Для марципановых девочек всего мира.
(Для всех-всех марципановых девочек.
Не важно, четырнадцать им лет или сорок один,
ведь чувствуют они себя абсолютно одинаково.)
Надежда – штучка с перьями —
В душе моей поёт —
Без слов одну мелодию
Твердить не устаёт…
Эмили Дикинсон (пер. Б.Львова)
Белгравия, Лондон
3 июля 1912
– На этом месте останется довольно уродливый шрам, – заметил доктор, не поднимая головы.
Пол криво усмехнулся.
– Как бы там ни было, лучше шрам, чем ампутация, которую напророчила мне мисс Пугливица.
– Очень смешно! – хмыкнула Люси. – Никакая я не Пугливица, это всё ты… господин Непростительно-Легкомысленный, хватит шутить! Ты сам не хуже меня знаешь, как легко инфекция попадает в такие раны, а потом вообще чудо, если останешься в живых в этом-то времени – никаких тебе антибиотиков, а доктора все сплошные невежды!
– Спасибо за комплимент, – отозвался доктор, нанося при этом ещё какую-то коричневатую мазь на только что зашитую рану. Пекла эта мазь невыносимо, Пол еле-еле подавил гримасу боли. Он надеялся лишь, что на роскошной кушетке леди Тилни не осталось пятен.
– Вы тут ни при чём, – Пол заметил, что Люси изо всех сил старалась быть приветливой, даже изобразила что-то вроде улыбки. Улыбка получилась довольно мрачной, но главное ведь – это попытка, в такой ситуации засчитывается даже она. – Я уверена, вы стараетесь работать как можно лучше.
– Доктор Гаррисон, он не только работает как можно лучше, он просто лучший, – уверила леди Тилни.
– И единственный…, – пробормотал Пол. Он почувствовал вдруг невероятную усталость. В сладковатом напитке, который Пол выпил по настоянию доктора, наверняка было снотворное.
– Прежде всего, самый молчаливый, – добавил доктор Гаррисон. На руку Пола легла белоснежная повязка. – И, честно говоря, мне слабо верится, что через восемьдесят лет изобретут какой-нибудь новый способ лечения таких вот ножевых ранений.
Люси глубоко вздохнула, и Пол уже представил себе, что за этим последует. Из её высоко подобранной причёски выбился локон, и она лихо заправила его за ухо. – Ну, в сущности, не то, чтобы, но если бактерии… это единственные организмы, которые…
– Люси, перестань! – прервал её Пол. – Уж доктор Гаррисон точно знает, что такое бактерии!
Рана всё ещё ужасно пекла, к тому же, он чувствовал себя таким разбитым и уставшим, что ему хотелось лишь одного – закрыть глаза и ненадолго вздремнуть. Но его замечание распалило Люси ещё больше. И хотя её глаза неистово сверкали, в них на самом деле таилась лишь забота, и – даже хуже – страх, это он знал точно. Ради Люси он изо всех сил старался не выдать, насколько непослушным стало его тело, и как он растерян. Поэтому Пол продолжал настаивать:
– Мы же не в Средневековье, а в двадцатом веке, веке потрясающих открытий. Кардиограмма – это уже вчерашний день, несколько лет уже известен возбудитель сифилиса и даже методы его лечения.
– Кажется, кто-то хорошо готовился к урокам тайноведенья, – у Люси был такой вид, будто она вот-вот взорвётся, – как мило, однако!
– А ещё в прошлом году Мария Кюри получила нобелевскую премию по химии, – подсыпал перцу доктор Гаррисон.
– И что же они ещё не успели изобрести? Атомную бомбу?
– Иногда я просто удивляюсь твоей необразованности. Мария Кюри открыла радиоатив…
– Да заткнись уже! – Люси скрестила руки на груди и гневно уставилась на него. Осуждающего взгляда леди Тилни она не заметила. – Знаешь что, оставь-ка при себе эти заумные доклады! Ты! Ведь! Мог! Погибнуть! Ты мне можешь объяснить, так бы я справилась без тебя с таким несчастьем? – тут голос её сорвался. – И как бы я вообще жила без тебя?
– Мне больно это слышать, принцесса, – она не могла даже представить, насколько ему действительно было больно в эту минуту.
– Ну да, – выдохнула Люси. – Только не надо смотреть на меня таким вот взглядом преданной собаки.
– Размышлять о том, чего не случилось, совершенно излишне, дитя моё, – покачивая головой, заметила леди Тилни, пока доктор Гаррисон упаковывал инструменты обратно в саквояж. – Всё закончилось хорошо. Пол настоящий везунчик.
– Ему повезло лишь потому, что всё могло закончиться ещё хуже, но это вовсе не означает, что всё замечательно! – закричала Люси. – Ничего не получилось, ровным счётом ничего! – глаза её наполнились слезами, сердце Пола чуть не разорвалось. – Мы здесь уже три месяца и ещё ничего не добились, ничего из того, что планировали, даже наоборот – мы всё только ухудшили! Наконец-то в руках у нас были это проклятые документы, и Пол просто отдал их!
– Да, это было, наверное, немного поспешным решением, – он опустил голову на подушку. – Но в тот момент у меня появилось чувство, что я совершаю правильный поступок, – а всё потому, что Пол почувствовал тогда дыхание смерти, она была где-то совсем близко. Ещё чуть-чуть и лорд Алестер отправил бы его на тот свет одним взмахом шпаги. Но Люси он этого никогда не расскажет.
– Если бы Гидеон был на нашей стороне, у нас был бы шанс. Как только он прочтёт документы, ему станет ясно, о чём речь. Я надеюсь.
– Но мы же сами не до конца понимаем, что там, в этих записях! Может, они зашифрованы или… ах, разве ты вообще знаешь, что ты тогда передал Гидеону, – сказала Люси. – Лорд Алестер мог всучить тебе что угодно: старые счета, любовные письма, пустые листы…
Полу и самому давно уже пришла в голову эта мысль, но что случилось, то случилось.
– Иногда нужно всё-таки доверять окружающим тебя людям, – пробормотал он. В тот момент Полу хотелось лишь одного – чтобы это высказывание можно было применить и к нему самому. Мало того, что лорд мог передать Гидеону поддельные документы, – этот парень вполне мог бы отнести их прямиком графу Сен-Жермену. Это значило бы свести на нет единственную их победу. Но Гидеон сказал тогда, что любит Гвендолин, и его голос был каким-то… убедительным, что ли.
– Он обещал мне, – хотел сказать Пол, но с его губ сорвался лишь невнятный шёпот. К тому же, это неправда, ведь ответ Гидеона он уже не успел услышать.
– Какая глупая идея, сотрудничать с Флорентийским Альянсом, – сквозь пелену до него донеслись слова Люси. Веки его опустились. Что бы там не подсыпал ему доктор Гаррисон, действовало это средство на удивление быстро.
– Знаю, да-да, я знаю, – продолжала Люси, – это была моя глупая идея. Мы должны были взяться за дело самостоятельно.
– Но вы же не убийцы, дитя моё, – сказала леди Тилни.
– С точки зрения морали, какая, собственно, разница, убил ли ты кого-то сам или дал указание кому-нибудь другому сделать это за тебя? – Люси тяжело вздохнула.
Несмотря на то, что леди Тилни довольно энергично возражала ей («Девочка моя! Не говори такого! Вы не давали никакого указания об убийстве, а просто передали некую информацию!»), Люси вдруг совсем разуверилась в собственной правоте:
– Мы действительно сделали всё не так, Пол, мы испортили всё, что только можно было испортить. За три месяца мы промотали время и деньги, которые получили от леди Маргарет. Более того, мы втянули в это дело слишком многих невинных людей.
– Это были деньги лорда Тилни, – исправила её леди Тилни. – Ты бы очень удивилась, узнав, на что он привык тратить свои капиталы. Скачки, танцовщицы – и это самое безобидное. Он и не заметил, что я взяла у него некоторую сумму для нашего предприятия. А если что-то и заметил, то, как настоящий джентльмен, он тактично промолчал.
– Лично мне было бы обидно, если бы я не оказался втянутым в эту историю, – заверил с усмешкой доктор Гаррисон. – Только я почувствовал, что моя жизнь становится какой-то скучной – и вот на тебе! Не каждый день встречаешь путешественников во времени, которые прибыли из будущего и осведомлены обо всём гораздо лучше твоего. Да, и между нами: стиль руководства господина де Виллера и его слежка за всем и вся так и подстрекают к тайному бунту.
– Так и есть, – сказала леди Тилни. – Этот самовлюблённый Джонатан угрожал своей жене, что запрёт её дома, если она и дальше будет поддерживать суфражисток. Она продекламировала, передразнивая угрюмый мужской голос:
– Что же дальше? Может, дадим право голоса собакам?
– Ну да, именно поэтому вы грозились влепить ему оплеуху, – сказал доктор Гаррисон. – Это, кстати, случилось на одной из немногих чайных вечеринок, которые чуть не навеяли на меня смертельную скуку.
– Но дело ведь было совсем не так. Я всего лишь заметила, что не ручаюсь за действия своей правой руки, если он не прекратит свои неквалифицированные высказывания.
– Если он не перестанет молоть чепуху, так вы выразились, если быть точным, – исправил её доктор Гаррисон. – Я так хорошо запомнил эту фразу, очень уж она меня впечатлила.
Леди Тилни засмеялась и подала ему руку.
– Я провожу вас, доктор Гаррисон.
Пол попробовал открыть глаза и сесть, чтобы поблагодарить врача. Но ни то, ни другое ему не удалось. «Ммф.. сс. сибо», пробормотал он из последних сил.
– Что за гадость вы ему подмешали? – крикнула Люси вслед доктору Гаррисону.
– Всего лишь несколько капель морфия. Вполне безобидно!
Возмущённого крика Люси Пол уже не услышал.