Хороший год, или Как я научилась принимать неудачи, отказалась от романтических комедий и перестала откладывать жизнь «на потом» Хелен Расселл Хюгге. Уютные книги о счастье Хелен Расселл, автор бестселлера «Хюгге, или Уютное счастье по-датски», провела несколько лет в Дании и раскрыла секреты самой счастливой в мире страны. Но пришло время возвращаться домой. Наверное… Скорее всего. А может, все-таки это плохая идея? Как и многие из нас, Хелен боится перемен и принимать решения. Поэтому она решила провести эксперимент. Целый год она будет пробовать что-то новое в каждой сфере жизни. От романтики до отношения к собственному телу, деньгам и работе. Хелен ищет плюсы, которых не замечала раньше, исследует, что делает людей успешными, и вместе с нами проходит уроки, которые наполняют каждый день радостью. Хелен Расселл Хороший год, или Как я научилась принимать неудачи, отказалась от романтических комедий и перестала откладывать жизнь «на потом» Helen Russell LEAP YEAR © Новикова Т., перевод на русский язык, 2020 © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020 * * * Посвящается моему беспокойному дому и невесте Пролог. Отличное место для начала Представляя себе момент, меняющий жизнь раз и навсегда, мы часто думаем о закате на экзотическом пляже. Или о рождении ребенка. Или о взгляде в глаза тигра. Или разъяренного медведя. Мы думаем о чем-то большом, внушающем почтение и значимом. Но когда такой момент случается, все происходит совсем не так: полночь, на улице минус пять, я в пижаме выхожу во двор своего дома в датской провинции. Я пытаюсь открыть крышку мусорного бака, чтобы выбросить подгузник сына, но она намертво примерзла. И тут я слышу сигнал мобильного телефона – пришло новое текстовое сообщение. Подруга матери сообщает, что маму забрали в больницу. Сейчас она позвонить не может, но сразу же свяжется со мной, так что я должна «попытаться не беспокоиться». Я должна попытаться не беспокоиться. Я должна «попытаться»? А не «не беспокоиться»? Это очень нелегко, когда находишься за тысячу миль от мамы за океаном. Я сразу же подумала о перелете из нашего уголка Дании на юго-восток Англии, стала просматривать рейсы, но ни одного не нашла. Поезда и паромы тоже подвели. В следующем сообщении мне велели сидеть и ждать известий. Я так и сделала. Сидела и ждала. Всю ночь. Когда над горизонтом показались первые лучи солнца, окрашивая мир в неоново-розовый цвет, я окончательно лишилась сил. Утро не заладилось. Моя жизнь тоже. Казалось, прошла вечность. За это время маму обследовали, взяли несколько анализов, и все пришло в норму. Только вот не у меня. Что-то сдвинулось, и я не могла вернуть все назад. В голове билась одна, все застилающая и страшная мысль: «Ты должна вернуться домой». Я подозревала, что этот день придет. Но, как и все в моей жизни, я никогда его не планировала. Несколько лет назад я согласилась бросить Лондон и эмигрировать – моему мужу предложили работу мечты в датской компании «Лего». Мы решили поехать на год, и я постаралась жить максимально по-датски, чтобы раскрыть секреты страны, которую считают самой счастливой в мире. Все сложилось прекрасно. Первый год плавно перешел во второй, а мы этого даже не заметили. А потом настал третий. Но мы никогда не планировали оставаться в Дании навсегда. Мне нравилось жить по-датски. Я сумела выстроить идеальный баланс между работой и домом. Стала здоровее. Счастливее. Мой муж, он же Легомен, нечто среднее между Беаром Гриллсом и Либераче. Он всей душой принял и датский дизайн, и их образ жизни. Он никогда и не мечтал, что его карьера сложится так удачно. За это время он собрал несколько безумно огромных моделей исторических достопримечательностей из пластиковых кирпичиков. Мы создали и собственного Викинга – маленького огненно-рыжего воина, которого ласково называли Рыжиком. Он родился в 2014 году, хотя до этого я долго и безуспешно лечилась. Думаю, свою роль сыграл совершенно иной ритм жизни в Дании. Я стала скандинавским корреспондентом и начала писать о местном образе жизни и счастье. И это оказалось очень мудрым карьерным шагом. Нам нравилось здесь жить. Но наши семьи остались в Англии. Мысль о том, что мама живет одна, что, когда ей понадобится помощь, нас не будет рядом, меня просто убивала. Мама воспитывала меня одна, и я была ее единственным ребенком. Неудивительно, что мы были очень близки. Настоящая команда. Хотя ни она, ни я не собирались жить вместе, мне бы хотелось иметь возможность в случае необходимости добраться до нее за час или около того. Но сейчас я не могла. У мамы много прекрасных подруг, а еще есть джентльмен, с которым она любит проводить время, но это не то же самое. Легомен тоже ощущал оторванность от своей семьи. А сын весьма настороженно отнесся к бабушке и дедушке по отцовской линии, когда они приехали к нам в гости. Они виделись с ним лишь раз в полгода из-за весьма напряженного пенсионного графика и острой нелюбви к Skype. Мне бы хотелось, чтобы у нашего сына сложились такие же близкие и теплые отношения с бабушками, как у меня. Но добиться этого, находясь на разных берегах Северного моря, очень трудно. Все в Дании крутится вокруг семейной жизни, но в «дни бабушек» в детском саду к сыну приходила только я. А дней этих было так много, что дед Ингвильда уже решил, что я положила на него глаз. (Я этого не делала, честное слово. Мне больше по душе дед Отто!) Нам нравился наш дом. Мы арендовали его, но поскольку не сумели разобраться в датских документах, то вместе с домом получили и домовладельца, который периодически без предупреждения появлялся в нашем подвале и заявлял, что не отвечает за плесень на вечно протекающих окнах. У нас был небольшой садик, но наша собака – тот еще лизун и ласкун. Она облизывает соседей с большим энтузиазмом, чего они не в состоянии выдержать. Мы все еще не овладели датским языком (уж простите, викинги), так что даже не думали о том, чтобы остаться здесь навсегда. А поскольку речь здесь шла о «когда», а не о «если», то нам следовало начать об этом думать – и чем раньше, тем лучше. После моей эпической борьбы с мусорным баком мы с Легоменом долго обсуждали все «за» и «против» отъезда. И хотя с каждой тревожной вестью с родины список «против» становился все длиннее, единственное слово «семья» в колонке «за» делало отъезд Правильным поступком. И все же, несмотря ни на что, принять решение было очень тяжело. Вернувшись «домой», нам все пришлось бы начать сначала. В новом окружении нам не удалось бы спокойно жить прежней жизнью. Муж мог бы и дальше работать в «Лего» из их лондонского хаба, но мне следовало подумать, в каком направлении будет развиваться моя карьера. В Британии я работала в глянцевом журнале, а в Дании стала фрилансером, потому что писать для датской прессы у меня возможности не было. Моя последняя работа в штате была увлекательной и порой гламурной, но темп городской жизни был слишком уж безумным. Я (и, думаю, многие мои сверстники) начала чувствовать выгорание. Переезд в Данию был равносилен резкому торможению на карьерном пути. Я научилась эффективно работать фрилансером, но всегда считала, что когда-нибудь вернусь к яркой и активной деятельности в Англии. А стоит ли вновь включаться в эту безумную гонку? Да и возьмут ли меня? Теперь во мне не осталось практически никакого глянца. Я работаю за столом в углу гостиной. И частенько в одежде на резинках. Да еще и с младенцем в коляске. Если мне удается выйти из дома в чистой одежде, считай повезло. Нам придется искать жилье. А после нескольких лет провинциального благоденствия в датской глубинке у Легомена есть лишь один ответ на вопрос, где должно находиться это жилье: «В городе – только через мой труп!» Поэтому нам придется присоединиться к толпам жителей из пригородов, штурмующих электрички. Наши друзья переехали из Лондона в различные уголки Британии. А у нас появился ребенок, так что наша социальная жизнь и приоритеты кардинально изменились. Пьянствовать до четырех утра совсем не так увлекательно, когда знаешь, что в пять тебя разбудит младенец, желающий завтракать. Возвращение в Британию стало бы таким же началом, каким в свое время был отъезд в Данию. Но я понимала, что должна справиться с этим. Я знала, что мне нужно принять решение. Сворачиваться в клубочек и ждать, что «перемены» произойдут сами собой, было неконструктивно. В качестве краткосрочной меры я выбрала свою излюбленную стратегию решения проблем – купила себе печенья и углубилась в Интернет. Сначала я задала несколько расплывчатых поисковых запросов: «Как принять важное решение?» и «Можно ли научиться любить перемены?». А потом и утро почему-то кончилось – вместе с пакетиком шоколадного печенья. Я знала, что существуют психологические этапы переживания утраты. Но оказалось, что есть еще семь классических психологических реакций на серьезные жизненные перемены. Мы переходим от отрицания к гневу, смятению, депрессии, кризису, принятию и, наконец (надеюсь), к новой уверенности. Но чтобы пройти эти этапы и выбраться на другом берегу, требуются определенные усилия – а в моем случае еще и смелость. К счастью, Интернет заверил меня, что в новом начале есть много хорошего. Все новое вызывает выброс дофамина, «гормона счастья». Даже наша жизнь кажется дольше, когда мы занимаемся чем-то новым. Точно так же как дорога домой из нового места всегда кажется короче, чем путь туда, так и время замедляется, когда мы делаем что-то новое, – и ускоряется при повторении. Перевернуть новый лист – это так бодрит! Хотя мысли о переменах меня буквально парализовали, исследования показывают, что, когда мы вступаем в новые отношения – или меняем работу, или находим нового друга, – в большинстве случаев мы становимся лучше. Это объясняется тем, что у нас повышаются мотивация, концентрация и мы ощущаем прилив сил. Ничто так не вдохновляет, как ощущение открывающихся возможностей, когда мы начинаем что-то новое. В начале любого жизненного этапа мы все ведем себя хорошо. Делаем усилия. Подмечаем мелочи. Стараемся быть внимательными и чаще всего вежливыми. Мы становимся просто идеальными. Такими нас делает возбуждение от нового дела. Потом, когда дело становится привычным, это ощущение притупляется. От «охоты» мы переходим к «медовому месяцу», затем к привычке, а потом, когда дело начинает надоедать, даже к досаде. А поскольку я – ужасный прокрастинатор и все еще нахожусь на этапе «отрицания» перемен, мне пришло в голову отвлечься от размышлений над практической стороной отъезда из Дании. Я начала думать о пользе всего нового, о том, какие улучшения произойдут в разных сферах моей жизни, если я буду посмелее. Возьмем, к примеру, любовь. На момент написания этой книги я была замужем уже семь лет. И я начала остро ощущать «зуд седьмого года». Впрочем, возможно, это было связано с тем, что мне об этом постоянно напоминали. Это общепринятый психологический термин, описывающий «снижение удовлетворения от отношений», которое обычно происходит через 84 месяца, 364 недели или 2555 дней романтической «благодати». Украшайте залы…[1 - Рождественская песенка. – Прим. пер.] Это выражение ассоциируется с классическим фильмом с Мэрилин Монро, вышедшим в 1955 году, но изначально фраза была связана с описанием раздражающих и заразных кожных болезней. Типа чесотки. У нас с мужем не было чесотки. У нас были несовершенные, порой безумные настоящие отношения. Мы были вполне счастливы, но не так, как в первые дни брака. Тогда он готовил для меня, искал изысканные рецепты, покупал необычные продукты и все такое. Теперь же он лишь иногда брался за нашу вафельницу и устраивал страшный беспорядок, прежде чем вручить нам с сыном нечто такое, что напоминало упаковку для радиоприемника. Он выливал на тарелку целое море кленового сиропа (а еще на стол и порой на нашу собаку), а потом торжественно провозглашал: «Тадам! Ужин подан!» На заре наших отношений я делала эпиляцию и наносила увлажняющий крем на каждый миллиметр своего тела, как и положено женщине. С тех пор мои стандарты ухода за собой весьма снизились, и мантрой относительно волос на теле стали слова: «Больше, чем у Барби, меньше, чем у Чубакки – нормально, чтобы выйти из дома». Но ветер перемен не оставлял меня. Я стала размышлять, возможно ли вернуть магию и дать отношениям новый старт. Конечно, новые старты не происходят по нашему выбору. Не все они приятны. Одну из моих самых давних подруг попросту бесцеремонно выгнали. Бывший коллега, ставший верным другом, попал под сокращение, а третьему приятелю пришлось искать новое жилье, причем в страшной спешке. Немало джина было выпито, чтобы справиться с этими переменами, и все мы согласились с тем, что «жизнь порой бывает настоящим дерьмом». Я тоже была в таких ситуациях и могу сказать, что они весьма неприятны. Несколько лет назад, в нетипично дождливый август я пережила разрыв, из-за которого пришлось срочно переезжать. В течение месяца я ухитрилась потерять дом, работу и бойфренда. Да, бездумный поступок, понимаю. Справилась я не слишком хорошо – и долго мучилась тяжелой бессонницей, побывала на массе дурацких свиданий, рыдала на собеседованиях о приеме на новую работу и целыми ночами смотрела «Военно-полевой госпиталь M.Э.Ш.», упиваясь собственными страданиями. Большинству из нас знакомы нежеланные перемены, которые сваливаются как снег на голову. В Англии 42 процента браков заканчиваются разводом, и каждый человек в среднем три раза в жизни остается без работы. Взрослым быть не всегда легко. Да, так случается, что отношения, работа, дружба или жилье исчезают без следа, но на сей раз нам требовалось самим принять решение: идти ли на кардинальные перемены. Жизнь – это перемены, убеждала я себя. Жизнь полна неопределенности. Это путь в неизвестность. Как любит говорить моя датская соседка: «Пробовать что-то новое – это стресс. Не пробовать ничего – жалкая покорность». Отец-основатель датской философии Сёрен Кьеркегор давно умер, так что не будем пенять соседке за неточное цитирование. Но я была полностью согласна с этими чувствами. Все, что придавало моей жизни смысл, было связано с риском – как личным, так и профессиональным. Нам просто нужно прыгать. А безопасных прыжков не бывает. И падение может оказаться долгим. Я бы хотела научиться быть более стойкой, энергичной и умеющей правильно справляться с пращами и стрелами жуткой взрослой жизни. Нам всем знакомы люди, буквально покрытые «тефлоном», не сдающиеся перед лицом трудностей. Эти хамелеоны меняются безо всяких усилий, сохраняя свое достоинство и хорошую прическу. Как Бейонсе. Или Мэверик из «Топ Гана». Я не такая. Хамелеоны вызывают у меня почтение и любопытство, потому что сама я нахожусь на противоположном конце спектра, отчаянно цепляясь за статус-кво (не в варианте Фрэнсиса Росси), забывая о здравом смысле и обстоятельствах – как фламинго на четырехрядной магистрали. Легомена это развлекало. Меняться ему было легче, чем мне. После нескольких лет датской жизни я окончательно убедилась, что в нем течет кровь викингов – его жажда приключений посрамила бы самого короля Кнута. Это утомительно, но он всегда находит нужный противовес. Как-то вечером мы в очередной раз обсуждали, стоит ли переезжать и что это будет означать для моей работы. И тут он весело сказал: – Тебе просто нужен план. В этот момент он загружал посудомоечную машину – совершенно бездумно, в стиле джазовой импровизации. Я лишь глазами хлопала, глядя, как бокал для вина оказывается по соседству со сковородкой. – Такой, знаешь, план, – продолжал он, – который поможет тебе достичь своих целей. – Каких целей? – нахмурилась я, открывая холодильник и раздумывая, чем бы перекусить после ужина. – Как это «каких целей»? Целей! Во всем! Целей жизни! – Ээээ… Ты говоришь обо мне? – Я вытащила сыр, завернутый в фольгу, который вполне сошел бы для легкого перекуса. – Я не ставлю перед собой целей. И поэтому неудача мне не грозит. Понимаешь? Я предложила ему кусочек чеддера, чтобы отвлечь от моих проблем и от посудомойки, пока в ней не погибло еще что-то стеклянное. Сырную наживку он заглотил, но покачал головой, словно удивляясь тому, как это я ухитрилась столько времени прожить в таком состоянии. Он только что вернулся с курсов менеджмента, и по блеску в его глазах я поняла, что он жаждет «поделиться знаниями», хочется мне этого или нет. – Тебе нужны цели, – сурово сказал он. – И правильные планы! – Он сунул сыр за щеку и ткнул в меня жирной лопаткой, чтобы подчеркнуть важность своих слов (у нас была вафельная неделя – собака медленно, но верно превращалась в глазированное яблоко). – Тебе нужно самой править жизнью, иначе ты просто позволишь ей править тобой! Я была твердо уверена, что он прочитал это где-то на мотивационной кружке или услышал на очередном семинаре. Но это заставило меня задуматься. Когда он говорит вот так… У меня никогда не было стратегии, только давно усвоенная рабочая этика «занятости». Я каждый день вычеркивала пункты из длинного списка дел – но никогда не чувствовала, что все «сделано». Так что план и цели могли бы стать полезными. Кроме того, в отношении принятия решений я так же уверена, как снежинка на ветру. Я могу целую вечность колебаться, рассматривать все варианты, пока время не будет потеряно и силы не иссякнут от тщетных попыток. Настроение у меня в такие моменты портится, и душа сжимается от осознания, что мир проходит мимо меня. Обычно я начинаю чувствовать, что нужно было сразу на чем-то остановиться – все равно на чем – и действовать, каким бы ни был результат. На ВВС я прочитала статью о встречах «Анонимных эмоционалов», где собираются прокрастинаторы, чтобы обсудить проблему нерешительности. Я даже подумывала сходить на собрание, но так и не смогла решиться. Поэтому я позвонила подруге, очень решительной особе, и спросила, что мне делать. Отсмеявшись, она велела связаться с нашей бывшей коллегой («Она наставит тебя на путь истинный!»). Эллен Бард – психолог и специалист по мотивации. За ее плечами пятнадцать лет работы с теми, кому трудно принимать решения и справляться с переменами. Она сразу сказала, что мой страх перемен очень типичен. А неспособность принимать решения почти всегда идет в ногу с этим страхом. – Люди всегда боятся двигаться к конкретному будущему, – сказала она. – Нам кажется, что стоит принять решение, как мы исключаем все альтернативы. Решение принято – и все. Но в действительности лишь немногие решения невозможно отменить или обратить вспять. Я задумалась об этом и решила, что Эллен права – разве что к родительству это не относится. Все обратимо при необходимости. – Осознание этого освобождает. Жизнь – это не шахматы: нам не нужно думать на пятьдесят шагов вперед. Я подумала, что эти слова стоило бы записать и прокручивать себе по несколько раз в день. Или положить их на музыку в стиле База Лурмана. – Совершенно естественно бояться перемен, – продолжала Эллен. – Страх играет важную роль для большинства из нас. Какова эта роль, определяет наша личность и пять факторов, используемых психологами для оценки – Большая пятерка, или тест OCEAN. Тест мне понравился. Он оценивает нашу открытость для опыта (openness – «О»), сознательность (conscientiousness – «С»), уровень экстраверсии, то есть противоположности интроверсии (extroversion – «Е»), доброжелательность (agreeableness – «А») и эмоциональную стабильность (neuroticism spectrum – «N»). Быстрый поиск в Интернете – и вот я уже отвечаю на вопросы. Результат? Шок и трепет! Я совершенно закрыта для нового опыта! Хотя я весьма сознательный и доброжелательный экстраверт, но эмоциональная неустойчивость у меня выше среднего, и присутствует явная склонность к тревожности. Я – настоящая Джуди Гарленд, запертая в пропахшем тальком наряде 50-х годов. Подобное сочетание вряд ли способствует сбалансированному и уверенному отношению к переменам. Поэтому я спросила у Эллен, есть ли у меня какая-то надежда. – У каждой черты характера есть свои достоинства и недостатки, – ответила она. – Если вы – экстраверт, значит, умеете заводить друзей и выступать публично. Если вы не слишком уверены в себе, значит, более способны на сочувствие. Вам легко поставить себя на место другого человека. Если вы слишком открыты для всего нового, то склонны к риску и принимаете решения, о которых можете потом пожалеть. Нужно напоминать себе о необходимости размышлений и учета всех факторов. Я предположила, что суперуверенные в себе люди, которые с легкостью принимают перемены (например, Бейонсе), должны обладать какими-то определенными качествами. – Принимать перемены – это то, над чем приходится работать всем, – ответила мне Эллен. – Каждому из нас очень важно учиться приспосабливаться – темп жизни ускоряется быстрее, чем когда бы то ни было. Очень важно уметь справляться с этой ситуацией. – Верно… да… а как? – С чего начать? Нужно понять, что нет идеального решения. Какими бы ни были перемены. И так будет всегда. Это прозвучало довольно радикально, и мне захотелось возразить: – Правда? – Да. – Но что если… – Нет. – Или возможно… – Невозможно. – О! – Мы тратим массу времени и сил на попытки найти «идеальное решение», но его попросту нет, – объяснила мне Эллен. – У каждого решения есть свои «за» и «против». Понимание этого ускоряет процесс принятия решений и помогает расслабиться в отношении выбора. – Ну, хорошо. Так что же мы должны делать? – Сначала нужно понять, каковы критические критерии. Нужно определить камни преткновения и принимать решение, учитывая их. Приняв же решение, нужно понимать, что иногда вы можете ошибаться. Меня бросило в холодный пот. Меня всю жизнь учили быть «хорошей девочкой», угождать всем и во всем. Мысль о возможности ошибки вернула меня в школу. Я не любила, когда меня ругали, и изо всех сил старалась этого избежать. Я рассказала о своей фобии Эллен, и она заметила: – Это тяжело. Смириться с тем, что иногда вы будете делать ошибки, нелегко. Но спокойное отношение к ошибкам жизненно важно. Не следует тратить силы на самобичевание. Нужно действовать и двигаться вперед. Это нелегко, но возможно. Я задумалась над этим. На целую неделю. Мне было приятно узнать, что я могу использовать определенные стратегии, которые облегчат принятие решений и даже научат принимать перемены. Мне они необходимы во что бы то ни стало. Но я всегда находила причину, чтобы отложить начало чего-то нового на потом. «Ну кто начинает со вторника? – твердила я себе. – Может быть, лучше подождать следующей недели? Понедельник – вот идеальный день для начала. А может быть, стоит дождаться первого числа месяца. Или Нового года. Всем известно, что Новый год – лучшее время для перемен. Верно?» – Неверно! – воскликнул доктор Бенджамин Гарднер, специалист по изменению поведения из лондонского Королевского колледжа, когда я позвонила ему, чтобы получить подтверждение и одобрение (собственной нерешительности). – Исследования показывают, что ждать нет смысла. Если вы действительно хотите перемен, не нужно ждать 1 января – нужно просто действовать. Кроме того, новогодняя решимость быстро проходит, потому что мы ставим собственную ограниченную силу воли против «автопилота» устоявшихся поступков и привычек. Другими словами, если я последние тридцать пять лет стремилась съесть все пирожные на свете, то мое тело не поймет, почему я кормлю его только салатом из-за того, что на стене появился новый календарь. Недавно проведенный в Британии опрос показал, что 63 процента людей планируют перевернуть новый лист именно в новом году – будь то похудение, физические упражнения или здоровое питание. Но 90 процентов опрошенных признались, что «всегда» теряют свою решимость, а 32 процента заявили, что решимость эта теряется уже в конце января. То есть они проходят одну двенадцатую пути. И мы принимаем новогодние решения и нарушаем их тысячелетиями. Вавилоняне клялись в начале каждого года возвращать то, что они брали в долг, – деньги или вещи. Римляне начинали январь с обращения к богу Янусу (отсюда и название – «январь»). Надо же, 1700 лет нарушенных обещаний… Впрочем, меня это не слишком удивило. В этом году я приняла решение «пить больше воды» и «питаться здоровой пищей». Что же я сделала? Стала «пить больше джина» и «есть тушеную свинину». – Новогодние решения часто бывают нереалистичными, – продолжал Бенджамин. – Если вы сейчас не занимаетесь физическими упражнениями, но ставите перед собой цель ходить в спортивный зал пять раз в неделю, то уже во время третьего визита почувствуете себя ужасно, потому что ваше тело к этому не привыкло. Ох, как же мне это знакомо… – Еще одна причина нарушенных обещаний заключается в том, что люди не всегда готовы к переменам. Давно известно, что внешнее давление гораздо меньше способствует успеху, чем внутренняя мотивация и желание перемен. Значит, ставить себе срок и назначать конкретную дату, чтобы соответствовать ожиданиям других людей, – это верный путь к неудаче. – Исследования показывают: когда человек осуществляет перемены ради собственного здоровья (внутренний фактор), то он с большей вероятностью похудеет и сохранит вес, чем если бы делал это под давлением друзей и семьи, то есть внешних факторов. Бенджамин сказал, что для изменения поведения нам необходимы способности, возможности и мотивация. – Предположим, вы приняли решение по верным причинам. Тогда у нас встает следующий вопрос: способны ли вы, физически и психологически, сделать то, что необходимо для успешных перемен? Профессор помолчал, словно ожидая ответа. Я увидела свое отражение в окне и прошептала одно слово: – Нет… – У всех нас вначале есть мотивация, – продолжал Бенджамин, – но исследования показывают, что со временем она исчезает. О боже! – А как же сила воли?! – Я уже была в панике. – Вдруг у меня ее совсем нет? Я с отвращением посмотрела на обертки от шоколада и кофейные кружки, громоздящиеся на моем столе, словно на выставке современного искусства. – Что ж, сила воли – это не та черта характера, которую можно назвать врожденной. Исследования показывают, что силу воли нужно тренировать. Но если переборщить, она исчезнет – такое и с мышцами случается. Значит, все это вовсе не моя вина! Все дело в том, что я слишком перенапрягла силу воли! Бенджамин рассказал мне об исследовании, проведенном во Флоридском университете. Группе добровольцев предложили спокойно есть печенье с тарелок, поставленных перед ними. Надо же, какой хороший опыт! Второй группе предложили бороться с соблазном взять печенье и вместо этого есть редиску. А потом обеим группам предложили решить сложную геометрическую задачу и засекли время. Те, кто лакомился печеньем, боролись с задачей гораздо дольше тех, кто ел редиску. Ученые решили, что это доказывает две вещи. Во-первых, редиска НЕ является пищей для ума[2 - Я с этим полностью согласна. – Здесь и далее, если не указано иное, прим. авт.]. Во-вторых, сила воли – это ресурс, который можно использовать[3 - Это научный факт.]. Другие эксперименты показали, что нам труднее контролировать себя после принятия трудных решений и в те моменты, когда в крови падает уровень сахара! Чудесное объяснение моей жизни вплоть до этого момента! – Что же с этим делать? – Когда мы перенапрягаем силу воли, нам нужно дать ей отдых, как мышцам, – ответил профессор. – Хороший совет: пользуйтесь силой воли лишь тогда, когда это действительно необходимо. Если вы хотите питаться здоровой пищей, но в два часа дня испытываете острое желание съесть что-то сладкое, попробуйте составить на это время какой-то план, который поможет избежать соблазна. Чтобы измениться навсегда, нужно сосредоточиться на самоконтроле конкретных поведенческих целей и действовать соответственно. А затем нужно заменить нежелательное поведение позитивным и сделать его привычным. – Меньше шоколадок, больше тренировок? – Что-то в этом роде… – Понятно… – Для начала следите за своим поведением, – посоветовал Бенджамин. – Это поможет вам осознать свои привычки и их триггеры. Например, я знаю, что страшно люблю сладкое. Если в доме есть печенье, я его непременно съем. Все. Он в третий раз упомянул печенье, так что я поверила ему сразу. – Начав следить за своим поведением, я понял, что не могу съесть лишь одно или два печенья и оставить наполовину опустошенный пакет в шкафу. Теперь я не покупаю печенья. Никогда. Я избегаю соблазна и не перенапрягаю силу воли. Познание себя – вот ключ. А потом можно работать с тем, что вы действительно хотите изменить. Вам нужно будет лишь найти лучший способ осуществить желанную перемену. Я поблагодарила профессора и отключилась. В голове моей начал складываться хитроумный план. А потом я снова получила серьезный сигнал с родины – очередной за много недель. Друг нашей семьи, которого я обожала с трех лет, умирал. Я писала и говорила ему, как много он значит для меня, пыталась рассмешить его. А что еще я могла сделать? Он отвечал, благодарил, но страшно злился. И я его понимала. Он злился, что не может больше «жить» и все время его терзает страшная тревога. Он говорил мне, что если я хочу что-то изменить, то должна сделать это немедленно, а страх – это не повод уклоняться от перемен. И неожиданно печенье потеряло свою значимость. Зато очень важно стало найти способ перестать бояться – ведь страх удерживал нас от возвращения. И я пообещала, что постараюсь. Как большинство неспециалистов, я не знала лучших способов осуществить перемены. Но я хотела действовать. Я знала, что мне нужно принять важное решение – уезжать из Дании или нет. «А ведь если я смогу проверить на перемены все другие сферы жизни, то стану уверенной в себе и решительной, настоящей Ши-Ра, принцессой силы[4 - Каждый, кто рос в 80-е годы, знает, кто такая Ши-Ра. Брось свой «Меч силы», Хи-Мен, он никого не интересует…], а решение, может быть… просто придет само собой?» И я с головой ушла в книги, где нашла уйму противоречащих друг другу советов относительно перемен и того, как их осуществлять. «И это я лишь поскребла по поверхности… А что если есть какие-то особые теории перемен и оптимальные способы «начать» в каждой сфере современной жизни?» Я же не жарю стейки в чайнике, не открываю консервы гаечным ключом и не мою посуду моющим пылесосом (хотя муж мой вполне мог бы попробовать). У каждого орудия есть своя цель. Так и теории перемен должны соответствовать определенным сферам жизни, а не миру науки, психологии и даже бизнеса. Легомен регулярно отправлялся на семинары «управления переменами» и делал какие-то странные вещи с балками, досками и пакетами с фасолью. Он возвращался домой, сыпал какими-то терминами и провозглашал что-то вроде: «Я собираюсь выйти из машинного отделения и побыть на мостике» или «Я дам тебе больше возможностей ошибиться, и это прекрасно». Я обычно закатывала глаза, наш малыш озадаченно смотрел на папу, а собака валилась на спину, надеясь, что ей сейчас почешут пузо. На прошлой неделе он вернулся с трехдневной конференции «Принять перемены!» и начал рассуждать об «очевидных достоинствах приспосабливаемости». Я попыталась задушить эту идею в зародыше и перевести разговор на дела домашние, но он перехватил инициативу и заявил: – Перемены могут быть непростыми. Совершенно ясно, что сейчас ты находишься на этапе отрицания. Я ответила, что он сейчас окажется на этапе «дивана в гостиной», а собака посмотрела на меня, словно говоря: «И с этим парнем ты решила объединить свою ДНК?» Через несколько часов Легомен обычно приходил в себя и возвращался в нормальное состояние. Но на следующий день на нашем кухонном столе оказывалось толстое руководство под кричащим названием – он вечно таскал что-то подобное с работы. Каждый том обещал сделать его новым Биллом Гейтсом за один день, но на следующее утро он снова просыпался самим собой – а у нас скапливались новые книги. Я складывала их в книжном шкафу (на самой верхней полке, чтобы они не путались с книгами Найджеллы, Джейми и прочими сборниками рецептов, где было не меньше десяти ингредиентов), но все же мельком просматривала. Оказалось, в мире бизнеса существует множество «процессов перемен». Многие из них, честно говоря, показались мне дурацкими. А вдруг они работают? Зачем крупному бизнесу вкладывать в них деньги, если они не работают? Я решила разобраться, какие из дурацких теорий управления могут помочь мне в «реальном мире», и собрать менее дурацкие уловки и приемы, подтвержденные наукой. А вдруг они смогут сделать нашу повседневную жизнь лучше? Для всех нас. В момент безумия и нехарактерной для меня смелости я рассказала Легомену о своем плане, заявив, что собираюсь поставить первую «цель жизни» – овладеть искусством перемен и попытаться… «опробовать это». – А что если я смогу взять психологически подтвержденные теории перемен и дурацкие приемы управления, ну, знаешь, наука и все такое, и испытать это на практике? В каждой сфере жизни – от работы до финансов, семьи, отношений и даже фитнеса! Я не вру – перед этим я выпила бокал вина. – Я смогу собрать информацию, поговорить со специалистами, а потом проверить их рекомендации на себе! – Хочешь стать подопытной морской свинкой? – Да, именно морской свинкой! А если чего-то не смогу проверить на себе, то заманю… – Я запнулась. – Я хотела сказать, «приглашу» друзей проверить эти теории! Я смогу набрать целую армию морских свинок! И мы все сможем стать стройными, энергичными, решительными машинами! Прощай, фламинго на четырехполосной магистрали! Привет, хамелеоны перемен! У меня будет целый питомник подопытных животных! Этот год станет прыжком в неизвестность! – Великий прыжок вперед? – Да! Нет, нет, подожди… Нет! Меньше Мао, больше Бейонсе – и тогда мы будем точно знать, что делать с нашей жизнью! И мы просто… понимаешь, мы сделаем это! Я уже была на взводе. Или просто пьяна. Вам решать. Как бы то ни было, после долгих лет нерешительности никто не сможет сказать, что я не пыталась. Я всегда считала, что энтузиазм – это уже половина победы, но муж мой был не так уверен. – Неплохо, – так он отреагировал на мое безумное заявление. Легомен ушел читать журнал по дизайну интерьеров и взялся за какое-то рудиментарное орудие выживания, вырезанное из дерева. Его реакция меня не устрашила. Я осталась тверда и решительно направилась к «канцелярскому шкафу» (в этом шкафу мы хранили наши письменные принадлежности… и пылесос), достала новый блокнот и решительно сорвала с него пленку. Раскрыв блокнот в центре, чтобы получился разворот из двух страниц линованной бумаги кремового цвета, я взяла ручку и написала сегодняшнюю дату. И это показалось мне отличным началом. НЕБОЛЬШАЯ АНКЕТА: КАК ВЫ СПРАВЛЯЕТЕСЬ С ПЕРЕМЕНАМИ? 1. Перемены заставляют меня чувствовать себя следующим образом: a. Прекрасно! Разве это может кому-то не понравиться? b. Ну ладно… Но можно мне сначала что-нибудь выпить? c. Ужас! Я совершенно без сил, и мне нужно полежать. d. Перемены? О каких это переменах вы говорите? 2. Думая о том, что мне хотелось бы изменить в жизни, я: a. Меняю это. Немедленно. Если уже не сделал этого. (Вчера. До завтрака.) b. Составляю план и разбираюсь, что нужно для этого сделать. c. Думаю о том, чтобы что-нибудь сделать. Когда-нибудь. Может быть. Если бы я только знал, что… d. Говорю себе, что все не так плохо и пусть так и остается. 3. Чтобы я решился на серьезную перемену в жизни: a. Нужно, чтобы настал день, в названии которого есть буква Е. b. Нужно, чтобы галочек в графе «за» было больше, чем в графе «против». c. Нужен подкуп / шантаж / отсутствие иных альтернатив. d. Ни за что. И не уговаривайте. Этого не будет. Не в мою смену… 4. Когда я решаю что-то изменить, то в первую очередь: a. Ставлю табличку «Я занят». b. Ищу полезные книги, сайты и связи. c. Чувствую себя подавленным, но все же составляю списки (уйму списков) нужных дел. d. Сразу слышу клаксон неудачи и отказываюсь от этой идеи. 5. Думая о переменах, которые уже были в моей жизни, я: a. Поздравляю себя, а потом наливаю вина. Просто так. b. Ощущаю гордость за свои достижения и благодарность к тем, кто меня поддержал. c. Понимаю, как это было тяжело. Слава богу, все уже позади. d. Меня тошнит. 6. Друзья говорят, что я: a. Никогда не сижу спокойно и вечно ищу новые трудности. Как помесь джек-рассела с кроликом Duracell. На Red Bull. b. Умею выходить из зоны комфорта. c. Люблю смотреть телевизор на диване, вышивая «Дом, милый дом» на красных тапочках. d. Уклоняюсь от перемен. Любой. Ценой. Если у вас преобладают ответы «а», вы принимаете перемены. Вы – Бейонсе, Мэверик из «Топ Гана», Легомен. Вы не просто справляетесь с переменами, а активно их ищете, гоняетесь за ними и подчиняете своей воле. В прошлой жизни вы были викингом. Вы готовы к новым приключениям, и ваш паспорт всегда под рукой. Эта книга может лишь помочь вам понять остальное население Земли – что ж, пожалуйста! Смело вперед, водичка отличная (хотя и порой мутная). Если у вас преобладают ответы «b», вы приспосабливаетесь к переменам. Вы знакомы с переменами и принимаете то, что уготовила вам жизнь, если это необходимо. Вы умеете приспосабливаться и просить о помощи, когда это необходимо, но не испытываете грандиозного восторга от великого замысла жизни. Если у вас преобладают ответы «с», вы сопротивляетесь переменам. Не то чтобы вы были категорически против перемен, просто не выбираете их сами и предпочитаете спокойно посидеть на диване с чашкой чая и печеньем. Похоже, за окном дождь? Ну, тогда лучше сегодня не начинать ничего нового… Если у вас преобладают ответы «d», вы отрицаете перемены. Хотя кажется, что, если заткнуть уши пальцами и громко петь: «Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля», перемены отменятся сами собой, этого не будет. Вы просто будете громко горланить дурацкий мотивчик: «ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯЯЯЯЯ!» Да, это нелегко. Я вас понимаю. Но с нами все будет хорошо. Обещаю. 1. Карьера. Работай как супергерой (супергероиня) Решив воплотить свой Грандиозный план, для начала я составила список вещей, которые нужно делать иначе, чтобы стать стойким «хамелеоном перемен», способным принимать важные решения относительно того, где провести остаток своей жизни и что с ним делать. Я люблю списки, потому что могу использовать канцтовары, к которым питаю нездоровую страсть. Кроме того, мысли, изложенные на бумаге, кажутся более разумными и убедительными. Вот только справиться с собой я все равно не могу. Quelle surprise. Поэтому я отложила список на несколько дней, надеясь, что меня посетит вдохновение. Но тут за завтраком Легомен смахнул мой блокнот с кухонного стола и посоветовал мне «съесть лягушку!». Я понятия не имела, о чем он говорит. («Что?! – указала я на свою миску. – Это каша?..») Легомен объяснил, что в мире бизнеса так советуют сначала разобраться с главным своим страхом. – Никто же не хочет есть лягушек, верно? – сказал он, потягивая апельсиновый сок – А французы? – Кроме французов, – согласился он. – Значит, нужно сначала разобраться со своей «лягушкой» – тем, что тебя больше всего тревожит. Неожиданно я поняла, что он уже дал мне ответ: работа – вот моя лягушка. Без нее безнадега. И бедность. И это больше всего беспокоит меня в нашем возвращении в Британию. Или в невозвращении. Если я хочу принимать важные, взрослые жизненные решения, начать нужно с «работы». Свечи мерцали на подоконнике, когда я включила свой ноутбук, налила себе чаю и поставила ноги в шерстяных носках на теплую, похрапывающую собаку. Так начался мой день. Не самый плохой способ провести время с девяти до пяти (или, как это принято в Дании, с восьми до четырех). Но работать фрилансером на дому – это был единственный вариант для меня. Я оставила редакторскую работу в Лондоне и устремилась в датскую провинцию, не зная ни единого слова по-датски, так что выбора у меня не было. Удивительно, но все сложилось вполне удачно. Мне нравилось размышлять и сосредотачиваться в обществе одной лишь собаки. Как приятно было узнать, что я достаточно дисциплинированна, чтобы противостоять магнетическому притяжению дивана и продолжать работать, когда за мной никто не следит. Причем делала я это честно семь с половиной часов. Часы работы яслей, где находился мой сын, просто не позволяли перерабатывать. Обычно я старалась не работать по выходным и вечерам. Да здравствует датский баланс между работой и жизнью! Но если мы вернемся в Британию, я не смогу работать дома. Я все еще скучала по веселой суете офисной жизни. Кроме того, я больше зарабатывала и имела больше возможностей для роста (сегодня моим единственным вознаграждением оставалась лишь покупка «вкусного печенья»). С того момента, когда я в последний раз была в офисе, многое изменилось. Во-первых, у меня появился ребенок, и я все еще была не уверена, как сочетать родительство с фрилансом, не говоря уже о полной занятости в офисе, где надо было работать с девяти до пяти и еще тратить время на дорогу. Моей работой можно было заниматься исключительно в столице, Легомен тоже по большей части работал в Лондоне, так что селиться следовало поблизости. Многие мои друзья пятьдесят недель в год добираются до работы и с работы и не жалуются. Но подозреваю, они сделаны из более прочного материала, чем я. Три года я училась, как быть счастливой, меняя баланс работы и жизни. Благодаря этому я стала эффективной, платежеспособной и сохранила здравый рассудок (святая троица). Должна ли я рисковать всем этим, чтобы тратить несколько часов в день на поездки в электричке? Или нужно тратить все заработанное, чтобы запихнуть сына в детский сад на шестьдесят часов в неделю? В Лондоне можно работать с неполной занятостью, но такие горшки с золотом можно найти на конце только самой редкой радуги. Я знаю нескольких фрилансеров, выбравших этот путь, но всегда считала, что они гораздо смелее меня и мне никогда такой не стать. Кроме того, у них стальные яйца. Каким же должен стать следующий этап моей карьеры? Мне нужен профессиональный совет и качественные теории перемен, чтобы получить максимум возможного. Один мой друг недавно лишился работы и столкнулся с той же дилеммой. Десять лет назад он заключил фаустовскую сделку, пожертвовав такими роскошествами, как сон и общение с друзьями, ради карьеры, и теперь пребывал в ярости, потому что дьявол свою часть сделки не выполнил. – Все прекрасно! – твердил он всем, кто спрашивал, и многим, кто не спрашивал, что он собирается делать дальше. Все это время он то испытывал прилив энергии, примеряясь к новым ролям, то оплакивал свою прежнюю жизнь и роскошные обеды. – Но ты же ненавидел своего начальника, – напоминала я ему, когда он звонил после утомительного дня, занятого просмотром телевизора и стенаниями. – Тебя трясло от его слов «увидимся в следующий вторник», и приходилось воровать канцтовары, чтобы хоть как-то отплатить ему. – Верно, – тяжело вздыхал приятель. – Но, по крайней мере, я знал, что делать в понедельник утром. Вообще-то была уже среда, но, оставшись без работы, он перестал обращать внимание на дни недели. Впрочем, так было не всегда. Раньше он пользовался маленькими круглыми стикерами из магазина канцтоваров. Красным он отмечал в календаре жуткие дни, желтыми – дни, «способные сокрушить душу», а зелеными – «нормальные». К концу прошлого года стена его кабинета напоминала взрыв с картины Лихтенштейна. Я старалась говорить что-то полезное и мотивирующее: «А ты знал, что в среднем британцы за время трудовой жизни трижды остаются без работы? Ты еще отстаешь от графика…» Или «По статистике, люди меняют работу каждые шесть лет и за свою жизнь успевают сменить десять-одиннадцать мест…». Впрочем, моя библиотека фактов не очень-то хорошо справлялась с его болью. Поэтому я твердила ему, что скоро он обязательно найдет себе новую работу, а это всегда хорошо. – Я прочитала, что на новой работе люди прикладывают больше усилий, лучше одеваются и даже чаще улыбаются. Молчание собеседника я восприняла как проявление интереса, словно он мысленно сказал мне: «Как здорово! Я этого не знал! Расскажи мне больше!» – Улыбка делает нас счастливее, даже если она фальшивая. В хорошем настроении мы работаем на 12 процентов эффективнее – так показывает исследование университета в Уорвике. Моим друзьям крупно повезло – я частенько делилась с ними тем, что узнала за три года изучения феномена счастья. – Новая работа, – продолжала я, – делает нас более эффективными, наш настрой улучшается, мы становимся более энергичными. Никакие исследования моих слов не подтверждали, но я была уверена, что скоро такие данные появятся. – Так что прыжок в карьере – это лучшее, что могло с тобой случиться! Я почти поверила себе, но приятель на это не купился. В его словах звучал полный нигилизм. – А какой смысл? – сказал он, и я услышала хруст печенья. Прожевав, он добавил: – Я найду новую работу, а потом все пойдет псу под хвост. Меня уволят, я сам захочу уйти или вовсе умру… Да, настроить его позитивно было нелегко… Он вспомнил нашу общую подругу, которая нашла новое место с приличной зарплатой, но жаловалась, что работа слишком «механическая». В Facebook я недавно прочитала ее статус: «Хуже некуда. Вечные перемены. Тоска. Четвертая работа за четыре года. Хоть бы что-нибудь случилось, чтобы работа стала интереснее…» Похоже, работа ей явно не нравится. Ей тридцать три года, она квалифицированный работник, но платят ей мало. Она не хочет уходить, хотя это тупик. И она не одинока. Недавний опрос, проведенный организацией Гэллапа, показал, что 63 процента мировой рабочей силы не удовлетворены своей работой. Исследование, опубликованное в Journal of Occupational Psychology, показало, что люди от тридцати до сорока лет не удовлетворены работой в наибольшей степени. Когда мы только начинаем карьеру, у нас горят глаза, хвост ходит ходуном – и мы страшно наивны. После тридцати мы понимаем, что все не так, как нам казалось. Но по карьерному пути мы зашли уже достаточно далеко, и нам кажется, что менять что-то уже поздно. «Лучше добиться успеха в этой профессии, потому что теперь мне все равно не стать врачом/адвокатом/ветеринаром/королевой». А еще мы понимаем, что нас ждет почти сорок лет работы, – и эта перспектива удручает многих. Впрочем, и в другом возрасте нам нелегко. Двадцатилетние сталкиваются с отсутствием работы. Им трудно найти занятие по душе. Те, кому за сорок, изнемогают под грузом ответственности за близких и финансовых обязательств. Те, кому за шестьдесят, думают о пенсии, об утрате «цели» жизни, да и пенсия обычно бывает не слишком-то велика. В общем, удивительно, что карьерный кризис мы не переживаем в каждом десятилетии своей жизни. Моя подруга винит в своих несчастьях нового начальника. Исследование, проведенное Harvard Business Review, показало, что «плохой начальник» – основная причина нашего несчастья на работе. Подруге явно нужно было развеяться, и я предложила встретиться, когда буду в Лондоне. Может быть, мне удастся ее развеселить. Когда мы все вместе встретились в баре, недавно потерявший работу приятель пришел в чистой рубашке и начищенных ботинках. Естественно, разговор зашел об Идиоте-начальнике (официальный титул). – Я просто не могу уважать человека с таким произношением, – заявила подруга. – Мне кажется, что я попала в «Макдоналдс». – Она с отвращением потрясла головой и так энергично втянула свою водку с тоником через соломинку, что у нее провалились щеки. – А еще у него на джемперах вышито его имя! Я засмеялась, и даже наш безработный приятель улыбнулся. Но подруга говорила серьезно: – Честное слово! На всех джемперах! Я теперь знаю его второе имя! – Надо же… – Он полный идиот, а на совещаниях мы играем в «чертово бинго»! – А что это такое? – спросил безработный приятель, встревоженный тем, что за пять недель, проведенных дома, отключился от профессионального жаргона. – Не думаю, что «чертово бинго»… – начала я, но подруга меня перебила: – А вчера он заявил мне, что «зажат между скалой и твердой скалой»! – Да, не повезло ему… – Да, – закатила глаза подруга. – А сегодня он сказал, что конкуренты – «это волки в акульих шкурах»! – Что? – даже безработного приятеля проняло. – Ужасная маскировка! – А ты точно не хочешь уволиться? – спросила я. – Я хочу сказать, что акула такая же страшная, как волк. А то и страшнее, – безработный приятель не собирался отступать от темы. – Не понимаю, почему уходить должна я. – Подруга с такой силой втянула воздух через соломинку, что лед в ее бокале зазвенел. – По-моему, у тебя пусто… Но она не слушала. – Это хорошая должность, – сказала она. – С работой все в порядке… – Кроме Идиота-начальника? – Кроме Идиота-начальника. И мне нравится то, что я делаю. Мне нравится эта работа. Мы сидим в отдельных комнатах, – мечтательно протянула она. – Просто мне нужно… вновь ощутить мотивацию. «Интересно, – подумала я. – Стоит включить ее в мое исследование». – Представь, что ты в Южной Корее, – наш безработный приятель наконец-то отключился от волков и акул. – Прости, что? – В Южной Корее, – повторил он. – В этой стране наибольшее количество самоубийств из-за неудовлетворенности на работе. Оставшись без работы, наш приятель сделался очень начитанным. Работа не оставляла времени на глубокое знакомство с мировыми событиями. Рядом с неработающими друзьями я частенько чувствовала себя глуповатой. – Чтобы люди больше ценили свою работу, южнокорейские компании предлагают им разыграть собственные похороны, – продолжал приятель. – Им показывают видеозаписи жизни тех, кому приходится тяжелее, чем им: смертельно больных или жертв войны. А потом они ложатся в гроб, чтобы поразмышлять о своей карьере и ощутить благодарность за то, что у них есть. Пойми меня правильно: может быть, я и остался без работы, но хотя бы не лежу в гробу в Южной Корее. Мы даже не знали, что сказать. – А если не хочешь разыгрывать свою смерть, – продолжал он таким тоном, словно совершенно не понимал, почему кто-то этого не хочет, – то можно заняться упражнениями на растяжку, а потом заставить себя расхохотаться. Я видел такие видео на YouTube. – Верно. Спасибо. Завтра попробую… – Не стоит благодарности, – кивнул безработный приятель, не заметив сарказма в ее тоне. – Кто хочет еще выпить? Тем, кому утром нужно было идти на работу, вежливо отказались, и вскоре мы разошлись. По пути домой я вспомнила о своем плане и спросила, не хотят ли они проверить несколько теорий перемен. – Если в гроб ложиться не придется, я готова, – согласилась подруга. – Обещаю, никаких гробов! Безработный приятель прищурился, словно говоря: «ответственность на тебе…», но тоже согласился: – Почему бы и нет? Отлично. У меня есть три подопытные свинки: я, мать-фрилансер, пытающаяся разобраться, как достичь творческой самореализации, оплатить счета и иметь время на общение с ребенком; моя подруга, мечтающая вновь полюбить свою работу; и безработный приятель, гадающий, что будет дальше с его карьерой. Девять часов, три чашки кофе, две таблетки берокки и один перелет через Северное море… И вот я уже за своим столом собираю идеи для того, чтобы вновь разжечь карьерную искру – так обезумевшая белка сгребает все орехи в округе, делая запасы на зиму. Сначала я решила подумать о проблемах подруги, потому что в тот или иной момент мы все сталкиваемся с чем-то подобным. Как же сделать «механическую» работу интересной и увлекательной? Исследования показывают, что активность и отдых жизненно важны, потому что именно это делает нас счастливее, здоровее и даже эффективнее. В каждом списке «Секстильон главных вещей, которые успешные люди должны сделать до завтрака», какие только попадались мне на глаза, содержался совет по достижению баланса между работой и личной жизнью – «занятость» давно перестала быть прославляемой. Переработки придумал дьявол. Мы точно не должны работать ради одной лишь работы. Это нам вредит. Ученые установили, что переработка свыше восьми часов в день повышает уровень стресса, риск развития сердечных заболеваний, а также пагубно сказывается на личных отношениях. Датчане – настоящие чемпионы в области баланса работы и личной жизни. Средняя рабочая неделя в этой стране составляет 33 часа – таковы последние данные OECD[5 - Официально продолжительность рабочей недели составляет 37 часов, но датчане так хорошо сочетают работу и личную жизнь, что всегда уходят пораньше…]. Но при этом Дания по производительности труда занимает второе место в Евросоюзе, а люди здесь испытывают максимальное удовлетворение от работы. Поэтому я стала искать способы повысить ощущение счастья от работы рядом с домом. Копенгагенский специалист в области баланса работы и личной жизни Мартин Бьергегор, читающий лекции по всему миру, советовал взрослым «притворяться» детьми и уделять играм и отдыху такое же внимание, как семье, и уходить с работы вовремя. Он предлагал создавать искусственные сроки, выбирать проекты с краткосрочными целями и овладевать новыми навыками, чтобы поддерживать уровень заинтересованности. Успешная жена и мать троих детей, занимающаяся своей работой семнадцать лет, имела другое мнение. Она включила «отдых» прямо в рабочую среду и раскрыла мне свой секрет: служебные романы помогают «поддерживать нужный уровень энергии». – Это означает, что утром тебе всегда хочется идти на работу, ты сознательно стараешься хорошо выглядеть и хорошо работать. Я даже купила мужу лосьон после бритья, как у моего начальника, чтобы чувствовать тот же запах, – сказала она мне, словно это само собой разумеется. Исследование, опубликованное в Journal of Sex and Marital Therapy в 2015 году, показало, что служебные романы благотворно сказываются на отношениях, повышая сексуальное желание и влечение к партнеру в реальной жизни. – Между работой и личными отношениями много параллелей, – сказала мне бизнес-психолог Илона Джерабек, когда я позвонила ей, чтобы поговорить об этом. – Новая работа, как и новые отношения, вызывает выброс адреналина. Дни наполняются новыми возможностями, мы постоянно узнаем что-то новое. Потом пыль оседает, и приходит разочарование. Потому что ни одна работа – и ни одни отношения – не идеальны. Через три-шесть месяцев острота ощущений стирается, и начинается рутина. – И что же тогда? – Мы можем исправить ситуацию – например, найти приятеля, с которым можно поговорить по душам. Это очень помогает. Благодаря коллегам время на работе бежит быстрее, а все трудности становятся терпимыми. Но в непростых экономических условиях к персоналу предъявляют все более высокие требования. Нагрузка возрастает. Нам кажется, что мы «слишком заняты» для служебных романов или дружбы. Количество тех, кому удалось найти хорошего друга на работе, в последние годы резко снизилось – таковы результаты исследований Relate. Все больше людей отказывают себе в радости личного общения на работе. Как это исправить? Говоря словами (почти…) бесконечно эрудированного Джастина Тимберлейка, нам нужно снова вспомнить о встречах возле кулера для воды. – Очень полезна благодарность, – продолжала Илона. – Возможно, вам многое не нравится в своей работе, но, скорее всего, что-то хорошее в ней тоже есть. Большинству людей есть за что быть благодарными своей работе – и осознание этого очень полезно. Исследователи из университета Южной Флориды и Флоридского университета установили, что те, кто в конце рабочего дня пишет короткую позитивную записку с подведением итогов (обо всем: от того, что ели на обед, до того, что скоро выходные), испытывают меньший стресс, а их ментальное и физическое здоровье укрепляется. Поэтому я решила предложить подруге вести дневник благодарности. – Полезен также рефрейминг, – добавила Илона. – Какова бы ни была наша ситуация, мы работаем не просто так. Наша работа имеет значение. Большинство из нас желает повысить чувство благополучия и безопасности. У кого-то другие побудительные мотивы. Возможно, работа не приносит радости каждый день, но она служит полезной цели. Когда мы об этом забываем, нужно подумать о том, что нас мотивирует. – Исследования показывают, что сегодня деньги перестали быть основной мотивацией. Гораздо важнее признание, похвала, ощущение собственной полезности, хороший коллектив. Если профессия соответствует нашим ценностям, мы становимся более счастливыми на работе. Чтобы реализоваться в карьере, нам нужно осознать, чего мы хотим. Нужно познать самих себя. Это предложение меня заинтриговало. Я поняла, что никогда не думала о своих ценностях, не говоря уже о том, чтобы строить карьеру в соответствии с ними. Я всегда руководствовалась принципом «берись, а потом посмотришь» и хваталась за любую возможность, когда она представлялась. Если меня кто-то просит что-то сделать, я сразу соглашаюсь. Потому что меня просят. Когда я задумалась об этом, подобный подход напомнил мне фразу, которую в детстве я часто слышала от мамы: «А если тебя попросят из окна прыгнуть, ты тоже прыгнешь?» – Конечно. Когда прыгать? Я поблагодарила Илону за помощь, повесила трубку и решила выполнить первое задание: составить список ценностей. Взяв большой лист бумаги, я написала сверху слово «ЦЕННОСТИ» и подчеркнула его. Два раза. А потом долго смотрела на чистый лист, держа ручку в дюйме от бумаги. Настало время обеда. Я догадалась об этом, потому что почувствовала голод и поняла, что пишу слово «пирожное». Убедившись, что собака этого не заметила и не успела меня осудить, я тут же все зачеркнула. – Пирожные – это не ценность! – сказала бы мне собака. – Пошли покидаем палки в саду? Прямо сейчас, а? Я поддалась и пошла бросать палку. А потом съела пирожное. А потом, поняв, что ничего не сделала, договорилась пообедать с мастером-джедаем карьерных перемен и ценностных решений – прямо на следующий же день. Мы со Стивеном Пауэллом давно знакомы, но только сейчас я начала понимать смысл его работы – «Постоянное улучшение делового партнерства». Оказалось, он уже пятнадцать лет занимается карьерной психологией, объясняющей, как ориентироваться в меняющемся мире, в том числе и профессиональном. Я спросила, почему он никогда мне об этом не говорил, и Стивен ответил: – Ты не спрашивала! А главное, что тебе нужно знать о переменах в работе, так это то, что люди должны желать перемен. Первый урок. Я раскрыла блокнот и записала это большими буквами. А потом рассказала Стивену о своей ситуации, о том, что не знаю, как быть дальше и как добиться своих целей. Он внимательно слушал, делал какие-то пометки. Потом, постучав ручкой по странице, прописал мне «диаграмму взаимоотношений. – Взаимо… что? – с подозрением спросила я. – Диаграмму взаимоотношений. Этот прием широко используется в корпоративном мире и очень полезен для обычной жизни. Я пользуюсь им во всех сферах – от финансов до семейной жизни. – Ну хорошо… Так что это делает? – «Это» ничего не делает. Тебе придется все делать самой. – Конечно-конечно… Извини. Честно говоря, я все еще надеялась на некий карьерный хрустальный шар, который поведет меня по жизни. Найду ли я фриланс в Великобритании? *энергичное мерцание* Скорее всего, да! Судя по всему, такое меня не ждет. – Так что же заставит меня сделать эта твоя диаграмма взаимоотношений? – Она поможет выявить, что для тебя важно. Каковы твои ценности, какие цели с ними связаны, как нужно действовать, чтобы достичь их. Я вытащила большой лист бумаги (люблю эту канцелярию, прямо сил нет!), и Стивен стал объяснять мне процесс: – Сначала одной фразой описываешь проблему, которую нужно решить. Это то, чего ты хочешь. Я тут же написала: «Карьера, приносящая удовлетворение и позволяющая обеспечить достойный баланс между работой и личной жизнью». – Обведи эти слова в квадратик, – велел Стивен, и я подчинилась. Теперь лист выглядел вполне официально. И гораздо более профессионально, чем со словом «пирожное». «Смотрите все на меня! – хотелось крикнуть прохожим. – Я строю стратегию карьеры!» Но тут масло от салата брызнуло на мою диаграмму, и пришлось вытереть ее салфеткой. – Прости, – пробормотала я. – Я сосредоточусь. – Хорошо. А теперь займись мозговым штурмом: запиши все идеи, которые помогут добиться этой цели. Я начала с очевидного: «интересные задания», «возможности для карьерного роста», «продолжение обучения», «время и место для написания новых книг», «финансовая безопасность», «гибкий график», «дружеские отношения с коллегами, а не только с собакой» и т. п. – Теперь нужно связать идеи. Выбери любую для начала и сравни с другими. Определи, связаны ли они между собой. Если связаны, то какая является драйвером, а какая следствием – какая с большей вероятностью вызывает другую. А потом нарисуй стрелку от «драйвера» к «следствию», чтобы показать взаимоотношения. – То есть «интересные задания» могут стать драйвером «карьерного роста», а «финансовая безопасность» – драйвером «времени и места для написания новых книг»? – Именно, если ты так это воспринимаешь. – Я уже начала что-то царапать на листе. – Но ни одна стрелка не может быть направлена в обе стороны одновременно. – О… – Я тут же взялась за ластик. Когда я закончила, страница походила на паутину в кислоте. – А теперь давай проанализируем! Глаза Стивена вспыхнули. «Если бы все любили свою работу, как Стивен Пауэлл, наш мир был бы гораздо лучше», – подумала я. (Стивен Пауэлл – один из тех друзей, у кого нет сокращенного имени. Даже семилетняя дочка зовет его «Стивеном Пауэллом», так что Стивеном Пауэллом он и останется.) – Любая цель, от которой отходит много стрелок, является ключевым драйвером. Та цель, к которой много стрелок подходит, – это главное следствие. Сосчитай входящие и выходящие стрелки. Тебе нужно найти ключевые драйверы и главные следствия и записать их в таблицу. «А это не так уж легко», – думала я, вытаскивая новый лист бумаги. – Вертикальная ось – это драйверы, то есть цели, из которых выходят стрелки. Горизонтальная ось – следствия, то, куда стрелки входят. Располагай цели по количеству «входов» и «выходов». Цель, из которой выходят четыре стрелки и в которую две стрелки входят, располагается на четыре единицы вверх и на две единицы вправо. Я занялась этим увлекательным делом. – Видишь это скопление вверху слева? Эти драйверы являются твоими приоритетами. Они делают все то, что находится справа, более легкодостижимым. Я вперилась в свой лист: – Значит, если мне необходимо «время и место для написания новых книг», «продолжение обучения» и «нетворкинг», то не следует беспокоиться о «создании работ, которыми можно гордиться» и «карьерном росте»? Потому что все это станет результатом? – Такова теория. Кроме того, ты сможешь отфильтровать то, что не является для тебя приоритетом. Вот, например, ты хочешь, чтобы рядом с тобой на работе была не только собака… Стивен Пауэлл – большой любитель собак, поэтому все это он произнес довольно недоверчиво. Ему не понять, как это кого-то может полностью не удовлетворять такое офисное соседство. – …но это для тебя не очень важно. Это беспокоит тебя меньше, чем наличие «интересных заданий» или альтернатива поездок на работу пять дней в неделю, когда дома ждет малыш. «Черт побери, а он хорош!» – подумала я. – Карьерный рост для тебя может и не означать подъема по корпоративной лестнице. Возможно, ты имеешь в виду более разнообразные проекты. Можешь построить цели вокруг этого? Например, «четыре новых клиента каждый год» или «больше нетворкинга»? – Я… могу. Да! Такой подход вполне соответствовал моей рабочей жизни. Я – журналист. Со временем я добьюсь успеха, стану старше, и мне захочется остановиться и начать руководить другими журналистами[6 - Такое случается не только в медиа, но и во многих других профессиях.]. Когда в десятом классе я заполняла двадцатистраничную анкету, составленную нашей учительницей математики и консультантом по профориентации миссис Перкинс, то получилось, что мне нужно быть «министром транспорта». Но диаграмма взаимоотношений показывала, что фриланс вывел меня на верный путь. Аллилуйя! Я пишу статьи и книги и несколько раз в месяц вынуждена протирать глаза, выбираться из дома и взаимодействовать с внешним миром, выступая с лекциями на разных мероприятиях. Мне приходится использовать самые сильные свои стороны: умение говорить, слушать, собирать материал и писать. Кое о чем я скучаю – о болтовне с коллегами, кофе с печеньем и айтишной поддержке: вчера вечером у меня отказал ноутбук, и полчаса на экране крутилось какое-то колесо. А сроки поджимали! Но несмотря на страх и неопределенность, мне нравилась такая карьера. Оказалось, стабильность не так важна для меня, как я думала прежде. Важнее работа, приносящая не деньги, а удовлетворение. И я вполне могу обойтись без красивого названия должности, если занимаюсь тем, что мне нравится, и могу проводить время с сыном. Я думала о тех годах, когда действовала под влиянием совсем других стимулов – например, денег, престижа, одобрения родственников. Какое облегчение, что мне удалось от этого освободиться! А всего лишь нужно было задать правильные вопросы о том, что действительно важно, а потом набраться смелости и поступать в соответствии с ответами. «Моя карьера пойдет более извилистым путем, ну и что?» – думала я и переставала сожалеть о старомодной иерархии. Всей душой я готова была принять прекрасный новый мир работы. Я искренне поблагодарила Стивена Пауэлла, доела оставшийся салат и пообещала устроить ему встречу с нашей собакой. А потом изложила все, что узнала, моим подопытным морским свинкам и поручила им составить собственные диаграммы взаимоотношений. К следующему утру безработный приятель с этим делом справился: разрисовал лист всеми цветами радуги. И заламинировал. Это упражнение напомнило ему о том, что он всегда хотел заниматься едой (и совсем не так, как это делаю я). Он подумал, не стоит ли ему потратить часть пособия по безработице на покупку прилавка на фермерском рынке, чтобы импортировать и продавать деликатесный сыр. – Я страшно люблю сыр. И с цифрами умею обращаться… – оптимистично заявил он. – Надеюсь, ты же бухгалтер… – …так почему бы не заняться этим? Приятель сказал, что сбережений ему хватит на год, и я сразу же подавилась чаем, услышав подобное признание. Мне такое всегда было не по силам. – Я буду и дальше искать нормальную работу, – продолжал приятель, – но в тех компаниях, которые мне нравятся. По моей диаграмме для меня важнее всего приносить пользу, а не зарабатывать деньги. Но в следующие двенадцать месяцев я дам сыру шанс. Я спросила, как он собирается назвать свое новое предприятие, и он подхватил: – Так и назову! Я услышала, как ручка скрипит по бумаге, и порадовалась за него. Подруге же диаграмма взаимоотношений далась труднее. – Почему я не могу просто подумать о своих ценностях? – Потому что исследования показывают, что те, кто записывает свои цели, на 33 процента успешнее их достигают. Я предусмотрительно умолчала о том, что мне и самой приходила в голову такая мысль в последние сорок восемь часов. – У меня нет времени! – воскликнула подруга, заявив, что Идиот-начальник поручил ей составить огромный документ в дополнение к обычной работе. – Нужно найти время, чтобы заточить пилу! – авторитетно заявила я. И потерпела полное фиаско. – Неужели кто-то еще читает «Семь навыков высокоэффективных людей»? – ехидно спросила подруга. Она сразу поняла, что я имею в виду бестселлер Стивена Кови, написанный еще в 70-е годы. Автор советовал читателям выбирать время и анализировать свои методы. Он использовал метафору тупой пилы, с помощью которой невозможно спилить дерево. Даже в условиях недостатка времени мы должны «затачивать пилу», то есть думать о том, как наилучшим образом справляться с проблемами, а не «продолжать пилить» тупым инструментом – пользоваться неэффективными стратегиями. Я честно призналась, что порой заглядываю в книги Легомена по менеджменту и стратегиям. – У тебя никогда не будет времени, если ты не примешь сознательного решения. Ты должна выбрать время и подумать о том, чего действительно хочешь и как этого добиться! «Господи, надеюсь, я не говорю как занудная училка…» – подумала я. Собака смотрела на меня. Очень внимательно смотрела, словно говоря: «Это ты сказала, а не я…» К счастью, с подругой мы знакомы очень давно, а одна из привилегий давней дружбы – возможность иногда занудствовать во имя высокой цели. Мы препирались еще несколько минут: она искала оправдания, а я убеждала ее напрячься. Я рассказывала, что она может изменить в своей карьере, чего может потребовать от Идиота-начальника, чтобы получить повышение. Наконец она рявкнула: – Отстань! Я не могу! – Почему не можешь? – А вдруг меня уволят? – Почему тебя уволят? – Что если они поймут, что я многого не знаю, что порой ошибаюсь? А вдруг меня раскусят? – Кто? – Не знаю… Начальник… – Ты же говорила, что твой начальник – идиот? – Идиот. Но он уверенный в себе идиот. Его не волнует, что он способен лишь на половину того, чего от него ждут. А я боялась. – Боялась? В прошедшем времени? Подруга молчала. – Ты мне что-то недоговариваешь… Наступила долгая пауза. Потом подруга призналась, что ей предлагали подать заявление на должность начальника, но она испугалась. Ей казалось, что она не справится. Когда же на это место пришел Идиот-начальник, который знает еще меньше, но ничего не боится, она страшно обозлилась. – Я не получила эту работу, потому что испугалась, а теперь приходится работать на него! Вот в чем дело! После этих откровений я поняла, что у подруги «комплекс самозванца». Этот термин предложили американские психологи Паулина Кланс и Сьюзан Аймз в 1978 году. Он описывал ощущения, испытываемые теми, кто не верит в свою способность справиться с порученным делом, несмотря на все доказательства обратного. Такие люди живут в страхе «разоблачения». Комплекс самозванца встречается чаще у женщин, чем у мужчин, и мешает нам выбросить шляпу на ринг, когда речь заходит о повышении в должности, прибавке к зарплате и профессиональном росте. – Я понимаю, что справляюсь со своей работой, – сказала подруга, – но не чувствую, что заслуживаю «успеха». Это вызывает чувство дискомфорта. Она рассказала о своем разговоре с «уверенной девушкой» о том, как это было странно. – Я получаю больше денег за нечто более простое, чем моя нормальная работа. Когда я спросила у нее, правильно ли это, она ответила: «Конечно! Это же здорово!» А я подумала: «Почему я не могу относиться к этому так же? Почему вечно терзаюсь чувством вины?» Я сказала, что это чувство мне знакомо. Я выросла в семье ирландских католиков – мы вечно терзаемся чувством вины. Мы всегда считаем себя недостойными. Если бы за самобичевание и мученичество вручали премии, мы стали бы первыми кандидатами. Если бы у моей семьи был девиз, он звучал бы примерно так: «О нет, вы совершенно правы: хорошие вещи не должны случаться с такими, как мы… (тяжелый вздох)». Личная инициатива в нашей семье сурово осуждалась. Когда на собеседовании мою мать спросили, почему компания должна взять ее на работу, она не стала рассказывать о сорока годах стажа, а просто пробормотала: «Ну, потому что я милая…» Люди уверенные всегда заставляли меня нервничать. Я восхищаюсь ими, но не знаю, как с ними себя вести. Это как украшения. В школе, университете и в профессии я сталкивалась с людьми, которые были уверены, что успех принадлежит им по праву. И так действительно было. Потому что те, кто считает себя победителем, обычно действуют лучше всех остальных – это установили ученые из Кельнского университета. Психологи Корнеллского университета, Дэвид Даннинг и Джастин Крюгер, выяснили, что некомпетентные люди часто ощущают «иллюзорное превосходство» и переоценивают собственные способности, потому что не умеют оценить свои навыки (вспомним Идиота-начальника). Они смело используют представляющиеся возможности и, как правило, благоденствуют. Но недавние исследования показали, что комплекс самозванца может быть полезен – пока страх не мешает нам включаться в гонку. Специалисты в области лидерства, Зенгер и Фолкман, провели крупномасштабное исследование, которое показало, что менеджеры, недооценивающие собственные способности, обычно работают лучше. Чем больше они ощущают себя самозванцами, тем выше оценивают их коллеги и тем лучше их работа. Польза сомнений в себе в том, что они заставляют нас стараться изо всех сил. Те же, кто слишком уверен, часто проваливаются. И раздражают всех остальных. Сколько себя помню, я всегда старалась держаться в тени. «Но, может быть, это помогало мне делать мою работу? Кто захочет делиться с человеком, ощущающим собственное превосходство? Такая беседа неинтересна – это настоящий допрос. Держась в тени, я помогала людям расслабиться… может быть…» – Если бы мы не переживали, – попыталась я объяснить эту теорию подруге, – то не старались бы хорошо работать. Если мы не исключаем себя из игры – или не отказываемся подавать заявление на должность Идиота-начальника, к примеру, – то нет ничего плохого в мыслях о том, что нам еще многому нужно научиться. Только не нужно отказываться от возможностей. – А как же страх? Подруга явно начала нервничать. Надеюсь, Идиот-начальник сейчас ее не слышит. – Ну… Я запнулась, гадая, что сказать, чтобы подруга почувствовала себя лучше. А потом вспомнила поразительно полезный ролик о прокрастинации, который видела в YouTube на этой неделе, и TED-выступление специалиста по лидерству Майка Роббинса. Он говорил о смелости, необходимой для обычной работы, и о важности спокойного отношения к «разговорам, от которых потеют ладони». Такие беседы кажутся страшными, но на самом деле причиняют всего лишь временный дискомфорт. «Может быть, нам просто нужно один раз как следует вспотеть и двигаться дальше…» Эту мысль я попыталась донести до подруги. – Может быть, – начала я, – ты и назовешь меня занудой, но… – Зану… – Ну подожди же! – Ладно. – Может быть, нам нужно «почувствовать страх, но все равно действовать»? Подруга тихо фыркнула, и я услышала приглушенное: – Зануда… – Рада слышать, – ответила я и повесила трубку, гадая, смогу ли сама последовать собственному совету. Чем бы я ни занималась, новая карьера означала для меня выход из зоны комфорта, нетворкинг и общение с потенциальными работодателями, с тем чтобы продолжать учиться, получать интересные задания и больше писать. А для этого нужна была смелость – не самое сильное мое качество. Я почти убедила себя, что комплекс самозванца может быть полезен. Но мне нужно было избавиться от мучительной тревоги, зачастую сопровождающей неуверенность. Я бы оценила инъекцию отваги в те времена, когда «простая работа» казалась мне слишком тяжелой. Иногда страх мешал мне позвонить, отправить электронное письмо или общаться с людьми на мероприятиях. Больше всего мне хотелось бы смелее принимать решения, соглашаться на перемены и уверенно звонить редакторам, чтобы добиваться целей с моей диаграммы взаимоотношений. В одном из подкастов, которые я регулярно слушала, пытаясь вытащить поток сознания из пустоты между подушкой и сном, было интересное интервью. И у меня тут же родилась идея. Д-р Питер Ловатт из лаборатории психологии танца при университете Хартфордшира (Доктор Танец, как он мило представился) изучал влияние танцев на процесс принятия решений и обретения уверенности. На следующее утро, убедившись, что интервью мне не приснилось, я нашла «лабораторию танца» и позвонила доктору Ловатту. – Эээ… здравствуйте… Это Доктор Танец? – пробормотала я. Легомен еще не ушел на работу и теперь фыркал у меня за спиной. Я попыталась выгнать его из комнаты, и тут мне ответили: – Говорите! – пропел жизнерадостный голос. Я поискала доктора в Google, чтобы представлять его во время разговора. Мне очень понравилось, что выглядит он в точности как добрый профессор из детской книги. Класс! Питер сказал, что всегда любил танцы. – В моем детстве мы всей семьей отправлялись в Бутлинс[7 - Для темных: это сеть отпускных лагерей в Британии, пользовавшаяся популярностью в 70–80-е годы. Там отдыхали широко улыбающиеся менеджеры в красных пиджаках и теннисных туфлях.]. Каждый год. И там танцевали все вместе – знаете, слякоть, Гей Гордон, картофельное пюре… Все такое! Сегодня многим кажется, что танцы обнажают. Даже дети смущаются. Все стесняются. Но танцы – это важная часть бытия. Они развивают сенсорную моторику. Даже пятимесячные дети инстинктивно реагируют на музыку движением. Питер стал изучать научные основы танца и преуспел в этом. – В нашей лаборатории люди танцуют, а потом решают проблемы. Мы обнаружили, что разные стили танца помогают в решении разных проблем. Импровизация раскрепощает мышление – люди легче решают проблемы, у которых нет единственного верного ответа. Строго структурированный танец улучшает конвергентное мышление – нахождение единственного ответа, например: «Как называется столица Франции?» Это полезно для карьеры. Сегодня есть столы с гидравлическим приводом, чтобы можно было стоять во время работы. Но исследования показывают, что следует не просто стоять, а пританцовывать. Питер считает, чтобы мыслить творчески, мы должны свободно двигаться, импровизировать в танце. А когда нужно решить логическую проблему, имеющую единственный ответ, следует перейти к вальсу или танго. – Я всегда танцую во время работы, – сказал он. – Я и сейчас танцую! Он помолчал, позволяя моему воображению нарисовать эту потрясающую сцену. – У меня гарнитура хэндс-фри, и в моем кабинете установлен танцпол, чтобы я мог танцевать спокойно. Я постоянно танцую! Танцы помогают мне мыслить. Они всем помогают мыслить. Как типичный зажатый бритт, я не считала себя любителем танцев – без пары джин-тоников (вот тогда-то я становилась ПОТРЯСАЮЩЕЙ танцовщицей!). Но танцевать трезвой, в одиночку, дома… Как-то сомнительно… – А что насчет уверенности? – спросила я. – Могут танцы сделать меня более уверенной? – Конечно! Множество исследований подтверждает, что танцы повышают самооценку. Любые танцы – если только в них нет духа конкуренции и оценки. Танцы повышают сердечный ритм, и эффект этот длится долго. – Значит, я могу танцевать, скажем, перед каким-то событием, которое меня пугает? – Отличный план! Если, конечно, вы не можете танцевать прямо во время этого события, – добавил он в ритме музыки, которая звучала у него в голове, полагаю. Это меня заинтересовало. Перед сложным звонком, когда мне предстояло обсудить оплату выступления на конференции, я отправила Легомена по делам и заперла за ним входную дверь. Собаку я отвлекла косточкой. А потом включила свою любимую музыку и начала танцевать. Танцевать по-настоящему, с шагами и вращениями, с разнообразными движениями рук и ног. Моя гостиная никогда еще такого не видела – и я бы никому не позволила это увидеть. После одной песни Бонни Тайлер и двух хитов Whitesnakes я почувствовала прилив сил и энергии. Я была готова к разговору. Мой уверенный в себе коллега убедил меня в том, что мне платят слишком мало. Но комплекс самозванца не позволял мне запросить больше. Я думала, что недостойна этого. Я была уверена: все, что дается мне довольно легко, не имеет ценности. По крайней мере, так я думала до этих пятничных танцев, встряхнувших меня до основания. Теперь же я чувствовала себя уверенной и готовой к «разговору, от которого потеют ладони». Я позвонила клиенту и назвала цифру вдвое больше моей обычной ставки. Не знаю, чего я ожидала. Молнии? Грома? Хохота? В общем, ничего такого не последовало. – Это следует обсудить. Я свяжусь с вами чуть позже. Никакой драмы. Никаких упреков в алчности. Никаких проблем. Через десять минут я получила электронное письмо с согласием – и никаких вопросов. Я удвоила свой заработок и получила прилив чудесных эндорфинов самого лучшего качества – всего за десять минут. Неплохо для утренней работы. Я тут же написала Питеру, чтобы поблагодарить, и сказать ему: «Это сработало!» Он тут же дал мне еще один совет по повышению самооценки: «Обратите внимание на властные позы, стойте как Чудо-Женщина – возможно, вам захочется это попробовать». Он подсадил меня на «Чудо-Женщину». Социальные психологи из Гарвардской школы бизнеса, изучавшие «невербальные выражения власти и доминирования», заметили, что животные, стремясь продемонстрировать свой авторитет и высокий статус, стараются стать больше. То же происходит и с людьми. Даже слепые от рождения, победив в физическом соревновании, делают то же самое. Так мы генетически запрограммированы. Мы расправляем плечи, выпячиваем грудь – то есть стараемся стать крупнее, чтобы подчеркнуть свою власть. Чувствуя же себя беспомощными, мы поступаем обратным образом – съеживаемся и стараемся стать меньше. Исследователи также установили, что бесполые манекены в закрытой позе воспринимаются «женщинами», а в открытой – «мужчинами». Мы давно привыкли считать стесненный, зажатый язык телодвижений «женским», а открытый и мощный – «мужским». Надо же! Но легенда TED-выступлений, профессор Гарварда Эми Кадди, постаралась это изменить. Эми исследовала влияние «имитации» властных поз, встречающихся в природе, в залах совещаний и общественном транспорте. Она выяснила, что достаточно сохранять «властную» позу в течение двух минут, чтобы выглядеть и чувствовать себя более влиятельным и сильным. Такая поза даже вызывает изменение гормонального уровня. Исследователи установили, что сохранение «властной позы» в течение двух минут повышает уровень тестостерона (гормона, связанного с силой и доминированием) и снижает уровень кортизола (гормона стресса), Уверенная поза, даже когда мы не чувствуем себя уверенно, заметно изменяет настроение и позволяет ощутить прилив сил. Расставьте широко ноги, поднимите подбородок, расправьте плечи, отведите руки от тела либо поднимите их над головой, словно ожидая божественного вдохновения, либо положите на бедра, как «Чудо-Женщина». Вы сразу же почувствуете себя более уверенно. Сохраняйте эту позу в течение двух минут. Идея мне понравилась. Как человек, который, столкнувшись с малейшими социальными или профессиональными трудностями, сворачивается и превращается в ежика, я подумала, что этот прием может все изменить. И я смогу притвориться своим любимым супергероем (супергероиней)? Прекрасной женщиной с пышной гривой блестящих волос и бедрами амазонки (притвориться ею мне легче, чем героиней комиксов вроде Женщины-кошки или Супердевушки)? БЛЕСТЯЩИЕ новости! Я узнала, что то же самое относится и к позам в положении сидя. Не стоит вжиматься в кресло. Мы выглядим и чувствуем себя более уверенно, когда кладем руки на подлокотники или просто отстраняем их от тела, чтобы между корпусом и локтями появилось расстояние. Это не позволяет нам съеживаться, заставляет расширять личное пространство и подчеркивать свое присутствие. Я попробовала этот прием во время интервью с человеком, который меня немного пугал. На сей раз отвечать на вопросы пришлось мне. А нас еще слушала целая аудитория. Поэтому я решила занять в кресле как можно больше места. Поначалу это казалось абсурдным. Мне страшно хотелось скрестить ноги и сжаться в комочек. Но я сделала над собой усилие, развела руки, положила локти на подлокотники. И интервью прошло превосходно. После того интервью подруга, которая пришла меня морально поддержать, сказала: – Тебе покажется это странным, но ты… так классно сидела! – Да, ты сидела как босс! – подхватил ее приятель. – Спасибо! – Я была польщена и обрадована. Истинное испытание моей новой супергеройской силы произошло через неделю, когда я выступала на радио. Поскольку поблизости не было никаких радиостанций, мне пришлось поехать в другой город, чтобы принять участие в журнальной дискуссии, проводимой в Лондоне. Но мой план по принятию властной позы заранее или даже во время передачи мгновенно рухнул, когда я поняла, что студия располагается в стеклянной коробке. За шестифутовым стеклом я видела целый зал викингов – и все они могли меня видеть. «Все будет хорошо, – твердила я себе. – Это обычное выступление. Я постоянно выступаю!» И тут у меня началась изжога, и я подумала, что хорошо все не будет. Фрагмент с моим участием немного отложили. Сначала журналисты решили расспросить слушателей о самых странных блюдах, которые им доводилось есть. Наташа из Шрусбери подробно описывала, как однажды нашла в пакете с бананами дохлую ящерицу. – Приготовьтесь, – раздался голос в моих наушниках. – Вы выступаете через пять минут. Я постаралась припомнить, о чем собиралась говорить, положила заметки на стол перед собой, но они тут же упали. В студии было жарко. Я сняла джемпер и зачесала волосы за наушники. Занявшись «разоблачением», я и не заметила, что викинги побросали свои дела и теперь смотрят прямо на меня. Ладони у меня вспотели. Я подумала: еще чуть-чуть – и я заплачу. И тогда я сделала это. Я встала как настоящая Чудо-Женщина. Викинги смотрели на меня. Их сомнения подтверждались – эта странная британка сейчас все провалит. Один из них поднял брови и два больших пальца, словно спрашивая: «У вас все в порядке?» Я кивнула и подняла большие пальцы в ответ: «Все хорошо!» – Как только этот слушатель закончит, мы сразу включим вас, – сообщил мне английский продюсер, и я кивнула – на сей раз в пустоту. – Я не обвиняю супермаркет, – продолжала рассказывать Наташа из Шрусбери. – Ведь они не упаковывают бананы, верно? Наверное, это произошло прямо на фабрике! – Но это внушило вам неприязнь к бананам, верно? – Еще бы! – Вам не понравилось смузи из бананов с ящерицей? – развеселился ведущий. – Нет! – довольно сурово ответила Наташа из Шрусбери. – Я вегетарианка. – Правда? Я поняла, что мне стало интересно. Я с таким вниманием слушала этот диалог, что совершенно позабыла о собственном выступлении. А потом ведущий назвал мое имя. Неожиданно для себя я заговорила. Точно так же, как говорила бы с вами, прямо сейчас. Ладони мои все еще были влажными. Я стояла как идиотка. Но я сделала это! «Выступать легко!» – твердила я себе. И я выступала. И стояла как Чудо-Женщина. Мне не было дела, что подумают обо мне викинги. Я была Чудо-Женщиной. Когда передача закончилась и я открыла дверь студии, чтобы выйти, викинги уже переключились на свои мониторы и притворились, что ничего не было. Никто на меня не смотрел. На ломаном датском я поблагодарила их за помощь и направилась к лифту. Свернув за угол, где меня никто не видел, я исполнила настоящую «лунную походку» от радости. На той же неделе я позвонила своим подопытным морским свинкам. Новоиспеченному сыроторговцу я рассказала о силе танцев и супергеройском альтер-эго. А у подруги оказались интересные новости. – Я составила диаграмму взаимоотношений, – сказала она. – И это помогло мне понять, что является действительно важным. Я поняла, как сделать работу менее… – Механической? – Именно! Я станцевала самбу в одном из залов заседаний за опущенными жалюзи, а потом составила предложения на следующий квартал. Еще я заперлась в туалете и две минуты стояла в позе Чудо-Женщины, а потом пошла к начальнице Идиота-начальника, и она согласилась с моими предложениями. – Это же замечательно! Ты молодец! – А еще я воспользовалась другими твоими советами! – Ну это просто красный день календаря! – Я была заинтригована. – Что же ты сделала? Завела дневник благодарности? – В этот момент я вспомнила, что уже целую неделю ничего не записываю в собственный. – Или подружилась с кем-нибудь в офисе? – Вроде того… – голос у подруги был смущенным. – Что же ты сделала? – Я завела служебный роман… – Ого! Рассказывай, рассказывай! Подруга категорически отказалась, и мне пришлось ее уговаривать, пока она не сдалась и не рассказала, что на офисной вечеринке под влиянием текилы произошел один «инцидент», детали которого оказались настолько шокирующими, что я чуть чаем не подавилась. – Это должен был быть простой роман! Ты не должна была этого делать! Да еще на лестнице! – Я подумала, что тут как с властными позами или танцами: чем больше, тем лучше… – Нет, – твердо отрезала я. – Но мы оба – люди одинокие… – Надеюсь! – Ну хорошо. В следующий раз я постараюсь стать настоящей Чудо-Женщиной… – А не Стюартом с Распродажи? – Ну да… Подруга пожала плечами, а я поразилась тому, почему ее уверенность в собственной привлекательности до этого момента ни разу не проявлялась в профессиональной жизни. Приемы и средства, позволяющие справляться с переменами на работе, которые я изучила за это время, изменили мое отношение к карьере. Меня больше не страшила мысль о том, что я буду делать, вернувшись в Британию. Я буду думать о своих ценностях, а не о престиже. Мне нужно оплачивать счета и получать удовольствие от работы. И за это я была безумно благодарна. Порой мне становилось страшновато. Порой меня кидало из одной крайности в другую. То я была абсолютно уверена в том, что мне все по плечу. А то мне хотелось кричать: «Черррррттт! Я ничего не знаю! Что мне делать?» Но в целом первое настроение все же преобладало. Теперь я точно знала, чего хочу от ближайшего будущего, знала, как это сделать, и понимала, что я вполне неплоха – конечно, не идеальна, но вполне неплоха. И это было классно. Мне будет нелегко, но говоря словами Деймона Албарна: «Справимся». На следующей неделе мои тревоги относительно карьеры усилились. Мне пришлось выбраться из своей уютной домашней пещеры и отправиться на мероприятие, где я никого не знала. А там я разговорилась с известным математиком из Министерства обороны. Я так сосредоточилась на своей властной позе – выпрямиться, поднять подбородок, отвести руки от тела, – что, когда дама-математик это заметила, она сразу же поинтересовалась, все ли со мной в порядке. Похоже, над позой еще придется поработать. Но этот момент мгновенно растопил лед, и мы разговорились. Дама оказалась примерно моего возраста – и очень разговорчива. Она спросила, как у меня дела, а я рассказала о трудном задании и душевном трепете, который испытываю перед началом новой работы, и о надежде, что все же справлюсь с ней. – Да, у меня все точно так же, – ответила моя собеседница и рассказала, что сегодня решала головоломно сложные уравнения, чтобы «убедиться, что две ракеты не столкнутся». – Ого! – Я не была уверена, не придется ли мне после этого разговора подписывать документы о неразглашении государственной тайны. – Но все обошлось? С ракетами и все такое? Она кивнула и вернулась к своим жареным орешкам. – На этот раз да, – невнятно пробормотала она с набитым ртом. «Никогда больше не буду жаловаться на свою работу, – подумала я, решив непременно записать это в свой дневник благодарности. – Даже если у меня выдастся плохой день, бомбы от этого не взорвутся». Этот процесс снова напомнил мне, как же я люблю свою работу. В отличие от других сфер жизни работа имеет свои правила и стандарты, которые всегда казались мне разумными. Вот отношения – это дело более сложное. И я собиралась с этим разобраться. Что я узнала о переменах в работе 1. Полезно притворяться детьми и устанавливать искусственные сроки – это поможет достичь баланса между работой и личной жизнью. 2. Безумно запутанная диаграмма помогает составить практический карьерный план и показывает, где нужны перемены. Ее можно заламинировать. 3. Чувство страха может быть полезно, если мы продолжим заниматься тем, что нас пугает. Если во время разговора потеют руки, это всего лишь означает, что мы все делаем правильно. 4. Очень полезно пару минут постоять в позе Чудо-Женщины (хотя на вас будут странно смотреть, если вы решите сделать это публично). 5. Когда сомневаетесь, танцуйте. Фристайл будит творческое мышление, а самба помогает решать проблемы. 6. Служебные романы полезны для карьеры – но не стоит смешивать их с «текилой» и «лестницами» в три часа ночи. 2. Отношения. Как важно быть чуть более серьезным – Сегодня суббота! – объявил Легомен, когда я сидела за столом. – И что? – А то, что ты работаешь! Разве мы не можем спокойно отдохнуть в выходные, как все нормальные люди? – Снова? Я была твердо уверена, что на прошлой неделе в выходные мы так и поступили. Я люблю свою семью. И мне нравится думать, что я добилась хорошего баланса между работой и личной жизнью. Но мне нравится писательский труд. И когда я погружаюсь в увлекательную работу, то не могу оторваться. Я буду работать без устали. Рыжик после обеда обычно спит, и это идеальное время для того, чтобы поработать за столом. Но Легомен мой план не одобрял. – Ты знаешь, какой сегодня день? Он сложил руки на груди, так что я догадалась, что вопрос с подвохом. – Ты же сказал: суббота. Я думала, что успею все закончить, пока Рыжик спит… – Сегодня наша годовщина, – мрачно объявил муж. Я мысленно пролистала свой календарь и с душевной болью поняла, что он прав. Вот черт! – Господи… Прости меня! Обычно мы не отмечали вехи нашей семейной жизни большими торжествами, но в прошлые годы я хотя бы об этом помнила. – Ты знаешь, как Ди и Би в этом году отмечали годовщину? Ди и Би – наши лучшие друзья, буквально одержимые сексом. И это несмотря на тринадцать лет брака! Ди и Би ненормальные. – Нет, – соврала я. – А что они сделали? – Они полетели в Венецию и пили шампанское через соломинку на гондоле. Я попыталась изобразить удивление: – Правда? – А потом она заказала сову напрокат, и сова принесла бархатный мешочек, где лежали часы, о которых он всю жизнь мечтал… – Сову?! Вот черт! Об этом я не знала. Похоже, мне нужно серьезно пересмотреть свои отношения с Ди и Би. Ну кто так поступает? – Это слегка чересчур, не находишь? – робко спросила я. – Я хочу сказать, это же опасно… – Она надела перчатки сокольничих. – Ну хорошо… А вдруг что-то пошло бы не так? Вдруг огромная хищная птица вцепилась бы когтями им в лицо? Про шампанское и гондолы я предусмотрительно умолчала. – Не в этом дело, – сказал Легомен. – Ты хоть раз думала о том, чтобы заказать мне сову напрокат? – Я… я думала арендовать дрон?.. – это было все, что я смогла из себя выдавить. – Отлично! А сейчас ты работаешь. В нашу годовщину. Вот спасибо. И тут я ощутила щекотку. Или, скорее, зуд. Потому что в рамках эксперимента «принятия перемен» пришло время разобраться с моими личными отношениями. Прошло семь лет. Я собиралась осуществить перемены, чтобы остановить «снижение удовлетворения», которое обычно происходит в этот момент. Я хотела избавить наши отношения от серьезного и очень тяжелого периода. Нужно было снова зажечь искру и приложить к этому усилия. Я не собиралась равняться на Ди и Би. Честно говоря, Легомен от меня этого и не ждал. Я всегда боялась чего-то слишком серьезного, и у меня была аллергия на романтику. Но мне хотелось, чтобы наш брак снова стал таким же, как в самом начале. Рождение ребенка многое изменило для нас, впрочем, как и у всех. Это неизбежно, даже если оба партнера ведут себя безупречно. Партнер моей подруги нежно поглаживал ее по голове во время родов, твердил, что она выглядит «как богиня», хотя она серьезно обделалась. Он готовил и убирал, как настоящая домохозяйка, и шесть месяцев вставал по ночам, чтобы покормить малыша. Но даже им приходилось нелегко. Многие отношения ухудшаются после появления детей. Конечно, первоначальный хаос заботы о новорожденном всегда берет свое, но ему на смену приходят «ежедневное раздражение и остаточная обида», как говорила одна моя подруга. И вот это-то сказывается на отношениях самым пагубным образом. Супруги обычно отмечают самый низкий уровень удовлетворенности отношениями в течение года после рождения первого ребенка. Лепестки облетели, и партнеры получают новую возможность разочаровать друг друга. Оба не высыпаются. И самое обидное, что никто еще не придумал идеальный план, чтобы этого избежать. Тоже мне, ученые… Кроме того, что у нас обоих появилась обязанность воспитывать маленького викинга, нам с Легоменом приходилось много времени тратить на туалет малыша. Ногти у меня окончательно облезли, потому что когда я не работала за компьютером, то все время проводила за стиркой, мытьем посуды и переодеванием сына, который притягивал всяческую грязь, словно магнит. Я чувствовала себя Золушкой (Бал? Какой еще бал?..), и напряженный рабочий график, домашние обязанности, содержание собаки и наличие ребенка – все это означало, что я постоянно пахла дезинфицирующим мылом и в моем браке явно не осталось места для сов. Многие мои друзья заключили пакт о неразводе, пока младшему ребенку не исполнится три года, потому что в этот период недосып, грязная работа и постоянные волнения не позволяют никому мыслить здраво. Одна мать троих детей серьезно считала себя асексуальной – настолько безразличны ей стали мысли о супружеских обязанностях. Потом она вышла на работу. Ей удалось несколько ночей спокойно выспаться, посмотреть фильм с Ченнингом Татумом. И она сразу поняла, что за пять лет безумно устала. И так чувствуют себя не только женщины. Многие отцы тоже предпочитают сон сексу. Несовпадение желаний – это постоянный источник конфликтов. Все пары, живущие вместе, в этот период начинают ссориться из-за сущих мелочей – от классического спора об одежде до того, кто и как загружает посудомоечную машину[8 - …за исключением этих странных людей с совой. Наверное, в их доме посуду моют домашние эльфы и они же их обнимают, чтобы поддерживать оптимальную температуру тела…]. Когда наши предки обещали любить друг друга до смерти, они имели в виду лет до сорока… Теперь же мы живем целую вечность. Треть рожденных сегодня детей доживут до ста лет. Приговор оказался более длительным, чем ожидали сторонники брака. Отношения любого рода – вещь тяжелая. Находимся ли мы в отношениях, размышляем о прерванных или ищем новых. Одна из моих самых давних подруг, накануне расставшаяся с партнером, всегда хотела иметь собственную семью. И уж точно не хотела иметь дело с серийным одноженцем, который морочил ей голову четыре года, а потом положил конец этим отношениям в электронной почте. – Я думала, что состарюсь вместе с ним, – всхлипывая, рассказывала мне подруга на той же неделе. – Я думала, мы вместе поседеем… – Она вытерла слезу и шмыгнула носом. – Или, скорее, я слегка осветлюсь, а он превратится в Пола Маккартни… – Подруга окончательно разрыдалась и громко высморкалась: – А теперь он станет Полом Маккартни с кем-то другим! Я не знала, как на это реагировать. Во-первых, сама я в последнее время разрывов не переживала. Во-вторых, мы с мужем оба светловолосые, так что Пола Маккартни из нас не получится. Но подруга была просто в отчаянии. И страшно зла. И не понимала, что делать. А я не знала, как ей помочь. Она только что пережила этап «какой во всем этом смысл?» и теперь размышляла, готова ли пережить это снова и вернуться в подобные отношения. Она снова оказалась у подножия горы и не знала, стоит ли лезть наверх. – Со мной же все будет хорошо, правда? Я ведь йогой занимаюсь! Я не знала, как сказать подруге, что способность закинуть ногу за голову – не самая прочная основа личных отношений, чему бы ни учили нас героини «Секса в большом городе». – С тобой все будет прекрасно! А что еще я могла сказать? Впрочем, уверена, что так и будет. Хотя, возможно, нескоро. – Я перестала спьяну посылать ему эсэмэски, – похвалилась подруга. – Молодец! – Спасибо. Теперь я держу стаканы в обеих руках и не дотягиваюсь до телефона. Наступила пауза, словно мы обе задумались над этим и выпили вина. – В Интернете я сделала запрос: «Что если я окончу жизнь в одиночестве?» – призналась подруга, когда ее бокал опустел. – Правда… И что? – Интернет сообщил мне, что «мы все окончим жизнь в одиночестве». Поначалу это меня утешило, но потом я стала беспокоиться, что мой труп сожрут городские лисицы. – Да, это повод для беспокойства… – все, что я могла из себя выдавить. Вряд ли эти слова ей помогли. Я продолжала беспокоиться о собственном браке, а еще мне захотелось узнать, можно ли помочь подруге найти себе Пола Маккартни на всю оставшуюся жизнь. И как вообще выбирать потенциальных партнеров, которые не окажутся, говоря ее словами, «настоящими земляными червяками»[9 - Я ничего не имею против земляных червяков. Но в устах подруги звучит это весьма колоритно.]. Я решила узнать, какие приемы и средства мы можем использовать, чтобы давние отношения стали свежими или чтобы успешно построить новые, если прежние закончились. А для этого мне нужно было понять, с чем я имею дело, и выяснить (Хаддавэй непременно спел бы эти слова, если бы проводил в студии побольше времени): «Что есть любовь… или страсть?» В десять утра в понедельник я наконец-то смогла взяться за работу, не рискуя оказаться с мужем в разных спальнях. Я устроилась в местном кафе, заказала латте (он оказался слишком горячим) и принялась читать отчеты о научных исследованиях в интересующей меня области. Раздался звон колокольчика. Дверь открылась, и в кафе вошла молодая пара: девушка и юноша около двадцати лет в джинсах и футболках. Ничего примечательного: не высокие и не маленькие, не худые и не толстые – самые заурядные молодые люди. Говорили они тихо, быстро заказали напитки и устроились в уголке возле туалета, где обычно никто не садится. Они не были известными. Или неизвестными. Но все, кто находился в тот момент в кафе, не могли оторвать от них глаз. Потому что эта пара буквально излучала любовь. Или даже страсть. «Разве не ПРЕКРАСНА жизнь?» – словно говорили они. Они светились любовью – над их темно-русыми головами сиял нимб. Они были полностью поглощены друг другом. Казалось, они не выбирали друг друга, а сама природа притянула их. Казалось, они не способны жить, не имея физического контакта. Когда девушка убрала руку со спины юноши, ее нога непроизвольно дернулась, словно у маленькой лошадки, и потянулась к ноге молодого человека. Когда юноша понял, что не может одновременно обнимать девушку и держать две кружки горячего чая, он взял кружки и потерся о плечо девушки носом. Казалось, они исполняют актерскую импровизацию, в которой партнеры должны постоянно касаться друг друга хоть какой-то частью тела. Устроившись за столом, они стали смотреть друг на друга, не говоря ни слова и рассеянно улыбаясь. Целых десять минут. Я это точно знаю, потому что, когда я снова посмотрела на телефон, он показывал 10.10. В свою защиту скажу, что не я одна была увлечена этим зрелищем. Пожилая дама за соседним столиком смотрела на них с умилением. Глаза ее затуманились – полагаю, от романтических воспоминаний. Но, может быть, просто от катаракты. Бариста слегка нахмурился – я решила, что от зависти. (Я точно знаю, что он ищет любви, потому что на прошлой неделе интересовался, не замужем ли моя симпатичная подруга, с которой мы пили кофе. Он симпатяга… Пожалуй, нужно их познакомить…) На молодую пару откровенно таращились подростки, гадая, повезет ли им так же в будущем. Зрелая пара, которая с момента прихода не произнесла ни слова, периодически украдкой посматривала на влюбленных, деловито и безрадостно уплетая кексы. Имея перед глазами реальный пример «науки притяжения», я разложила на столе листы бумаги и попыталась припомнить, когда в последний раз ощущала такое всеохватывающее, граничащее с манией любовное влечение. 10.20. Я все еще думаю. 10.35. Я начала беспокоиться. Похоже, это было очень, очень давно (в необозримом прошлом). Когда я вернулась домой и налила себе чаю с печеньем (что-то это стало случаться слишком часто), меня осенило! Я ощутила странный прилив чувственной памяти. У меня скрутило живот и закружилась голова. Всплыл в памяти тот период жизни, когда гормональный всплеск был для меня настолько непривычен, что я не могла ни есть, ни спать, ни чем-то заниматься. Я позвонила маме, чтобы вспомнить то время в конце 90-х годов, и она сказала, что так беспокоилась обо мне, что «даже подумывала о гомеопатии». Смутно помню, что тогда у меня было два состояния: абсолютная приподнятость и полная депрессия. Когда я находилась рядом с предметом своей страсти, то была почти что пьяна: уверенна в себе, оживлена, остроумна, привлекательна (и была твердо в этом уверена). Но стоило нам расстаться, как, по словам мамы, я становилась вялой и рассеянной. Я читала стихи – хуже того, я их писала! Я мрачно беседовала со всеми взрослыми, кто соглашался слушать, о нашем «будущем», о том, как жить, когда он уедет в университет, переедет в другой дом или уйдет в поход – на целую неделю. Смутно помню, что целыми днями слушала раннего Моррисси: бродила по саду, качала гладиолусы и периодически восклицала: «Это жизнь! Это любовь!» Не знаю, одна ли я была такой или это свойственно всем. Поэтому решила не ограничиваться мамиными воспоминаниями и старыми экземплярами «Всего семнадцать» (искренне надеюсь, что шестнадцатилетняя Кайли из Кеттеринга уже узнала, что такое французский поцелуй) и обратиться к специалистам. Неврологи, обычные ученые и психологи сходятся в одном: влюбленные – психи. В пылу страсти мы находимся в состоянии постоянного возбуждения. Тело истолковывает эти сигналы как стресс и запускает целый ряд физиологических перемен – потеря аппетита, тошнота и даже расстройство желудка. Мы ощущаем воздействие самых примитивных биологических импульсов (отметьте, «воздействие», а не «управление»!), и наше тело начинает вырабатывать более двухсот химических соединений, которые присутствуют в поте, слюне и генитальных выделениях. Ученые из Стокгольмского института мозга с помощью методов сканирования продемонстрировали, как вещества, содержащиеся в мужском поте, вызывают всплеск электрической активности в мозге гетеросексуальных женщин и гомосексуальных мужчин, тогда как лесбиянки и гетеросексуальные мужчины воспринимают его как любой другой запах. Исследователи также установили, что лесбиянки и гетеросексуальные мужчины точно так же реагируют на запах женского феромона ЕСТ. Неудивительно, что молодая пара в нашем кафе позволила чаю безнадежно остыть – они просто не в состоянии были противостоять взаимному притяжению. Но такие чувства длятся недолго. Исследования показывают, что после двенадцати месяцев первоначальное сексуальное влечение спадает. Страсть ослабевает, и для поддержания отношений требуются совсем другие качества – дружба, взаимные уступки, терпение. Эротика заметно спадает. Гормоны страсти заменяются так называемым «гормоном ласки» – окситоцином. Это вещество стимулирует роды и лактацию у женщин, а мужчин делает более нежными, верными и преданными. Окситоцин усиливает верность и ощущение благополучия у представителей обоих полов. Но за последние пять десятилетий на женский выбор стало влиять и кое-что еще. Исследования показывают, что женщины, которые принимают противозачаточные таблетки, выбирают партнеров совсем не так, как те, кто таблеток не принимает. Таблетки останавливают овуляцию, заставляя организм верить в беременность, и женщины выбирают мужчин нежных и заботливых, а не брутально мужественных. Мы хотим найти партнера, которому можно доверять и на которого можно положиться в воспитании детей, а вовсе не того, с кем захочется предаться безумному сексу в примерочной универмага. Поскольку многие мои знакомые перестали принимать таблетки только после брака и создания семьи, это вызывает тревогу. Это означает, что они уже связали жизнь с человеком, которого никогда не выбрали бы, если бы не играли со своими гормонами. Кроме того, в начале новых отношений или при попытке привлечь партнера многие из нас бессознательно лгут. Мы стараемся создать идеализированный образ, отталкиваясь от предположительных желаний другой половины. И хотя с возрастом такая ложь ослабевает, мы продолжаем демонстрировать себя в лучшем свете всем новым знакомым. Легомен постоянно вспоминает наше раннее свидание, на котором я заявила ему, что люблю походы. Походы я не люблю. В походах холодно и сыро до утра, а утром становится жарко и сыро. Все кажется грязным. Я искренне люблю кровати. И простыни. Но мне так хотелось произвести на него впечатление, что я имитировала любовь… ээээ… к спальным мешкам. И это стало яблоком раздора. Когда Легомен хочет меня поддеть, он надевает бейсболку с изображением палатки и начинает насвистывать песню Lemonheads ‘The Outdoor Type’. Громко. Впрочем, и он недалеко от меня ушел. Он убедил меня, что ему нравится готовить и он обожает спортивные залы – оба увлечения таинственным образом исчезли, как только мы стали жить вместе. Еще один приятель почувствовал себя обманутым, когда обнаружил, что у его подружки вовсе не шелковисто-гладкая кожа, постоянно пахнущая кокосами (конечно, не без помощи бритвы Bic и косметики из Body Shop). Она же страшно злилась, когда выяснилось, что он «не верит в пользу ежедневного душа». Они расстались. Оба встретили других людей и радовались новым – ярким и блестящим – отношениям. До того момента как они перестали быть такими. Она осталась со своим следующим партнером, а он сменил партнершу. На карте жизни мы обычно выбираем один из двух путей: либо миримся, либо начинаем сначала. Тем, у кого отношения не складываются, друзья обычно говорят, что проблема в них самих. Недавно расставшейся с бойфрендом подруге об этом заявила наша особо несдержанная на язык знакомая, с которой я предпочитаю общаться пореже. Главным образом потому, что она – тупица. Но каждый из нас по определению – это единственная константа в нашей романтической жизни. Так что одиночество, как бы мы с ним ни боролись, может оказаться настоящей удачей – или несчастьем. Может быть, это связано со временем. Или с местом. Или с нашим отношением к несносным друзьям («Не слушала бы ты ее, право», – сказала я нашей недавно расставшейся с бойфрендом подруге). Традиционно считается, что каждый из нас имеет рыночную ценность, определяемую нашей внешностью, обаянием, харизмой, банковским счетом и т. п. Если это для вас открытие, поздравляю! Вы живете, не обращая внимания на злопыхателей и витая в облаках. Если же это звучит слишком знакомо, то вы все прекрасно знаете о «ценности партнера» и его предположительном влиянии на нашу «ценность» в партнерском бассейне (не путайте с бассейном с мячиками, где гораздо веселее). Мы можем получить семерку. Или восьмерку. Или десятку. (ВЫ-то точно десятка… Факт…) Если ценность ваша высока, то теоретически вы можете выбирать из любого количества потенциальных претендентов. Остальным приходится довольствоваться тем, что можно получить. Удивительно, но за этой угнетающей статистикой стоит наука: в американском журнале Journal of Personality and Social Psychology были опубликованы результаты исследования, в ходе которого группе гетеросексуальных студентов предложили оценить своих одногруппников противоположного пола по привлекательности, доброжелательности и карьерному потенциалу. Вначале студенты выше всего оценили самую очевидную «добычу» в группе. Старина Фил очень хорош собой, а у Джулии такие классные зубы (ну, я так думаю). Но через три месяца консенсус исчез. Студенты лучше узнали друг друга, открыли такие качества, каких не замечали поначалу, и отдали предпочтение им. Другое исследование, проведенное в 2014 году, показало, что симпатия и доброта делают нас более привлекательными. Исследователи пришли к выводу о том, что неожиданная искра, вспыхивающая при первой встрече, значительно преувеличена. Я никогда не любила сказки. Русалочка совершила самоубийство, а Красную Шапочку сожрал волк. Я не стремилась стать звездой в собственном фильме о диснеевской принцессе. Я не поддаюсь на романтику типа: «Все еще дождь? А я не заметила…» Отношения в стиле «Четырех свадеб и одних похорон» не для меня[10 - Моя редакторша только что разумно заметила, что «человек с вьющимися волосами не заметить дождя просто не может».]. В действительности Чарльз и Кэрри наверняка уже разошлись, а большинство диснеевских принцесс выглядят так, словно нанюхались риталина. Научные исследования подтвердили, что романтические фильмы (типа «Четырех свадеб») серьезно вредят нашей любовной жизни. Исследование, проведенное в Мичиганском университете, показало, что романтизирование «поведения преследования», которое в кино показывают как часть нормального процесса ухаживания, ведет к «убеждениям преследователя». Странное поведение, которого мы никогда не потерпели бы, теперь считается «любовью». Преследователь, который гоняется за своим детским увлечением («Все без ума от Мэри»), или мужчина, который постоянно снимает предмет своих желаний, а потом появляется у дверей дома со снимками, чтобы заставить ее порвать со своим лучшим другом («Реальная любовь»), уже кажутся нам нормальными. Еще одна проблема, как указывает американский психотерапевт Венди Уолш, заключается в том, что идеализированная кинематографическая версия любви заставляет нас разочаровываться в реальных чувствах. Несколько хронически одиноких друзей строили свои ожидания именно на голливудских стандартах. Все они интеллигентные, привлекательные мужчины и женщины. Но все почему-то ждали человека, который благополучно приведет их к счастливой развязке. Им нужен был человек с идеальной кожей и внешностью, которая не поблекнет даже при резком дневном свете. Или единорог. Кроме того, фильмы обычно заканчиваются в начале отношений, а предстоящие сорок плюс лет формулируются просто: «и жили они долго и счастливо». В реальной же жизни именно в этот момент и начинаются настоящие трудности. «Фильмы заставляют нас верить, что главное – найти своего единственного, – пишет Венди. – Но выбор партнера – это всего лишь 10 процентов успеха. Все остальное связано с нашими навыками построения отношений, а их нужно развивать». Один из лучших способов – это КПТ, то есть когнитивно-поведенческая терапия. Один из моих приятелей, увлекающийся БДСМ, называет это просто «пыткой для члена и яиц». Ну, вы меня поняли. КПТ – это разновидность психотерапии, изначально предназначавшаяся для лечения депрессии, но сейчас применяемая при решении самых разных проблем: от панических атак до заниженной самооценки. Она призвана изменить пагубный образ мыслей и нездоровое поведение, заменив их новыми полезными привычками. Это популярная форма терапии отношений. Она применяется даже для укрепления уверенности во время свиданий и начала новых отношений после разрыва. Вероника Уолш занимается когнитивно-поведенческой терапией и специализируется именно на отношениях. Это самая деловая ирландка, какую только можно себе представить. И я решила посоветоваться с ней относительно положения своей подруги, расставшейся с бойфрендом, и другой, которая тяжело переживала развод. – Свидания – дело трудное, перемены – еще труднее, – сразу же взяла быка за рога Вероника. – Многие из моих одиноких клиентов все еще стремятся к так называемой «нормальной жизни», то есть к долгосрочным моногамным отношениям, обычно к браку. Но сегодня это уже не норма. Мы – другое поколение и отличаемся от наших бабушек и мам. Многие из нас не вступают в брак, а половина вышедших замуж разводится. Отношения на всю жизнь часто не складываются, так что не следует требовать от себя этого любой ценой. И как только мы об этом забываем, сразу чувствуем себя свободными. Быть счастливым в одиночестве лучше, чем быть несчастным рядом с другим человеком. С этими словами я уже давно была согласна. Я выросла с мамой и видела, как распадаются семьи моих друзей. Изучая влияние стресса на мозг, биолог Джон Медина установил, что нездоровые долгосрочные отношения можно сравнить с соседством с саблезубым тигром. На протяжении многих лет. Наш мозг может справляться со стрессом, который длится около тридцати секунд – за это время мы либо успели бы убежать, либо стали бы жертвой саблезубого тигра. Мы не приспособлены к продолжительному стрессу. В такой ситуации мы заболеваем, а наш мозг сжимается. – Надежда на то, что все сложится, ситуацию не улучшает, – говорит о «токсичных отношениях» Вероника. – Позитивное мышление не поможет, если это неправда и мы в это не верим. Мы не роботы. И не далай-ламы. Совершенно нормально испытывать стресс и злость, но если эти чувства присутствуют в вашей жизни постоянно, нужны перемены. Вероника сказала, что ключ к успешным отношениям тот же, что и к успешной жизни в целом. – Нужно понимать, как мы устроены. КПТ – это осознание собственного восприятия мира и управление этим восприятием. Стресс – это расстройство, которое искажает процесс мышления. КПТ исправляет эти искажения. Я предлагаю людям фиксировать свои мысли в дневнике и анализировать их, выявляя излишнюю негативность и искажения. А затем нужно понять, как эти мысли влияют на чувства и поведение, – рассказала Вероника. – Когда меняется мышление, происходит настоящее чудо. Нужно лишь выявить искажения и исправить их. Нужно спросить себя: «Не чрезмерно ли я драматизирую ситуацию? Не саботирую ли собственные интересы? Не считаю ли, что мне известны мысли других людей?» «Чрезмерно!» «Да!» «Конечно!» Я сразу же уверенно ответила на все вопросы Вероники, поэтому ее следующие слова меня не удивили. – Если вам знакомы подобные мысли, это совершенно нормально: люди – существа иррациональные. Но все мы иррациональны по-своему, поэтому очень важно не предсказывать, что думает или чувствует другой человек. Я встречала очень многих, кто преувеличивал или ограничивал собственное мышление. Они говорили: «Мужчины хотят встречаться только с двадцатилетними девушками», «Я недостаточно успешен, чтобы найти партнера» – и все такое. Но подобные заявления никогда не бывают справедливы. – Никогда? – Никогда! Что-то может быть справедливо процентов на пятнадцать-двадцать, но никогда на все сто. Мужчины и женщины не настолько различны, как нам кажется. Я видела одиноких и обманутых мужчин. Многие считали, что им не везет в любви – точно так же, как считают многие женщины. Поэтому не стоит делать обобщений, представляя все в черно-белом цвете. Не нужно заранее решать, чего хотят мужчины и чего хотят женщины. Когда вы берете ручку и начинаете анализировать ситуацию более отстраненно, это становится очевидно. Многие приходят к этому выводу самостоятельно. Приятно слышать! – А затем нужно спросить себя: «Есть ли альтернативный подход? Могу ли я взглянуть на это по-другому?» И обычно ответ: «Да!» И это тоже нужно записать. А когда вы начнете по-другому мыслить, изменятся ваши чувства и поведение. Вероника поделилась со мной советом для недавно расставшейся с бойфрендом подруги: – Вам нужно отнестись к процессу свиданий и ухаживания с чувством юмора, особенно это касается Интернета. Вы делитесь романтическими идеалами с человеком, которого не знаете. Вы проецируете свои жизненные правила и ожидания на незнакомца. В такой ситуации очень важно позволить себе отнестись к ситуации с юмором. Пусть она вас развлекает. Вероника советует клиентам не воспринимать первое свидание как «свидание». – Это не ухаживание – вы еще друг друга не знаете! Никакие электронные письма вам не помогут. Вы влюблены в фантазию, а не в реального человека. Нужно встретиться в реальной жизни, а электронную стадию считать лишь полезной подготовкой к тому, чтобы это событие стало интересным. – Ну хорошо, – перебила я. – Мы встречаемся с незнакомцем, ничего от него не ждем и стараемся не осуждать. А что потом? Что если начинаешь чувствовать себя неуверенно? – Вот в этот момент нужно использовать новые навыки и стать тренером для самой себя. Я предлагаю клиентам спросить себя: «Что бы в этой ситуации я пожелал лучшему другу?» Мы всегда добрее и щедрее к друзьям, чем к самим себе. А потом можно вернуться к собственным мыслям. Во время такой встречи нужно перестать фантазировать и поддаваться негативным предсказаниям. А потом нужно проанализировать негативные мысли, которые могут иметь совершенно иное объяснение. Но самое главное – вы должны постараться получить удовольствие. Помните, такая встреча должна быть забавной! Я поблагодарила Веронику и повесила трубку, готовая делиться этими перлами мудрости. Подруга, недавно расставшаяся с бойфрендом, отнеслась к идее следить за собственными мыслями и вести дневник с меньшим недовольством, чем я ожидала. Через неделю она связалась со мной сама: – Конечно, мой главный промах в последних отношениях – это ссоры. Я сама начинала скандалить. Но все это только из страха быть брошенной… – Я недоверчиво моргнула, но подруга продолжала: – Да, да, я понимаю, это было глупо и вредно… Подруга серьезно проанализировала собственные мысли и увидела альтернативный способ восприятия мира. Когда она все описала в дневнике, то поняла, что иногда бывала «чуток не в себе» (говоря ее собственными словами). – Оказалось, что тот парень на работе отворачивался от меня не потому, что слышал обо мне что-то плохое… – Что?! Как же ты это узнала? – Я просто прислушалась к тому, что говорят люди, дожидаясь лифта, или у кулера. Оказалось, что у него всего лишь конъюнктивит. Но лучше всего то, что я перестала целыми часами думать об этом. Я просто описала альтернативные причины, по которым он мог избегать визуального контакта. – И ты записала конъюнктивит? – Нет. Хотя у меня был пункт «неожиданно поставленный диагноз угрожающей жизни тропической болезни». – Ты склонна все чрезмерно драматизировать? – Возможно… Я подумаю об этом позже… И она подумала. Когда мы беседовали в следующий раз, она говорила почти как далай-лама. Через пару месяцев она сказала мне, что готова «вернуться на ринг». Хотя я напоминала, что и одной быть неплохо, что ничего «нормального» и «общепринятого» более не существует, что в отношениях придется делиться своим Netflix с другим человеком (это страшно раздражает!), она была непреклонна. Ей было уже за тридцать, особой красотой среди подруг она не блистала, поэтому решила испытать судьбу в Интернете. Я отправила ее в киберпространство, как нервный родитель собирает ребенка в школу в первый раз. Каждая пятая обычная пара и три из пяти однополых пар сегодня знакомятся в Интернете. В сети есть сайты на любой вкус – от традиционных Match.com и OKCupid до UniformDating («для одиноких людей в униформе и тех, кто увлечен этим»), ClownDating («все любят клоунов – позвольте клоуну любить вас…») и GlutenFreeSingles («наслаждайтесь жизнью с партнером-единомышленником» – я даже не подозревала, что глютен так сближает… но век живи, век учись). Куда бы я ни заглянула, везде было множество любителей униформы, воздерживающихся от глютена и мечтающих об общении с клоуном. Когда я ходила на свидания, то даже не подозревала о подобных сообществах. Я обнаружила, что сегодня очень легко искать партнера в Интернете – и женщинам, и просвещенным мужчинам. Антрополог Хелен Фишер недавно заявила: «Эпоха мужчин-мачо закончилась». Сегодня многие мужчины ищут в Интернете интеллигентных, честолюбивых, самодостаточных женщин – а вовсе не ослепительных красавиц. Честное слово! Потому что если вы ослепительно хороши собой, то большинство мужчин – или женщин – считает, что за ваше общество возникнет конкуренция. Они просто не решаются установить контакт. Выбирайте для аккаунта фотографию, на которой вы действительно похожи на себя, со всеми недостатками. И тогда вы покажетесь более доступным партнером, а при реальной встрече не возникнет «неприятных сюрпризов». 86 процентов гетеросексуальных мужчин, обращающихся на сайты знакомств, заявили, что в женщинах их привлекают уверенность и самодостаточность. Одинокие гетеросексуальные женщины сказали, что им хочется больше времени проводить с друзьями (64 процента опрошенных), иметь больше личного пространства (90 процентов) и возможность удовлетворять свои интересы (93 процента). Неудивительно, что многие женщины вполне счастливы и в одиночестве. Возможно, на сайт знакомств они заглянули только ради развлечения. Несмотря на старое клише, что женщинам нужны обязательства, опрошенные дамы желали встречаться с кем-то год-два, прежде чем решиться на совместное проживание. Одинокие мужчины были готовы съехаться через шесть-двенадцать месяцев. «Неудивительно», – подумала я. Недавно я узнала о феномене «взгляда потенциального мужа». Такой взгляд вырабатывается у мужчин под тридцать, которые, оказавшись в любой новой социальной обстановке, сразу же начинают выискивать потенциальную жену. Словом, поспешность мужчин меня совсем не удивила. Конечно, не все на сайтах знакомств – вольнодумные метросексуалы. Интернет дает неограниченные возможности для лжи. «Я люблю кикбоксинг», – в этом признаются все. Но мало кто напишет в своем профиле: «Я люблю есть консервированную фасоль прямо из банки. А еще грызу ногти». 81 процент участников лгут о своем росте, возрасте и физической форме. Треть фотографий на сайте знакомств вводит в заблуждение. – Профиль показывает лишь то, способен ли человек грамотно писать – хотя бы на самом базовом уровне, – поделилась со мной подруга. – Ошибок просто море. Мы обе согласились, что тех, кто в графе «хобби» написал «розыгрыши», следует отвергать сразу же, поскольку такое увлечение может обойтись очень дорого. – А еще я сразу блокирую тех, кто по собственной инициативе присылает мне фотографии своих гениталий, – сказала подруга. – А что, кто-то это делает?! – Загляни к Крейгу из Хай-Вайкомба, – мрачно хмыкнула подруга. Не подошли нам претенденты, на фотографиях которых сохранились руки, торсы или щеки их бывших. Если человек не пробыл в одиночестве достаточно долго, чтобы сделать собственные фотографии, значит, он и потом не будет одинок. Если джентльмен удовлетворял базовым требованиям (т. е. был достаточно грамотным, походил на человека, не был любителем розыгрышей и не спешил предъявить свое мужское достоинство), подруга переходила ко второму этапу: личная встреча. Многочисленные исследования подтверждают правоту Вероники: лучше встретиться пораньше, чтобы не влюбиться через электронную почту, а потом с изумлением встретить Шрека. Разумеется, это не относится к тем, кто обожает Шреков, только пока об этом не догадывается. Исследователи из Северо-Западного университета Иллинойса установили, что, как и в реальном мире, в Интернете люди не всегда знают, чего хотят от партнера, хотя им кажется, что они знают это точно. Мы все плохо представляем, кого ищем, и часто не замечаем положительных качеств в тех, кто вполне мог бы нам подойти. Решив забыть о предубеждениях, моя подруга стала встречаться с потенциальными партнерами в реальной жизни. Через неделю она сообщила, что пила кофе с оперным певцом, пиво с банкиром и морковный сок с гребцом-олимпийцем. Весьма перспективно. – Ну и как? Как тебе? Я буквально лопалась от любопытства. Свидания подруг – это всегда так увлекательно. – Неплохо. Я стала воспринимать их как новых знакомых. Почувствовав страх из-за того, что они заметят огромный прыщ, вскочивший у меня на носу посреди недели, я просто представляла, как ты говоришь мне, что я выгляжу «нормально»… – Нормально? Ну когда это я ограничивалась подобным? Моя поддержка всегда была гораздо более комплиментарной! – Ну хорошо, хорошо, «мило»… – Попробуй еще раз! – «Классно»? – Лучше. – В общем, я представляла, как ты говоришь мне, что я выгляжу классно, что я веселая и интересная женщина, а у «земляного червяка» есть собственные проблемы и он бросил меня именно из-за этого… Я вспоминала, что у всех нас есть свои слабости, но это совершенно нормально… И это сработало! – Отлично! И это были симпатичные мужчины? – По большей части да, – ответила подруга. – У одного был смешной рингтон, но идеальных людей не существует. Верно? – Верно. Через две недели подруга сообщила, что была на втором свидании с мужчиной, который «не походил на психа…». Явный прогресс. К сожалению, в доме Расселлов не все было благополучно. Сроки поджимали, бессонные ночи следовали одна за другой (у Рыжика резались зубки, меня мучила бессонница, плюс ко всему еще и джетлаг – смертельная комбинация), поэтому мы с моей второй половиной вечно ссорились из-за домашних дел, дел семейных, да еще и из-за денег. Ссора обычно начиналась из-за чего-то одного, а потом охватывала все три причины – а как же без этого? («Надеюсь, ты сам наступишь на этот кирпичик «лего» босой ногой!» – «Возьми свои слова назад!» – «Ни за что!») После двадцати минут ссоры в нашем доме воцарялось напряженное молчание, Легомен натягивал бейсболку с палаткой, и я слышала, как он начинает насвистывать ненавистную для меня песенку. Господи… – Пора, – сказала я собаке, и та торжественно кивнула. Настало время серьезно поразмыслить о моих собственных отношениях, чтобы понять, нужны ли нам перемены. Впечатленная влиянием КПТ на личную жизнь подруги, я связалась с психотерапевтом Уильямом Филлипсом, директором независимой организации Think CBT, специализирующейся на когнитивно-поведенческой терапии. Я объяснила свою ситуацию («я просто не могу больше выносить эту бейсболку…»), и он предложил мне для начала заполнить в Интернете бесплатную «анкету конфликта»[11 - Вы тоже можете сделать это: https://www.thinkcbt.com/couples-conflict-relationships?catid=55.]. Анкета поможет мне выявить проблемные ситуации в личных отношениях. Анкета состоит из двадцати вопросов с несколькими вариантами ответов на каждый. Вам нужно ответить, как часто вы испытываете чувство вины за чрезмерные обобщения во время ссор, перекладываете вину друг на друга или используете сарказм – мне предлагалось выбрать из следующих вариантов: «никогда», «иногда», «довольно часто» и «почти всегда». Я пролистывала анкету со странным чувством. «Подождите, как так? Должен быть другой ответ!» А потом мне стало казаться, что ни мне, ни моему мужу из этой ситуации благополучно не выбраться. Поэтому я отправилась стирать, потом включила пылесос, а потом решила, что на рабочем столе давно пора убраться. Но дела в конце концов кончились, и я взялась за анкету, твердо решив отвечать максимально честно – и быстро, словно отдираю присохший к ране пластырь. Результаты появились мгновенно. Я выяснила, что в моих отношениях присутствует «средний уровень межличностного конфликта», у меня «регулярно проявляется негативное поведение», а у нас с мужем «нарастают трудности». К моменту разговора с Уильямом я уже была близка к отчаянию. Я сказала, что заполнила анкету и поняла, что моя жизнь – настоящее дерьмо. Он заверил, что предлагал анкету вовсе не для того. Анкета – лишь основа для того, чтобы сосредоточиться на конкретном поведении, которое является «источником конфликтов» в наших отношениях. – Вы говорите об этом, и это уже хороший знак. Значит, вы цените отношения и готовы приложить усилия к их улучшению. Обращение за помощью – это не признак слабости в отношениях. Это признак серьезности и готовности к переменам. Уильям объяснил, что пары, которые обращаются за помощью, вовсе не находятся на грани разрыва, но справляются со своими проблемами намного лучше. – Они сами выбирают свой путь. Они готовы тратить время и силы на свои отношения, потому что ценят их и хотят решить проблемы и приспособиться к потребностям друг друга. Отлично, я на все готова. Что же нам делать? – КПТ поможет выявить и изменить сложившиеся шаблоны мышления и поведения, которые задают негативный тон, поддерживают конфликт и снижают внимание и заботу в личных отношениях. Далее Уильям рассказал мне о работах американского психолога, специалиста по семейным отношениям Джона Готтмана. Готтман установил, что успех или провал в отношениях можно предсказать с 90-процентной точностью, опираясь на наличие или отсутствие четырех ключевых видов поведения. Он даже назвал их «четырьмя всадниками Апокалипсиса». – Первый вид – критика, – сказал Уильям. – Мы начинаем критиковать личность или характер партнера, желая оказаться «правым» и заставить его почувствовать себя «неправым». Готтман рекомендует поддерживать «соотношение комплиментов» – на каждое критическое замечание партнера должно приходиться пять комплиментов. «Наверное, его жена измучилась выискивать новые способы сказать, как хороша его прическа», – подумала я. Второй всадник семейного Апокалипсиса – это презрение, третий – защитный механизм, четвертый – замалчивание, то есть уклонение от ситуации или дискуссии, чтобы избежать конфликта. У нас с Легоменом присутствуют по меньшей мере два. – Большинство пар ссорятся из-за сущих мелочей, – успокоил меня Уильям. – Но ключ к успеху – терпение и спокойное отношение к тому, что не является для вас определяющим. – Например? – Например, что-то простое. Вот хотя бы стирка, – сказал Уильям, и в моем мозгу тут же зажглась тревожная лампочка (*НОСКИ ДОЛЖНЫ ЛЕЖАТЬ В КОРЗИНЕ! НЕ ВОЗЛЕ КОРЗИНЫ – В НЕЙ!*) – если партнер бросает грязную одежду где попало, просто подумайте, в какой степени это вас раздражает. Прямо сейчас. Я несколько секунд скрипела зубами. – Хорошо. А теперь спросите себя: «Могу ли я спокойно относиться к этой проблеме, не позволяя ей определять характер наших отношений?» Если ответ «нет», то стоит сосредоточиться на этой проблеме и подумать обо всех негативных последствиях зацикливания на ней. – Нет, не могу, – ответила я. – И почему я должна подбирать грязные носки? – Вы не должны. – А тогда?.. – Думая о том, что нужно подбирать носки, не придаете ли вы этому действию более широкого негативного смысла? Не считаете ли, что разбросанные носки говорят об отсутствии уважения? Я об этом не думала, но сейчас ответ показался совершенно очевидным. – Отлично. Но нет ли более полезного способа оценить ситуацию? Не можете ли вы подумать так: «Если бы я восприняла это иначе, какой была бы моя эмоциональная реакция?» Это не просто – это настоящее боевое искусство разума, требующее переучивания и отказа от привычного мышления. Но сделать это можно. Например, если вы подумаете: «Может быть, партнер сделал это, потому что спешил или был чем-то расстроен, а вовсе не для того, чтобы разозлить меня», то сможете изменить свое отношение к ситуации. Если вы попытаетесь понять чувства партнера, то сможете обсудить с ним проблему убедительно и в то же время конструктивно. Секрет в том, чтобы выявить, осознать и изменить негативное мышление – пока оно не стало привычным и не начало определять отношения. В КПТ есть пять этапов действий для партнеров: 1. Выявление и признание индивидуальных ценностей и ожиданий в отношениях. 2. Анализ триггеров, негативных убеждений и вредоносных действий. 3. Согласие с индивидуальными различиями и определение приемлемых рамок терпимости. 4. Осознание и использование новых действий, основанных на общих ценностях, взаимном уважении, сочувствии, доверии и терпимости. 5. Согласование нового «Эмоционального контракта». – Этот «контракт» отражает перемены, на которые готов пойти каждый из партнеров, и является основой будущих отношений, – объяснил Уильям. – Вам нужно выработать общее представление о совместном будущем. Вы должны преодолеть конфликт, проявив готовность уважать друг друга и терпеть различия. Я сказала, что для меня это слишком серьезно. – Не считайте, что это юридический контракт со всеми присущими ему особенностями, – успокоил меня собеседник. – Это было бы абсурдно! («Простите, ваша честь, я хочу еще раз вернуться к носкам…») Это скорее вербальное или письменное резюме ваших обязательств по отношению друг к другу и практическая основа для завершения терапевтического процесса. – Ну очень серьезно… – Когда на кону отношения, стоит быть серьезным. – Ну хорошо… – возразить мне было нечего. – Чего вы боитесь? – Я… – Я задумалась. «Я не хочу превращаться в Странную совиную парочку!» – вот что мне хотелось сказать, но я все же сдержалась. – Я не хочу быть человеком, не умеющим посмеяться над собой и окружающим миром. Или персонажем из американской мыльной оперы… – Я вовсе не говорил, что вы должны воспринимать себя слишком серьезно… Истинная забота и любовь не в этом. – Значит, мне нужно стать лишь чуть-чуть серьезнее? И не прибегать к сарказму на каждом шагу? – Нет, точно не на каждом шагу, Хелен. – Ага… Мне полегчало. Уильям объяснил, что доброта – это значимый фактор, предсказывающий удовлетворенность и стабильность в браке. – Так каждый из партнеров ощущает заботу, понимание и любовь. Благодарность тоже полезна. Исследователи из университета Джорджии установили, что чувство и выражение благодарности – еще одно средство, которое помогает отдалившимся друг от друга партнерам. Прочные и долгие отношения определяются общностью будущего, взаимным пониманием потребностей друг друга, совместимыми целями и готовностью действовать независимо и совместно, – продолжал Уильям. – А самое главное – нужна гибкость, готовность идти на переговоры, приспосабливаться, терпеть и принимать различия. Спросите любую пару, которая уже давно вместе, почему они не расстались. Просто их взаимная связь сильнее неизбежных различий. – Похоже, придется потрудиться, – пробормотала я. – Дело не в том, насколько это тяжело, а в том, стоит ли это того, – успокоил меня Уильям. – И чем чаще вы будете так поступать, тем легче вам станет. Любовь оказалась глаголом – она требует «делания». В идеальном мире я восприняла бы Уильяма как своего психолога-консультанта или мудрого дядюшку, но он работает не так. Поскольку я не могла каждую неделю приходить в его лондонский кабинет, то решила испытать эти теории немедленно. И стала искать практические упражнения, с помощью которых можно было бы осуществить все пять этапов. Возьмем два первых: выявление и признание индивидуальных ценностей и ожиданий в отношениях и анализ триггеров, негативных убеждений и вредоносных действий. За помощью я обратилась к Скотту Саймингтону. Скотт – серьезный американский психолог, семейный консультант и специалист в КПТ. Я познакомилась с ним в Twitter (очень современно…). Он сказал мне, что в сложившихся отношениях стоит подумать о ритуалах и поступках, которые были характерны для периода ухаживания. Мне не хотелось говорить, что эти ритуалы и поступки у нас главным образом были связаны с вином и австралийским акцентом. Но, к счастью, Скотт не стал на этом задерживаться. – Разница в том, что на сей раз вы будете делать все то же самое с реальным человеком, а не с идеализированным объектом любви. – То есть мы будем не эпилированной с головы до ног любительницей походов и не победителем конкурса «Мастер-шеф», не вылезающим из спортивного зала? – Именно! Эти принципы можно использовать для изменения динамики отношений и возвращения трех ключевых видов поведения, исчезающих после медового месяца. – То есть? – Любознательность, благодарность. – Опять?! Вот черт… – И некоторые виды физической близости, например, долгие поцелуи и все такое. Мы часто прописываем упражнения для возвращения этих факторов. Я с трудом удержалась, чтобы при словах «долгие поцелуи» не хихикнуть, как десятилетняя девчонка, и взяла себя в руки. – Одно упражнение очень простое, но в то же время эффективное для возвращения отношений к романтическому началу, – продолжал Скотт. – Это список любовных действий. Каждый из партнеров составляет список действий, которые помогают ему почувствовать, что другой его любит, уважает и ценит. Достаточно будет тридцати пунктов. – Тридцати? – переспросила я. – Это много. Понадобится большой лист. – Не меньше тридцати, – твердо повторил он. – Важно быть очень конкретным: «когда он приносит мне чашку кофе в постель» и все такое… Партнер не должен гадать, что именно помогает вам чувствовать себя любимой. Когда списки составлены, обменяйтесь ими. Имея список партнера, вы узнаете, что нужно сделать, чтобы он почувствовал себя любимым. И это благотворно скажется на ваших отношениях. Да, так я смогу выполнить первый этап КПТ: выявить и признать наши индивидуальные ценности и ожидания. – Далее нужно научиться выражать боль, – добавил Скотт. – Это основная причина, почему существующие отношения оказываются не такими, как в начале. Я сказала, что у меня уже есть ребенок и выражать боль я умею отлично. – Я говорю о другой боли, – улыбнулся Скотт. – Об эмоциональной боли и негативных эмоциях в общем смысле. Нам всем нужно учиться выражать эмоциональную боль, не боясь продемонстрировать свою уязвимость. – То есть? – Скажем по-другому: на раннем этапе отношений у нас все хорошо, и эмоциональная боль маскируется «фильтром фантазий» и мощным чувством любви. Со временем, когда мы возвращаемся в реальность, эта динамика меняется. – То есть вначале мы настолько влюблены, что все кажется сияющим и прекрасным? А в серьезных, взрослых отношениях нам нужно отказаться от «фильтра фантазии»? То есть обновить опцию Instagram – с #nofilter на #nofantasyfilter? – Верно! – Моя идея понравилась Скотту. – Вам обоим нужно не только составить свои списки, но и постоянно помнить о них и честно выражать свои эмоции без «фильтра фантазий». Это должно помочь нам с Легоменом выявить свои триггеры, негативные убеждения и вредоносные поступки – например, перестать думать, что у всех остальных отношения складываются идеально. Я вспомнила о бесконечных ути-пути и идеальных фотографиях в социальных сетях. Моя лента буквально захлестнута сентиментальным цунами и демонстрацией отношений, которые просто не могут быть такими идеальными, как кажутся. Именно это заставило мою подругу на какое-то время отказаться от Facebook, а другая подруга попросту исключила из друзей всех, кто рассказывает в сети, какой замечательный у него партнер. («Почему они не могут просто сказать ему об этом за завтраком?») Похоже, от «фильтра фантазий» придется отказаться не только во всех социальных сетях, но и во всех социальных отношениях. Я мысленно сделала себе пометку «помнить о хэштеге #nofantasyfilter» и поблагодарила Скотта за совет. – Список из тридцати пунктов и отказ от «фильтра фантазий». У нас есть план! Теперь осталось лишь убедить мужа. – Что еще за хэштег? Это законно? – так начался наш разговор. Я в этот момент стирала со стены омлет, разбросанный Рыжиком, а Легомен рылся в холодильнике в поисках, чего бы перекусить перед ужином. Он не был в социальных сетях после 2007 года и лишь однажды заглянул в Instagram, чтобы посмотреть фотографии со свадьбы друга. Моя одержимость уведомлениями Twitter его раздражала. Он до сих пор считал, что трендинг – это засилье узких джинсов везде и всюду. – Хэштег – это дело десятое, – пояснила я. – Нужно просто реалистично и честно говорить друг другу о своих чувствах. Не притворяться, что все хорошо, когда это не так. И не смотреть на мир через дурацкие розовые очки, как у Джона Леннона или типа того. Я поняла, что омлет уже и на моей одежде тоже, а в носки проникает что-то вроде йогурта. Я сняла носок и с подозрением его понюхала. Рыжик ухватил с кухонного стола iPhone мужа и убежал с ним вполне счастливый. Легомен бросился вдогонку, зажав в зубах кусок вчерашней запеканки. Я посмотрела на часы и подумала, не пора ли выпить (в нашем доме по рабочим дням это принято в 18.00 – на случай, если вам интересно. У нас тоже есть свои правила…). Я решила, что избавиться от «фильтра фантазий» можно очень удобным способом – достаточно фиксировать нашу повседневную жизнь во всем ее несовершенстве на камеру. А потом мы могли бы посмотреть запись и убедиться, что не все у нас прекрасно и удивительно. – Если на фотографиях мы будем только улыбаться, то не вспомним потом своих трудностей и не будем знать, как с ними справиться, когда они возникнут вновь. У нас просто не будет свидетельств того, что жизнь несовершенна, но все решаемо, – объяснила я Легомену. – И мы будем делать эти дурацкие фотографии? – так он перефразировал мою мысль. – Ну, что-то в этом роде… да… Вырвав iPhonе из мертвой хватки сына, я включила камеру и записала для будущего тот момент, когда разъяренный Рыжик вцепился в запеканку, а потом размазал ее по лицу отца. Он пылал праведным гневом и скалил зубы, ведь у него отняли «его игрушку». – Вот посмотри. – Когда муж протер очки, я показала ему фотографию. – Такова семейная жизнь. – Отлично… После ужина я подала мороженое, чтобы мужу было легче смириться с моей новой идеей. И за мороженым я рассказала о списке из тридцати пунктов, который Скотту казался совершенно необходимым. – Тридцать?! – Муж даже не донес до рта ложку с клубничным мороженым из супермаркета (что повкуснее, мы бережем для гостей). – То есть три и ноль? – Я понимаю… Муж со звоном бросил ложку: – Это же огромный лист! – Я сказала то же самое! «Похоже, мы – идеально совместимая пара, – подумала я. – Может быть, нам и не надо со всем этим заморачиваться?» – А потом мы должны составить список из тридцати пунктов о том, что нам не нравится друг в друге? …Или не должны. – Ни за что! Муж явно разозлился. – Ну же, на это не потребуется много времени, – оптимистически сказала я, закрывая банку с мороженым и думая о том, что пункт «что повкуснее для гостей» наверняка окажется в его списке «То, что мне не нравится в моей жене». Кухонный стол все еще был завален всяким детским барахлом – влажными салфетками, бумажными полотенцами, сосками, ложками… Поэтому нам пришлось расположиться в «офисе», то есть «в углу гостиной, где меньше всего детского барахла и стоят два стола». Для начала я достала бумагу и ручки. На стол мужа я положила большой лист и отличную ручку 0.7 Staedtler, писать которой одно удовольствие. Это моя любовь: мы оба знаем, что эта ручка – лучшая во всем доме. Я бескорыстно пожертвовала ее мужу, а сама удовольствовалась скромной шариковой. – Итак, мы начинаем! – сказала я максимально радостно. Мы сели спиной друг к другу (в стиле «тетриса» – только так можно было разместить два стола) и принялись писать в полной тишине. Ну то есть почти полной, потому что собака громко лаяла, еще больше усиливая напряженность странной сцены, достойной фильма ужасов. Десять минут мы вели себя словно школьники, пытаясь подсмотреть, что пишет другой. Я отправила Скотту сообщение: «Насколько конкретными должны быть наши списки?» «Предельно конкретными», – ответил он. Я вздохнула и написала: 1. Когда ты натягиваешь мне на ноги носки в постели, утверждая, что я холодная, как лягушка. (Подозреваю, что ему просто не хочется, чтобы мои заледеневшие пальцы касались его икр и не давали заснуть. Но в состоянии полусна это безумно приятно, и я страшно благодарна ему за это.) 2. Когда ты варишь мне кофе с пенкой, украшаешь его и присыпаешь сверху какао, как заправский бариста. 3. Когда ты сохраняешь для меня маленькие бутылочки с вином из самолетов. (Это радует меня больше, чем ты можешь представить, потому что я: а) маленькая и б) притворяюсь очень большой или устраиваю кукольную вечеринку с крохотными бутылочками.) Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=45907356&lfrom=196351992) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Рождественская песенка. – Прим. пер. 2 Я с этим полностью согласна. – Здесь и далее, если не указано иное, прим. авт. 3 Это научный факт. 4 Каждый, кто рос в 80-е годы, знает, кто такая Ши-Ра. Брось свой «Меч силы», Хи-Мен, он никого не интересует… 5 Официально продолжительность рабочей недели составляет 37 часов, но датчане так хорошо сочетают работу и личную жизнь, что всегда уходят пораньше… 6 Такое случается не только в медиа, но и во многих других профессиях. 7 Для темных: это сеть отпускных лагерей в Британии, пользовавшаяся популярностью в 70–80-е годы. Там отдыхали широко улыбающиеся менеджеры в красных пиджаках и теннисных туфлях. 8 …за исключением этих странных людей с совой. Наверное, в их доме посуду моют домашние эльфы и они же их обнимают, чтобы поддерживать оптимальную температуру тела… 9 Я ничего не имею против земляных червяков. Но в устах подруги звучит это весьма колоритно. 10 Моя редакторша только что разумно заметила, что «человек с вьющимися волосами не заметить дождя просто не может». 11 Вы тоже можете сделать это: https://www.thinkcbt.com/couples-conflict-relationships?catid=55.