высочество, я…

Она не знала, что сказать, сглотнула с большим трудом и едва слышно, испуганно прошептала:

? Этого больше не повторится.

Опустив голову, она ругала себя, не понимая, как можно было такое натворить. Ладно прийти в комнату принца, но остаться с ним, а потом и вовсе улечься к нему в постель. Чем она думала, сейчас она понять никак не могла.

«Значит, сама», ? подумал Гэримонд и быстро встал, кутаясь в покрывало. Отступить без него он не решился, боясь, что она увидит что-то лишнее, а спрятавшись от ее взгляда, стал быстро одеваться, стараясь не смотреть на собственное тело.

Пока он возился с застежками, Ювэй чуть с ума не сошла, а когда он приблизился, поправляя рукав, она уже не дышала от страха и стыда.

? С чего ты взяла, что я злюсь? – спросил принц спокойно.

Такой реакции Ювэй точно не могла ожидать.

«Он что сумасшедший?» – подумала она и только чудом не сказала это вслух.

? Разве я сказал тебе хоть слово? Или запрещал заходить сюда?

Ювэй подняла на него глаза и действительно не заметила гнева.

? Но я влезла в вашу постель, ? прошептала Ювэй, сама себе не веря.

Вместо ожидаемого негодования он вдруг рассмеялся и сел на пол, чтобы посмотреть в ее растерянные глаза. Она утром оказалась очень красивой, ну или ему так только казалось, но взгляд отводить от нее не хотелось.

? Ты смешная, ? прошептал он, улыбаясь.

? Это вы неправильный, ? простонала Ювэй.

? Ты, ? поправил он ее весело.

? Ну да, ты, ? ошарашенно согласилась она и села на пол, чувствуя себя полной дурой в ночной рубашке и на коленях.

? И почему же я неправильный? – смеясь, спросил Гэримонд.

? Шутишь? – переспросила Ювэй, едва не назвав его безумным. – Да любой человек твоего положения был бы в бешенстве, это же…

Она даже слова не нашла подходящего. При дворе подобное было бы скандалом.

Гэримонд и без определений махнул рукой.

? Об этом все равно никто не узнает, ? прошептал он уже совсем невесело.

Будто потеряв к ней всякий интерес, он встал и пошел к столу. Завтрак, как и полагалось, уже оставили в холле внизу, потому, взмахнув рукой, он переместил его на стол. Одну часть к себе, второю ? в комнату адъютанта. Завтракать с ней ему не хотелось.

Ювэй же поднялась на ноги, радуясь, что рубашка у нее плотная и длинная. Вид у нее оттого, конечно, глупый, но хотя бы руками прикрываться и позориться еще больше не придется.

? Можешь идти, ? сказал спокойно принц, так на нее и не взглянув.

Ювэй отступила, а потом решилась.

? Тебе снился кошмар, ? начала она, пытаясь рассказать о том, что привело ее сюда.

? Они всегда мне снятся.

? Это ужасно, ? с искренним сожалением прошептала Ювэй, не представляя, как можно жить, переживая подобное каждую ночь.

? Это не твоя забота, ? внезапно очень холодно сказал Гэримонд и впервые приказал: ? Уйди к себе. Скоро придет отец, а мне надо побыть одному.

? Все-таки злишься, ? прошептала Ювэй.

Нехарактерные для нее откровенность и расслабленность охватили ее, будто она внезапно опьянела, а сопротивляться этому состоянию совсем не хотелось.

? Я не злюсь, но ты должна уйти, ? строго сказал Гэримонд, едва не скалясь, но глядя не на нее, а в сторону. От этого становилось страшно.

? Прости, ? прошептала Ювэй и вышла.

Гэримонд же, оставшись один, расслабился на краткий миг, повел плечом, но тут же скривился.

? Ты так смешон, ? сказал ему хорошо знакомый голос из темного угла комнаты, ? Она сама пришла к тебе, почти предложила себя, а ты…

? Она – мой адъютант, ? строго и равнодушно ответил Гэримонд, ? если спать рядом со мной ? ее прихоть, то пусть спит. Мне это не мешает.

? Она ? твой грааль, ? сказал голос.

? Что-то не видно.

? Она об этом не знает. Я же предупреждал.

? Тем более. Какое это может иметь значение, если она ничего не знает?

? Не прибедняйся. Ты ведь хочешь от нее ласки. Ты хочешь обладать этой девушкой, хоть она и широка в плечах, сильна, как настоящий мужчина, но невинна и могла бы принадлежать только тебе, без остатка, ? шептал голос.

? Я равнодушен к женщинам, ? ответил Гэримонд, внимательно следя за темнотой.

Такого заявления хранитель не выдержал и все же вышел из темноты.

Он был высок и статен. Светлые волосы доставали бы ему до плеча, если бы он не завязал их в хвост на макушке. Он походил на человека, но его красоте могли бы позавидовать эльфы. Одет он был в расшитый золотом белый костюм, но видеть это прекрасное создание могли не все, только аграафы.

? Тебе нравятся мужчины? – спросил хранитель с наигранным интересом.

Он Гэримонда не боялся, потому что сам говорил, что видал аграафов и посильнее его, даже обзывал его порою слабаком, но Гэримонда это не волновало. Он просто хотел, чтобы вот этот красивый блондин никогда не смотрел на его адъютанта своими небесно-голубыми глазами.

? Мужчины мне тоже не интересны, ? ответил он спокойно.

? Достойный ответ истинного аграафа, ? похвалил его гость и устроился в хозяйском кресле.

Гэримонд взмахнул рукой и переместил из погреба бутылку вина.

? Твое любимое, ? сказал он, отдавая ее хранителю.

Тот кивнул, наполнил бокал, пригубил и усмехнулся.

? И правда, оно…

Гэримонд сел напротив, будто гость, скрестил руки у груди и заговорил строго:

? Я слушаю тебя, Глен. Зачем ты пришел?

? А сам не выпьешь?

? Воздержусь, ? ответил принц.

Для него хранитель был никем иным, как настоящим искусителем, по крайней мере, так всегда казалось, особенно если он шептал из тьмы с такой же ехидной усмешкой, как сейчас.

? Жаль. Вино божественно, в такой-то день, ? прошептал он и сделал еще один глоток.

? Давай ты перейдешь к делу, ? поторапливал его Гэримонд.

? Так не терпится?

? Видимо, да.

? Ладно. Как ты знаешь, я всего лишь хранитель и у меня нет всех ответов…

? Я помню, не надо рассказывать мне все с самого начала.

? Какой ты сегодня смелый, ? рассмеялся Глен и снова сделал глоток. – И ты все равно не пойдешь со мной туда, откуда все началось? Не пойдешь за ответами?

? Не пойду, ? отрезал Гэримонд.

? Там есть все. Там ты сможешь избавиться от боли. От страха. Поверь мне, там…

? Хватит, ? перебил его Гэримонд, вставая. – Я-то надеялся, что ты скажешь что-то новое.

? Ты получишь всю силу, без ограничений!

? У меня и так нет ограничений. Есть только магия, за которую приходится платить.

? Ты мог бы получить бессмертие.

? И заточить свою душу в камень, как ты?

Гэримонд кивнул на алмазную брошь у него на груди.

? Зато она принадлежит только мне! – возмутился Глен. ? Она никогда не вернется в Поток, и никто никогда не прервет мое существование! Только кто тебе сказал, что тебя ждет такая же участь? Ты больше. Ты сильнее. Ты аграаф!

Гэримонд только головой покачал. Все эти сказки про вечность и величие всегда казались ему смешными рядом с небытием в его кошмарах.

Глен быстро и зло опустошил бокал, взял бутылку и решил не спорить.

? Я надеялся, что ты пойдешь другим путем, ? признался он. – Думал, ты смелее, ну ладно. Может, тогда хоть разденешься?

? Так любопытно? – не поверил Гэримонд, обернувшись.

Он-то уже собирался игнорировать хранителя, который пел старую песню.

? Ну-у-у-у, ? Глен отвел взгляд, ? я просто никогда не видел их.

Гэримонд покачал головой, явно не веря, закрыл глаза и расстегнул камзол. Скинув его, он снял рубашку и, подойдя к окну, открыл шторы.

? Что ж, любуйся! – сказал он, отступая назад в комнату и закрывая глаза.




Глава 7


Видеть самого себя принцу не хотелось, а вот Глен был совсем иного мнения. Потягивая вино прямо из бутылки, он встал и стал беззастенчиво разглядывать бледного худого аграафа. Посмотреть было на что, хоть и приятным это сложно было назвать. Темные вспухшие узлы плоти, подобно червям, покрывали его грудь, спину и почти всю левую руку. Они были похожи на уродливые шрамы или гнойные пузыри, но в то же время их неподвижность казалась временной, будто они замерли на миг и в любой момент могут возобновить движение, вспарывая плоть, словно паразиты, живущие под кожей.

Глен прикоснулся к одному из таких узлов на плече принца, а тот увернулся от его пальца, переползая под кожей в сторону, оставляя за собой багровый след. Гэримонд поморщился, но не стал возмущаться, только глаза приоткрыл.

? Мы называем их стигматами, ? сказал Глен.

? Интересно, кто это мы? – спросил Гэримонд, но тут же покачал головой. – Впрочем, мне все равно и сколько вас, и как вы это называете.

Он просто отступил, спеша снова одеться.

? А как называешь их ты? – спросил Глен с улыбкой.

? Никак, ? пробормотал Гэримонд, надевая рубашку.

? Их кто-нибудь видел?

? Да. Ты.

? А кроме меня? – игриво спрашивал Глен, будто все это было просто забавой.

? Ювэй могла видеть этой ночью, но тогда она вела бы себя утром совсем по-другому.

? Логично, ? согласился Глен, снова выпив из бутылки. – Значит, это наша с тобой тайна?

Гэримонд закатил глаза. Большей нелепости от Глена он еще не слышал, а тот не унимался.

? Ты когда-нибудь вскрывал их? – спрашивал он.

? Почему ты сегодня такой любопытный?

? Просто… пьяный…

Глен даже хохотнул, но Гэримонд понимал, что он врет, и, застегивая камзол, отвечал, все еще не зная, зачем нужен этот разговор.

? Я вскрывал их, ? признался он, ? и не раз, но это ничего не меняет. Они всегда появляются вновь.

? А что там внутри?

? Что-то вроде гноя.

? Какого?

? Черного зловонного, такого, что отбило бы тебе аппетит, любопытное животное, ? вспылил Гэримонд.

? Фу! Как грубо, ? кривясь, возмутился Глен, но тут же допил остатки вина и взмахнул руками. – Что за нравы пошли? Вот так вот с духами мира говорят принцы ? люди самой благородной крови. Вот она какая – твоя благодарность, и это после стольких лет дружбы! Как тебе не стыдно?

? Дружбы? – переспросил Гэримонд. – Ты лицемер, все эти годы вытягивающий из меня информацию. Ты сам не знаешь ответов и никогда их не знал. Хранителем еще зовешься.

? Любопытно, ? прошептал Глен, вернувшись в кресло. ? Я думал, ты намного простодушнее, а ты… Что ж, такая проницательность в твои-то годы достойна похвалы, но может все-таки позволишь мне узнать еще немного и расскажешь о том, как вскрывал стигматы.

Гэримонд долго смотрел в голубые глаза Глена, а после спросил:

? Это просто любопытство или какой-то ритуал?

? А какой ответ ты хочешь услышать?

Гэримонд с интересом смотрел на собеседника, пытаясь понять, чего тот вообще добивается, а затем спросил:

? Какое это имеет значение?

? Это очень интересно!

? Это ты сейчас на какой вопрос ответил? – спросил Гэримонд и улыбнулся.

Переиграть Глена у него никогда не получалось. То ли тот был слишком умен, то ли слишком глуп, но спорить с ним было невозможно, только посмеяться.

Глен, будто читая его мысли, развел руками, мило улыбнулся, но, отставив пустую бутылку, заговорил уже иначе. Совсем серьезно.

? Ты прав. Я изучал тебя, вел записи, анализировал, как мог. Это мой долг, которому я следую не одно столетие. Я ? хранитель аграафов, и я присматриваю за каждым из них, и каждый носил на своем теле стигматы. Да, не смотри на меня так, я соврал. Видел я их, и не раз. Они всегда такие мягкие и узловатые, но у всех они различны по длине, ширине и количеству. У тебя их слишком много и они большие. Таких огромных стигматов я еще не видел никогда. Понимаешь ли ты, что это значит?

Гэримонд задумчиво прикусил губу и отвернулся, а Глен подскочил на месте.

? Только не говори, что это еще не все? – испуганно спросил он.

Принц не спешил отвечать.

? Так я прав! – воскликнул Глен, метаясь по комнате. – Их еще больше?!!

? Да, ? все же признался Гэримонд, вращая мирно переливающийся зеленью перстень. – У меня все ноги такие, поэтому я не люблю ходить.

Глен осел обратно в кресло с искренним ужасом в глазах.

? И при этом ты не хочешь идти со мной? Не хочешь все это остановить?

Гэримонд только кивнул.

? Да ты хоть понимаешь, что скоро весь покроешься ими!? Тебя ждет безумие! Ждешь, когда все это сожрет тебя изнутри? Разрушит твой разум? Идем со мной, и я дам тебе шанс победить!

? Нет никакой победы, ? отвечал Гэримонд. – Меня ждет безумие и смерть, как всех остальных, но это будет не так уж и скоро.

? Ты и полвека не проживешь! – кричал Глен.

? Хочешь, чтобы она тебя услышала, пришла сюда и стала задавать вопросы? – поинтересовался Гэримонд. – Я все понимаю, но еще столько же я смогу прожить. Этого хватит.

? Для чего? – не понял Глен. – Ты сильнейший из аграафов. У тебя очень сильная душа. Если кто-то и сможет найти ответы, так это ты… идем со мной.

? Глен, не существует никаких ответов. Хватит.

? Что значит не существует?! – Глен снова вскочил. – А-а-а, так он тоже был здесь? Не знаю, как ему это удалось, но не верь ему! Он предатель, этот Айрон! Жалкий предатель, ничего не знающий!

? Понятия не имею, о ком ты, ? устало вздохнул Гэримонд. – Я просто знаю, что ответов нет. Бездна мне каждый день снится уж точно не во имя ответов.

? Гэримонд, ? с тяжелым вздохом сказал Глен. – Тот, кто знал все ответы, мертв, но может ты сможешь все понять, когда…

? Мой ответ ? нет, ? перебил его Гэримонд.

Ему казалось, он знает, о чем речь. Он даже видел порою черные резные двери, но знал, что они не откроются, пока стрелка на часах не пройдет семь кругов. Что это значит, он и сам не знал, но, если уж в нем было такое убеждение, он ему верил, потому что собственная сила никогда ему не врала. Если она обещала дождь, значит он будет. Если она показала ему грааль, значит он явится, а если врата не откроются без семи кругов, значит так тому и быть.

Глен устало выдохнул и спросил:

? Но ты не запретишь мне приходить, правда?

? Как будто я могу тебе что-то запретить.

? Не можешь!

? Зачем тогда спрашиваешь? Мы оба знаем, что ты будешь приходить, будешь спрашивать и даже говорить одно и то же будешь.

? Буду, ? согласился Глен, весело смеясь.

? На сегодня все? – спросил Гэримонд.

? А ты устал? Хочешь меня проводить?

? Нет. Делай, что хочешь, ? равнодушно ответил принц и щелчком пальцев переместил еще одну бутылку.

На завтрак ему даже смотреть не хотелось, потому он отправил его на псарню, а посуду ? вниз на стол у самой двери. Можно считать, навел порядок.

Глен проследил за его рукой, провел взглядом по стене, будто мог видеть, как исчезнувшие тарелки возникли в другом месте, а потом встал.

? Мне пора, но я еще приду.

Гэримонд только рукой махнул, все еще считая, что хранитель будет делать, что ему заблагорассудится и спорить с этим нет никакого смысла.

? Если после полудня ты передумаешь, просто позови меня, и я сразу же приду, ? сказал Глен, шагая к темноте, снова возникшей в углу.

? До полудня осталось пару минут. Можешь просто подождать немного и услышать очередное «нет».

? Извини, но я не хочу на это смотреть. Уже насмотрелся, да и говорить ты не сможешь сразу. Это не бывает легко.

Сказав это, Глен исчез в темноте, а Гэримонд только головой покачал. Хранителя он больше не чувствовал, тьмы перед собой не видел, да и полудня не боялся, только смеялся от того, что ритуальный час совпал с часом его рождения, если конечно это не судьба всех аграафов рождаться именно в это время.

Он появился на свет в полдень двадцать лет назад.

Отсчитывая последние секунды, Гэримонд запер комнату на ключ, задернул шторы и, закрывая глаза, лег на пол.

Три.

В башню шагнул король. Меньше всего сейчас Гэримонд хотел видеть отца. Рассказывать ему правду Гэримонд не хотел, но и прогнать уже не мог.

Два.

В соседней комнате у окна стояла задумчивая Ювэй, не понимая, отчего ей так неспокойно.

Один.

Где-то глухо ударили часы. Днем их бой был почти не слышен, но в теле принца он раскатился острой болью и оставалось только кусать губы, чтобы никто не слышал крика. Он жалел только об одном – собственной силой нельзя захлебнуться, даже если она бьет через край…

Ювэй вздрогнула, услышав бой часов. Обычно она его не замечала, а тут он буквально зазвенел в ее голове и по телу тут же прошел озноб.

? Иди к нему, ? прошептал кто-то.

Она обернулась. Часы ударили вновь, и ноги почти подкосились.

? Иди же, ? прошептал уже совсем другой голос, и она не пыталась уже ничего понять. Тот второй голос придал ей уверенности.

Третий удар часов смешался с грозным стуком в дверь.

? Гэримонд, открой немедленно! – требовал король, осознавший, что комната заперта.

Ювэй выскочила к нему в коридор, чувствуя, что вся дрожит, и она уже не может разобрать, где ее пульс, а где бой проклятых часов.

? Что с ним? – спросил у нее король.

? Я не знаю, ? с трудом ответила она и коснулась двери, едва не рухнув без чувств.

… В комнате плясали тени, и только в центре в проблеске света стоял молодой мужчина. Высокий, статный. Он был широк в плечах и казался очень сильным. Черные короткие волосы трепал несуществующий ветер.

Она его совсем не знала, но все равно шагнула к нему, разгоняя тьму. Она отползала от нее, извиваясь, как настоящие черные черви.

? Что за дрянь? ? прошептала она, морщась, а потом сделала еще шаг и вдруг поняла, что эта тьма выползает прямо из человека перед ней, роняя на пол капли алой крови.

Он обернулся и пораженно прошептал.

? Ты? Как ты здесь оказалась?

Его голос она сразу узнала.

? Ваше Высочество? – спросила она, себе не веря.

Он не был бледен, и глаза его были ярко-зеленого цвета: такие же, как камень в перстне на его руке.

? Уходи, тебе нельзя здесь быть, это опасно, ну же…

Понимая, что она его не слушает, Гэримонд попытался ее оттолкнуть, но она схватила его за руку.

? Я не оставлю тебя здесь одного, ? сказала она, и ее рука засияла, еще больше разгоняя тьму.

? Это нелепо, ? прошептал Гэримонд, но не стал с собой бороться, притянул ее к себе, обнял. И в этот миг комнату залил яркий свет, и уже в этом свете она сама обняла его, точно зная, что ее судьба ? никогда его не отпускать… одного… во тьму…

Ювэй не успела упасть. Ее подхватили холодные руки Гэримонда быстрее, чем ее обессиленное тело опустилось на пол, но стоило его холодным рукам коснуться кожи, как слабость отступила. Наваждение рассеялось, и она заглянула в его глаза. Черные.

? Ювэй? Ты в порядке? – едва слышно спросил принц, боясь ее отпустить.

? Все в порядке. Не стоит беспокоиться, ? сказала она, неловко освобождаясь от его рук.

Взгляд короля, как ей казалось, прожигал ее насквозь, потому она поправляла свой костюм и строго спрашивала:

? Я могу идти?

? Да, ? будто ничего не произошло, ответил Гэримонд и повернулся к отцу. – Извини за ожидание. Идем.

Он пропускал короля в комнату и провожал адъютанта взглядом. Она в дверях обернулась, и он не смог не улыбнуться ей.

«Даже если она не знает, ? думал Гэримонд, ? она – мой грааль».




Глава 8


? Что произошло? – строго спросил король, переступая порог комнаты принца. Он и не хотел бы на него злиться, но не получалось.

? Все, как и должно быть, ? спокойно ответил Гэримонд. ? Я получил всю силу и стал стабилен.

? А Ювэй здесь причем?

Гэримонд не спешил отвечать. Он прошел в глубь комнаты, коснулся спинки собственного кресла, пытаясь подобрать слова, но так и не придумал, как объяснить отцу все то, о чем он даже не догадывался. Король не знал ни о хранителе, ни о граале, ни о стигматах, даже о кошмарах сына он ничего не знал.

– Что между вами происходит!? – спрашивал король, не в силах ждать ответа.

«Ей не страшно», ? подумал Гэримонд, но, обернувшись к отцу, только отрицательно покачал головой.

? Что все это значит? Объяснись немедленно?! – велел король.

Он впервые повышал на сына голос, впервые требовал и по-настоящему злился, но Гэримонд только вновь покачал головой.

? Прости, ? сказал он, занимая свое место.

? За что?! – почти испуганно спросил король, опускаясь напротив. – Что ты скрываешь?

Он спрашивал шепотом, и голос у него дрожал от внезапного понимания, что ничего не знает о мыслях сына. Его странные манеры, чудаковатости правитель всегда считал блажью, а теперь испугался их.

? Ответь! – потребовал король, едва не ударив кулаком по столу, но Гэримонд только посмотрел ему в глаза.

? Все что-то скрывают, отец, а магу не прожить без тайн…

? Каких еще тайн?!

Гэримонд лишь головой покачал, давая понять, что ни о чем говорить не станет, сам ведь едва понимает, что происходит.

? Почему? – спросил король уже без злости, но с отчаяньем.

? Прости, но я не просто так завожу тайны. Об этом я не могу говорить.

? Отлупить бы тебя, ? вздохнув, сказал король.

? Отлупи, ты имеешь на это право, ? шепотом ответил Гэримонд, ? но тогда я не смогу гарантировать, что буду в состоянии явиться на бал.

? И в кого ты такой хладнокровный? Твоя мать-эльфийка строгой была, но чтобы так…

? Я – аграаф, чего ты еще ожидал? Я был рожден таким, забыл?

Король покачал головой.

? Это не так. Ты сейчас просто показываешь мне свое недоверие.

Гэримонд только вздохнул. Снова просить прощения он смысла не видел, но буквально кожей чувствовал, как внезапно натянулись его отношения с отцом, только изменить он ничего не мог.

Король перемен тоже ждать не стал. Он просто встал и хотел молча удалиться – ведь если ему здесь не доверяют, то и говорить не о чем.

? Отец, ? остановил его внезапно Гэримонд, но не извинился, а попытался предостеречь: ? Что бы ни сказал сегодня Грэстус, не верь ему. Он может быть опасен.

? Почему? – спросил король, спокойно обернувшись, будто в нем не было обиды.

? Я ему не верю, ? пожав плечами, сказал Гэримонд. – Обещай, что тоже не станешь ему верить.

? А если он расскажет мне о твоих тайнах? – хмурясь, спросил король.

? Если его слова зародят в тебе сомнения, приходи ко мне, и я объясню или опровергну их. Просто не стоит ему верить сразу, хорошо?

? А если я посчитаю, что с тобой не стоит об этом говорить? Что если я не захочу с тобой обсуждать его слова?

? Посоветуйся с Агиманом. У него хватит чутья отличить правду от лжи. Лучше без Агимана даже не говори с ним. Он аграаф, если он захочет…

? Ты еще запрети мне принимать гостей! – возмутился король.

? Если бы я мог запретить Грэстусу приближаться к нашему королевству, я бы это сделал, ? так же прямо и неожиданно резко ответил Гэримонд.

? Я буду делать то, что сочту нужным, ? зло ответил король и вышел, заставляя Гэримонда тяжело вздохнуть.

Что не так было с Грэстусом, принц и сам не понимал, но что-то было. Слишком долго он жил, слишком не походил на других аграафов: если бы не черные глаза, Гэримонд и вовсе назвал бы его самозванцем, а тот зачем-то явился в королевство именно ко дню его совершеннолетия.

«Что тебе нужно?» ? подумал Гэримонд и, прекратив мучать перстень, стал нервно выкручивать пальцы, пока не заметил черные следы на собственных ладонях. Удивленно посмотрев на свои руки, он вдруг понял, что те словно измазаны сажей.

«Откуда?» ? спросил он сам себя и тут же вспомнил, как вцепился в Ювэй в своем видении.

? Не может быть, ? прошептал он, и края мрака прямо на его руках пришли в движение.

? Нет, ? дрогнувшим голосом сказал Гэримонд. – Больше ведь не должно быть кошмаров, не должно…

Мраку было плевать, что он об этом думал.

…Он взмыл будто птица, накрывая все вокруг, не оставляя ни капли света, а Гэримонд стоял в этой тьме, затаив дыхание, и молчал, ожидая нового страшного виденья…

В это время Ювэй за стеной потерла странную белую пыль на своих ладонях, не понимая, откуда та могла взяться.

…Края света резкой вспышкой ослепили ее на миг!

Ее окружил свет.

Он был во власти мрака, а вот стен между ними больше не было.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза.

Она была облачена в белые прозрачные одежды, едва прикрывающие ее наготу, подобно святой богине, которой нечего скрывать и нечего бояться.

Он же был совсем другим. Его тело стягивала черная кожа, не дающая даже вздохнуть свободно, но черные глаза сверкали.

? И снова ты, ? спокойно прошептал Гэримонд. ? Почему ты здесь?

Ювэй лишь пожала плечами, сама не понимая ничего из того, что чувствовала и видела своими глазами. Она просто надеялась, что он знает больше, приближаясь к нему.

? Зачем здесь ты? – спросила она тихо, будто ее голос мог что-то разрушить, и протянула к нему руку.

? Я? – удивился Гэримонд. – Я всегда здесь. Я таким уродился. Это мой рок…

? Рок… Ты веришь в судьбу?

Принц лишь коротко кивнул. Было бы смешно в нее не верить, родившись аграафом. Если у всех остальных судьбы могло и не быть, то у него она определенно была, и с этим ничего нельзя поделать, ему придется нести эту силу до конца, но удержаться от соблазна и не ухватить ее ладонь Гэримонд не мог.

? Ты другая, ? прошептал он, осторожно целуя ее руку. – Ты мне нужна.

? Как свет? – уточнила Ювэй.

? Да, ? признался Гэримонд, привлекая ее к себе. – Ты останешься?

? Да.

Свет и тьма окончательно слились, перемешались, переплелись разводами, а на полу прямо из камня стали пробиваться ростки, и расцветать алые ирисы…

Он хотел ее обнять, но внезапно понял, что только смотрит на собственные руки, на которых нет никакой сажи.

? Как жаль, что она ничего не знает, ? прошептал Гэримонд, не представляя, с какой болью там за стеной Ювэй прижала к груди ладонь. Она хотела бы понять хоть что-то, но могла лишь молча закрывать глаза, сгорая от стыда, потому что сил пойти и спросить у принца о собственных видениях она не находила.




Глава 9


Наряд, который Ювэй неожиданно для себя нашла в своих вещах, показался ей удобным, а главное подходящим для ее нового статуса. Только ее смутило, что в размере принц не ошибся: слишком точно все было рассчитано, даже кожаные штаны сели на бедрах так, будто их сшили, сняв с нее мерки. Решив просто об этом не думать, она быстро зашнуровала завязки штанов, обула сапоги, а на белую рубашку с широкими рукавами надела странный длинный жилет с тремя разрезами до самого пояса. Он был из плотной кожи, словно броня, и стягивал грудь, будто корсет, шнуровался под грудью кожаным шнурком с серебряной нитью и при всей своей строгости оставлял в ее внешнем виде место женственности.

Взглянув на себя в зеркало, Ювэй даже удивилась, понимая, что ее пол был неоспорим, а сила очевидна. В этом наряде даже меч на боку выглядел по-настоящему уместно.

Почему-то ей вспомнилась мать, которая говорила, что любая вещь, если подбирать ее с любовью, окажется человеку по душе.

? Главное, любите его по-настоящему, ? говорила ей мама.

Она точно знала о чем говорила, потому что, не разделяя, почти боясь тяги дочери к боям, подарила ей на четырнадцатилетие отцовский меч, зная что тот непременно бы гордился Ювэй.

Подбирал ли ей наряд принц и что это значило, Ювэй думать боялась, но все же краснела и качала головой.

? Не смей, ? говорила она себе и шла за принцем.

Замковые часы пробили восемь. Слуги давно перестали суетиться. Легкая музыка доносилась по аллеям сада до башни, а стук колес сливался с этой мелодией.

Если бы Ювэй одна направлялась на бал, она бы уже ушла и была бы среди гостей в зале, но принц запретил его тревожить, пока до девяти ударов на часах не останется четверть часа.

Ювэй даже эту формулировку с трудом распознала, но нужного времени дождалась. Явилась к принцу, постучала, уверенная, что он уже готов, и даже растерялась, когда из-за двери услышала:

? Зайди.

Принц обнаружился в своем кресле, укутанным в плед, и, если судить по открытой шее, был еще не одет. Он даже не взглянул на Ювэй, листая свою книгу, где на пустых страницах появлялись картины. Среди мелькавших там лиц Ювэй узнала нескольких знатных особ, точно приглашенных на этот вечер, а потом удивилась тому, как принц зло посмотрел на одного темноволосого, хорошо одетого мужчину, пока тот не обернулся. Его черные глаза будто через книгу могли увидеть Гэримонда.

Ювэй от этого взгляда прошиб холодный пот, а принц просто оскалился и захлопнул книгу, а затем посмотрел на своего адъютанта.

? Как тебе наряд? Нравится?

? Да, благодарю, ? призналась Ювэй, чуть склонив голову, ? но почему же вы еще не готовы?

? Ты, ? поправил принц.

? Да, ? как бы согласилась Ювэй и все же решилась подойти ближе. – Что-то случилось?

? Нет, ? уже привычно соврал Гэримонд и зачем-то пустился в объяснения. – Может, только немного… грустно.

? Что значит грустно? – возмутилась Ювэй. – Ты же именинник! Все эти люди приехали ради тебя, а ты…

? А я не хочу никуда идти, ? внезапно признался Гэримонд, пожимая плечами.

Ювэй на миг растерялась, а потом поняла, что это тот самый момент, когда она просто обязана взяться за воспитание принца.

? Так, Ваше Высочество, а ну быстро вставай! Все эти люди прибыли сюда ради тебя. Что за неуважение?! – спросила она, грозно уперев руки в бока.

Гэримонд вместо ответа только улыбнулся, не собираясь ничего делать.

? Да что это такое?! Что это за неуместная печаль?

? Это не печаль. Я просто ленюсь, ? ответил Гэримонд.

Ювэй просто выдохнула, не представляя, что ему на это ответить, а затем долго смотрела на принца. Его черные матовые глаза были едва открыты. Синеватые губы плотно сжаты. Они не улыбались, а скорее изображали улыбку. Кожа казалась мрамором, отливающим холодной синевой.

Как он может прийти в движение, Ювэй не представляла и слов подобрать не смогла. Одного взгляда на принца хватало, чтобы понять, как все они для него нелепы.

? Но ведь так вы можете опоздать на бал, ? прошептала она.

? На бал в честь себя невозможно опоздать, ? хладнокровно ответил Гэримонд. ? Я имею право явиться в любой миг, и никто не осмелится сказать мне хоть слово.

? Но ведь это проявление неуважения к подданным…

? Неуважение, ? задумчиво прошептал принц. – Они явились лишь потому, что умирают от любопытства и страха, почему я должен их уважать?

? Ваш отец бы этого не одобрил, ? строго сказала Ювэй, устав подбирать слова. – Подобным поведением можно уронить тень не только на свое имя, но и на него.

? Ты права, ? неожиданно согласился Гэримонд и отодвинул книгу подальше. – Оставь меня на пару минут. Мне нужно одеться.

Ювэй с облегчением выдохнула и послушно вышла, радуясь, что он ее послушал, но стоило двери закрыться, как спокойный улыбающийся принц тут же нахмурился.

Он не ленился, просто не мог все это время встать, а теперь, откинув в сторону плед, уставился на острые колени, покрытые вздутыми черными пузырями. Ноги онемели и сдвинуть их с места казалось невозможным. Они были тяжелыми, будто закованными в колодки.

Время от времени подобное случалось, но Гэримонд всегда боялся, что это ощущение захватит все тело. Это и было прикосновением Бездны, по крайней мере, так он объяснял это себе, а теперь злился, пытаясь перебороть и боль, и холод.

Ему вдруг захотелось позвать отца, рассказать ему все, завернуться в плед, спрятаться в постели и больше никогда не пытаться выходить из башни, а потом он вспомнил насмешливого хранителя и заранее скривился, представляя, что он может ему сказать.

? Нет, ну так проигрывать просто нельзя, ? сказал Гэримонд вслух, закрыл глаза и сосредоточился на собственной энергии, на то, что он еще жив.

Перстень на его руке тут же вспыхнул, последняя свеча потухла, а по ногам снова побежало тепло.


***

? Принц Гэримонд с адъютантом! – объявил звонкий голос церемониймейстера, и зал затих в ожидании.

Мгновение назад тут только и говорили, что о принце, пытаясь представить, какой же он и насколько это страшно для королевства – наследник-аграаф, но даже те, кто заранее ругал принца, не ожидали подобного.

Слуги не успели распахнуть дверь. Ее открыл внезапный порыв ветра, а следом за ним в пышный светлый зал шагнул Гэримонд.

Он был бос. Худые белоснежные ноги шагали по расписному полу уверенно и легко, но казалось, что кто-то все перепутал, пустив сюда этого человека. Высокого, черноглазого с длинными распущенными волосами, в которых все еще гулял ветер и отлетал от них, только чтобы затушить свечу то там, то здесь и приглушить свет.

Вместо костюма на нем были странные одежды из кожаных ремней, буквально стягивающих все тело.

За ним шла Ювэй, но после босого наследника адъютант мог быть хоть чертом: никто уже внимания не обратит, застыв с немым ужасом на лице, и только король улыбнулся.

Он был рад подобной выходке сына и тому, как он уверенно шагал к нему, а потом, согласно традиции, опускался на одно колено.

? Встань, сын мой, ? сказал король и от нетерпения схватил Гэримонда за плечи, сжал их, буквально поднимая сына на ноги.

Он даже хотел его обнять, но вдруг ощутил порыв холода, будто Гэримонд незримо пытался его оттолкнуть.

Изменившись на миг в лице, король отпустил его и тут же обратился к гостям, открывая бал в честь наследника. Таких смешанных чувств к собственному сыну он не испытывал еще никогда.




Глава 10


Музыка была утомительна, да и свечи горели слишком ярко.

? Не туши их, они нужны людям, ? сказал ему отец очень тихо, и Гэримонду ничего не оставалось, как кивнуть и зажечь их вновь.

Несколько сотен огней на каждой лампе буквально жгли глаза, поэтому Гэримонд отступил с зала на балкон, чтобы следить за садом. Небольшого усилия ему хватило, чтобы избавить себя от общества всех докучливых придворных. Все, что они могли ему сказать, он и так знал, потому предпочитал уединение.

? Ваше Высочество, с вами все в порядке? – спросила тихо Ювэй, побоявшись назвать принца просто по имени, когда их могут услышать.

Она одна, видимо, никак не реагировала на его нежелание кого-либо видеть.

? Все нормально, ? ответил принц, внимательно изучая взглядом своего адъютанта.

Делая глоток вина и поглядывая на дно почти нетронутого бокала, Гэримонд все же признавался себе, что на нее чары и не должны были действовать. Ее он согласен был видеть, хотя наблюдать старался за Грэстусом.

Именно его он то и дело ловил в отражении бокала, без всякой магии наблюдая за аграафом. Этот франт его раздражал, волновал и даже пугал.

Он совсем не походил на других аграафов.

Невысокого роста, с румяным радостным лицом, вполне подтянутым телом, далеким от худобы. Он был уже не молод. Никто уже не помнил, сколько ему лет. Он был почти вечен, но больше тридцати пяти ему уже не один век никто не даст.

Красивый мужчина, с живыми черными глазами и черными волосами, что были вечно стрижены по последней моде. Ухоженный, шикарный и великий ? полная противоположность вызывающего недоумение молодого аграафа, что так жадно за ним наблюдал. Это действительно раздражало, словно Грэстус смеялся над всеми аграафами ? хмурыми, замкнутыми и уставшими от вечной борьбы.

Грэстус просто танцевал то с одной дамой, то с другой, целовал им руки, шептал что-то им на ухо такое, что щеки у девиц румянились сильнее.

Супругу Грэстуса Гэримонду было просто жаль. Она стояла в стороне и следила за мужем украдкой опухшими глазами, словно не знавшими сна. Она была бледна, и руки у нее были тонкими, почти острыми. Ими она обнимала собственные плечи, следя за мужем и все стараясь спрятаться от света.

«Бедная Эмбри» ? подумал Гэримонд, хорошо знающий, как зовут эту женщину, а та вдруг странно ехидно улыбнулась, заставляя содрогаться.

На ее лице застыло злое предвкушение чего-то страшного, и это добивало.

Видеть и ее, и раздражающего Грэстуса принц больше не мог.

Он просто оставил бокал на каменной поверхности балюстрады, украшенной какой-то лепниной и посмотрел на Ювэй.

? Не хочешь пройтись по саду? – спросил он, не скрывая своей усталости и скуки.

Ювэй кивнула, понимая, что принца срочно надо уводить отсюда, пока темная тень на его лице не стала слишком глубокой. Гэримонд шагнул к ней, а бокал за ним почему-то упал, покатился по балкону, разливая красное вино.

? Плохая примета, ? охнула Ювэй.

? Я аграаф, забудь про приметы, ? раздраженно ответил Гэримонд и взмахом руки убрал и кубок, и пятно от вина, будто отмахнулся от реальности, а Ювэй все равно не успокоилась.

Она покинула молча зал, спустилась в сад, но сама при этом вспоминала день, когда бокал вот так же рухнул со стола. Она, маленькая, задела скатерть. Та поплыла по столу и сбросила бокал, выливая вино отцу под ноги.

Больше до самой казни она его не видела. Просто сглотнув, Ювэй шла за принцем. Тот не спешил говорить, петлял какими-то лишь ему ясными тропами, пока тишину не нарушил неожиданный радостный крик.

? Бра-а-а-атик!

Гэримонд даже вздрогнул, а потом обернулся на голос. Прямо из кустов к нему выбежал мальчишка, которого он сразу узнал. Светловолосый, синеглазый, разве что не остроухий, но утонченный, как настоящий эльф, младший сын короля, принц Эмир. Ему было всего пять, потому в своем маленьком белом кафтане он походил на ангела с древней росписи храма, что просто сбежал со стены в сад.

Улыбнувшись, Гэримонд присел на корточки, чтобы лучше видеть мальчишку, и даже поправил выбившиеся белые пряди, чтобы они не лезли брату в глаза.

? Ты ведь мой братик? – несмело спросил мальчик, не решаясь обнять аграафа.

? Да, я твой старший брат – Гэримонд.

Представившись, наследник протянул малышу руку, а тот сначала на нее посмотрел, ткнул пальцем, потом схватил и, обрадовавшись, бросился обнимать Гэримонда с таким рвением, что тот едва не потерял равновесие.

? Брат говорил, что ты страшный, а ты…

Он замялся, отстранившись.

? Какой? – спросил Гэримонд с явным любопытством.

? Зеленый! – серьезно объявил Эмир.

Гэримонд рассмеялся искренне и легко. Так его еще никто не обзывал, но что взять с эльфа-полукровки ? конечно, он все видел немного не так и способностью к магии, скорее всего, обладал.

«Подрастет – и я многому его научу», ? думал Гэримонд, гладя брата по светлым волосам.

? Ваше Высочество, это… Ох, он вам, наверно, докучал. Простите…

Следом за мальчонкой прямо из кустов выбралась девушка в платье простого покроя, явно перемазанного от беготни по саду. Уложить спать непоседливого принца, когда по всему дворцу гуляют гости и звенит музыка, было просто невозможно, но няня старалась хотя бы его не терять из виду. Теперь, подбежав и быстро взяв мальчишку за руку, она, наконец, увидела, с кем говорит, но не узнала.

? Кто вы? Не прикасайтесь к принцу. Я позову охрану…

Она стала прятать Эмира за собственную юбку, перепугавшись вида странных кожаных одежд с ремнями и незнакомого лица с черными опасными глазами.

? Это принц Гэримонд, ? спешно вмешалась Ювэй, встав рядом с медленно поднимающимся на ноги наследником.

От этих слов женщина моментально побелела и тут же рухнула на колени, склоняясь к самой земле.

? Простите меня, Ваше Высочество, ? пролепетала она дрожащими губами. ? Я…

? Встаньте, милейшая, ? попросил Гэримонд, качая головой. – Не ваша вина, что моего лица никто не знает. Я действительно наследный принц, но не вижу смысла злиться. Человек, готовый защищать моего брата даже от аграафа, достоин только уважения.

Он не сомневался, что девушка видела черные глаза, но слишком испугалась, чтобы вспомнить о наследнике.

? Братик, прости Севи, пожалуйста, ? попросил Эмир, выглядывая из-за девушки. – Я сам убежал от нее.

? Я не злюсь, ? ответил Гэримонд и снова присел, подзывая его к себе, убедившись, что перепуганная няня действительно поднимается с колен.

? Только пообещай, что не станешь больше так делать, ? попросил Гэримонд. ? «Зеленый» ? не значит, что хороший, понимаешь?

Мальчик кивнул, не сводя с брата синих глаз.

? Тогда иди. Тебе уже давно пора спать, ? велел Гэримонд строго и, растрепав мальчишке волосы, встал.

Эмир улыбнулся, кивнул и сам подал няне руку. Он увидел этой ночью то, о чем мечтал, и теперь ему правда хотелось спать. Он даже зевнул, направляясь к замку.

? Зеленый, ? прошептал Гэримонд задумчиво, когда растерянная женщина с маленьким принцем скрылись из виду.

? В этом есть какой-то смысл? – спросила Ювэй.

? Это цвет моей ауры. Мой цвет, ? прошептал Гэримонд и снова перевернул мерцающий перстень, шагая дальше.

Он еще не был готов вернуться на бал.


***

Стоило Гэримонду покинуть зал, как Грэстус тут же попрощался со своей дамой и, поймав бокал вина с подноса проходящего мимо слуги, подошел к королю.

? Ваше Величество, вы воспитали прекрасного сына, ? сказал он.

Король с интересом посмотрел на него, не понимая, насколько искренни подобные слова.

? У вас действительно замечательный сын, ? сказал Грэстус. ? Поверьте мне, такие аграафы, как Гэримонд, давно не появлялись на свете. Он не слушает чужое мнение, не верит слепо словам и ? я в этом абсолютно уверен ? не поддается чужому влиянию. Если он решил – он добьется. Сильно, решительно, но в то же время опасно, чревато разрушениями и болью. Такие как он способны приносить смерть миру.

Короля передернуло, но он тут же вспомнил предостережение сына.

? Я знаю, что на самом деле вы боитесь, ? неожиданно сказал Грэстус, ? но… Вы ведь хотите, чтобы я все вам объяснил.

Король кивнул.

? Тогда давайте поговорим там, где нас никто не услышит.

? Идемте, ? только и сказал король, жестом запретив своему адъютанту следовать за ними.




Глава 11


Король Эверен привел Грэстуса в свой кабинет и жестом предложил занять одно из двух кресел у небольшого стола, будто созданных для бесед личных, насколько мог позволить правитель большого королевства.

? Расскажите мне все! – попросил он прямо.

Грэстус кивнул, сам переместил себе еще один бокал вина и, кивнув на возникший второй для короля, заговорил:

? Еще когда он родился, я говорил вам, что он очень силен и способен на многое. Его сила столь велика, что весь мир может стать ему подвластен. Ему не хватает опыта и практики, но я больше чем уверен, что уже сейчас он сможет одолеть любого мага, только скоро даже аграафы будут в его власти. Даже я.

? Вы можете говорить яснее? – попросил король.

Бокал он принял, но вина даже не попробовал, нервно хмурясь. Слова аграафа ему не нравились. Они его пугали, но изменить он их никак не мог.

? Я лишь хочу вас предупредить, ? мягко сказал Грэстус, отставляя свой бокал. – Вы когда-нибудь слышали о том, что сила должна служить власти, а не быть ею?

Король неуверенно кивнул, а Грэстус вздохнул и горько покачал головой.

? Я не хочу давать вам никаких советов, не имею права, но мой дар предвидения заставляет меня предупредить вас. – Он коснулся собственной груди. ? Ваш сын может уничтожить не только королевство, но и весь наш мир. Я каждую ночь, вот уже много лет, вижу один и тот же кошмар. Ваш сын убивает меня на крыше замка. За его спиной стоит женщина, сражающаяся с какими-то людьми, а он беспощадно душит меня, держа в другой руке измазанную в крови корону…

Грэстус отвернулся и кружевным платком манерно отер со лба выступивший холодный пот, а затем коснулся шеи дрожащими пальцами, будто его действительно пытались задушить мгновение назад.

? Признаюсь, ваш сын меня пугает, ? тихо сказал он. – Ничего подобного я прежде не испытывал. Я видел этот сон еще до его рождения и теперь почти уверен, что его черные глаза станут последними, что мне суждено увидеть в этой жизни.

Король молчал.

? Простите мне такие речи, ? тут же сказал Грэстус, оттянув от шеи галстук. – Я просто хочу быть честным с вами. Хочу, чтобы вы знали.

? А еще хотите, чтобы я лишил его прав на трон, верно?

? Я только хочу не видеть исполнения своих кошмаров, ? качая головой, признался Грэстус.

? Если Гэримонд не унаследует мой трон, ничего этого не будет?

? Я не знаю, ? честно сказал Грэстус. – Некоторые поверья считают, что судьба неизбежна, что бы мы ни делали.

Он скорбно вздохнул и выпил немного вина.

На этот раз задумчивый король его в этом поддержал.

? Вы знаете, что сила аграафа имеет темное начало? – внезапно спросил Грэстус, видя сомнение на лице короля.

? Да, сам Гэримонд как-то говорил мне это. Поэтому и просидел в этой башне до самой стабильности без возражений. Другие мои сыновья так себя не ведут, если уж отвечать вам откровенно.

? Его послушание скорее дурной знак. Сами посудите, вы, будучи мальчишкой, обладали здравомыслием? Я – нет, а вот тьма древна и мудрости ей хватит на всех своих слуг. – Он страшно усмехнулся. ? К тому же стабильность – это иллюзия. Как бы мы ни контролировали силу, но, если судьба подсунет ему гнев, боль или отчаянье, темное начало может взять верх. Жизнь аграафа – постоянная борьба с гневом и ненавистью внутри себя, сегодня он силен и потому…

? Но вы тоже сильны, – заметил король.

? Разумеется, и я рано или поздно проиграю этот бой. Только один аграаф спас себя от этого – Бертей, но теперь он навечно заперт в собственном спасении.

? Имеете в виду горы, где он заточил сам себя, остановив время?

? Да, но все сложнее. Пещера Дара просто сделала его своим рабом, но это его право, согласитесь?

Король кивнул.

? А это правда, что она может лишить силы даже аграафа?

Грэстус кивнул.

? Тогда Гэримонда можно освободить от тьмы и больше ничего не бояться! – воскликнул король с надеждой.

? О нет, все не так просто. Во-первых, с Пещерой надо заключать сделку. Она артефакт, а сам Гэримонд никогда не согласится, а во-вторых, магия наверняка не главный его дар…

? Как это не главный? – поразился король, не представляя, что может быть сильнее такой магической силы.

? Магия аграафу дарована самой тьмой, а Пещера Дара забирает то, что всегда принадлежало душе – то, что является ее частью. Говорят, не навечно, а на одну жизнь, она буквально откусывает часть твоего естества: того, что есть твоя суть. Я, например, вижу будущее. Думаю, это и есть основной дар. Кто-то всепрощающ, кто-то упрям до победной уверенности, а кто-то умеет убеждать. Даром может быть что угодно. А лишить вашего сына магии аграафа… Разве не это я предлагал двадцать лет назад, когда Гэримонд только появился на свет? Ваш отец очень грубо отказал мне, а теперь это уже невозможно, еще вчера я мог бы что-то сделать, но теперь эта сила слилась с его душой, пустила в нее корни и наверняка дала свои ростки. Теперь его или спасут высшие силы, или мой кошмар станет явью.

? Что вероятней? – спросил король, с силой сжимая бокал.

Грэстус пожал плечами, но тут же усмехнулся.

? Кое-что мы можем проверить прямо сейчас. Хотите?

Несмотря на лукавство в его глазах, король кивнул, готовясь слушать, что задумал аграаф, совершенно забывая о предупреждениях сына.




Глава 12


Стоило Гэримонду вернуться в бальный зал, как музыка внезапно затихла, а приглашенные расступились, заставляя принца настороженно щуриться, особенно от вида Грэстуса, застывшего в центре зала.

? Негоже наследнику покидать торжества в самом разгаре, особенно если они в его честь, – сказал аграаф.

У него в руках было два посоха. Оба совершенно черные из извитого дерева с подобием руки на вершине. Пальцы-ветки ? длинные и острые, держали шары. Один был красным, а значит посох принадлежал Грэстусу. Второй – прозрачный: свободный от воли мага.

Грэстус хмыкнул, заметив взгляд Гэримонда на свободном посохе.

? Лови, ? неожиданно крикнул он и швырнул пустой посох с ловкостью настоящего воина.

Древко засвистело в воздухе, стало вращаться, распугивая знать. Казалось, еще немного и оно снесет принцу голову, а тот неспешно поднял руку, протянул ее вперед. Посох тут же застыл, развернулся и лег принцу в подставленную ладонь.

? Он твой. Да, это мой подарок. Прими его, ? попросил аграаф.

Гэримонд прищурился, кинув в мужчину взгляд.

«Если ты надеешься стать моим учителем, то напрасно», ? подумал Гэримонд, но от подарка отказываться не стал. Он перехватил посох рукой, провел по древку пальцами и коснулся прозрачного шара губами.

Внутри тут же вспыхнул зеленый огонь, разбрасывая искры, а черные пальцы сильнее сжали пульсирующий шар.

? Красивый цвет, ? качая головой, сказал Грэстус, ? но больно ядовитый, не добрый.

? А ваш полон света и нежности? – язвительно спросил Гэримонд.

Грэстус только улыбнулся в ответ.

? Я хочу предложить тебе маленький бой, спарринг на потеху публике. Победивший получит право на ответ.

Гэримонд хмыкнул. Ему было даже интересно, что затеял его оппонент и какой вопрос у живущего не одно столетие может быть к двадцатилетнему юнцу.

?Я принимаю вызов! – объявил принц и быстро шагнул вперед.

Приближаясь к Грэстусу, он щелкнул пальцами, накрывая их обоих полупрозрачным куполом с зеленым переливом, закрывая всех свидетелей от их магии.

? Начинайте, ? предложил Гэримонд, отведя в сторону посох.

? Предоставляешь мне право начать? – удивился Грэстус. – Что ж, тогда извини, если проиграешь, так и не показав себя.

Опытный аграаф усмехнулся, явно стараясь напугать молодого противника, но тот остался равнодушен. Тогда Грэстус поднял свой посох. Несколько мраморных плит поднялись от пола и полетели в принца.

Зеленый посох описал дугу, и плиты тут же рассыпались на множество мелких игл, что развернулись, просвистели в воздухе и замерли, будто врезались в невидимую преграду перед Грэстусом.

Зато плита под ногами Гэримонда попыталась взлететь, норовя его скинуть, как дикий конь, но принц стукнул по ней посохом, и она, присмирев, стала на прежнее место.

Иглы тем временем, облетев преграду, ударили Грэстуса с двух сторон. Он взмахнул посохом, и тысячи игл пронзили иллюзию, превращая ее в сноп искр.

Гэримонд обернулся, безошибочно находя мага, спешно шевелившего губами. Устав от этой глупой затеи, Гэримонд снова метнул в мага все те же иглы, но на этот раз они вспыхнули, и алое пламя превратило их в пыль.

Что-то красное блеснуло сбоку, и Гэримонд увидел, как разбилось одно из витражных окон, и осколки полетели на него. Отмахнуться от них не составило труда, но острые стекла вонзились ему в спину. Грэстус разбил не одно окно.

Он так и норовил обмануть, отвлечь, ударить исподтишка, что Гэримонда только выводило из себя. Еще и слабое тело заставляло упасть на колени.

? Так значит, ? прошептал принц и резко встал.

Осколки из раненой спины просто рухнули на пол, без единой капли крови, а дыры на костюме затянулись.

Грэстус улыбался мерзко, победно, а Гэримонд выдохнул и постарался сохранить спокойствие, даже глядя врагу в глаза. В том, что Грэстус именно враг, принц больше не сомневался.

Прищурившись, Гэримонд зашевелил губами первым, но Грэстус в долгу не остался. Они оба словно пытались перекричать друг друга без слов. Гэримонд оказался расторопней. Грэстусу прямо в лицо ударил зеленоватый поток воздуха с мелкой мраморной щепкой, оставляя на теле аграафа множество мелких порезов.

Грэстус даже пошатнулся, едва не упал, но оперся на посох и все же выпрямился.

? Ты мог бы меня победить, если бы атаковал со спины, сразу после этого удара, ? миролюбиво сообщил Грэстус, стряхивая с себя пыль и мелкие раны, как какое-то недоразумение.

? Я предпочитаю атаковать в лицо, ? заявил Гэримонд и тут же добавил: ? Я предлагаю изменить правила.

? И как же?

? Оставим фокусы магов, ведь можно перейти на уровень аграафов.

Грэстус улыбнулся еще гаже, будто пытался не соперничать, а только флиртовал с принцем, как с девицей.

? Смело, ? сказал он, ? только опасно. Не представляю такой спарринг без настоящих разрушений.

? Я поставил купол.

? Защищающий. Это ничего не даст.

? Зачем так мелко? Восстанавливающий, ? возразил Гэримонд, перекидывая посох из правой руки в левую. Перстень тут же вспыхивал возмущенно.

? Удивил, ? протянул Грэстус, косясь на купол.

? Это вы меня удивляете, ? строго сказал Гэримонд. – Уж маг с таким опытом, как у вас, должен распознавать такие вещи без подсказок.

? Маг? – зло переспросил Грэстус и тут же выбросил вперед посох.

Алый луч вырвался из кристалла, но Гэримонд отмахнулся от него своим посохом и направил его обратно в щит.

? Мощно, но предсказуемо, ? сказал Гэримонд. – Я начинаю с вами скучать.

Грэстус почти оскалился, а алый луч, развернувшись, едва не ударил принца в спину, но Гэримонд не собирался на подобное попадаться вновь. Он подставил под него кристалл своего посоха. Пронзенный чужой алой магией, он полыхнул новым светом, но зеленый поток тут же накрыл его, словно волна. Алая искра попыталась уйти от зелени, но не смогла. Зеленый поток выбросил ее прочь, только теперь алый быстро становился зеленым. Луч рассыпался на сотни искр, а те помчались к Грэстусу. В одно мгновение они окружили его подобием спирали и сжались, превратившись в цепь.

Он попытался дернуться, но не смог освободиться, а Гэримонд буквально полетел к нему и коснулся двумя пальцами его лба, стараясь заглянуть в сознание.

Грэстус ударил его посохом прямо в грудь, разбрасывая алые искры. Гэримонд пошатнулся и, прикоснувшись к месту удара, с трудом сделал вдох, а Грэстус, пользуясь мгновением, разрушил ослабшие цепи.

Алая вспышка ослепила Гэримонда. Не имея возможности убрать руку от груди ? сердце, казалось, вот-вот остановится – он отбросил посох и закрыл глаза, ставя щит. Свет стал потоком, от которого ноги подкосились.

«Не слабо же ты испугался», ? подумал Гэримонд, понимая, что еще немного и его всерьез попытаются убить.

Он не успел даже опомниться, а ему в руку, закрывающую грудь, ткнулся чужой посох.

? Что ж, вы победили, ? прошептал Гэримонд, открывая глаза.

Грэстус, стоявший над ним, усмехнулся, но тут же отступил. Давление в груди сразу исчезло, и принц, качая головой, неспешно встал на ноги. Посох послушно скользнул ему в руку. Легкий взмах, и купол рассыпался, рухнул зеленым дождем. Там, где капали капли, все восстанавливалось. Даже окна, что были в стороне, снова стали целыми, не говоря уже о блестящих от чистоты плитах пола.

? А ты ведь мог победить, ? очень тихо прошептал Грэстус.

? Нет, ? спокойно ответил принц. – Моих сил хватало только на снятие купола.

? А резерв?

? Он не для игр, поэтому я жду ваш вопрос.

Грэстус покосился на короля, заставляя Гэримонда настороженно вытянуться. Когда же отец кивнул, принцу стало совсем не по себе. Он даже взглянул на отца, но постарался не выдавать свое негодование.

? Что такое стигматы аграафа? – спросил Грэстус.

Гэримонд покачал головой, печально улыбаясь.

? Странно слышать от вас подобный вопрос. Вы же аграаф и должны знать такие вещи.

? А если нет?

Гэримонд едва не рассмеялся, осознав, что это действительно может быть правдой и тогда все с Грэстусом становилось ясно.

? Своим вопросом вы рассказали мне больше, чем могли ответить, ? прошептал он. ? Что ж…

Он внезапно буквально ощутил встревоженный взгляд Ювэй, обернулся и, прошептав мысленно «прости», равнодушно посмотрел на Грэстуса.

? Что именно вы хотите услышать в моем ответе?

? Все! Как они возникают, как выглядят, что при этом чувствует аграаф и… главное, есть ли они у тебя?

? Хорошо, ? мягко согласился Гэримонд. – У меня они есть, но их не много. Возникают они сами собой, без моего ведома или желания. По виду напоминают червей, живущих под кожей. Они способны менять свое местонахождение, но их ты почти не замечаешь, а если и чувствуешь ? это не похоже на боль. Я все сказал?

? Почему они возникают у аграафов? – нервно спросил Грэстус, выдавая себя еще больше.

? А этого не было в вашем вопросе, ? ответил Гэримонд, злорадно усмехнувшись.

«Живи в неведении, жалкая тень аграафа», ? подумал он и не стал отводить взгляд, в некотором роде даже надеясь, что его мысли будут услышаны.

Не дожидаясь реакции, Гэримонд развернулся и спешно подошел к взволнованной Ювэй.

? Не бойся, ? прошептал он ей и тут же метнул посох обратно Грэстусу. – Я аграаф и символ магов мне не нужен! Приятного вечера, господа и дамы. Я вынужден вас покинуть, многолюдные места дурно влияют на мой характер, а аграаф в дурном настроении подобен стихийному бедствию.

С этими словами он вышел, стараясь не глядеть на отца.

Ювей выбежала за ним следом и едва догнала в саду на пути к башне.

? Аграафишка недоделанный, ? ругался принц. – Цирк устроил, да еще и отца в это втянул. Дрянь такая. Убил бы…

Ювэй осторожно коснулась его руки, а он отдернул ее, будто это прикосновение могло причинить боль.

? Не ходи за мной, ? попросил принц, спеша уйти.

? Но я ? твой адъютант, ? крикнула Ювэй ему вслед, поражаясь тому, как быстро он может ходить, когда злится. ? Я обещала защищать тебя, поддерживать во всем. Поэтому я здесь, с тобой.

Он остановился, и только тогда она снова смогла его догнать.

? Ты должна оставить меня сейчас, ? попросил он, не оборачиваясь. – Так нужно.

? Что ты задумал? – встревожено спросила Ювэй.

? Тебя это не касается!

Перстень на руке принца вспыхнул ярко-зеленым светом, таким сильным, что Ювэй пришлось закрыть глаза, а потом холодные пальцы коснулись ее губ и исчезли.

Когда она снова открыла глаза, принца рядом не было, только в листве сада шуршал ветер.




Глава 13


? О чем вы говорили?! – грозно спросил король у Грэстуса, когда они вновь оказались в кабинете правителя. Что такое эти стигматы? Вы сказали, что по его ответу все станет ясно!

Он действительно надеялся что-то понять, но вопросов стало только больше, а вместе с ними росло и волнение так сильно, что никакие законы приличия не могли заставить держать их при себе.

? Стигматами принято считать божественную метку, как вот эта.

Грэстус показал правую ладонь, на которой виднелась иссиня-чёрная звезда с множеством неровных вершин, изрезавших всю ладонь.

? Это символ спасения, ? сообщил он. ? Эта метка – истинная стигмата и говорит о моей борьбе с тьмой, а стигматы аграафов, о которых спрашивал я, не истинные. Они вызваны темным началом, и чем глубже сила проникает в тело и душу, тем страшнее и больше стигматы аграафов.

? И сколько их у вас? – затаив дыхание, спросил король.

Никакой метки на руках сына он не видел, но и других следов тоже, даже не предполагал, что они могут быть, а теперь с трудом сдерживал дрожь волнения.

? У меня их нет и никогда не было, но у вашего сына они есть. Он сам это сказал, а значит сила заползла глубоко в его тело и начала его пожирать. Рано или поздно она доберется и до души.

? Значит, он обречен? – спрашивал король, будто впервые услышал, что аграафов преследует недолгая жизнь и безумие.

? Все аграафы обречены, ? меланхолично ответил Грэстус и снова переместил себе бокал с вином, чтобы неспешно пробовать его, наслаждаясь нотами вкуса так, словно в этом смысл всей жизни. ? Это даже не страшно, просто так было задумано.

? Как вы вообще поняли, что у него есть эти стигматы? – спросил король, вскакивая со своего места и быстро шагая к окну.

Оттуда можно было увидеть сад, освещенный огнями бального зала. Несколько пар, утомленных танцами, прогуливались по дорожкам, в лучах невысоких фонарей, только эта их беспечность сейчас злила короля. Он бы хотел видеть сына где-то там среди этих пар, беспокоиться, чтобы его не окрутила какая-нибудь ушлая девица, а не слушать дикие истории о метках и пожирающей души тьме.

? Все очень просто, ? спокойно ответил Грэстус. ? Я сравнил нас. Он малоподвижен, бледен, слаб, затянул себя тугим костюмом, вот я и подумал, что все дело в стигматах, а он это подтвердил. К тому же его силы оказалось куда больше, чем я предполагал. Подобной мощи от мальчишки я не ожидал. Уж простите мне такие слова, но аграаф в двадцать лет ? сущий ребенок, даже если он сын короля. Гэримонд оказался куда сильнее, чем я вообще мог предполагать. Многое из того, что он сделал сегодня, удавалось мне лишь на втором столетии жизни. Защищающий купол с временным ограничением – это уровень очень могущественного мага. Перенастройка энергии противника и превращение ее в свою не каждый аграаф осваивает, а вот так с легкостью пропустил мою через свой посох и присвоил себе, будто это пустяк. Про расторгнутый договор с посохом я даже говорить боюсь. Я был уверен, что это невозможно, и не поверил бы, если бы своими глазами не увидел, как он это сделал, еще и с такой небрежностью, словно это так же просто как выбросить на дорогу башмак.

? Но ведь вы победили, ? не понимал король. – Если вы победили, значит он не так уж и силен.

? Да, я победил, но на моей стороне опыт, и никакой победы я не чувствую. Мне кажется, что он просто поддался, пытаясь скрыть часть своих умений.

? Зачем ему их скрывать? – спрашивал король, оборачиваясь. – Что страшного в силе?

? Может, ее темное начало? – вместо ответа спросил Грэстус, пожимая плечами, и тут же ставил бокал, чтобы коснуться собственного лба. – Правда, я могу быть не совсем объективен. Я боюсь вашего сына. – Он смотрел на короля почти с мольбой, будто только тот мог его спасти, и продолжал. – Его глаза ? матовые, хладнокровные… они меня пугают. Как я могу судить о нем и его мощи? Я очень хочу дать вам совет, но могу только содрогаться, вспоминая бой с Гэримондом. Он не яростный противник, не азартный, а холодный, как само небытие. С подобным я никогда не встречался, поэтому…

? Замолчи уже! – внезапно велел Гэримонд, резко распахнув дверь.

Он буквально оттолкнул Агимана, охранявшего дверь, и шагнул в кабинет. Темная сила буквально клубилась у его ног, как черная кошка ластилась к нему, закрывая босые ступни.

? Что за наглость?! – воскликнул король, жестом останавливая Агимана, готового бороться с принцем, только короля никто не собирался слушать.

Гэримонд шагнул к Грэстусу и с неожиданной силой в сухих тонких руках схватил его за камзол, встряхивая над креслом.

? Убирайся отсюда, ? прорычал он ему в лицо и тут же оттолкнул к двери.

? Иначе что? – спросил Грэстус, нервно хохотнув.

Он даже пошатнулся, оступился, но не упал, восстанавливая равновесие.

«Я сейчас сильнее», ? мысленно ответил Гэримонд, но так громко, что Грэстус не мог не услышать, и возразить ему было нечего, просто он не торопился покидать кабинет, косясь на короля.

«Намного сильнее», ? добавил Гэримонд все так же мысленно.

? Как это нагло угрожать мне при короле и не вслух! – воскликнул Грэстус, призывая посох. – Смог бы ты это сказать при своем отце, наследный принц?

? Просто уходи! – ответил ему Гэримонд.

Дверь за спиной Грэстуса сама распахнулась, хоть Агиман ее и закрыл, но без одобрительного кивка короля Грэстус не стал отступать, а король кивнул, давая ему разрешение.

? Простите, Ваше Величество, ? сказал Грэстус, поклонился и вышел, уверенно стуча об пол своим посохом, что алым отблеском освещал его путь.

? Что ты себе позволяешь? – спросил король, как только дверь снова закрылась. – Он мой гость и…

? Он подлец и интриган! – перебил его Гэримонд. – Что он тебе наговорил?

? Тебя это не касается, ? ответил король, отворачиваясь к окну. – Я хочу, чтобы ты извинился.

? За то, что ты меня не слушаешь? – спросил Гэримонд со злой горечью, которую он даже не пытался скрыть.

? Я не обязан тебя слушать, ? ответил король. – Не хочешь извиняться – выйди вон.

? Ты мне обещал, что поговоришь если не со мной, то с Агиманом, но ты позволил этому… этой твари…

Гэримонд буквально зарычал сквозь зубы, указывая на дверь. Он даже слово не мог подобрать, которое могло бы подойти такому змею, как Грэстус. Только все это было не так важно. Гэримонда трясло от страшного недоброго предчувствия. Ему казалось, что коварные сети уже окружили его, а он не знает, как от них спастись, как спасти от них других, а отец совершенно не хочет ему помогать.

«Король ты или глупец?» ? зло и раздраженно спрашивал мысленно Гэримонд и склонялся ко второму, когда видел суровый взгляд отца. Тот явно не понимал, в какой опасности находился.

? Ты не имеешь права так говорить о моих гостях, ? сказал он. – Если ты сейчас же не извинишься, я тебя выпорю.

? Да делай ты, что хочешь! – взвыл Гэримонд. – Только скажи мне, что затеял этот подлый недоаграафишка?

Король шагнул к нему и ударил его по лицу, оставляя на бледной щеке красный след пощечины.

? Ответь, ? попросил Гэримонд, несмотря на горящий след от удара, задевший бледные губы.

Он посмотрел на отца совсем иначе, и тот на миг усомнился, видя в сыне не страх, а тревогу, но ответить не успел. Дверь снова открылась, и в кабинет вошел Агиман, спешно кланяясь.

? Прошу прощения, но во дворце чрезвычайное происшествие, требующее королевского внимания, ? сообщил он.

? Что произошло? – спросил король, отступая от сына.

? Убита дочь герцога Норвиля – Эмили.

? Эмили? – удивленно переспросил Гэримонд, вспоминая, как эта милая девушка танцевала с Грэстусом, краснея от его шепота.

? Виновный схвачен? – спросил король.

? Нет. Тело девушки было найдено в парке несколько минут назад.

? Чудовище, ? прошептал Гэримонд и выскочил из кабинета первым. Он даже не сомневался, что несчастную Эмили мог убить только Грэстус, кем бы он себя ни называл.




Глава 14


В саду так шумели, что сразу было ясно, где оборвалась жизнь несчастной девушки.

Вокруг беседки охали дамы и манерно падали в руки своих кавалеров почти без чувств, но наотрез отказывались уходить. Слуги бегали вокруг гостей суетливо и бесполезно. Рыцари просто молча стояли в стороне, готовые вмешаться, если будет нужно.

Прорываясь сквозь толпу, Гэримонд особо не церемонился: все равно никто не посмеет возразить принцу. Сейчас его куда сильнее волновала погибшая. Она лежала на полу в беседке, раскинув руки так, будто просто спала и хотела потянуться, но так и застыла с блаженной улыбкой на лице. Полуоткрытые глазницы зияли кровавой пустотой. Ее платье было разодрано, кожа изрезана, но кровь не заливала беседку, а темными сгустками застыла на коже.

? Что ее убило? – спросил принц у склонившегося над девушкой мага.

? Простите, но я не знаю, ? ответил врач. – Все ее раны нанесены уже мертвому телу. Большего без артефактов я не смогу сказать, но из нее будто вынули жизнь, а потом изуродовали. Не знаю, кто мог бы такое совершить…

? Аграаф, ? очень тихо прошептал Гэримонд, отступая.

? Вынули жизнь? – внезапно спросил король за его спиной, спешно приближаясь.

? Жизнь или душу, ? снова пожал плечами лекарь. – Простите меня, Ваше Величество, но я действительно не понимаю, что именно могло ее убить. Яды и те оставляют следы, но я не нахожу их.

? Пожирание душ – одно из самых страшных проклятых искусств, ? словно змей искуситель, шептал Грэстус королю на ухо, а Гэримонд только скалился, слушая все это.

? И кто может овладеть этим искусством? – спрашивал король.

? Любой, ? охотно отвечал Грэстус. ? Это может сделать даже человек, лишенный магического дара, если знать ритуал. Только мало кто отважится на подобное. Пожиратель чужой души уже никогда не будет человеком. Его душа станет так черна, что он превратится в демона и тогда…

? Хватит! – перебил его Гэримонд. – Что за бред? Нет никаких демонов. Просто поглощенная душа будет пожирать настоящую и рвать ее на части. Всплеск при разрывах будет давать силу и уничтожать душу. Оставьте этот ваш лукавый тон. Она, ? он указал на девушку, ? была убита через четверть часа после нашей дуэли. И мы оба знаем, что ее убили вы! Вы танцевали с ней и нашептывали ей что-то непристойное, не удивлюсь, если вы ее околдовали, чтобы она побежала куда угодно за вами!

? Откуда ты знаешь, когда она умерла? – невозмутимо спросил король у старшего сына.

? Я аграаф, мне это просто видно, ? спешно ответил Гэримонд и снова указал на Грэстуса. – Кроме него никто не мог. Только ему это может быть нужно: на чем еще он будет держать свою жалкую силу?

Он ждал, что отец ему поверит или хотя бы спросит, откуда такая убежденность, но король ударил его по руке, мешая указывать на другого аграафа.

? Грэстус все это время был со мной, и я не позволю тебе клеветать на уважаемого человека. Немедленно извинись!

? И не подумаю, ? прошипел в ответ Гэримонд и, отмахиваясь от короля, поспешил прочь.

Ему было совершенно не понятно, почему никто вокруг не видит таких простых, таких очевидных вещей, почему никто не может понять то, что понятно ему. Просто он даже не представлял, как по-разному аграафы и люди видят мир. Людям не подсказывала беседка, не несла в себе красную энергию, не кричала о ритуалах, что были здесь проведены. Людям не была видна темная бездонная дыра в груди убитой, а главное – люди не понимали, как жалок и слаб прилизанный Грэстус.

? Проклятый змей, ? шипел Гэримонд уходя.

Агиман шагнул было за ним, но король остановил его жестом.

? Пусть идет. С ним я разберусь позже, а пока… – король обратился к Грэстусу: ? Прошу прощения за непозволительное поведение моего сына, надеюсь, вы не сочтете это оскорблением.

? Я тоже когда-то был молод, горяч и несдержан, ? учтиво отвечал аграаф. – Жаль, я больше ничего не могу сказать о случившемся.

? Как аграаф вы ничего не видите? – спросил король.

? Простите, но нет.

Грэстус приложил руку к груди, склоняя голову в почтительном поклоне. Он всем своим видом старался показать свое добродушие и готовность помогать, а король почему-то безоговорочно ему доверял, как никому в своей жизни, кроме разве что покойной супруги.

? Тогда позвольте всего один вопрос, ? сказал он и жестом пригласил Грэстуса пройти. Говорить о собственных мыслях в присутствии других он не желал.

Вместо ответа аграаф последовал за королем и торопить его не стал, будто просто сам решил прогуляться.

? Мне дико даже думать об этом, ? начал король, когда они отошли подальше от злосчастной беседки и дворца, а в тени деревьев появился силуэт башни, где в комнате принца можно было различить огонек и пляску теней.

Король сглотнул, не понимая, мерещится ему или так за окном действительно пляшет сама тьма вокруг одиноких огней.

? Если вы передумали спрашивать…

? Нет-нет, ? перебил Грэстуса король. – Я не передумал, просто мне не по себе.

Он свернул подальше от башни, даже не замечая, что совсем иначе говорил с гостем, словно тот много столетий был ему другом.

? Понимаю. Страшное происшествие и в такой день, прямо у королевского дворца…

Грэстус вздохнул и покачал головой.

? Мог ли это сделать Гэримонд? – спросил внезапно король.

? Конечно, мог. Я же говорил, что это может каждый, но зачем это принцу? – удивился Грэстус. – Подобное событие – удар по королевской репутации, уж простите мне такую откровенность, Ваше Величество, и имя самого принца это непременно заденет. К тому же пожирание душ только увеличит его стигматы. Что может стоить подобного?

? Например, месть, ? ответил король и тут же затаил дыхание, не веря самому себе.

? Кому? Чем могла провиниться бедная девушка? – не понимал аграаф.

? Не она, а вы. Мне кажется, что он хотел отомстить вам. Он ведь был очень против нашей с вами беседы.

? Какие дивные вещи вы говорите, но что такого я мог сделать? Неужели наш шуточный бой был так оскорбителен для него?

? Его исход – быть может, ? вздохнул король, ? но, право слово, он был явно зол.

? Если даже так. Он мог бы плеснуть в меня вином или сломать рессору моей кареты силой мысли, зачем же убивать девушку?

? Чтобы вы сюда больше никогда не могли вернуться.

Король посмотрел на аграафа, а тот задумчиво потер бороду.

? Ваше Величество, ? в итоге встрепенулся он, ? не спешите с выводами, быть может, все совсем не так.

Он говорил это, а в груди у короля росла убежденность, что он точно знает, что случилось. Когда же часом позже ему сказали, что девушка была убита магией, а его сын не ошибся со временем смерти, королю оставалось только взвыть от горя.




Глава 15


Первые солнечные лучи несмело пробирались в покои принца. Они скользили по полу и касались бледных век. Гэримонд морщился и все же приоткрывал зеленые глаза. Свет буквально обжигал их и пришлось прикрывать лицо рукой.

Вставать с пола он не собирался, только вздыхал, понимая, что руки перепачканы кровью.

Тьма снова набегала на глаза, вихрем топила зеленую радужку, заполняя глаза чернотой. С ней даже солнечный свет становился не таким ярким, позволяя уронить руку на грудь, изрезанную ножом.

Сам нож валялся где-то рядом, перепачканный кровью и гноем. Зловонная жижа перепачкала пальцы, пол, можно сказать, всю его жизнь, но делать с этим хоть что-то принц не мог, да и не хотел, по крайней мере, сейчас.

Он закрывал глаза, делал вдох и был готов просто поддаться слабости, но в дверь внезапно стучали, заставляя снова морщиться.

? Уходи! – крикнул он, зная, кто стоит за дверью. – Сегодня ты мне не нужна, можешь быть свободна.

? Но…

Ювэй за дверью прошептала это едва слышно, но Гэримонд все равно слышал, закрывал глаза и отвечал ей мысленно:

«Я хочу остаться один, тут, в своей комнате. Не беспокойся».

Она слышала его ровный, спокойный голос, но по телу почему-то пробегал холодок.

«Отдыхай!» ? буквально приказал Гэримонд.

Кольцо на его руке блеснуло яркой зеленью и угасло, а у Ювэй странно сжалось в груди сердце, но она отступила от двери и тут же обернулась, слыша как кто-то распахнул тяжелую дверь башни, впуская в темный пустынный холл яркий свет.

Первым зашел Агиман, но остановился у двери. Следом сам король и десяток стражников, будто правителю было чего опасаться.

Слуги, шедшие позади, внесли в холл кресло и круглый стол и в зловещем молчании вышли, оставляя высокие врата распахнутыми, словно зажечь огонь в башне было невозможно. От этой мысли Ювэй подумала, что возможно так и есть. Если Гэримонд захочет, он сделает здесь что угодно, особенно с огнем.

? Ювэй Тэрвис, я хочу поговорить с вами! – сообщил король, занимая место у стола.

Ювэй зачем-то обернулась на дверь, словно пытаясь что-то спросить.

«Не думай ни о чем и помни: самое важное – это правда», ? получила она неожиданный ответ, а потом вдруг словно натянутая нить внутри оборвалась. Стало и легко, и спокойно, и свободно, но как-то совсем не по себе.

? Я не намерен ждать! – поторапливал король, и Ювэй тут же поспешила вниз по лестнице, отмечая, что король сильно изменился.

Пару дней назад, вызывая к себе Ювэй, король Эверон добродушно улыбался, предлагая присесть, а теперь едва не скалился, всем своим видом демонстрируя власть.

? Оставь церемонии, ? сказал он, когда Ювэй поклонилась, спустившись вниз. – Нет на них времени. Я и так еле дождался утра. Просто отвечай. Что делал Гэримонд после дуэли и когда вы с ним разошлись?

Ювэй взволнованно посмотрела на короля, но, помня волю принца, лукавить не стала.

? Сразу после дуэли он направился в сад, там мы и разошлись почти сразу.

? Он был спокоен? – продолжал спрашивать король.

? Нет, напротив. Он был зол, ругал Грэстуса.

Она бы сказала про обиду, если бы их не слушали стражи и сам Агиман. Просто Ювэй казалось, что больше всего Гэримонд был обижен на короля, но даже тон разговора не допускал подобных вольных размышлений.

? Куда он направился? – спрашивал король.

? Я не знаю, ? честно ответила Ювэй. – Он хотел остаться один, и я подчинилась приказу.

Говорить о том, что Гэримонд фактически сбежал от нее, Ювэй не стала, старательно убеждая себя, что никакой, в сущности, разницы нет.

Король зло усмехнулся, оскалился и тут же встал.

? Что ж, в таком случае вы обязаны мне помочь его арестовать и стать его стражей! – заявил он, быстро шагая к лестнице. – Это приказ!

Ювэй отступила, пропуская короля, и едва не закричала, что этого не может быть. Она знала о том, что случилось ночью, но была уверена в невиновности принца.

«Кто угодно, но не он», ? думала она, но не возражала, а просто следовала за королем и другой стражей, отрешенно слушала, как стучат в запертую дверь. Когда ту стали выламывать, она просто отвернулась и невольно встретилась взглядом с Агиманом. Тот тоже был взволнован, но почему-то так и стоял у двери.

«Все это не правильно», ? подумала Ювэй, не отводя глаз, и ей показалось, что Агиман согласно кивнул, прежде чем отвернуться.

? О боже! – воскликнул король, когда дверь все же выломали. – Позовите врача!

В его голосе снова что-то изменилось. Ювэй обернулась и тут же едва не рухнула без чувств, видя обнаженное окровавленное тело.

Что было дальше, она понять не могла. Она не падала без чувств, а просто отступала, чтобы прижаться к двери собственной комнаты и закрыть глаза.

Странное видение снова охватывало ее.

…Он сидел в темноте и размазывал черную жижу по полу. Она вытекала из его тела, превращалась в узоры под пальцами, а потом снова становилась неясной массой.

Она шагнула к нему, и тогда он поднял голову, кутаясь в черные лохмотья, похожие на обрывки самой пустоты ? непроницаемые и зловещие.

? Опять ты, ? сказал он устало и отвернулся, словно видеть ее не желал.

? Да, это опять я, ? спокойно ответила Ювэй.

Она снова была в белом, и черная жижа на каменном полу отползала от нее.х

? Расскажи мне, что случилось с Эмили, ? попросила Ювэй, присаживаясь рядом на пол.

Тьма рисовала вокруг нее круг, будто пыталась захватить или завершить неведомый узор, но они этого не замечали, потому что принц посмотрел на нее, и в зеленых глазах она заметила слишком много разных чувств. Волнение, удивление, надежда. Все смешивалось в зелени его глаз.

? Ты тоже думаешь, что это я убил ее? – спросил принц.

? Нет. Я уверена, что ты просто не мог, но почему все указывает на тебя?

? Странно, ? протянул принц. – Я думал, ты первая будешь подозревать меня.

?В какой-то момент, признаюсь, я подумала, что это возможно,? сообщила Ювэй, ? но я уверена, что ты не сделал бы такого. Я видела твои кошмары. Я чувствовала твои эмоции. Я была тобой и точно знаю, что ты не мог так поступить.

Гэримонд молчал.

? Что с ней случилось?? снова спросила Ювэй.

? Ее душу съели. Вот и все.

? А что случилось с тобой? Зачем ты сделал это? Ты сам ведь это сделал?

? Сам…

? Зачем?

? Мне просто хотелось отдохнуть. Я вскрыл стигматы, только чтобы немного подышать свободно…

? Они вернутся вновь?

? Да, быстрее, чем заживут раны.

? Ты мог умереть…

? Значит, такой была бы моя судьба.

? Так нельзя! – воскликнула Ювэй и вскочила.

Белое нечто растеклось по полу, прямо от ее ног, рисуя еще один круг, сплетая черное и белое вокруг них.

? Идем, ? сказала она, протягивая ему руку. – Просто пойдем отсюда.

? Это не так просто, ? вздохнул Гэримонд.

? Давай хотя бы попробуем, ? попросила Ювэй, и он все же дал ей руку и встал, даже шагнул к ней, забывая, что это сон, сжимал ее руку и увлекал в подобие танца под странный перезвон мелких невидимых колокольчиков…


***

Король еще раз посмотрел на сына, лежащего на кровати, неподвижного и едва живого, перевязанного бинтами до самого подбородка, а потом спускался вниз в затихшей башне к своему адъютанту – в конце концов, именно с ним сын просил советоваться.

? Скажи, ? сказал король, подойдя к мужчине в доспехах. ? Как ты думаешь, зачем он сделал это с собой? Пытался умереть?

? Это очень странный способ убивать себя, ? спокойно ответил Агиман. – Не думаю, Эверен, что он хотел именно этого, но и понять, что это может быть, не могу. Это больно, мучительно и абсолютно бессмысленно.

Король тяжело вздохнул, соглашаясь с мужчиной и в то же время кривясь от сомнений.

? Ты ведь слышал мой разговор с Грэстусом? – спрашивал он.

? Какой из них?

? Все, ? тихо прошептал король.

? Разумеется, ? кивая, сказал Агиман, даже не пытаясь скрыть свою осведомленность.

Короля она тоже не смутила. Он именно этого и желал от своего адъютанта и друга.

? Что если избавился от стигмат? – спросил король. ? Он мог ее убить?

? Мне ответить разумом или сердцем? – спросил Агиман.

? И тем, и тем…

? Все против него, и я готов поверить, что это он, но он сын своей матери. Он похож на нее. Разве у нее не было дурного характера? Разве не казалось, что она способна натворить глупостей? Я всю жизнь именно их от нее ждал, но она была самым добрым человеком, несмотря на свою импульсивность. Он не мог.

? А кошмары Грэстуса?

Агиман пожал плечами.

? Они враги. Не знаю почему, но именно враги с самого рождения, а быть может, со времен мироздания…

? Ненавижу, когда ты так говоришь, словно эльф, ? вздохнул король.

Агиман снова лишь плечами пожал, не имея иной правды.


***

Камень треснул прямо у него на глазах.

? Проклятье, ? ругался он, пытаясь избавиться от цепей, а те словно сильнее стягивали тело от каждого движения. – Ну, Глен, оторву я тебе уши, когда выберусь. Все оторву…

Камень рассыпался, открывая круглый циферблат в черно-белом узоре. Третий циферблат на полке, озаривший светом этот зал, изогнутые рога и черные косы, что сотнями падали на черный плащ.

Свет прикасался к цепям и те трескались, рассыпаясь пылью.

Темный хранитель обретал свою свободу.




Глава 16


Гэримонд приоткрыл глаза. Кроме боли, он неожиданно замечал совершенно новое ощущение: правую руку словно что-то грело – не жгло, не мучало болью, а согревало, будто кто-то сжимал его ладонь, только прикосновения при этом не было.

Осторожно приподняв руку, он увидел черную звезду, горящую на его руке. Что это значит, он по-настоящему не знал. Он просто видел подобные метки у других аграафов, что обрели свои граали.

«Вот бы кто-нибудь мне это объяснил», ? подумал он, роняя руку обратно.

Все тело было стянуто бинтами и болело почти привычно. Он закрывал глаза и открывал их вновь, чувствуя прикосновение чужой руки.

Ювэй сидела рядом. Она давно пришла в себя. Ей вообще казалось, что она глаза на миг закрыла, а вот принц долго не приходил в себя. Лекарь сказал, что он потерял слишком много крови и теперь нуждается в отдыхе.

? Он мог умереть, ? сказал он королю и только так убедил того оставить принца в постели собственной комнаты.

Ювэй приказали его охранять, хотя она просто хотела быть с ним рядом.

? Скоро придет твой отец, ? сообщила она мягко.

Гэримонд только улыбнулся, осторожно перехватывая ее руку, то, что она оставалась рядом, возвращало его к жизни.

? Мне, наверно, стоит уйти, ? продолжала Ювэй.

? Нет, ты мне нужна.

? Но то, о чем вы будете говорить… Твой отец уверен, что убийца ? ты.

? А ты ведь все еще так не думаешь, правда? – спросил Гэримонд, грустно улыбаясь и тут же вновь прося: ? Останься.

? Хорошо, ? согласилась Ювэй и крепче сжала его руку, а он тут же закрыл глаза и глухо выдохнул, словно пытался подавить стон. ? Что не так? – спросила она, улавливая эту перемену.

Гэримонд не стал отвечать. Он просто отбросил часть покрывала с плеча и коснулся бинтов. Те под пальцами стали прозрачными, показывая новую вспухшую стигмату, вздувшуюся между двумя едва затянувшимися порезами.

Ювэй сразу все поняла. Он ведь сказал ей в том видении, что они вернутся, потому она просто коснулась губами бинтов в порыве внезапной нежности, не заметив, что задела его пальцы, а он поражался тому, как острая жгучая боль отступала. Еще немного и он сказал бы ей все, что знает ? спутанно, но хоть как-то, чтобы она понимала, что они связаны с самого начала и навсегда, что бы это ни значило, но лирическое настроение было оборвано шумными шагами за дверью. Эхо башни усиливало их и превращало в подобие барабанного боя перед казнью. От таких мыслей улыбка Гэримонда менялась, но не исчезала с губ. Он только прятал плечо под покрывало и ловил ее пальцы быстрее, чем открывалась дверь.

Король больше не считал нужным стучаться, прежде чем заходить к сыну.

На этот раз он был не один, а вместе с адъютантом, что замер у двери, поглядывая на принца.

? Здравствуй, отец, ? прошептал Гэримонд, пытаясь улыбнуться.

? Ювэй, оставьте нас! – приказал король, игнорируя слова сына.

Он сел в кресло подальше от кровати, словно боялся даже приближаться к наследнику.

? Не стоит, ? за Ювэй ответил Гэримонд, сжимая ее руку сильнее. – Твой адъютант всегда знал все о твоей жизни, почему моему нельзя? Пусть остаются оба и слушают.

Королю не нравился такой ответ. Он хмурился и отворачивался от принца, а тот приподнимался все же на постели, будто не было врачебного запрета, через боль и с помощью Ювэй устраивался полусидя на подушках. Агиман почти сделал шаг, чтобы тоже помочь, но остановился. Король же даже не взглянул на сына.

? У меня к тебе много вопросов, ? говорил он строго.

? Спрашивай, я отвечу, ? обещал Гэримонд, осторожно отстраняя Ювэй и складывая руки на коленях, желая просто не отвлекаться от истины, которая всегда рядом.

? Зачем ты это сделал? – спросил король.

? Что именно?

? Зачем ты нанес эти раны? Не говори, что это был не ты.

? Это был я, ? спокойно ответил Гэримонд. ? Я был зол и расстроен, вот и решился на это безумие ? вскрыл все стигматы. Да, я соврал, их было много, всегда, но… Я не мог сказать тебе об этом, ? признавался он, закрыв глаза. – Я пытался несколько раз, но каждый раз понимал, что это просто мучительно и страшно. Что изменилось бы от твоего знания? Стигматы остались бы со мной, а ты только встревожился бы. Там на балу я соврал. Их много и их нельзя не чувствовать. Это больно, будто гниешь изнутри, но я ничего не могу с этим сделать, и ты не сможешь. Еще никто не смог. Чем больше я контролирую силу, тем сильнее она поедает мое тело ? тем больше и страшнее стигматы. Я не хочу так умирать, но это лучше, чем лишиться души и превратиться в чудовище. Понимаешь?

? Нет, – сурово ответил король, явно даже не пытаясь услышать сына. – Ты должен сопротивляться стигматам, а не покоряться им!

? Я пытался, но они не подчиняются мне. Они, возможно, единственное в этом мире, над чем я не властен.

В комнате стало тихо.

Хмурый король встал, подошел к окну и долго молчал, прежде чем задать самый главный вопрос:

? Зачем ты убил ее?

? Я не убивал ее.

? Не ври мне! – вскрикнул король, обернулся и даже подлетел к кровати, но его взгляд принц встретил без сомнений и страха.

? Я не убивал ее, ? повторил он, глядя отцу в глаза. – Зачем мне ее убивать?

? А я расскажу зачем! – восклицал король и стал расхаживать по комнате.

Ювэй поджала губы, словно это ее саму сейчас обвиняли без права на оправдания. Агиман тоже устало закрыл глаза и покачал головой, даже не пытаясь скрыть свое осуждение. Он был не согласен, но молчал, зато король не замечал ничего, взмахивая руками.

? Ты следил за Грэстусом, а проиграв ему, решил отомстить. Никто кроме тебя не обратил внимание, что он танцевал с Эмили. Он не только ее приглашал на танец.

? Только ее, ? вмешался Гэримонд. – Если кто-то помнит, что было как-то иначе ? он околдован.

? Не смей! – отрезал король. – Я сам помню, как он танцевал с баронессой Девре.

? Отец…

? Молчи! Я не знаю как, но именно ты убил ее! Ты поглотил ее душу, а потом явился ко мне и выгнал Грэстуса, чтобы потом обвинить во всем его, но выдал себя, указав время смерти. Когда понял это, избавился от стигмат, чтобы никто не мог сказать, что они ? последствия ритуала.

? Если бы я поглотил ее душу, у меня бы больше никогда не было стигмат, ? со стоном сказал Гэримонд. ? Они бы исчезли, навсегда.

Король только хмуро посмотрел на него, явно не понимая.

? Сила аграафа требует тьмы и разрушений. Все аграафы, что поддавались ей, жили дольше, а кто боролся ? сходил с ума первым. Я сопротивляюсь, поэтому гнию изнутри, понимаешь? Стоит мне покориться и все закончится…

Он говорил тихо, но как никогда честно. Шепот его дрожал, но короля это уже не трогало. Он зло и равнодушно смотрел на сына.

? Ты уже все решил, ? прошептал Гэримонд, понимая, как бесполезны его слова. ? Ты поверил ему, а ведь он просто… не знаю я, чего он добивается! Не знаю зачем, но в этом не может быть ничего хорошего.

? Лжец! Я запрещаю тебе покидать башню! – объявил король и выскочил из комнаты, чтобы запереть башню и выставить стражу, спрашивая себя, как он мог породить такое чудовище?

Он не задавал этот вопрос вслух, и потому Агиман не отвечал на этот вопрос, не говорил о том, что его эльфийское чутье никакого чудовища так и не заметило. В Грэстусе он тоже его не видел, и это добавляло сомнений.




Глава 17


Гэримонд тяжело вздохнул, когда закрылась дверь. Он просто сполз на кровати, отвернулся от Ювэй и сжался весь, как младенец.

? И почему он мне не верит? – со стоном спросил он.

? Надо было раньше ему рассказать, ? вздохнула Ювэй. – Про силу, про стигматы.

Она говорила это, сама скорее чувствуя, чем понимая, что такое сила аграафа.

? Я не мог ему рассказать, не мог.

? Мне же смог…

? Так то тебе, ? простонал Гэримонд.

«Ты грааль, да и там я сильнее», ? думал он, не говорил об этом, а только губы кусал.

? Ты много от него скрывал, а в неведенье очень легко поддаться панике и заполнить неизвестное домыслами. Причем не только своими, но и чужими. Нам, рыцарям, это запрещено, не должны мы думать над приказами, а он ведь король, ему должно думать обо всем.

Гэримонд снова вздохнул и натянул на голову покрывало, будто в кровати можно было спрятаться от всего мира.

? Если Грэстус был с отцом, если он все это время говорил с ним, ? все же бормотал он, ? то кто убил Эмили?

? Не надо думать об этом сейчас, ? попросила Ювэй, осторожно гладя его по плечу и складывая покрывало так, чтобы белый нос все же выглянул наружу. – Тебе сначала надо поправиться.

? Я не болен, а проклят.

? Тебе все равно надо окрепнуть, а потом мы найдем убийцу. Грэстус мог подослать кого угодно ? слугу, ученика.

? Там была его энергия.

? Не сейчас, ? настойчиво сказала Ювэй. – Об этом потом, когда ты станешь сильнее.

Она буквально ощущала, как из принца с нарастающим отчаянием вытекала жизнь, будто с кровью он терял силу, а тьма при этом слабее не стала.

? Ты права, ? соглашался Гэримонд, резко разворачивался на другой бок, словно не было все его тело покрыто ранами, а бинты его покрыли по ошибке. ? Ложись рядом, ? попросил он, ? и расскажи мне что-нибудь.

? Какой из меня рассказчик? – улыбнулась Ювэй, послушно укладываясь рядом, как в детстве с сестрой, когда та болела. – Ты можешь рассказать куда больше.

? У меня нет сил на рассказы, ? признавался Гэримонд, ? потом. Когда-нибудь.

Он брал ее за руку и закрывал глаза, точно маленький ребенок.

? Отдыхай, ? шептала Ювэй, а он засыпал.

Дни тянулись. Тайный ход в комнату Ювэй заколотили, оставив их наедине, будто аграафа все это могло удержать на месте. Слуги приносили еду, бинты, мази для ран и записки от лекаря. Сам мужчина не приходил, не проверял, как обрабатываются раны и жив ли принц. Король к башне тоже не приближался. Только маленький Эмир постоянно бродил возле башни, а в солнечные дни просто стоял и смотрел на окно старшего брата, будто ждал его.

Гэримонд чувствовал его взгляд, но к окну подходить не решался.

Ювэй расчесывала его длинные волосы, кормила, если у него совсем не было сил, а по ночам, когда он засыпал и стигматы безжалостно бороздили его тело, она молилась, сжимая его руку. Ее белая стигмата, едва заметная на светлой ладони, прикасалась к его черной звезде, и боль отступала.

Время шло, и через месяц сам Гэримонд начинал сомневаться в своей невиновности, а Ювэй упрямо повторяла, что это не так.

? Кто-нибудь узнает правду. Отец Эмили сам будет искать виновного.

? Он не ищет. Я смотрел, ? устало отвечал Гэримонд, листая книгу с пустыми страницами.

У него не было даже желания наблюдать за миром.

? Почему ты мне веришь? – шептал он, действительно не понимая.

? Потому что ты добрый и не мог убить человека! – заявила Ювэй, злясь на подобные сомнения.

? А если я не специально? Если это сделала моя сила? Если я не осознавал, что делаю, а теперь просто не помню. Может, отец прав и я лишь раб стигмат, боли и тьмы? Может, я сам во всем виноват?

Ювэй устало покачала головой, не первый раз слыша такие сомнения. Сама она не сомневалась. Знала, что он не мог и все, как околдованная, и только злилась на его сомнения, совершенно неразумные на ее взгляд, но, вздыхая, говорила с ним, как с больным ребенком.

? Не думай так. Ты всегда хочешь быть собой. Разве мог ты забыть об этом? Никакой гнев не заставил бы тебя потерять себя. Одной мысли о чужой смерти ты бы себе не простил. Я знаю, что ты способен контролировать тьму.

Она строго посмотрела на принца, вспоминая, что он иногда менялся в своих снах. Худой изнеможенный мужчина превращался в высокого статного юношу. Длинные волосы становились короткими. Черные глаза зеленели. Тьма словно отступала, и он менялся весь. Улыбался, шутил, смотрел на нее без сомнений, даже прикасался иначе ? смелее. В таких снах тьма хоть и крутилась подле, а прикоснуться к нему не могла, но чаще она скользила по белой коже. Он сразу становился сильнее, но напоминал ей тяжелораненого. Ювэй видела, как слабеют люди духом, стоит лишить их тело силы, но она понимала, что он держится годами и продержится не один день, потому старалась поддержать.

Она даже не представляла, о чем думал Гэримонд, глядя на нее. Сомневался он не в себе, а в том, что хотел ей давно сказать.

«Я люблю тебя», ? крутилось у него на губах.

«Спасибо», ? было в сознании, а могущество буквально требовало заявить, что она принадлежит ему.

«Ты – мой грааль!»

Она сидела напротив, а он почти кричал об этом мысленно, но молча качал головой в реальности, закрывал книгу и вставал.

? Я как-то обещал рассказать что-нибудь интересное, помнишь? – сказал он. – Вот я и расскажу тебе одну историю.

Он не отступил, не отвернулся к окну, как обычно, а опустился на пол рядом с ней, уткнулся носом ей в колени, обтянутые штанами, и замер на короткий миг, ненавидя себя за то, что не смог ее сразу просто прогнать, не смог не заманить ее в башню, не смог забыть и втянул в свою мрачную, полную отчаяния и мнимой власти жизнь.

«Ты не имел на это права», ? говорил он себе мысленно, а вслух начинал свой рассказ:

? Давным-давно в этом мире жил могущественный маг. Он мог сотворить все, что захочет. Он мог влиять на будущее и изучать взглядом прошлое, но он всегда был один. Те, кто заходили к нему, говорили лишь о делах и не знали его, как человека, только как мастера своего дела. Он хотел бы знать их самих, но боялся увидеть в них страх. Он просыпался во мраке и засыпал вместе с ним. Он мечтал найти родственную душу, и однажды холодным зимним утром он увидел ее в маленькую щелку между плотными шторами. Он не знал, кто она, но сразу понял, что это та самая… родная душа. В тот миг его темная сила сама засияла светом. Алые ирисы в белом снегу, как кровь, осветили его боль, но его могущества не хватало, чтобы влюбить ее в себя, а сам он не мог уже разлюбить.

Он умолк, чувствуя, как глупо говорить о себе подобное, даже пошло – по крайней мере, так вдруг ему показалось. Он сразу зажмурился, скривился и затаил дыхание устало, а Ювэй осторожно коснулась его волос.

? И чем же закончилась эта история? – спросила она.

? Не знаю. Я перестал наблюдать за магом, а потом не смог его найти.

Чувствуя себя совсем глупо, он резко встал и отскочил от Ювэй, шагая к окну, только бы не видеть ее глаз, наверняка насмешливых.

? Мне казалось, у родственных душ должно быть обоюдное притяжение, ? говорила она.

? Откуда мне-то про это знать, ? буркнул принц. – Это же просто история… про древнего мага и…

? Я видела те ирисы, ? перебила его Ювэй, сама нервно сглатывая.

Все было очень странно, но и она сама чувствовала это. Такой бледный слабый Гэримонд, может быть, и не привлек бы ее, но она видела его разным, знала, что он сильнее, и, когда заглядывала в его зеленые глаза, дрожала вся внутри, как никогда и ни перед кем.

? Магу даже не надо было колдовать, она сама его полюбила, ? прошептала Ювэй, дотронувшись до его плеча.

Гэримонд обернулся, а она смело коснулась губами его губ, но вместо поцелуя ощутила обжигающий холод. Принц дрогнул и тут же отступил.

? Прости, ? прошептал он. – Я не должен был… Я не имею права на любовь.

? Да что с тобой?! – вскрикнула Ювэй, отчаянно понимая, что правильно его поняла. – Почему ты боишься? Никому до нас нет дела, а мне все равно. Я правда люблю тебя. Я осталась тут с тобой, потому что не могла иначе. Я с самого начала не могу оставить тебя тут одного, так почему?

Гэримонд только головой качал и пятился от нее в темный угол.

? Ты мужчина, так и веди себя как мужчина! – кричала на него Ювэй. – Зачем говорить все это, чтобы потом убегать? Что не так? Ты хотел знать о моих чувствах? Так вот она я, готовая на все, если с тобой!

? Это и ужасно, ? простонал Гэримонд. – Я не хочу превращать твою жизнь в кошмар, хотя уже это сделал. Я должен бороться, а вот ты… ты ничего не должна.

? А может, я могу тебя спасти? – вырвалось у Ювэй само собой, ? может быть, я тут только ради этого! Может…

Она внезапно умолкла, чувствуя неожиданную боль в груди, прямо под левой ключицей. Прикоснулась к этому месту рукой и ощутила под пальцами что-то горячее и мягкое.

? Ты можешь меня спасти, это правда, ? неожиданно ответил Гэримонд, посмотрев на нее, и шагнул к ней, убирая ее руку и осторожно расстегивая верх рубашки, чтобы взглянуть на темную стигмату, жирным червем вспухшую под ее ключицей.

? Что это значит? – простонала Ювэй испуганно, не представляя, как можно выдержать один такой мерзкий пульсирующий нарыв прямо под кожей.

У принца их было куда больше, а он часто не замечал их, а ее крутило от боли так сильно, что ее пришлось вести к креслу, усаживать и давать ей воды тому самому аграафу, которого она обещала спасти.

? Я же говорил, что могу тебя погубить, ? шептал Гэримонд, ловя ее руку. – Я не знал, что будет так, но чувствовал, что могу уничтожить тебя, если прикоснусь. Ты нужна мне, я люблю тебя, но все, что способно передать энергию, явно под запретом.

? А это защита? – спросила Ювэй, показывая ладонь.

Прежде она даже не решалась показать принцу белую звезду и спросить о ней, хотя давно заметила у него черную, просто не могла говорить об этом первой, а он все молчал, хоть и видел.

? Я не знаю. Об этом не пишут в книгах, и ни один аграаф не может ответить на эти вопросы, но я много раз сжимал твои руки и ничего не случалось, но стоило мне только захотеть поцеловать тебя в ответ и…

Он не договорил, а снова опустился возле нее на колени, сжимая ее руку и забирая себе ее боль, надеясь, что она простит и поймет, и, может быть, не оставит.




Глава 18


Принцу Аркару было восемнадцать. Он чувствовал себя взрослым и достойным. На турнирах он мог выступать наравне с рыцарями короля. Он интересовался делами и всегда втайне надеялся, что отец признает его наследником. Конечно, он знал, что у него есть старший брат, но тот был где-то там в черной башне и походил на страшную дворцовую легенду. Для Аркара Гэримонд был таким же реальным, как призрак покойного Наргалута – его предка, короля, давным-давно погибшего. Говорили, Наргалут появлялся на верхних этажах замка, а Гэримонд, говорят, жил в башне.

«Вот и жил бы там дальше!» ? ругался мысленно Аркар, когда ему докладывали об убийстве на балу.

Сам Аркар настолько был зол на отца и этого горе-наследника, что покинул королевство, пользуясь слухами, что на южной границе объявилось древнее чудовище. Он разобрался с лже-чудовищем быстро, командуя опытными воинами, что взял с собой. Нашел разбойников, что обманывали селян, и вздернул всех, а вот возвращаться не спешил, придумывая себе все новые дела.

«Пусть отец побудет без меня, пусть посмотрит на своего наследничка», ? думал Аркар.

С Гэримондом он был незнаком, но даже не сомневался, что тот никуда не годится. Что он вообще может знать и уметь, сидя в той башне?

Только когда до южных земель стали доходить слухи о трагедии на балу, Аркар поспешил домой. Ему хотелось ногой открыть отцовский кабинет и спросить:

«Ну что? Теперь ты понял, что наследником должен быть я?»

Аркар был умнее. Он, конечно, чувствовал себя старшим всю свою жизнь, заботился о двух младших братьях, делал все, чтобы быть настоящим наследником, не видя Гэримонда, но забыть о нем ему не позволяли, а значит стоит сказать о его ничтожности, и вот уже отец зол и недоволен, поэтому он действовал иначе:

? Какое горе, ? говорил он, явившись к отцу прямо в дорожном доспехе со шлемом в руках.

? Да, ? просто согласился с ним отец. – Ваша мать бы этого не перенесла.

? К счастью, она не дожила до этого дня.

? Но она отдала ему свой перстень. Она назвала его наследником, а ведь она эльф, ? рассеянно говорил король.

? Если бы она не была эльфом, она бы умерла, родив его. Она потеряла свое долголетие, свою молодость и силу, породив аграафа, ? почти зло говорил Аркар. – Разве можно доверять ее суждениям?




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksandr-vert/molchanie/?lfrom=196351992) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.