© Островская Е., 2021
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
В кои веки выдался незапланированный выходной – и на тебе! Позвонил дежурный по РУВД и сообщил, что нужно срочно выезжать на адрес, где обнаружен труп.
– Дайте мне хоть сегодня отдохнуть, – ответил Гончаров, – почти шесть вечера: пусть кто-нибудь из моих ребят туда едет.
– А нет никого – разбежались твои ребята, майор. Практикант один сидит, скучает.
– Какой практикант?
– Из школы милиции. В смысле, из университета МВД. Бери его и отправляйся. Да там и делов-то на часок всего, не более: суицид в чистом виде. Соседи участкового вызвали, а тот нам сейчас позвонил. Понимаю, конечно, всем не до этого: пятница, вечер, лето, дача, то да се, но надо же кому-то. А у тебя, Игореша, дачи нет…
– Теперь есть, – попытался возразить майор, – как раз сегодня ездил оформлять сделку.
– Поздравляю. Короче, подскакивай туда, а я отправлю эксперта и практиканта, они начнут, а потом… все быстрее получится. И не забудь, завтра с утра ты заступаешь дежурным по району.
– Кто там из участковых?
– Романов.
– Который из них?
– Николай Второй.
Участковых с такой фамилией в районе было двое: один – майор, Денис Иванович, а второй – капитан, которого родители в свое время, не подумав, назвали Коленькой, и теперь он вынужден до конца дней зваться Николаем Вторым. Но этот Романов был парнем хватким, Гончаров даже в свое время предложил Николаю Второму перейти к нему в убойный, а тот почему-то отказался, заявив, что в участковых ему спокойнее. Возможно, он был прав. Даже наверняка прав.
А у Дениса Ивановича Романова не было никаких прозвищ, да и звезд с неба он не хватал и, получив майорское звание, тихо ждал своей пенсии, особо ничем не проявляя себя. Хотя однажды составил протокол, который потом повесили на доску объявлений с визой начальника РУВД. В протоколе красным фломастером была подчеркнута одна фраза. «Тело обнаружено лежащим на диване. Глаза широко открыты – одного нет».
А виза полковника Жаворонкова, поставленная все тем же красным фломастером, была такая: «Умри, Денис: ты лучше не напишешь!»
Судя по всему, начальник районного управления внутренних дел был знаком с отечественной литературой, в частности, с творчеством драматурга Дениса Ивановича Фонвизина.
То, что убийства никакого не было, Гончаров понял сразу, подойдя к двери подъезда. Во-первых, на нем был домофон с переговорным устройством, камерой наблюдения, а также кнопкой вызова консьержа. Игорь достал из кармана удостоверение, поднес к глазку камеры и нажал на эту кнопку.
– Вы к кому? – вылетел из устройства женский голос.
– Майор Гончаров, убойный отдел.
Дверь открылась. Игорь подошел к стеклянной перегородке, за которой сидела пожилая женщина.
– Посторонние в течение дня заходили в подъезд? – спросил он.
– Никого не было, – ответила женщина и добавила: – А проживающие по нашей лестнице очень приличные люди; ранее судимых нет, лиц, ведущих антиобщественный образ жизни, тоже не имеется, конфликтов между соседями не случалось.
– Вас уже опросили? – догадался майор.
– Пять минут назад молоденький ваш в курсантской форме. Опросил и записал на камеру телефона.
– Номер квартиры напомните, – попросил майор.
– Седьмой этаж, налево от лифта, сто пятая.
– Сто пятая? – переспросил Гончаров, удивляясь такому совпадению[1].
Он поднялся на лифте, повернул налево и сразу увидел распахнутую дверь квартиры, возле которой стояли понятые – немолодая женщина и парень лет тридцати: судя по тому, что на ногах у них были домашние тапочки, – соседи.
Майор вошел в квартиру, оказался в просторной прихожей, из которой выходили два коридора: один вел на кухню, а другой к комнатам. Дверь одной из них была открыта, и там находились люди. В комнате работала дежурная бригада, приехавшая на вызов. В коридоре стоял участковый Романов и наблюдал за действиями спецов. Увидев вошедшего в квартиру Гончарова, он двинулся ему навстречу, протягивая руку для приветствия.
– А тебя-то зачем сюда подтянули? – удивился он. – Я сразу определил, что это самоубийство, и эксперт тоже так думает.
– Всех соседей опросил?
Романов кивнул, а потом признался:
– Не всех. Но этим сейчас практикант занимается. Хваткий мальчик. Он сразу все стал на свой телефон фиксировать.
– Кто обнаружил труп?
– Жена. То есть теперь уже вдова.
– Опросил ее?
– Пока не получилось. Выяснил только, что она вернулась домой, обнаружила мужа висящим в петле, побежала к соседке, и там ей стало плохо… Соседка сначала мне позвонила, а потом «Скорую» вызвала… Врачи приехали, когда я уже здесь находился, вкололи вдове что-то успокоительное, потом пришли и посмотрели на труп.
– Что сказали?
– Сказали, что помочь уже ничем не могут.
Гончаров заглянул в просторную комнату. Судя по обстановке, это была гостиная с дорогой мебелью. За круглым столом сидел следователь Лячин и что-то писал. Стол был большой, на нем еще уместились открытый ноутбук, бутылка виски и пустой стакан, там же лежал мобильный телефон.
В комнате работал эксперт, за действиями которого внимательно наблюдал паренек в форме курсанта школы милиции. На полу лежал труп мужчины, но разглядывать его Гончаров не стал.
Следователь Лячин, увидев начальника убойного отдела, кивнул ему и, показав на бутылку, спросил:
– Хочешь глотнуть, там еще грамм сто осталось.
– Ты дурак, Лячин, и шутки у тебя дурацкие, – ответил Гончаров и показал глазами на практиканта.
– Виски «Джемесон» двенадцатилетней выдержки, – произнес эксперт, – такая литровая бутылка тысяч восемь стоит. А этот, – эксперт показал на труп, – выпил восемьсот граммов, может, даже больше: вскрытие покажет. Весу в нем вряд ли больше семидесяти, так что и без крюка это для него почти смертельная доза.
– Какого крюка? – не понял майор.
– Он на крюке для люстры повесился.
Гончаров придвинул стул ближе к центру комнаты, встал на него и поднял руки к потолку.
– Едва достаю, а покойный ниже меня.
– А он со стола в петлю сиганул. Со стола дотянуться можно.
– Кто проводил осмотр тела?
– Я, – отозвался из коридора участковый Романов, – след от асфиксии характерный для подобных случаев…
– Спрашиваю, что нашел в его карманах?
– Я туда не залезал.
– Он записку оставил, – сказал Лячин, – нет, даже послание в современных тенденциях. Посмотри на компьютер.
Он повернул ноутбук, и Гончаров увидел белый экран, на котором темнела крупная надпись, сделанная, вероятно, самым крупным кеглем[2]:
«Да пошли вы все!!! Вова».
– Владимир Сергеевич Колюжный, бизнесмен, – объяснил следователь и показал на тело: – Что-то его очень достало, раз сам в петлю полез.
– Николай Второй, будь другом, – обратился Игорь к участковому, – проверь карманы его брюк.
Романов вздохнул и наклонился над телом.
– В этом ничего, а во втором… тоже ничего.
– А в заднем?
– Где в заднем? – после некоторой паузы переспросил участковый.
– У мужских брюк есть задний карман, – напомнил Игорь, – некоторые участковые инспекторы там прячут заначку от жены.
Романов посмотрел на паренька:
– Помоги, практикант, тело перевернуть.
Курсант подошел и начал помогать.
– Не боишься покойников? – спросил его Лячин.
– А чего их бояться, они уже ничего сделать не могут, – произнес паренек.
– Достойная смена растет, – одобрил ответ курсанта следователь.
Гончаров посмотрел на покрасневшее лицо паренька и понял, что тому явно не по себе.
– Нашел, – сказал участковый, доставая что-то.
Он протянул руку к Гончарову ладонью кверху, показал два презерватива в упаковке. Николай Второй положил их на стол и вздохнул.
– Не знаю, как и сказать.
– Презервативы, – произнес майор.
– Ну да, – согласился Романов, – только я хотел по-другому назвать.
– Контрацептивы? – подсказал Игорь.
– Как? – не понял Николай Второй.
Гончаров показал на лежащий на столе аппарат:
– Чей мобильный?
– Покойного, – ответил участковый.
Майор взял его, а потом махнул рукой практиканту:
– Пойдем с женой поговорим. То есть со вдовой.
Они вышли из квартиры. И сразу к ним шагнул молодой сосед:
– Можно мне все же уйти? Я спешу на работу.
– Только один вопрос: в каких отношениях были с покойным?
– Ни в каких. Здоровались при встрече в лифте или во дворе. В их квартире был раза два: один раз на кухне, а другой – в гостиной, где он сейчас… Третий раз сегодня.
– Первые два визита чем были вызваны?
– Уф, – выдохнул мужчина, понимая, что разговор затягивается, и посмотрел на часы.
– Вы куда-то спешите? – поинтересовался Игорь.
– Обещал на работе, что вернусь сегодня. Я же домой заскочил, чтобы бумажник взять: там деньги, банковские карты. Бумажник в куртке остался, которая на мне вчера была, сегодня пошел в рубашке, а он…
– Так зачем вы заходили к соседям?
– В первый раз Владимир Сергеевич меня пригласил двадцать третьего февраля праздник отметить. Мы с ним посидели часа два, а потом я ушел, потому что его немного развезло. А второй раз я встретил его жену. Она из машины вытаскивала пакеты с продуктами, помог донести ей их до лифта, а потом и в квартиру занес. На кухне поставил все и ушел.
– Вы сказали, что соседа развезло? С ним такое часто случалось?
– Откуда мне знать? Мы же с ним встречались не так чтобы постоянно… Ну, может, пару раз видел в состоянии опьянения… Недавно он даже из своей машины выходил не совсем в адеквате.
– Вопросов больше нет… Погодите. А где вы работаете?
– Я фитнес-тренер, провожу занятия с мужскими группами.
– Сколько лежа от груди жмете? – неожиданно поинтересовался практикант.
– Сто двадцать, могу и больше, но не пробовал.
– Ого! – удивился Гончаров. – А по виду не скажешь, что вы такой силач.
– Просто вы меня с голым торсом не видели, – обиделся мужчина и снова посмотрел на часы.
– Можете быть свободным, – сказал Игорь и посмотрел на практиканта: – Пойдем поговорим со вдовой.
Но сам не сдвинулся с места, посмотрел вслед мужчине, который поспешил к лифту.
– Бумажник не забыли? – крикнул Гончаров.
Фитнес-тренер остановился и, развернувшись, бросился к своей квартире. Пробегая мимо и не сбавляя темпа, махнул рукой:
– Спасибо, что напомнили: такое случилось, сами понимаете – голова не на месте.
– Пойдем? – спросил практикант.
– Погоди, – ответил майор и посмотрел на паренька, – тебя как зовут?
– Петр.
– Погоди немного, Петя. Ты, как я заметил, телефон держал в руке. Диктофон включал?
– Включал: все время записываю.
– Вас так учат?
Практикант молча покачал головой. Мимо пробежал фитнес-тренер и показал кожаный бумажник. И как раз подошла кабина лифта.
– А теперь, Петя, пойдем к вдове.
Им открыла пожилая соседка.
– Ну что вам все неймется? – возмутилась она. – Ниночке и без вас так плохо, она только-только успокоилась. Меня лучше спросите: все про них знаю.
– Хорошо, – согласился Гончаров и направился вслед за хозяйкой на кухню. Женщина указала ему на стул, а практиканта как будто не заметила вовсе.
Майор окинул взглядом помещение и восхитился:
– Хорошо устроились. В дорогом доме, такая обстановка у вас. Квартира двухкомнатная?
Женщина кивнула и попыталась быстро объяснить:
– Я всю жизнь работала и накопила, потом после развода отсудила у бывшего мужа половину совместно нажитого.
– А муж чем занимался?
– Лесом торговал.
– Так что вы можете сообщить по существу?
– Про то, как они жили? – переспросила женщина. – Нормально жили, как все. То есть сначала он жил один, а потом женился и появилась Ниночка. Она была очень приветливой.
– Была, а теперь?
– Не так выразилась. Она и теперь такая, только стала очень грустной в последнее время.
– Почему?
Женщина пожала плечами, а потом шепнула:
– Володя пить начал. Я про мужа ее говорю, который сегодня… – Она показала глазами на потолок.
Практикант, оставшийся в дверях, посторонился, и на кухню вошла молодая женщина с распухшим от слез лицом.
– Вы из полиции? – тихо спросила она.
– Начальник отдела по раскрытию убийств майор полиции Гончаров, – представился Игорь и показал на Петю: – А это наш практикант.
– А что тут расследовать, когда и так ясно, что с Володей случилось…
На ее глазах выступили слезы.
– Так полагается, – объяснил Гончаров, – надо удостовериться, что смерть не носит криминального характера.
Вдова вздохнула, посмотрела на соседку, и та уступила ей свое место.
Нина села на стул, и только сейчас Игорь заметил, что у нее стройная фигура и опустилась она очень грациозно, слегка выпрямив спину.
– Есть предположение, почему он свел счеты с жизнью? – спросил Гончаров.
– Я не знаю, почему он это сделал. Вернулась домой, во дворе стояла машина Володи…
– Какая?
– «Тойота Прадо». Я поднялась. Вошла в квартиру, а там тихо… Позвала его… потом вошла и увидела, как он висит… Закричала… После этого ничего не помню.
– Так и было, – подтвердила соседка.
– Где работал Владимир Сергеевич?
– Он владелец туристической компании, – ответила вдова, – но не единственный: есть еще Коля… то есть Николай Ильич Лукин. У Володи сорок процентов акций, а у Лукина шестьдесят. В последнее время между ними как будто кошка пробежала. Доходы резко сократились… Коля, то есть Лукин, еще обвинил моего мужа черт знает в чем, будто бы Володя деньги не так тратит… А мой муж… – она закрыла лицо ладонями, – не знал, как оправдаться. Они ведь друзьями были, вместе бизнес начинали почти двадцать лет назад…
Гончаров достал из кармана телефон самоубийцы и посмотрел на запись звонков: последний исходящий с номера Колюжного был сделан два часа назад, то есть непосредственно перед самоубийством. Но вызов продлился две секунды, как видно, абонент не захотел с ним разговаривать. А до этого Николай Лукин звонил Колюжному сам, но было это в десять утра, и разговор длился без малого четверть часа. А еще в течение дня Колюжный четыре раза связывался с каким-то колл-центром. И больше контактов не было.
– Володя очень боялся Лукина, потому что тот в девяностые был бандитом. Николай на десять лет старше моего мужа, и вообще, он даже не улыбается никогда…
– Как вы познакомились с мужем?
– Десять лет назад с подружкой пришла в их компанию и приобрела тур в Тунис. И Володя тоже был в нашей группе… Мы с первого взгляда понравились друг другу, а когда вернулись, Володенька сделал мне предложение. Жили, мечтали о детях, и вот такое несчастье…
Гончаров посмотрел на соседку:
– Вы не могли бы оставить нас наедине? Сейчас мой помощник запишет ваши паспортные данные… А вы еще расскажите Петру, что знаете об остальных соседях по площадке.
Хозяйка квартиры ушла вместе с практикантом. Только после этого майор спросил очень тихо:
– Почему у вас не было детей – вы что, предохранялись?
– Нет, – затрясла головой Нина, – мы оба страстно мечтали о детях…
– У вас прекрасная фигура, – продолжил Игорь, – какой фитнес-зал посещаете?
Женщина горько усмехнулась, судя по всему, вопрос был ей неприятен, но все же ответила:
– Да это уже все в прошлом. Да я особо и не посещала – так, заглядывала иногда… А зачем вы спрашиваете?
– У моей жены такая же фигура, ну может быть, почти такая, и я знаю, каких трудов это ей стоит. Да еще ей надо было мотаться: полчаса за рулем туда, потом столько же обратно. А здесь зал далеко?
– В соседнем доме. Неплохой, кстати.
– Сосед ваш там работает?
– Который? А, это молодой такой? Не знаю – может быть.
– Да бог с ним, с вашим соседом, – махнул рукой Гончаров, – он к делу не относится.
– Да, – согласилась женщина, – я его едва знаю. Он мне помог как-то продукты до квартиры донести.
Тут включилась мелодия звонка мобильного телефона.
– «Блэк мэджик вумен», – узнала Нина, – у моего мужа на входящем звонке точно такая же музыка стояла.
– Так это его аппарат и есть, – сказал Игорь и вышел из кухни.
Посмотрел на экран, вызов шел с номера абонента «Колл-центр».
Гончаров нажал на кнопку и вышел на лестничную площадку, прижимая телефон к уху.
– Алло, – прозвучал в трубке нежный женский голос, – ты меня слышишь?
– Слышу, – ответил майор.
– Это Володя?..
– Нет. Владимир Сергеевич ответить не может. Я немного позже вам перезвоню. Только вы скажите, как вас зовут.
– А вы кто?
– Я – майор полиции.
– Полиции? – удивился голос. – А что такое произошло? Вы можете мне объяснить?
– Объясню, только если вы назовете себя и скажете, по какому вопросу звоните.
– Передайте Володе, что звонила Вика и хотела узнать… Но это я ему скажу сама, потому что это очень личное.
– Я понимаю, вы хотели сказать, что любите его и ждете.
– Да, – совсем тихо произнесла девушка, – а что с ним? Его арестовали?
– Ничего не могу говорить. Просто нет сейчас времени. Перезвоню через часок, и мы пообщаемся.
Он постоял еще минуту, раздумывая, потом вернулся в квартиру и направился в комнату, где хозяйка с увлечением рассказывала что-то практиканту.
Женщина повернулась к нему:
– Слушаю вас.
– Этот парень, молодой, что здесь живет…
– Максим, что ли? Так он не живет, он здесь квартиру снимает. Где-то в январе въехал. Хороший парень: не курит, не пьет, не выражается. Женщин к себе не приводит. Плохого слова про него не скажу.
Гончаров вернулся на кухню. Вдова смотрела в окно, за которым была стена точно такого же дома – двойника того, в котором она сейчас сидела, правда, не в своей квартире, а за кухонным столом соседки.
– Кто-то звонил на телефон моего мужа? – спросила Нина.
– Да, – кивнул Гончаров, – звонил важный свидетель. Потом я связался с экспертами, которые уже работают по вашему делу, и получил исчерпывающую информацию.
– Какую?
Игорь ответил не сразу, а потом признался:
– Даже не знаю, с чего начать. – Он помолчал, словно обдумывая последующие слова, и перешел на почти доверительный тон: – Видите ли, Нина, статья сто пятая УК РФ часть первая, а именно убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет с ограничением свободы до двух лет или без такового.
– Зачем вы мне это говорите? – растерялась Нина. – Не понимаю.
– Максимальный срок могут присудить, если убийство связано с корыстными интересами: завладением имуществом убитого человека – квартирой, машиной, его долей в бизнесе. Пятнадцать многовато, конечно, но при хорошем и дорогом адвокате могут назначить и двенадцать, однако двенадцать лет тоже много. Это бесконечно много. Вам сейчас сколько?
– Мне сейчас тридцать два. Только при чем здесь я? Не понимаю, к чему эти намеки? Неужели вы могли подумать? Да вы что!
– Я ни на что не намекаю, просто рассуждаю. Минимальный срок по сто пятой части первой – шесть лет, но можно получить и меньше, если дело будет рассматриваться в особом порядке, когда подозреваемый еще до суда признает свою вину. В этом случае наказание будет две трети от минимального, то есть четыре года. При хорошем поведении можно будет рассчитывать на условно-досрочное освобождение. То есть пребывание в колонии составит уже не сорок восемь месяцев, а всего тридцать два, а с учетом нахождения под стражей до суда и того меньше – года два. В моей практике были такие случаи: два года вместо пятнадцати… Два года осужденные женщины работают в швейной мастерской…
– Я поняла, – медленно произнесла Нина, поднимаясь со стула, и повторила, уже почти разъяренная: – Я поняла, к чему вы клоните: вы хотите, чтобы я призналась в убийстве, которого не совершала. Вон из квартиры!
– Квартира не ваша, – напомнил Игорь.
Вдова вскочила со стула и шагнула к выходу, но на ее пути стоял полицейский, и она остановилась.
– Вы не совершали убийства, – согласился Гончаров, – но, вполне возможно, организовали его. Присядьте, пожалуйста. Я вам не враг и все сейчас объясню. Дело в том, что криминалистическая наука за последние лет пять шагнула далеко вперед. На крюке люстры остались отпечатки, на самой люстре, на клавишах компьютера…
– Нет там никаких отпечатков.
– Есть, даже если преступник действовал в гигиенических перчатках. Кроме того, внутри самих перчаток остались его потожировые следы… Опять же на веревке остается след латекса, из которого изготовлены перчатки, да и на самой перчатке след от веревки, на которой был подвешен ваш муж… Под давлением улик ваш сообщник пойдет на сделку с правосудием и получит четыре года, которые превратятся в скором времени в два. А вам как организатору и выгодополучателю – ведь вы же наследуете все состояние мужа – влепят все пятнадцать, которые не уменьшатся ни в каком случае. А пятнадцать лет строгого режима в компании грязных уголовниц – уверяю вас, не все переносят.
– Я не понимаю, чего вы от меня хотите…
– Я не настаиваю, Нина, – с сочувствием произнес майор, – вы подумайте немного, а потом мы пройдем в вашу квартиру, заглянем в мусорное ведро или в корзину с бельем, короче, осмотрим все помещения самым тщательным образом. Очень скоро обнаружим перчатки, отошлем на экспертизу. После чего обратного пути уже не будет. Сколько лет Максиму сейчас?
– Какому Максиму?
– Вашему соседу. Мы же вспоминали о нем сегодня. А вы каждый раз переспрашиваете, будто не помните, о ком идет речь, а ведь он бывал у вас не раз: помогал заносить в дом продукты, задерживался…
– Ему тридцать, – ответила женщина, – кажется, тридцать… Но точно не знаю.
– Он выйдет из колонии общего режима, когда ему будет тридцать четыре, а может, и тридцать два всего. Он останется молодым мужиком, сильным. А вам еще сидеть и сидеть на строгаче. Как вы думаете, станет ли он ждать вас тринадцать лет?
Нина задумалась, посмотрела в окно, вздохнула, повернулась к Гончарову и посмотрела на него так, словно хотела попросить о чем-то.
– Я не убивала, – тихо произнесла женщина, – это Максим. Он заметил, что у нас с мужем плохие отношения… То есть не то что плохие, а вообще никаких. Володя начал выпивать, завел себе любовницу. Хотел даже развестись, но не желал делить имущество… Он стал поднимать на меня руку, оскорблял постоянно. Сосед случайно стал свидетелем нашей ссоры… И я в таком состоянии отчаяния случайно поделилась с ним своим горем. А он сказал как бы в шутку, что в подобной ситуации любая женщина просто обязана обезопасить себя… Обещал мне помочь, потому что я очень нравлюсь ему… Сказал, что как-нибудь предложит Володе выпить вместе, напоит его до бесчувственного состояния и повесит… Я тогда подумала, что это шутка, потому что поверить в то, что человек, пусть даже из-за любви, может лишить жизни другого, невозможно. Но вот видите сами, что именно так и случилось…
– То есть вы сами ничего не планировали?
– Нет, конечно, – возмутилась Нина, – как вы такое вообще могли подумать?!
Гончаров обернулся на дверь, за которой был коридор.
– Очень приличная пара, – прозвучал там голос соседки, – они так любили друг друга. Кто бы мог подумать, что такая трагедия случится!
Майор кивнул, словно соглашаясь с только что услышанным, и посмотрел на вдову:
– Сейчас мой помощник принесет лист бумаги, и вы все это напишете, только не забудьте указать, что вы не были в курсе преступных намерений человека, которого едва знали, и тогда хороший адвокат переквалифицирует статью сто пятую на какую-нибудь попроще, например, на двести пять точка шесть. А это или штраф в сто тысяч рублей, или, но это в самом худшем случае, один год в колонии-поселении. То есть год будете жить в сельском доме, ходить в лес за грибами…
– Какие еще грибы?
Гончаров достал из кармана свой мобильный.
– Вот, смотрите. Мы заходим в интернет… Ищем в поисковике текст Уголовного кодекса… вот… подгружается… Статья двести пять… Читайте сами. Думаю, что вас даже в следственный изолятор не отправят, до суда будет объявлена подписка о невыезде. За это время найдете хорошего адвоката, на деньги не скупитесь – эти крючкотворы иногда творят чудеса и людей, ранее не судимых, разумеется, порой оправдывают и за убийства… Вы прочитали статью?
– Два раза, – тихо ответила Нина.
– Петя, – крикнул майор, – не в службу, а в дружбу, попроси у хозяйки лист бумаги и ручку.
А практикант уже стоял наготове возле входа на кухню с пачкой листов для принтера.
– И все-таки я вам не верю, – тряхнула головой женщина. – С какой стати мне на себя наговаривать? Я же не знала ничего.
– Потому что вы сами жертва. Вы очень доверчивая. Я хочу помочь вам по двум причинам: главная – то, что вы очень похожи на мою жену, а вторая – то, что преступление должно быть раскрыто. А оно и так уже раскрыто: преступник получит свое, а вы, как я надеюсь, встанете на путь покаяния и найдете себе достойного спутника жизни… Да, еще не забудьте написать, что у мужа была любовница…
– Конечно, напишу, раз вы советуете, – согласилась Нина, – я и сама понимаю, как это важно.
– Конечно, именно поэтому ваш муж собирался развестись с вами. Максим как-то узнал об этом и предложил вашего мужа убить, но вы отказались… Вы даже решили, что это была неудачная шутка, а потому не заявили в полицию, о чем сейчас безумно сожалеете.
– Погодите, – попросила женщина, – не так быстро, а то не успеваю запомнить, что писать.
– Пишите на мое имя: начальнику отдела по раскрытию убийств майору полиции Гончарову Игорю Дмитриевичу. И посередине листа крупными буквами поставьте: «Явка с повинной».