Королевская гончая Оливия Штерн Луиза не ее имя. То, что принадлежало ей, украдено вместе с воспоминаниями. Дарс Эшлин не ее мужчина – рабыне не стоит даже смотреть на брата самого императора. Но судьба непредсказуема. Учеба в самой престижной академии звездной системы подарит ей новых друзей и заставит вспомнить старые тайны прошлого. Она научится переступать через собственный страх и смотреть в глаза врагам, даже когда смерть дышит в лицо. Но, когда настанет время сделать выбор между долгом и любовью, что предпочтет королевская гончая? Оливия Штерн Королевская гончая Глава 1 Император, проклятие, безымянная – Вы все умрете, – глядя в объектив камеры, сказала королева. – Я об этом позаботилась. Империи конец. Скоро. Пальцы Дарса дрогнули на панели управления, механически отматывая назад. В начало. Конец записи был неприятен, смотреть на умирающих – вообще занятие специфическое, даже если умирает совершенно безумная королева, даже если от введенного в вену препарата. И снова: «Вы все умрете». Непоколебимая уверенность и фанатичный блеск светло-серых глаз. Тонкие губы, которые она то и дело сжимает в линию. Запавшие желтоватые щеки. «Вы все умрете». Дарс и сам не понимал, зачем раз за разом пересматривает эту запись. Ему казалось, что в последних словах королевы есть скрытое послание и что остался совсем маленький, крошечный шаг до того, как он сможет понять, расшифровать. Но нет. Ни единой здравой мысли в голове, кроме той, что нужно держать под контролем Службу имперской безопасности. Что до королевы – ее было жаль. Она стала безумна, говорят, с того самого момента, как на выходе из сигма-тоннеля взорвалась шхуна. Тогда на борту помимо членов экипажа находились ее муж и единственная дочь. И тогда же королева обвинила во всем империю, мол, претендует на ее королевство. А потом она начала войну. Что ж, единственным способом исцеления воинственных безумцев является смерть. По сию пору так ничего не изменилось с тех времен, когда жалкое человечество ютилось на единственной планете. Но в ушах по-прежнему звучали ее последние слова. Быть может, он что-то упустил? Додумать ему не дали. Настойчиво пискнул оповещатель, и Дарсу не оставалось ничего иного, как откинуться на спинку кресла, прикрыть глаза и провалиться в нейропространство. Интегрированный в черепную кость чип позволял проделывать такие штуки, даже не подключаясь к коммуникационной среде, что было весьма полезным для человека, отвечающего за безопасность короны. В нейропространстве сегодня преобладали холодные сиреневые оттенки. Во всех измерениях переливались, мерцали агрегации данных, опутанные нитями открытых коммуникационных каналов. Это было похоже на кристаллы, дремлющие в паутине, – и такая же невесомая паутина тянулась от самого Дарса вглубь бесконечного радужного лабиринта, чья размерность, как известно, определяется количетвом участников открытых коммуникационных сеансов. Дарс нырнул в открытый канал связи, провалился в слепяще-белую вспышку, а в следующий миг перед мысленным взором уже развернулась новая картина: небольшое помещение без окон и дверей, стены голые, серые, тускло блестят металлическим напылением. Посреди комнаты стоял, заложив руки за спину, мужчина в темно-синем летном костюме. Здесь он выглядел так же, как и в жизни, только намного моложе: коротко постриженные черные волосы, идеально выбритое скуластое лицо. Хищный нос и вечно приподнятая, словно в насмешке, левая бровь. Синие глаза смотрят с хитрым прищуром – пронзительный взгляд, пластающий сознание. Мало кто этот взгляд выдерживает. – Долгих лет императору. – Дарс поклонился. – Долгих, долгих. Давай без формальностей. – Император поморщился. – Мы на защищенном канале, вряд ли кто-то еще подключится. Скажи, удалось что-нибудь узнать? Зацепки? С кем она поддерживала связь в свои последние дни? До того, как убежище разгромили? Дарс пожал плечами. Император тоже помнил о последних словах королевы. Более того, они его изрядно беспокоили. – Пока ничего. Есть мысли посмотреть на «Белые лилии», но не уверен, что у королевы с ними были какие-то дела. Впрочем, она ведь могла все это и просто так сказать. Ну, чтобы тебе кровь попортить. Чтобы запомнили, наконец. Император тяжело вздохнул. А потом глянул пронзительно-жалко и сказал: – Так уж получилось, что у нас нет с тобой наследников, братишка. Глядя на твоего сына, я даже пытаться не хочу. Но империя, наша с тобой империя, должна процветать. А для этого желательно, чтобы я или ты оставались живы еще лет десять. От этих слов, от напоминания о судьбе сына как будто ржавым гвоздем провернули под ребрами. Дарс и рад бы отвернуться, но в нейропространстве куда ни глянь – везде будет собеседник. Бесполезно. – Ничего не случится, – глухо пробормотал он, – мы отслеживаем все, что только можно. Где-то на границе сознания пиликнул оповещатель. Зловещим зеленым огоньком. Дарс поймал сжатыми в щепоть пальцами новую невесомую нить канала связи, глянул виновато на императора. – Прости… если это все, то я… – Понимаю, – боль в синих глазах, – сын. – Да, это из академии. – Дарс стиснул челюсти. – Что он там еще натворил? Честное слово, как с цепи сорвался… – Я тоже хочу знать. Дарс расщепил канал надвое, одну часть протянул императору, вторую приложил к неощутимому в нейропространстве виску. – Сэр, это Ретри, – донеслось как будто издалека, – простите, сэр, что отвлекаю. У вашего сына уже третий день в апартаментах черт знает что творится, пьяная оргия. Он не желает никого пускать внутрь, сэр, было бы неплохо, если бы вы глянули. Жалобы начали поступать. – Ну вот видишь, – Дарс поднял глаза на брата, – ничего хорошего. Да и не могло быть ничего хорошего. Тот день, когда мы с тобой встретили бионика, оказался последним днем нашей нормальной жизни. Император молча махнул рукой – мол, отправляйся к своему отпрыску. Вся вина Дарса заключалась в том, что ему очень хотелось детей. Его предупреждали о рисках, но тогда… казалось, что все это неправда. В конце концов, облако изменений, выпущенное подосланным биоником, задело их с братом совсем чуть-чуть разреженным краем. Возможно, по замыслу убийцы, два консула, организовавшие переворот, должны были погибнуть сразу. Но не получилось. Проклятие, осевшее в крови, коснулось только сына. Дарс Эшлин Квеон, младший брат нынешнего правителя империи Квеон, плеснул в лицо холодной водой, с силой провел по волосам пальцами. После выхода в нейропространство неприятно покалывало в висках, но это все ерунда, пройдет. Куда более важным было то, что Ретри, временно приставленный приглядывать за сыном, не справлялся. Затяжная пьянка в апартаментах академии – из рук вон плохо. Там ведь обучаются дети министров. Не всем понравится, когда у соседей на этаже дебош. Глядишь, и пресса влезет куда не надо, а там и самого императора начнут полоскать во всех медийных изданиях. В общем, надо было отправляться и приводить своего несчастного отпрыска в чувство. Впрочем, у Клайва Эшлина было оправдание столь неподобающему поведению: когда знаешь, что тебе отмерено совсем мало времени до того, как превратишься в покрытого с головы до ног хитином акда, еще не то начнешь вытворять. Настроение портилось с катастрофической скоростью. Выйдя из ванной, Дарс покрутил на запястье контролирующий браслет. – Магда, принесите мне, пожалуйста, мундир. Нет, не парадный. Вы не знаете, в чем я в ведомство хожу? Еще примерно через полчаса, облаченный в идеально отглаженную форму Службы имперской безопасности, Дарс вернулся в кабинет, достал из сейфа точку входа в сигма-пространство. Ее изготовили в виде тяжелого перстня обтекаемой формы, покрытого черно-золотыми витыми полосами. Это было удобно. Правда, для загрузки новых карт приходилось подключаться к терминалу. Он водрузил кольцо на средний палец, привычно щелкнул ногтем по золотой завитушке. Пол под ногами провалился на мгновение, в лицо дохнуло холодом – и тут же сигма-тоннель схлопнулся, выплевывая его прямиком в апартаменты Клайва. Поморгав и сфокусировав зрение, Дарс огляделся. Спальня. Скомканная постель. На полу бардак – пустые бутылки, контейнеры с логотипом ресторана «Тарин», что на первом этаже. Пахнет сладковатым дымом айхи, местным легким наркотиком растительного происхождения. В углу, прислонившись к стене, мирно похрапывает незнакомый парнишка. Тишина, прерываемая звуками капающей где-то воды. Хмурясь, Дарс перешагнул через пустую бутылку. Апартаменты были трехкомнатными, значит, Клайв или в гостиной, или в кабинете. Из спальни можно попасть в гостиную. Приторно-сладкий, с едва заметной горчинкой аромат айхи стал густым, и Дарс поймал себя на том, что злится. Очень и очень. Обкуренные придурки! Если только медийщики пронюхают, что единственный племянник императора употребляет эту дрянь… О, даже страшно представить, какой вой поднимется. Дарс прислушался. Где-то продолжала капать вода. Тяжелые капли звучно плюхались на дно мраморной ванны. Паренек в углу всхрапнул, что-то невнятно пробормотал, сполз окончательно на пол. В груди стремительно собиралась тревога. Слишком тихо. Почему не слышно Клайва? А если… Он не дал себе додумать, что именно – а если. Резким движением толкнул дверь, шагнул в гостиную и с некоторым облегчением выдохнул. Клайв, живой и невредимый, сладко посапывал в кресле, подогнув под себя ноги. Отросшие смоляные волосы разметались по светлой обивке, на губах блуждала улыбка. В соседнем кресле точно так же спал приятель и одногруппник Клайва Гай Вири. Дарс усмехнулся. Трехдневная пьянка, говорите? Ну, айха, это, конечно, плохо. Но так… вроде все тихо-мирно. Небось Ретри уже и забыл, каково это – студентом быть. И он уже шагнул было вперед, чтобы как следует встряхнуть великовозрастное дитятко, но взгляд скользнул по полу. В груди стало как-то тяжело и хрустко-холодно. Дарс невольно облизнул вмиг пересохшие губы. Все сжалось внутри, сначала медленно, а потом быстрее, больнее… и с размаху рухнуло в ледяную пустоту. На полу, среди контейнеров от пищи, среди оберток от плиток айхи лежала совершенно голая девушка. Ее тонкие руки, покрытые черными синяками, были растянуты в стороны и привязаны к ножкам кресел. Ссадины и кровоподтеки были повсюду – на бедрах, на животе. И следы от чьих-то зубов на молочной коже плеча. Дарс медленно втянул воздух. Перевел взгляд на мирно посапывающего Клайва. Нет, это невозможно. Его сын, его мальчик, малыш, которого он носил на руках. Его несчастный сын, получивший проклятие бионика. Оказывается, возможно. Пропустил, недосмотрел, слишком занят безопасностью империи. Не увидел, когда мальчик превратился в монстра. Полностью его вина. Сглотнув вязкую слюну, Дарс неслышно шагнул вперед, склоняясь над неподвижно лежащей девушкой. У нее было узкое породистое лицо, левую скулу украшал бордовый синяк. Черные ресницы слиплись стрелками, на щеках высохшие дорожки от слез. Он прижал пальцы к шее, выдохнул с облегчением. Жива. Но, дьявол, когда она очнется, когда выйдет из этой комнаты… Что тогда? Отвратительно. До леденящей, расползающейся по венам жути. До зубовного скрежета. И – все еще неприятие. Это не Клайв, он не мог, он не должен был… Дарс мотнул головой. Что ж, надо было что-то предпринимать. Еще один взгляд на сына. Затем – на распятую на полу жертву. От девицы нужно было избавиться, и как можно скорее. Она ведь не будет молчать, и через несколько дней вся империя – а это все же две звездных системы – будет в курсе, какие дивные родственники у императора. «О чем ты думал, Клайв? Да и думал ли? Когда из маленького мальчика вырос идиот и насильник?» Дарс присел на корточки, принялся отвязывать тонкие запястья от ножек кресел, время от времени посматривая на неподвижное лицо девушки… Да где же они ее взяли? Неужели сокурсница? Нет, нет, невозможно… И поймал себя на том, что разглаживает багровые полосы, оставленные на бледной коже веревкой. Избавиться. Он ведь может. Служба безопасности и не таких перемалывала, а тут всего лишь девчонка. Взгляд помимо воли цепляется за след от укуса. Кто? Неужели Клайв? Так не хочется в это верить. И одновременно понимаешь, что твоему ребенку осталось не так долго до того момента, когда он перестанет быть человеком, и что он в самом деле мог уже измениться. Вызвать Ретри. Пусть… сделает так, чтобы никто и никогда не узнал о том, что в этих апартаментах была девица. Запись подтереть где нужно. Свидетелей убрать. Хм… Не слишком ли много хлопот? А самое главное – не должен ли Клайв понести наказание? Может быть, избавиться от девицы? А если это сокурсница? А если у нее папаша магнат? Ее будут искать, да и дело не только в этом. Справившись с веревками, Дарс осторожно поднял девушку на руки – она оказалась очень легкой. Пальцы скользнули по позвонкам вверх, поддерживая голову, запутались в густых волосах. Перекидывая ее на плечо, Дарс вдохнул слабый запах ее тела. Яблоки и ваниль. Избавиться, да. Но – хлопотно. И снова неясно, откуда эти придурки ее взяли. Клайв продолжал мерно посапывать, откинув голову на пухлую спинку кресла. Справа, с груди на шею, медленно, но неотвратимо ползло желтое чешуйчатое пятно. Снизу оно уже доросло до пояса, и его никак не остановить. Малыш, которого он таскал на руках, который звонко хохотал, скатываясь в бассейн по водяной горке… Дарс стиснул челюсти. Поддерживая бесчувственную девушку за колени, свободной рукой он активировал сигма-тоннель. А вываливаясь обратно в свой кабинет, уже придумал, как поступить правильно. Ноздри щекотал едва заметный запах свежих яблок. Клайв примчался к вечеру. Глаза горят, растрепан, рукава белоснежной рубашки подкатаны до локтей. И с порога кабинета: – Где она? Это ты? Ты ее забрал? Только ты мог влезть ко мне, входная дверь была заперта! – Садись. – Дарс указал на кресло. Сам остался сидеть за рабочим столом, положил руки на тонкую, словно мыльный пузырь, и прочную, как алмаз, панель визуализатора. Клайв растерянно огляделся, затем подвинул к столу кресло и развязно в него плюхнулся. – Где она?!! Ты что, ее отпустил? Вот просто так? Несомненно, Клайву повезло, что он явился после того, как Дарс активировал медкапсулу и с руганью читал бегущие по визуализатору строки диагноза. Трещины в трех ребрах, многочисленные гематомы, а самое главное – и самое ужасное, что… Впрочем, к вечеру медкапсула выполнила все необходимые манипуляции с вверенной ей пациенткой, сейчас девушка спала в одной из гостевых спален, и Дарс немного успокоился. – Как думаешь, сын, мне следует набить тебе морду? Или просто сдать тебя в службу безопасности? – негромко спросил он. – С каких пор племянник императора стал насильником? – Это не я, – кажется, Клайв слегка побледнел, – не я. – Предположим, верю. – И правда верил, потому что медкапсулу не обманешь, а следов деформированного генома на теле жертвы не обнаружилось. – Но ты там был, сын. И ты должен был остановить все это. Кто эта девушка? Клайв привычным жестом взъерошил смоляные волосы, уже коротко стриженные. Синие глаза на миг подернулись дымкой – он думал. Затем пожал плечами. – Не знаю, па. Я… мне сказали, что это рабыня. Мы были в порту, и я… выиграл ее в карты. Но мне кажется, что в данном случае нам просто подсунули проститутку, которая сильно задолжала кому-то. Дарс откинулся назад, щурясь на сына. Пожалуй, не врет. Но вместе с тем все это совершенно не похоже на правду. Племянник императора. И проститутка. Даже если так, скверная история. Несет тебя совсем не в ту сторону, сынок. А как остановить? – Тебе известно, что в империи запрещены любые формы рабства? – вкрадчиво спросил Дарс. Клайв развел руками. – Слушай, па. Мы были в порту, играли в ресторане. К нам подошел вполне себе гуманоидный мужик, предложил сыграть с ним. Сказал, что ему есть что поставить. Ну и проиграл мне. А потом приволок к нам в номер на поводке эту… Сказал, что его рабыня, привез из королевства Дирсах, и что теперь она наша. Вернее, моя. Вот и все. – Рабыня, значит, – пробормотал Дарс, – что ж ты плохо следишь за своим имуществом? Дал другим попользоваться, а? – Ну па, я ж не мог… отказать… он мой друг. Один из немногих, что остались. – Ты идиот, – резюмировал Дарс, – и проклятие тут ни при чем. Мне жаль, что я вырастил сына-идиота. Племяннику императора недопустимо пятнать себя чем-то подобным, хоть это ты понимаешь? Да мало ли что придет в голову Вири? Клайв вздохнул и сник. – Более того, тебе известно, что в империи нет рабства, – холодно произнес Дарс, – но вы, кучка придурков, получили в руки неизвестно откуда взявшуюся девчонку и решили развлечься, так? И что, сладко быть хозяином? – Я ее не бил, – упрямо пробормотал Клайв, – она и без того вся была в синяках, еще от прежнего хозяина досталось. А когда мы решили немного поиграть с ней, покусала Гая. Злющая. Ну он и объявил, что надо ее наказать. Дарс поморщился. Наказали от души. Надо будет поговорить с этим… как его… Гаем Вири, а еще лучше – сразу с его почтенными родителями. – Папа, – протянул Клайв, – так что теперь делать? Я как бы понимаю, что это была просто девка для развлечений. Но тот мужик уверял, что рабыня. Нельзя, наверное, ее просто так отпускать? Разболтает ведь. – Ты уже сделал все, что мог. Далее тебя этот вопрос не касается. – Она… здесь, да? В доме? – Допустим. Клайв подскочил, заметался по кабинету – а Дарс смотрел и тонул в печали. Мальчик очень похож на него. Жестами, повадками. Только вот к двадцати годам так и не поумнел. Видимо, мозги достались от мамочки. – Я хочу ее увидеть, – наконец объявил Клайв, – мне кажется, я имею право. – Ты не имеешь никакого права. И ты не имеешь права врываться в спальню к незнакомой тебе женщине. Ты ведь даже не удосужился узнать, кто она и откуда, так? – А тебе она зачем? – И Клайв поднял левую бровь точно так же, как это делал сам Дарс. Под сердцем больно кольнула тоска. – Как только она придет в чувство, я отправлю ее домой. Перед этим поговорю. Ты как-то все время забываешь, к какой семье принадлежишь и что будет, если обо всех твоих похождениях узнает пресса. – Па, а если тот мужик не врал? Если она на самом деле рабыня и взял он ее где-то в королевстве Дирсах? Что тогда? Дарс пожал плечами. Сохранять спокойствие удавалось все сложнее. – Значит, она отправится в Дирсах. Теперь, когда королева мертва, это часть нашей империи. – Черт… Клайв почесал затылок. Посмотрел жалко. – Похоже, я снова сглупил, да? И тут же взгляд плеснул яростью – огненной, пылающей. – Ну, конечно! Если сравнивать с тобой, великим и продуманным, я всегда буду идиотом! Зачем только… Дарс знал, что последует дальше. Этим всегда заканчивались их ссоры. Клайв начинал проклинать собственную жизнь, а заодно и тех, кто ему эту жизнь дал. – Имей силы прожить так, как человек. Так, как подобает племяннику императора, – сухо сказал Дарс. – Да что ты понимаешь! – взорвался отпрыск. – Ты думаешь, мне легко? Легко? Каждый день я просыпаюсь, а эта дрянь расползается все дальше и дальше! В кого я превращаюсь? Это ты виноват, ты! Со своим эгоизмом! Тебе так хотелось ребенка, хотя ты знал, что нельзя, а теперь я должен все это терпеть. И внезапно всхлипнул. Дарс продолжал сидеть неподвижно, хотя более всего хотелось вскочить, обнять, прижать к себе худощавое тело единственного сына. Про?клятого сына. И плакать вместе с ним. Но он не мог. Начнешь его жалеть, будет только хуже. Всем хуже. – Я разберусь с девушкой, – спокойно сказал Дарс, – а ты сделай так, чтобы о ней забыли твои друзья. На этом все. Есть определенные границы, выходить за которые нельзя, Клайв. Не забывай, кто ты, и не забывай, кто я. Глава 2 Обретая имя, обретая судьбу Тело мелко подрагивало от пережитого кошмара. Когда он начался, кошмар? Сложно сказать. Она помнила Реми, который долго вез ее куда-то на старой шхуне, где, казалось, вот-вот иллюминаторы вывалятся. Несколько раз они проходили сигма-тоннели, и каждый раз на входе Реми, страшно ругаясь, платил пошлину, перечисляя по системной сети имперские кроны. После сигма-тоннелей Реми хватался за голову, глотал пригоршнями пилюли и зверел. Тогда самым правильным было спрятаться в уголке, сжаться с комок, и чтобы не нашел. Но он находил. Выволакивал пару раз за волосы, швырял на грязный пол, наваливался сам. Было больно. Она плакала, умоляла остановиться, но… кто ж будет слушать? Потом высадка в крошечном порту, перелет в порт побольше. Реми запер ее в кладовке, которую арендовал на несколько суток. Она уж думала, что решил уморить. А он внезапно явился, нацепил на шею пластиковый ошейник с поводком и поволок куда-то по бесконечным лабиринтам плохо освещенных коридоров. Притащил в гостиницу, судя по количеству дверей, втянул за собой в номер. Там сидели трое молодых парней, роскошно одетых, и лица такие… красивые… не то что у Реми – свиная рожа с тройным подбородком и кривым носом. – Вот, держи, – вручил конец поводка худощавому парню с пронзительными синими глазами, – делайте с ней что хотите. Только с цепи не спускайте. – Э, Клайв, тебе повезло! – сказал кто-то. – Дашь попробовать? Синеглазый, которого назвали Клайвом, безразлично пожал плечами. – Разберемся. Приедем в кампус, посмотрим, что с ней делать. А откуда она? – и обратил взгляд на Реми. – Королевство Дирсах, – сказал тот. – Нашел на разбитом корабле. Думал, что как-нибудь пригодится. Ну все, бывайте, парни. С вами было весело, но пора двигать дальше. Она осталась с ними. Клайв продолжал сжимать в кулаке поводок, все еще глядя вслед Реми, о чем-то думал. Она дернулась, когда чьи-то руки жадно стиснули ягодицы. Резко повернулась, избавляясь от ненавистных прикосновений, и встретилась взглядом с другим парнем, высоченным, она ему едва до плеча достает. Тоже ухоженный, красивый. Вьющиеся золотые волосы, глаза с прозеленью. – Так что, дашь попробовать? – повторил он, даже не глядя на нее. Клайв пожал плечами. – Поехали домой. Разберемся. И потянул за поводок. А ей так хотелось, чтобы он ее просто отпустил. Снял с шеи пластиковое кольцо, от которого уже кожа слезает. Всю дорогу они курили, пуская кольца приторно-сладкого дыма, а она сидела на полу каюты дорогого аэрокатера. Потом, уже ночью, долго брели по парку, теряясь в густых тенях, выныривая в широкие полосы света двух лун. Клайв немилосердно дергал за поводок, словно пытаясь удостовериться в ее присутствии, а ей каждый рывок отдавался тупой болью в сердце. Так хотелось верить, что он не такой, как Реми. Ошиблась. Зря надеялась. Сопротивлялась до последнего, кусалась, царапалась. Но они были сильнее. Привязали руки к тяжеленным креслам. Она все же умудрилась укусить «златовласку» за щеку, а другому разбить нос. После… Клайв просто вышел из комнаты. Она всхлипнула. Подтянула колени к груди, обхватила себя руками за плечи и с ужасом поняла, что свободна. Приоткрыть один глаз. Осторожно. Не делая больше резких движений. А вдруг… он рядом? Этот… Клайв? И все это – очередное издевательство? Потом пришло внезапное понимание, что больше ничего не болит. Вообще ничего. Разглядывая из-под ресниц место, в котором очутилась, она видела стену, затянутую бледно-голубым пластиком, похожим на кожицу персика, темное окно, завешенное белоснежной кружевной занавеской, и край кресла, темно-синего, пухлого. На его подлокотнике лежала узкая женская рука с тонким колечком на мизинце, и колечко это блестело в неярком свете лампы. Стало страшно. Что ждет ее впереди? Новый хозяин? Или хозяйка? Что они делали с ней, пока была в беспамятстве? Облизнула губы, все еще не зная, что предпринять дальше. Лежать неподвижно? Или, может быть, попробовать сбежать? Но куда тут сбежишь, документов нет, даже имени нет. Оно, наверное, и было когда-то – да вот беда, себя она не помнила до того, как попала к Реми. Возможно, и правда он нашел ее на разбитом корабле? В спасательной капсуле? Рука на подлокотнике дрогнула. Неведомая женщина как будто почувствовала, что ее разглядывают. Тихо скрипнуло кресло, освещение стало ярче, почти как днем, незнакомка поднялась и шагнула к ней. Серое платье до колен, белоснежный передник. Приятное высоколобое лицо с мелкими завитушками седых волос. Широко распахнутые, чуть навыкате голубые глаза. Редкие морщинки – в уголках тонкогубого рта, на щеках, как будто она очень часто улыбается. – Мисс! Как вы себя чувствуете? И голос приятный, словно мягкой кистью провели по коже. Беспокойство во взгляде. Неподдельное? Она сглотнула. Не молчать же, в самом деле, когда спрашивают. И с трудом вытолкнула несколько слов: – Все хорошо, спасибо. А… где я? Женщина улыбнулась, несколько мгновений рассматривала ее с интересом, затем спохватилась: – Мисс, вы в хорошем, надежном месте. Ничего не бойтесь, здесь вам никто не причинит вреда. Если вы хорошо себя чувствуете, то я сейчас принесу сорочку и пеньюар, а затем позову хозяина. Он просил сказать, когда проснетесь. «Хозяина». Она невольно съежилась на постели, а по щекам потекли слезы. Значит, ничего не изменилось. И она по-прежнему в руках того ослепительно красивого синеглазого мальчишки. Хотелось выть, биться головой о стену. Сделать с собой что-нибудь этакое… чтобы попросту перестать быть. – Мисс, не надо плакать, – сказала женщина, – вам здесь ничего не угрожает, поверьте. Хозяин порядочный человек, к тому же… положение обязывает. Скажите, как мне вас называть, мисс? Я Магда, служу в этом доме вот уже пятнадцать лет. А вы? Могу я узнать ваше имя? Она помотала головой. Нет имени, увы. Может, и было раньше, до того, как нашел Реми. Впрочем, Магда больше не стала приставать с расспросами, а торопливо вышла за дверь – чтобы через несколько минут вернуться с чем-то пенно-кружевным в руках. – Вот, пожалуйста, мисс. Я помогу вам одеться. – Не надо… – Горло саднило от невыплаканных слез. – Я сама. Пожалуйста, оставьте меня, пока буду одеваться. Я быстро. В светлых глазах Магды мелькнуло понимание, и она неслышно выскользнула прочь из комнаты. Тишина. Хрустальная, успокаивающая. Пальцы зарылись в невесомую пену кружев. Даже страшно подумать, сколько стоит такая красота. Наверняка несравнимо больше, чем тот проигрыш, за который ее отдал Реми. Белый шелк скользнул по коже. Сорочка оказалась довольно короткой, выше колен. Зато пеньюар с широкими рукавами окутал невесомым облаком почти до пят. Она запахнула его на груди, затянула на талии шелковый поясок с кисточками. Собиралась было вернуться в постель, но в дверь настойчиво постучали. От этого тактичного «тук-тук» кровь бросилась в голову, слюна приобрела противный железистый привкус. – Можно войти? Мужской голос. Низкий, звучный. Она огляделась и на всякий случай отошла к самому окну, оставляя кровать между собой и дверью. Откашлялась и хрипло ответила: – Да, пожалуйста. Дверь начала медленно открываться. Первое, что пришло в голову при взгляде на вошедшего, – неведомые боги, в которых все еще верят на просторах этой галактики, ну просто дивные шутники. Хозяин, о котором говорила Магда, был абсолютной копией того красивого мальчишки. Только постарше. Нет, не старый. Скорее просто взрослый, серьезный. Виски тронуты ранней сединой. Четко очерченные скулы. Левая бровь приподнята. И ноздри аристократического носа хищно раздуваются, словно почуяв добычу. Она невольно съежилась. Мужчина окинул ее изучающим взглядом, затем сказал: – Добрый вечер. Пожалуйста, сядьте. Возможно, разговор будет долгим, а в ногах правды нет. И было в его интонациях нечто такое, чему просто невозможно не подчиниться. Она осторожно присела на край постели. Между ними по-прежнему оставалась кровать. Он хмыкнул, подвинул кресло и сел. – Мне искренне жаль, что приходится затрагивать столь неприятную для вас тему, но я хочу услышать, каким образом вы оказались в апартаментах моего сына. «Сын, значит, – подумала она, – неудивительно. Так похож». Стало совсем горько. Если мальчишка не снял ошейник, то этот уж точно не отпустит. Реми лупил от души, но было терпимо, а этот… если даже раз ударит, мало точно не покажется. – Я слушаю, – напомнил о себе хозяин, – расскажите все как было. Только правду. Она вздохнула. И начала с того момента, как Реми отдал ее тому красивому, но, к сожалению, жестокому парню. Хозяин терпеливо выслушал, хищно щурясь, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. – Значит, не соврал… – И тут же нахмурился. – Вы понимаете, что я не могу поверить на слово? Мне придется провести процедуру считывания вашей памяти. Все, что вы рассказали, звучит невероятно – тем более невероятно в империи Квеон. А что было до… Реми, вы не помните? Она покачала головой. – Нет, сэр. Простите. – Извиняться не за что. И умолк, размышляя о чем-то. А она исподтишка рассматривала своего нового, выходит, хозяина. Обратила внимание на кисти рук, сильные, ухоженные, с аккуратно постриженными ногтями. Взгляд поднялся выше к вольно расстегнутому вороту кипенно-белой рубашки, к открывшемуся уголку смуглой кожи. На шее тускло поблескивала цепочка, убегая под рубашку, и ей вдруг стало интересно глянуть – а что там? Медальон? Идентификатор? – Послушайте, – она храбро встретила усталый взгляд пронзительно-синих глаз, – что я могу вам предложить, чтобы вы навсегда забыли о том, что произошло? Она вздрогнула. Нелепый вопрос. И ответила даже прежде, чем успела подумать: – Вы на самом деле полагаете, что все это можно забыть? Хозяин поморщился. – Я понимаю. Я пытаюсь предложить вариант, который устроит всех нас. В любом случае не забывайте о том, что я могу просто стереть ваши воспоминания. Насильно. Но я не хочу… вам и без того досталось. Поэтому я спрашиваю, на что вы готовы обменять ваше молчание. Она не понимала. Зачем он спрашивает? Он – хозяин. И повторила это вслух. – Здесь нет рабства, – он сцепил пальцы домиком и устало посмотрел на нее, – вы совершенно вольны идти куда вздумается. Я дам вам некоторую сумму… скажем, это будет возмещение причиненного ущерба, физического и морального. В обмен, сами понимаете, на молчание. Так что скажете? – Но мне некуда идти, – пробормотала она. – Я всегда мечтала о свободе, но… если вы меня просто так отпустите, куда я пойду? Я никогда не была в империи Квеон. Кем я тут буду? – Вы можете вернуться домой. – Я понятия не имею, где мой дом. Мужчина разглядывал ее, склонив голову к плечу. Затем вдруг усмехнулся. – Вот, знаете… Если мы сейчас проверим вашу нейроматрицу и убедимся в том, что каждое сказанное вами слово – правда, то я, пожалуй, смогу вам помочь. – Я готова. – Она пожала плечами. Действительно, чего ей бояться проверки? Все, что она говорит, – чистая правда. – Чтобы быть свободным гражданином империи, нужно иметь хорошее образование, – медленно произнес хозяин. – Вы хотите учиться? И тут что-то словно взорвалось внутри. Радужный шар, наполненный теплом, радостью, мелкими щекотными пузырьками, что заставляют кровь быстрее бежать по венам. Учиться! Кажется, когда-то… в той, другой жизни… она училась. Ведь не просто так осели в памяти многие технические термины. Странно, правда? Себя не помнит, а то, что выучила когда-то, – пожалуйста. И, едва веря собственной удаче, прошептала: – Вы… правда можете… это устроить? – Могу. Ну так что? – Я согласна, – выпалила она, боясь, что хозяин передумает, – согласна! – И никто никогда не узнает, что было в апартаментах Клайва? – Клянусь. Она не раздумывала. Но ведь оно того стоило, верно? Мужчина усмехнулся, покачал головой. – Вам будет непросто. Там, куда я вас определю, вообще непросто. Но зато перспективы просто шикарные. Готовы бороться? – Да, да! Не в силах справиться с охватившей ее эйфорией, она вскочила на ноги, прошлась по комнате, затем стиснула руки на груди и повернулась к нему. Хозяин – или уже не хозяин? – с легкой улыбкой наблюдал за ней. И – боже мой! – в те мгновения показался невероятно, непостижимо красивым. До легкой, тянущей и сладкой боли в груди. – Вы прямо сияете, – добродушно сказал он. – Я рад, что мы пришли к соглашению. Но все же придется проверить вашу матрицу, а потом еще пройти тестирование. Вам придется выбирать специализацию, а для этого нужно понять, где вы сможете учиться. Она улыбнулась. – Я готова. Проверяйте! – Нет-нет, не прямо сейчас. – Кажется, он даже смутился. – Уже ночь, проверка займет несколько часов. Давайте вернемся к этому вопросу утром. Я буду ждать вас за завтраком, вы ведь не откажетесь со мной позавтракать? Мотнула головой. Да за такие перспективы – все что угодно. А завтрак – это такая малость. – Хорошо. Он поднялся, кивнул на прощанье. – Доброй ночи. И прошу прощения, я так и не узнал, как вас зовут. Мне придется подготовить вам новые документы, а я даже не знаю… – Я тоже не знаю, – вырвалось горестное. – Я не помню, как меня звали. Удивленно приподнятая левая бровь. Точь-в-точь как у сына. – Честно, не знаю. – Она растерянно развела руками. – У меня нет имени. Он пожал плечами. – Я понял. Значит, будет. Доброй ночи, мисс. Она проворочалась без сна до рассвета. Да и как тут уснешь, когда судьба повернулась светлой стороной, когда несколько сказанных слов переворачивают жизнь с ног на голову? Еще вчера… вещь. Завтра, возможно, свободная женщина с отличными перспективами. Он сказал, что будет непросто. Но она не боится. Справится. В конечном счете должна же она переиграть эту злобную суку под названием судьба? Она даже вскакивала с постели, подходила к окну, вглядывалась с надеждой в небо – а ну как светает? В темном бархате мерцали незнакомые звезды, складываясь в рисунки неведомых созвездий, две луны разливали голубоватый свет. Если присмотреться, то далеко, за черными макушками высоких деревьев, светили огни большого города. В доме стояла ватная тишина, изредка прерываемая испуганными вскриками ночных птиц. Ей захотелось открыть окно, вдохнуть полной грудью воздух свободы – но не решилась. А вдруг это запрещено и тот замечательный мужчина, что пообещал учебу, рассердится? Она привалилась спиной к шершавой на ощупь стене, закрыла глаза. Какой уж тут сон… «Доброй ночи, мисс». Низкий голос, от которого становилось приятно и щекотно в груди, все еще звучал в ушах. И несмотря на то что этот замечательный человек выторговал ее молчание, все равно было легко и радостно на душе. Она вновь стояла на пороге, распахивая дверь в светлое, новое, волнующее… Наконец она снова легла в кровать. Спальню медленно затопили предрассветные сумерки, глаза начали слипаться. Тело сделалось легким, почти невесомым, и, словно с горки, она соскользнула в сон. Ее крепко держат. Нет, руки и ноги привязаны к жесткому креслу. Голова зафиксирована в металлических зажимах. Над ней склоняются незнакомые люди в стерильно-белых комбинезонах. Раздается тонкий, едва слышимый визг – так может звучать только крошечный бур. К лицу стремительно приближается сверкающий инструмент, он пищит, точно комар, вгрызается в лоб прямо под линией роста волос. И сквозь этот кошмар, как будто завернутая в плотный ватный кокон, она слышит свой собственный вопль: – Мама! Мамочка! За что-о-о?!! Она забилась, стремясь вырваться из крепко держащих ее рук. – Нет! Не-э-эт! Мама!.. Сон и явь смешались. Отвратительный стрекот инструментов, запах антисептика, склянки с цветными лекарствами. Руки прижаты к бокам, зажаты в тисках. Горячих. И сквозь рвущийся из горла вопль слышится мягкое: – Ш-ш-ш, тихо. Это сон. Всего лишь сон. «Дыши», – приказала она себе. Конечно, сон. Но тогда почему же не двинуть ни рукой, ни ногой? Странный сон. Даже в самую черную полосу жизни на борту шхуны, когда Реми куда-то вез ее, кошмары не снились. А тут на? тебе. Она с опаской открыла глаза, и первое, что увидела, был ворот белой рубашки, уголок гладкой загорелой кожи, тусклый блеск старой на вид цепочки. Едва соображая от ужаса, рванулась прочь от мужского тела, от крепких рук. – Пустите! И тут же, никем не удерживаемая, плюхнулась на мягкую перину, утонула в воздушном одеяле. Хозяин медленно поднялся, сунул руку в карман. Еще через минуту он спокойно сидел в кресле, а в молоке подступающего рассвета тлел алый огонек на кончике дорогой сигары. – Я не хотел вас пугать, простите. Но вы кричали так, что перебудили весь дом. Она сжалась в комок. Как нехорошо вышло. Он наверняка не хотел ничего плохого, а она повела себя как истеричка. Хотя… и сама не ожидала, каким неприятным покажется простое прикосновение. – Простите, – выдавила виновато. – Я не хотела… простите… – Но меня вы не разбудили. – Он неторопливо выдохнул колечко терпкого дыма. – Вы не спите по ночам? Со своего места она могла любоваться безупречным профилем хищника. Интересно, кто он? И нужно ли его бояться? Интуиция подсказывала, что да. Бояться… нужно. Обязательно. – В моей жизни тоже было немало неприятных моментов, – нехотя ответил он, – перед рассветом они частенько всплывают в памяти. Я, наверное, должен еще раз принести извинения за своего отпрыска. И я прекрасно понимаю, что одних извинений слишком мало. Но уверяю вас, больше ничего подобного не случится. Она помолчала. Кошмар постепенно отступал, ночь уносилась прочь, уступая дню. Комната озарилась золотистым светом, принося веру в хорошее. – Вам сделали идентификационную карту, – негромко проговорил хозяин, – на имя Луизы Вивьен Мар. Вы круглая сирота из весьма старинной семьи с Хелиора, это аграрная планета на границе с королевством Дирсах. Ну и поскольку вас ничто там не держало, решили прибыть на Рамос, чтобы обучаться в Академии контролируемых изменений. Она слушала и не верила собственным ушам. Этот человек только что играючи дал ей имя, дал родословную, а заодно и надежду на будущее. Впору бухнуться в ноги и целовать его туфли. – Полагаю, этого довольно за молчание? Она кивнула. Все еще не верилось. Попробовала повторить про себя имя. Луиза Вивьен Мар. Красиво. Очень женственно и даже загадочно. – На время обучения на ваш депозит будут поступать необходимые средства. Вы сможете нормально жить все это время. Правда, без особого шика, – так же спокойно продолжил хозяин, – потом, когда завершите курс обучения, сможете устроиться на работу в любую приличную корпорацию. А если будет желание, примете участие в исследовательских экспедициях. Многие выпускники академии именно так и поступают, потому что там широкое поле для деятельности. – Спасибо, – прошептала она, – спасибо… Он приподнял левую бровь. – Но все это, разумеется, после считывания вашей нейроматрицы. После того как я буду уверен в вашей правдивости. Ей хотелось крикнуть – верьте мне! Я не обманываю, я на самом деле ничего не помню! Но осеклась. Она не будет вести себя как истеричка. Будет спокойной, воспитанной девушкой и постарается забыть все то, что с ней сделали. Вскинула на него взгляд. Усталость и тоска в глазах. Челюсти упрямо стиснуты. И вдруг – странное, не поддающееся объяснению чувство, что с ним что-то не так. Болезнь? Предчувствие скорой гибели? Она не знала и не могла понять. Но тревога уже засела под ребрами скользкой личинкой, пустила тонкие колючие корешки. «Что с тобой не так?» – Мы… прямо сейчас пойдем проверяться? – спросила тихо. В лицо повеяло хрустальной свежестью утра в лесу. – Лучше это сделать до завтрака, мисс Мар. После считывания иногда тошнит, но ничего не поделаешь. Глава 3 Лети, птичка! Ночью часто совершаешь поступки, о которых приходится потом жалеть. Спрашивается, за каким чертом его понесло среди ночи в гостевую спальню? Неодолимо хотелось посмотреть, как девчонка спит. А еще до этого ее облик отпечатался и намертво прилип к сетчатке – худенькая, утопающая в белоснежной пене кружев, черные волосы рассыпались по плечам. И глаза – огромные, детские, зеленые и оттого, наверное, немного порочные. Конечно, самым правильным решением было бы избавиться от нее. Чуть менее правильным – подтереть память, чтобы ступила в новую жизнь, совершенно не помня себя прежнюю. Но вроде договорились. Обещала молчать. Стирать память насильно казалось как-то… подло. Недостойно брата императора. Но если бы уперлась, то стер бы. А потом, сильно за полночь, приснился старый сон. Вот они, два молодых консула, крадутся по дворцовым лабиринтам. За ними – отряд. Дворцовый переворот – такая непредсказуемая штука, никогда не знаешь, повезет или нет. Но тогда что-то нужно было делать. Старый император медленно выживал из ума, несмотря на все процедуры омоложения. Три сотни лет, как ни крути, в его организме почти не осталось родных органов. Даже кожа была синтезирована. Некоторые участки коры головного мозга пересаживали, а они приживались не так хорошо, как хотелось бы. Империя замерла на краю обрыва, казалось, вот-вот все рухнет. Надо было что-то делать. Кто-то должен был взять на себя ответственность. Но они оказались не готовы к тому, когда из-за поворота на них вышел бионик. Вернее, никто не знал тогда, что щуплый бесцветный человечек обладает даром изменять живое. Да и не было их в империи, самый загадочный орден – только там воспитывали и обучали таких – находился где-то в системе Крайстон, а уже оттуда они, как тараканы, расползались по галактикам. Но каким-то невероятным образом бионик оказался на страже императорских покоев. И никто – ни он, ни брат – не поняли, что это бионик. Ровно до тех пор, пока не накрыло удушающим облаком проклятия. Ощущать, как меняется, крошится и тут же перестраивается твой геном, – больно. Свет меркнет перед глазами, грудь бионика начинает дымиться, потому что в него стреляют. И все. Он проснулся с криком. Снова вдыхал отравленное облако, снова плавилась кожа, снова менялся он сам – незримо, но необратимо. Сердце колотилось где-то в горле, грозя выскочить. Нащупал коробку с сигарами и, лежа в промокшей от пота постели, закурил, глядя в темный потолок. Хронограф показывал три часа утра по Рамосу. Почему бионик? И почему, даже если бионик, то ограничился изменяющим проклятием, а не положил весь отряд? Напрашивался ответ, что бионик вовсе не охранял императора. Возможно, прибыл во дворец для решения каких-то вопросов, связанных с орденом. А может, и не умел он ничего, кроме как проклинать… теперь уже не разберешься. Все в прошлом, ничего не изменить. И сын медленно, необратимо превращается в акда. Когда процесс завершится, он перестанет быть человеком, потеряет способность мыслить как человек. Придется отправить его в систему Арзан-туэ, которую, собственно, облюбовали эти негуманоиды. Дарс нервно докурил сигару, сел на постели. Понятное дело, что спать уже не получится. И вот тогда ему захотелось пойти и проведать гостью. Просто посмотреть, как человек может спокойно спать. Дверь открылась бесшумно. Он, затаив дыхание и мысленно обругав себя, проскользнул в спальню. Право слово – ну что за глупость? Хочется посмотреть на спящего человека – пойди к Магде. Вот уж у кого сон, как у младенца. Но нет. Понесла нелегкая. В огромной кровати девушка казалась совсем маленькой. Свернулась как эмбрион, подтянув колени к животу, острые локти прижала к груди. На белых простынях темнели узкие лодыжки. Жалкая, беззащитная. Непреодолимо захотелось закурить. Снова. И – электрическим разрядом по позвоночнику – совершенно иррациональное, недопустимое желание взять ее на руки, прижать к себе, согреть… «Идиот, идиот вселенского масштаба», – подумал Дарс, отворачиваясь. Вместо того чтобы размышлять о том, что слишком все гладко в истории ее появления на Рамосе, воображение рисует умильные, слащавые до отвращения картинки. Внезапно дыхание спящей сбилось. Худенькое тело вытянулось струной, руки взметнулись так, словно она во сне отбивалась от кого-то. – Мама! Мамочка! За что-о-о?!! Она выгнулась дугой, заскрежетала зубами. Это уже походило на припадок, и Дарс, усевшись на кровать, поднял ее, подсунув руку под горячий затылок. Голова запрокинулась, она вырывалась и царапалась, продолжая хрипеть. – Нет! Не-э-эт! Мама!.. «Значит, во сне ты что-то помнишь». Он все крепче прижимал ее к себе, вдыхая слабый аромат ванили и яблок. Опомнившись, разозлился на самого себя. Встряхнул ее как следует. И тут же – «отпустите». Определенно, нужно выкурить еще сигару. И вот она решительно вышагивает чуть позади, шлепая мягкими пушистыми тапочками. А ему приходится заставлять себя смотреть вперед и не оборачиваться каждую секунду. Смотреть на нее… интересно. Следить за тем, как меняется выражение лица, как мелькают тени в зеленых глазищах. И все это вместо того, чтобы вызвать Ретри и дать ему самое простое задание: чтобы никто и никогда ее больше не видел. Зачем тебе эти игры, Дарс? Вот зачем? Перед дверью кабинета он все же оборачивается. Луиза Вивьен Мар серьезно смотрит на него снизу вверх. Она немного боится, руки, сцепленные в замок, слегка подрагивают. Нервничает. Но, надо отдать ей должное, не так, как если бы была в чем-то виновата. И Дарсу отчаянно, как мальчишке, хочется верить в то, что девчонка чиста, не работает на врагов империи, не вынашивает планы по уничтожению императора. «Да у тебя, друг, паранойя». Молчание затягивается. Надо срочно сказать хоть что-нибудь, но она опережает. – Будет… больно? – Если у вас есть встроенный интерфейс с нейропространством, то будет неприятно. Если такового нет – то да, неприятные ощущения усилятся. – Дело в том, что я не помню… есть ли он у меня… – и удрученно качает головой. – Сейчас разберемся, – кивает он и прислоняет ладонь к сенсорному замку. Панель загорается зеленым, и тяжелая дверь с мягким шипением отъезжает в сторону. Не удержавшись, он оборачивается к Луизе – на худом личике удивление, граничащее с благоговением. Ну да. Рабочий кабинет обустроен так, как полагается. Она спокойно опустилась в кресло перед считывающим терминалом, положила руки на колени. Дарс уже сидел напротив, перебирая виртуальные панели управления, сдвигая их, невесомые и неосязаемые, в нужном порядке, пока наконец не нашел нужную. – Если интерфейс есть, сейчас он будет обнаружен и подключен, – пояснил, глядя на ползунок индикатора поиска. – Есть! На панели жарко полыхнула надпись «соединение установлено». Дарс улыбнулся девушке: – Ну что ж, мисс Мар, все, что вам остается, это закрыть глаза и расслабиться. Тонкие руки дрогнули в ворохе белых кружев. – Я буду… без сознания? – Не стоит беспокоиться. Как я уже говорил, с вами ничего плохого уже не случится. Но я должен убедиться, что вы не несете опасности для империи. Мне нужно пропустить вашу нейроматрицу через анализатор, понимаете? Вместо ответа Луиза положила руки на широкие подлокотники и закрыла глаза. – Давайте начинать, сэр. Он ткнул пальцем в свернутое окно анализатора, разворачивая его настолько, насколько позволял размах рук. Не то чтобы зрение подводило – сорок лет, считай, – только начало жизни – но гораздо удобнее, когда информация отображается крупными символами. Так, чтобы сразу все было видно. Луиза вздрогнула в кресле, когда анализатор присосался к ее нейроматрице, копируя каждое сохраненное состояние мозга, одновременно с этим проводя агрегацию и выстраивая регрессионные ряды. Пока что ей не было больно… Больно будет потом, когда все закончится, но на этот случай у Дарса всегда была припасена капсула с обезболивающим. На панели появились первые диаграммы, слоистые и разноцветные, как торт. Верхние слои – ярко-синие, сохранившие состояние организма за последнюю пару месяцев. А вот чуть глубже… Это уже было интересно. Затемненные пятна, воронки, а прямо из них торчат шифрованные триггеры, которые обязательно сработают при наступлении определенных событий. Каких? Не известно никому. Интересно, кто все это с девушкой проделал? Да и вообще очень хорошо поработал над памятью девочки, прежде чем отправить ее с Реми. Дарс нащупал коробку с сигарами, закурил. То, что показывал анализатор, нравилось ему все меньше и меньше. На первый взгляд, выходило так, что кто-то перемалывал память Луизы по меньшей мере дважды: один раз, чтобы закодировать некоторые воспоминания, и второй – с повторной кодировкой, но уже других, более свежих воспоминаний. И если вскрыть повторную кодировку, то раскроются и области первичного шифрования – то есть Луиза вспомнит все. Дарс выругался. Ключа к шифру конечно же у него не было. И девочка – ох непростая это девочка – либо была разменной монетой в чьей-то игре. Или, наоборот, тузом в рукаве, который выпрыгнет чертиком в нужное время. А уж тогда… Что тогда? Об этом могли знать только те, кто все это затеял. Дарс хмуро курил, вглядываясь в изображения, что одно за другим выдавал анализатор. Дело дрянь: он, брат императора, сам принес в свой дом, возможно, бомбу замедленного действия. Да, она совершенно не опасна, пока тот, кому это нужно, не вскроет зашифрованные области ее памяти. Но потом… Что угодно. С другой стороны, что может сделать худенькая девушка? Императора хорошо охраняют. Да и сам он далеко не беззащитный котенок. Хотя от бионика не уберегся. Он раздавил в пепельнице окурок, отмасштабировал на панели изображение. Интересные такие конусы, чем глубже, тем меньше света, оттенок спелой черники. Кто ж ты такая, Луиза Вивьен Мар? Больше всего сомнений вызывали торчащие из зашифрованных областей усики триггеров. Они уводили в темноту и область беспамятства, сколько ни гадай, никогда не узнаешь, что там спрятано и на какое событие сработает. Впрочем – Дарс ухмыльнулся – недаром он был квалифицированным специалистом. Усевшись поудобнее, он выдвинул сенсорную клавиатуру, голографическую, совершенно невесомую, и начал настукивать свой собственный код. Его Дарс планировал объединить с триггерами, сделать их продолжением. По срабатыванию триггеров девушку должно было парализовать. Жестоко, конечно, но в соответствии с правилами Службы имперской безопасности альтернативой параличу была только смерть. Убийство же Луизы ассоциировалась почему-то с убийством собственного сына. Дарс выдохнул с некоторым облегчением, когда внес изменения в нейроматрицу девушки. Теперь стоило подключиться самому, чтобы, черпая случайные воспоминания, убедиться в правдивости ее рассказа. Он дождался, пока соединение будет установлено. Прикрыл глаза – и понесся сквозь мельтешащие картинки недавнего прошлого Луизы. Когда вынырнул, ощутимо тошнило. И не потому, что перегрузил собственные мыслительные способности. То, что делал с ней Реми… И еще какие-то странные полудетские воспоминания, когда она привязана к креслу, а к лицу стремительно приближается тонкий зудящий бур. Дарса передернуло. Что ж, это жизнь, ничего из нее не выкинешь. Бросил опасливый взгляд на Луизу – кажется, она спокойно спала в объятиях огромного кресла, ангел в белом. Ресницы чуть заметно подрагивали, и было видно, как под веками движутся глазные яблоки. Нет, он совершенно правильно поступил, пристраивая девочку в академию. В лучшем случае, если никто не придет за ней, она получит блестящее образование и хорошо устроится в империи Квеон. В худшем же… Луиза, по крайней мере, будет на виду, и он всегда сможет лично проверить, как у нее обстоят дела. Дарс отключил девушку от анализатора, проходя мимо стола, взял шприц-капсулу. Вот сейчас ей действительно станет больно. До хрипов, до судорог. Худенькое тело содрогнулось. Она широко распахнула глаза, уставилась невидящим взглядом в потолок. Из приоткрытых губ вырвался едва слышный шепот: – Боже… голова… сделайте что-нибудь… Еще через секунду тело выгнулось дугой, ногти заскребли по мягкому подлокотнику. Дарс уже вкалывал препарат в окаменевшую шею, прямо в синюю жилку. – Сейчас, – пробормотал он и, сам того не ожидая, погладил девушку по волосам. Черные, блестящие и чуть вьющиеся локоны оказались совершенно шелковыми на ощупь. Луиза с усилием повернулась к нему. Полубезумный взгляд, в уголке рта собирается кровь. Прокусила язык? Вполне возможно. – Помоги…те… – Несколько секунд, – твердо сказал он, не отводя взгляда, – всегда больно. И мне больно, поэтому во время длительных процедур считывания записи со мной всегда секретарь. Она закрыла глаза. Сглотнула. Затем нашла пальцами его руку, стиснула ее. – Не ожидала… что будет так… – Препарат уже действовал, на бледное лицо постепенно возвращались краски. – Вы узнали, что хотели? – Да, – он по привычке сунул руки в карманы брюк, – вы говорили правду. И поэтому отправитесь в академию. Давайте решим за завтраком, какая специализация для вас будет наиболее предпочтительна. – Завтрак, – пробормотала Луиза. – Спасибо вам. Вы так добры. Скажите, как мне вас называть? Ведь вы даже не представились. Дарс пожал плечами. – В академии меня зовут мистер Эш. И покачал головой. Эта зеленоглазая куколка совершенно искренне считала его добрым. Где-то глубоко под ребрами заворочалась совесть. Дарс только челюсти сжал: пусть считает, кем хочет, лишь бы дел не натворила, оказавшись в империи. Магда постаралась на славу. На столе красовалась корзинка со свежими булочками, прикрытая белой кружевной салфеткой. Рядом стояли серебряные розетки с вареньем трех сортов, на блюде пестрели разноцветные цукаты. С ними соседствовали паштет, масло, золотистые груши. И конечно же главным украшением стола был великолепный нежно-бежевый, с золотой искрой сервиз, созданный в двух экземплярах: для императора и его брата. Гордость императорской фарфоровой фабрики. Едва увидев все это великолепие, Луиза остановилась как вкопанная, даже попятилась, но спиной наткнулась на Дарса. Вздрогнула, как-то затравленно глянула и понурилась. – Что такое? – Вы… простите, сэр… я и не помню, когда последний раз за столом ела. Да и ела ли вообще. Он хмыкнул. С ней придется быть терпеливым. То, что ему довелось увидеть в воспоминаниях, – упаси боженька перенести на собственной шкуре. Дарс мягко взял ее под локоток, неспешно повел к столу. – Ну же, вы теперь Луиза Вивьен Мар, последняя из обедневшего, но весьма знатного рода. Привыкайте. В академии, конечно, вы будете посещать столовую, а если захотите, сможете готовить сами. Все апартаменты учащихся оснащены кухнями. Но как бы там ни было, вам придется частенько есть на людях. Вы знаете, что такое ложка и вилка? Сквозь тонкую ткань пеньюара ее острый локоть казался неестественно горячим. Ноздри щекотал едва ощутимый запах ванили, аромат ее кожи. – Знаю, – смущенно ответила девушка и высвободила руку. – Простите… Мне не очень нравится, когда ко мне прикасаются. Ну вы понимаете… – Понимаю. Приношу свои извинения. Когда она подошла к столу, он аккуратно придвинул ей стул. Черный локон скользнул по руке, и Дарс поймал себя на совершенно неуместном желании запустить руку в ее волосы, пропустить между пальцами пряди, полюбоваться их блеском. Мысленно выругавшись, он отошел – возможно, слишком поспешно, – уселся на свое место и принялся разливать кофе. – Итак, мисс Мар. Завтра вы отправляетесь в Академию контролируемых изменений, вас отвезет Ретри, мой секретарь. Давайте решим, чем вы будете там заниматься. Она двумя руками придвинула к себе чашку, осторожно подула на кофейную пену. Подняла на него растерянный взгляд. – Кто вы, мистер Эш? Вы так запросто определяете меня в учебное заведение. Так ведь не бывает. Без вступительных экзаменов. Я, конечно, многое забыла, но кое-что просто знаю. Возможно, смогла бы поступить. Он с удовольствием сделал глоток кофе, покатал на языке приятную горечь. – Вас не должно волновать, кто я, мисс Мар. Мы ведь договорились, не так ли? Возможность учиться в обмен на молчание. – Да, все это так. – Тонкие руки задрожали. – Я не отказываюсь… от сделки, если это можно так назвать. Но все это… просто невероятно. «Невероятно – это то, что сотворили в твоей голове, девочка», – подумал Дарс, а вслух сказал: – Даже если невероятно, я бы предложил просто принять это как данность. Не рассуждая и не задавая лишних вопросов. Она опустила голову, словно нашкодившая школьница. – Да, сэр. Простите… А потом потянулась за булочкой. Дарс прищурился. Интересно, сколько ей лет? Она выглядит почти ребенком, хрупким ребенком. Но если судить по толщине слоя воспоминаний… Скорее всего, старше Клайва лет на пять, а то и больше. Что ж… В академии учатся не только вчерашние школьники. – Давайте я расскажу вам о том, какие специализации есть в академии, – предложил он, и ее зеленые глаза блеснули живейшим интересом. Дарс сделал еще один глоток обжигающего кофе, отставил чашку. – Самой востребованной специализацией, конечно, является кибероника. Возможность управлять большими киберсистемами через встроенные интерфейсы. Интерфейсы имплантируются в основание черепа и в глаза, чтобы при необходимости выводить информацию непосредственно в зрительные нервы. Следующая специализация – наноконструктор. Если по сути, то они пишут программы для наногенераторов. Ну и, если есть желание, можно имплантировать наногенератор. Она очень востребованна, особенно в экспедициях в другие звездные системы. И наконец, нейрокриптография. Расшифровка нейроматриц – вам ведь известно, что это такое? – и написание программ. Возможно, ложные воспоминания. Или программирование индивидов на определенные действия. Луиза слушала, затаив дыхание и напрочь забыв о надкушенной булочке. Дарс приподнял бровь. – Вы понимаете, о чем я? Знакомы термины? – Д-да… кажется… В этот момент Дарс подумал, что он – идиот. Девочка не помнит, когда последний раз нормально ела, а он рассказывает ей об академии, где готовят высококлассных технических специалистов. – Вы когда-нибудь учились? – спросил он. – Помните хоть что-нибудь? Она пожала плечами. – К сожалению, сэр, я не помню, где и как училась. Но кое-что я все же знаю. Например, мне известно, как управлять звездолетом. Не помню откуда, но точно знаю, как именно. Меня Реми… заставлял помогать. А еще я знаю, что такое нейроматрица и что с ней можно делать. – Значит, учились, – подытожил Дарс, – какие-то начальные сведения имеете. И какую специализацию выберете? Киберонику? Луиза наморщила лоб, раздумывая. Затем глянула на него ясными глазами. – Нет, сэр. Если вы не против, то я бы предпочла учиться на нейрокриптографа. Видите ли, сэр, мне бы очень хотелось когда-нибудь вернуть свои воспоминания. – Хорошо. – Дарс кивнул. Если хочет – почему бы и нет? Главное, чтобы не переоценила собственные возможности. Луиза снова с аппетитом вцепилась в булочку, затем подвинула к себе розетку с айвовым вареньем. Было видно, что она изо всех сил пытается есть, как девица из аристократической семьи, – и вместе с тем голод брал свое. А он, глупец, не догадался накормить ее сразу же после медкапсулы. Дарс допил кофе, подлил еще. Черный, густой и горький кофе он мог пить литрами. А вот Луиза предпочла добавить сливок, а затем еще и насыпать сахара. В этот миг она с интересом воззрилась на него и спросила: – А кто такие бионики, сэр? – Этому не учат в академиях, – усмехнулся, чувствуя, как неприятно холодеет в груди. Воспоминания, чтоб им… – Простите, сэр. Но это слово вертится у меня в голове, и я не могу понять, с чем оно связано. Возможно, я где-то его слышала. Дарс вздохнул и ответил нехотя: – У некоторых гуманоидов – их и называют биониками – есть врожденная мутация, она дает им возможность усилием воли внести изменения в чужой геном. Биоников очень мало, и те, кому посчастливилось или, наоборот, не посчастливилось ими родиться, воспитываются в храме. Далеко отсюда, очень. Ну а коль вам, мисс Мар, так любопытно, я скажу больше: крайне редко рождаются высшие бионики, которые могут менять не только геном других существ, но и свой собственный. Тонкие брови Луизы приподнялись домиком. – Изменяя свой геном, изменяешь себя. – Вот именно. Разумное существо, способное принять любой облик… Вы завтракайте, мисс Мар, у нас еще много дел. Говорить о биониках не хотелось. Он хмуро взял булочку, разрезал ее пополам и намазал паштетом. – Следующим номером нашей сегодняшней программы будет поездка по магазинам. – Зачем? – Кажется, худенькие щечки Луизы порозовели. – Ну вы же не отправитесь в одну из лучших академий Рамоса в… этом? Жена ушла от него лет десять назад, и поэтому Дарс не помнил, да и не очень-то интересовался, что и где покупают себе женщины. Благо под рукой всегда был Ретри, он же и отвез их в модный нынче торговый центр, нашпигованный магазинчиками с брендовой одеждой вперемежку с закусочными, ресторанами и спа-салонами. И вот здесь Дарс растерялся. Замер перед пестрыми витринами и понял, что попросту не знает, куда идти дальше. Покосился на Ретри – парень со скучающим видом разглядывал вывеску бара. Глянул на Луизу – девочка стояла, оцепенев, прижав кулачки к груди. Нет, конечно же они не повезли Луизу в ночной сорочке, Магда одолжила свою униформу. Так что теперь Луиза Вивьен Мар выглядела словно молоденькая горничная. «И сюда надо было ее вместе с Магдой отправлять», – запоздало понял Дарс свою ошибку. Но не возвращаться же домой? – Мм… Луиза. Я могу вам дать кредитку, и вы прогуляетесь по магазинам самостоятельно. Черные ресницы вспорхнули крыльями бабочки. – Что? Нет, сэр… как я могу… Попытка сбежать с пугающего мероприятия провалилась. Он пожал плечами. – Ну тогда… что-нибудь сейчас придумаем. И предложил девушке руку. Она послушно положила ладонь на жесткий рукав пиджака. Пальчики дрожали. – Идемте, – повторил Дарс уже скорее себе. И они двинулись вдоль ярких, будто кто-то наплескал красок, витрин. Ощущая ее тепло, Дарс вяло размышлял. О том, что, наверное, начать нужно с отдела белья, потом купить несколько комплектов верхней одежды и завершить обувью. К сожалению, он понятия не имел, какие производители лучше, а какие хуже. Для него гардероб подбирал специально нанятый стилист старшего брата. Почесав переносицу, Дарс с некоторым затруднением вспомнил, что на бирках его одежды красовался какой-то логотип, похожий на перевернутый трезубец. Вспомнить бы еще, как называется компания… И совершенно внезапно он увидел этот самый трезубец перед собой. Точно! «Марко Стрелли». Возможно, там они смогут подобрать все необходимое? Дарс решительно потянул Луизу за собой. – Что, сэр? – Она мертвой хваткой вцепилась в его рукав. – Сейчас все будет. – И чуть не добавил «маленькая». Магазин был пуст. Почти. Скорее всего, по причине совсем недемократичной ценовой политики. У входа их встретил прилизанный молодой человек в идеально сидящем костюме-тройке. Его взгляд скользнул, не задерживаясь, по Луизе и прилип к Дарсу. – Сэр? Чем могу помочь? Дарс огляделся. Справа, слева, впереди – простирались бесконечные стеллажи, вытянулись шеренги манекенов. По правую руку был мужской отдел, по левую, похоже, женский. – Девушке нужно подобрать белье, верхнюю одежду и обувь. На сезон. Белесые брови консультанта приподнялись, и он взглянул на Луизу уже с некоторым интересом. Серое платье Магды болталось на ней колоколом, маленькие ступни тонули в тапочках. Дарс едва не хихикнул совсем по-мальчишечьи. Пожалуй, этот день консультант запомнит надолго. – И два чемодана. Если они у вас есть, – добавил Дарс. Потом он с трудом отцепил от своего рукава Луизу, а сам взял под локоток консультанта, отвел его в сторону и достал из нагрудного кармана идентификационную карту. Молодой человек побледнел и покрылся испариной. – Я хочу, чтобы вы сделали все возможное, чтобы девушка ушла довольной, – проговорил Дарс тихо, глядя в невыразительные глаза навыкате. – Слушаюсь… сэр… – Парень закашлялся надсадно, но быстро взял себя в руки, обернулся к Луизе и сверкнул дежурной улыбкой. – Вы позволите, мисс, показать вам самые лучшие товары? Луиза молча кивнула и растерянно посмотрела на Дарса, безмолвно умоляя – не отпускай… – Мисс Мар, вас сейчас обслужат, – сказал сухо. И тут же, поворачиваясь к консультанту, поинтересовался: – Здесь есть диван, чтобы подождать? Конечно же диван у них был. Равно как и запотевший стакан ледяного фреша, и девицы-консультанты. Вдесятером они окружили Луизу, порхали вокруг подобно мотылькам, а потом увели ее, совершенно несчастную, в лабиринты из полок и коробов. Дарс устроился на диване и прикрыл глаза. Ночью он, мягко говоря, спал неважно. После работы с анализатором неприятно гудела голова. Мысли о том, как долго протянет еще Клайв, не давали покоя, раздирая и без того кровоточащую рану на сердце. Заботы, бесконечные дела. Император. Империя. А где он сам, Дарс Эшлин Квеон? Нет его… «Надо будет сказать Клайву, чтобы не смел даже приближаться к ней в академии», – подумалось Дарсу. Перед мысленным взглядом вновь всплыло то, что он увидел тогда в апартаментах сына: худенькое обнаженное тело, синяки, тонкие запястья, перетянутые веревками. Золотисто-молочная кожа, гладкая, бархатная… «Пусть будет в академии, все же под присмотром, – мысли текли лениво, – а если что и случится, то я поставил блоки. К тому же будет приманкой для тех, кто ее сюда подослал. Если подослал». Блоки, которые приведут к полному параличу, когда сработают встроенные в ее голову триггеры. Не смерть, да. Состояние мыслящего овоща. Впрочем, состояние это было вполне обратимо, так что… «Лети, птичка, лети». – Сэр. Он резко открыл глаза, уже понимая, что совершенно недопустимо задремал. Перед ним стояла Луиза в окружении девушек. Они держали многочисленные пакеты и свертки. Луиза же преобразилась: на ней были узкие темно-серые брюки, плотно облегающие стройные ноги, и короткий зеленый свитер. Вместо тапочек красовались черные блестящие ботинки на высокой танкетке. – Сэр, – нерешительно повторила она, – я… все… если не возражаете. – Все так все. – Он с некоторым сожалением покинул мягкий диван. – Пришлите мне счет. А покупки отправьте по адресу… Они покинули магазин, сопровождаемые всем персоналом. Рука Луизы несмело легла на его локоть, и Дарс вдруг понял, что теряется в собственных мыслях. Как юнец, который пришел на свидание и совершенно не понимает, что же делать дальше. В стенах академии, да и дома перед визуализатором он чувствовал себя как рыба в воде. А посреди шумного торгового центра с девчонкой под руку… Глупец из глупцов. Он понятия не имел, что говорить. Но Луиза по-прежнему осторожно держалась за него, и от этого на душе разливалось щекочуще-приятное чувство. Уже только потому, что не отшатывалась от его прикосновений, как ночью. «Ну, что есть, – усмехнулся Дарс про себя, – не чурался бы столичных цыпочек, пел бы сейчас соловьем». С цыпочками было скучно. Они вечно вились вокруг и быстро надоедали. Луиза вдруг остановилась, глядя куда-то. Затем осторожно потянула Дарса за рукав. – Простите, сэр… Могу я?.. И указала на очередную витрину, на которой Дарс не без труда разглядел название известного салона красоты. Он удивился. А это еще зачем? Все вроде в полном порядке. Но отказывать не хотелось. Бедная девочка и так мало хорошего видела. – Идите, мисс Мар. Надеюсь, выйдете оттуда до наступления ночи. Кажется, она улыбнулась. Несмело, едва-едва. Сердце совершило кульбит. Глупости какие. Вышла она довольно быстро. Черные волосы были ровно подстрижены, длиною едва прикрывая точеный подбородок. Пышная челка падала на лоб. Широко распахнутые глаза светились счастьем. А у Дарса внезапно шевельнулось щемяще-противное чувство тревоги. Глядя на придуманную им самим Луизу Вивьен Мар, он внезапно подумал, что ее лицо кажется ему смутно знакомым. Знать бы еще почему? Глава 4 Академия контролируемых изменений Ретри оказался милым разговорчивым парнем и всю дорогу от загородного дома мистера Эша до Академии контролируемых изменений развлекал Луизу веселыми рассказами о жизни на Рамосе. Она в основном помалкивала, глядя, как далеко внизу проплывают зеленые барашки лесных массивов, драгоценные вкрапления мелких водоемов, дома, бело-золотые, так похожие на древние башни замков прародины всего человечества. Спросила только: – А где поля? – Что вы, мисс Мар, какие поля? Рамос – главная планета империи Квеон. Аграрные планеты все больше на периферии. – У, – только и сказала она. Потом подумала и вновь спросила: – Простите, Ретри, а вы давно работаете у мистера Эша? – Лет пять, – охотно откликнулся парень. – А что? – Скажите… а он… кто? Ретри оторвался от руля, оглянулся на нее с улыбкой. – Мисс Мар, видимо, для вас он просто мистер Эш. Примите как данность. Она приняла. И умолкла. – Не обижайтесь, мисс Мар. Понимаете, я не могу… – Разумеется, не можете. Она задумалась. Вернее, эта мысль возвращалась время от времени и не давала ей покоя. Луизе начинало казаться, что все происходящее с ней – не просто так. Реми – пусть бы он трижды сдох в лапах акдов – не просто так поволок рабыню на Рамос. И всучил ее далеко не первым встречным. В итоге после ночи издевательств она попала в дом к весьма непростому человеку, который одним уверенным щелчком пальцев организовал ей документы на имя Луизы Вивьен Мар и отправил учиться в столичную академию. «А ведь точно так же, очень быстро и просто, он мог меня убить». Но не убил. Почему? Вряд ли по доброте душевной. Луиза была уверена в том, что такие люди не могут позволить себе быть добрыми. Один раз расслабился – и все. Ам! Съели тебя более зубастые. Ощущение медленно назревающей опасности усилилось, пустило тонкие, но прочные корешки, оплело сердце. Загадочный мистер Эш, вне всякого сомнения, был опасен, в игры с таким играть точно не стоит. Никогда. Но вместе с тем, находясь рядом с ним, Луиза начинала чувствовать себя в полной безопасности. И это было настолько ново и непривычно для нее, лишенной воспоминаний о себе, что она терялась в собственных ощущениях. Только сердце ускоряло бег и почему-то пальцы покалывало – как тогда, когда она взяла его под руку. – Мы почти на месте, – прервал ее размышления Ретри, – вон, смотрите, мисс, академия! И она посмотрела. Территория академии была вынесена за пределы города, окруженная лесом. С высоты полета Луиза увидела привычное уже бело-золотистое нагромождение башен, парк вокруг, а чуть в отдалении – несколько малоэтажных зданий, белых, с остроконечными охряными крышами. Немного страшно. Но ведь мистер Эш предупреждал, что будет непросто. Ретри посадил аэромобиль прямо перед административным зданием, учтиво подал руку, помогая выбраться на жесткое, чуть пружинящее покрытие. – Я бы предложил, мисс Мар, сначала явиться в приемную ректора с предписаниями мистера Эша, а уж потом я отнесу ваши вещи туда, куда вас поселят. Она кивнула, машинально разглаживая подол строгого платья. Заметила, что руки подрагивают, и мысленно ругнулась. Смелее, Луиза, смелее. Ты пережила не такое, а теперь дрожишь как листок. Внезапная мысль – не хватает его. Мистера Эша то есть. С ним, наверное, было бы спокойнее. Но вряд ли они когда-нибудь увидятся, так что… Вздохнув, она пошла вслед за Ретри. Надо быть сильной и смелой, и тогда все получится. Ректор оказался солидным и очень спокойным мужчиной. Под стать ему был кабинет – просторный, светлый, выдержанный в классическом стиле, когда везде сплошь натуральное дерево, художественная штукатурка на стенах, а светильники – стекло и состаренная бронза. Он окинул Луизу заинтересованным и почему-то насмешливым взглядом поверх очков в тонкой золотой оправе, отложил в сторону бумаги. – Ну что ж вы, садитесь, мисс Мар, садитесь. Уж извините, что так, между делом. Вы же понимаете, что у ректора дел по горло. И улыбнулся. Хитро и немного снисходительно, как будто Луиза была для него всего лишь маленькой и глупой девочкой. Впрочем, разве не так? Луиза поежилась. В последнее время ей редко улыбались вот просто так, без последствий. Она даже оглянулась на дверь и едва удержалась от соблазна подойти и подергать за ручку – не заперто ли? А страх уже подкрадывался неслышно, охватывая шею мягкими лапами с игольчатыми когтями. «Держи себя в руках. Ты в приемной ректора. С тобой ровным счетом ничего не случится, тем более что все плохое уже давно произошло». Но все равно было страшно. Так, что начало потряхивать, будто она подцепила простуду. Луиза сжала зубы и уставилась на ректора, который тоже с явным интересом ее разглядывал. «Зачем? Почему он так на меня смотрит?!! Я не хочу… Уйти отсюда подальше, где никто не найдет…» Ректор был гораздо старше мистера Эша, но принадлежал к той редкой породе мужчин, которые с возрастом становятся только лучше. У него были темные, как ежевика, глаза, острый хищный нос. Лоб, исчерканный морщинами. Аккуратно причесанные седые волосы, не утратившие густоты. Она медленно, на подгибающихся ногах подошла к столу и положила на край папку с рекомендациями мистера Эша. А сама устроилась в кресле напротив. Ректор сцепил пальцы в замок, продолжая бесцеремонно рассматривать ее. Взгляд черных глаз давил, лишая остатков храбрости. Желание вскочить и бежать из этого роскошного кабинета сделалось почти необоримым. – Э… бумаги, мистер… – хрипло прошептала Луиза. – Варус к вашим услугам. – Хитрая улыбка. – Эш связался со мной и предельно ясно объяснил ситуацию. Можно сказать, поставил перед фактом, что в нашей академии будет обучаться новая студентка. Ну а поскольку отказать ему я не могу, то можете считать себя первокурсницей, мисс Мар. Выбрали нейрокриптографию? Замечательная, весьма перспективная специализация. Если очень сильно повезет и дотянете до окончания последнего курса, получите возможность работать в лучших и самых комфортных городах Рамоса. – Дотянете? – переспросила она. – Как это? Почему? – Я имел в виду, если не отчислят из-за неуспеваемости, – отчеканил ректор, сверкнув темными глазищами. – Хоть вы и протеже моего приятеля и очень высокопоставленного лица, неспособных здесь не держат. Так что, моя драгоценная мисс Мар, вам придется поднапрячься и поработать головой. Возможно, это будет несколько ново для вас. Вероятно, вы привыкли по-иному добиваться желаемого. И еще раз окинул презрительным взглядом так, что щекам вмиг стало жарко. «Да он считает меня содержанкой, вот и все! – вдруг сообразила она. – Обидно-то как…» Роскошный кабинет ректора поплыл перед глазами, Луиза попыталась сморгнуть набежавшие внезапно злые слезы. – Мисс Мар, так дело не пойдет. Скрипнуло отодвигаемое кресло, Варус поднялся и подошел к ней. Луиза, опустив голову, не могла его видеть. Шмыгнула носом и с ужасом поняла, что плачет и ничего с этим не может поделать. – Мисс Мар, посмотрите на меня. Она замотала головой. Было больно… и стыдно. Оттого, что сидит, ревет как дурочка в кабинете ректора. Что он теперь о ней подумает? Что мистер Эш прислал на обучение не просто содержанку, но еще и истеричку? – Мисс Мар. – Варус позвал ее совсем тихо, прикоснулся к плечу. Она дернулась. Снова вернулся страх, ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то ее трогал, пусть даже и ректор. Хватило Реми и того белобрысого мерзавца, которому ну очень хотелось наказать дерзкую рабыню. – Так, ну все. Довольно, мисс Мар. У меня здесь ежегодно перед отчислением девицы рыдают, так что если вы думаете, что я поведусь на эти ваши трюки, то ошибаетесь. Вот такие же, как вы, которых прислали учиться, да они умом не блещут, как говорится. В голосе Варуса прозвучал металл. Да, ему надоело. А ей-то что делать? Когда, невзирая на доводы рассудка, слезы продолжают горячими горошинами катиться по щекам? Хотелось вскочить на ноги, крикнуть ему в лицо – нет, я не такая, я не одна из тех девиц! Но вместо этого душа разрывалась в клочья, и слезы, слезы, проклятые слезы… – Вот ваше распределение, вот ключи от апартаментов, – продолжил как ни в чем не бывало Варус. – Идите и приступайте к учебе. Надеюсь, вы все же доучитесь и станете одной из выпускниц академии. Хотя я уже ни в чем не уверен. Луиза поднялась. Щеки горели. Взяла со стола карточку и модуль памяти, кивнула и побрела прочь. Не прощаясь. – И да, мисс Мар, – прозвучало сухо за спиной, – не сочтите за труд прогуляться до медблока и попросить успокоительного. Я ведь не сказал ровным счетом ничего такого, из-за чего действительно надо плакать. По большому счету плакать надо мне – ректору этой замечательной академии. Это ведь мне присылают девушек, которых кому-то надо хорошо пристроить. А потом я вынужден заниматься их отчислением, да помимо этого еще и объясняться с теми, кто их устраивал сюда вроде как учиться. Она замерла и все же нашла в себе силы обернуться. – Вы… вы ничего обо мне не знаете. И вы не вправе судить меня только по тому, что меня сюда прислал мистер Эш. Варус, уже сидя за столом, взялся за пачку бумаг. Глянул на нее поверх очков. – Идите, мисс Мар. В медблок. У нас еще будет время узнать друг друга… лучше. Ее передернуло. Все это прозвучало крайне двусмысленно. Воспоминания недавних событий жарко полыхнули, мгновенно лишив Луизу способности здраво мыслить. И уже не стесняясь, захлебываясь слезами и охваченная животным, неподвластным рассудку ужасом она вылетела за дверь. Как она будет учиться? Может быть, зря все это мистер Эш затеял? И она – еще одна никчемная, ни к чему не способная? Двери апартаментов закрылись за спиной, отрезая Луизу от всего мира. Там, где-то там остался Ретри, который все суетился, пытался сунуть ей чистый носовой платок и на чем свет стоит ругал ректора. Где-то там остались студенты, которые молча провожали ее заинтересованными взглядами. Их было немного, оказывается, сегодня выходной и все разлетелись кто куда, но все равно было неприятно и страшно. Все заметили, что у нее глаза красные, и все видели, что чемоданы нес Ретри. Луиза прислонилась спиной к прохладным дверям и выдохнула. Все. Теперь это ее дом и ее крепость. А Варус… что ж, она постарается держаться от него подальше. Посмотрела на идентификационную карточку – «12А». Прямо перед ней начинался широкий светлый коридор, уводящий, судя по всему, в такую же светлую и просторную кухню. Коридор рассекал апартаменты на две равные части, слева был номер «12А», справа – «12Б». Луиза схватила чемодан, толкнула свою дверь. Оказалось – заперто. Вспомнила про сенсорный замок, приложила к панели выданную ректором карту. Пикнул отпирающий механизм, дверь распахнулась, и в лицо повеяло застоявшимся воздухом помещения, которое давно не проветривали. Луиза затащила внутрь чемоданы, закрыла дверь и только тогда вздохнула с облегчением. Ей будет нелегко, это точно. Отвыкла, что вокруг люди. Пока летели на Рамос, кроме Реми, никого больше не было. И всюду чудится подвох, какая-то опасность. Луиза тряхнула головой. Ей не хотелось думать о плохом, не хотелось ничего вспоминать. Боже мой, да любая другая на ее месте уже визжала бы от счастья! Учеба в престижной академии. Блестящие перспективы. Быть может, даже друзья. Полный сумбур в мыслях. Так нельзя, нельзя… И она отправилась исследовать свое новое жилище. Гостиная была довольно просторной и шикарно обставленной – впрочем, как и все в этой академии. Диван, кресло, большой круглый стол и два стула. Черный глянцевый прямоугольник визуализатора во всю стену. Широкое окно занавешено легкой бежевой тканью. Пол деревянный, лакированный. Гладкие обои цвета кофе с молоком. В гостиной была еще одна дверь, в спальню. Комната оказалась выдержана в такой же цветовой гамме: теплой, древесной. На широченной кровати лежало упакованное в полиэтиленовую пленку постельное белье. Внушительных размеров платяной шкаф. А напротив окна в толстой деревянной раме висело зеркало. Луиза вздохнула, присела на край кровати. Слезы давно высохли, но неприятный осадок все равно остался. Может быть, и правда сходить в медблок? Она поднялась, вернулась к чемоданам. Нужно было их распаковать, развесить все вещи, просмотреть на визуализаторе все то, что получила от ректора на кристалле памяти. Завтра начнутся занятия. От мысли о том, что ей придется сидеть в огромной аудитории среди жизнерадостных студентов, стало еще хуже. И с этим нужно было что-то делать. Немедленно. Луиза расстегнула ближайший чемодан и начала перемещать свой гардероб в шкаф. Вздрогнула от неожиданности, когда от приоткрывшейся двери донеслось многозначительное «ого». – Кто там? – Страх царапнул костлявыми пальцами по позвоночнику. На пороге застыла высокая худая девушка с ярко-рыжими кудряшками. Она стояла, сунув руки в карманы мешковатых брюк, и с любопытством осматривалась. – Э… Ты не заперла входную дверь. – А ты конечно же считаешь нужным заходить без приглашения, если не заперто? Девушка пожала плечами – мол, а что такого? И, улыбнувшись во все тридцать два белоснежных зуба, решительно шагнула внутрь. – Просто эти апартаменты долго стояли закрытыми и здесь никто не жил. Я каждый день мимо ходила, все ждала, когда хоть кого-нибудь поселят. Ну и вот. Я твоя соседка, если что. Элла. А ты кто? – Я – Луиза. – Она помолчала и добавила: – Луиза Вивьен Мар. – Клевое имечко. Элла прошлась по комнате, мимоходом заглянула в шкаф. – Ух ты, «Марко Стрелли»! А ты вообще откуда? Ну если не секрет, конечно. – Да какие секреты? – Луиза глубоко вдохнула. Как ни странно, присутствие соседки подействовало благотворно. Страх если не ушел, то запрятался глубоко-глубоко, отступил под натиском рыжих кудряшек. – Я издалека. Выросла на аграрной планете, но там меня ничто не держало. Вот, решила стать востребованным специалистом, прилетела на Рамос. – Занятия уже начались, – сказала Элла. – И все равно приняли? – Я раньше поступила. Мне пришлось возвращаться домой, улаживать кое-что. Ну ты понимаешь, дела семейные и все такое. Ложь далась на диво легко. Впрочем, Луиза угрызений совести по этому поводу не испытывала. В конце концов, ей теперь жить с чужим именем и с чужой историей жизни. Возможно, даже лучше получится, чем с забытыми своими. – И какая специализация? Можно присяду? – Да, конечно. Нейрокриптография. – Ух ты! – Луиза не успела отпрянуть, как оказалась в крепких объятиях. Пахло от Эллы дорогим парфюмом и пудрой, и вблизи было видно, что она старательно замазывает россыпь веснушек. Глупости какие. Это же так мило! – Я тоже поступила на нейрокриптографа. – Наконец Элла отпустила ее. Теперь она села рядом на кровати, болтала худыми ногами. – Ты отстала, я тебе дам свои конспекты. Говорят, Варус просто зверь, хоть и кажется милашкой… – Варус? – Луиза растерянно моргнула. – Ректор Варус? – Ректор Бенджамин Варус, доктор Бенджамин Варус, – Элла скорчила смешную рожицу, – его величество мудрый змей. Он у нас будет первые два года вести основы криптоанализа. Ты что, не знала? И расписания не видела? Завтра первые две пары! Эй, ну ты чего скисла? Да он отличный дядька, только, говорят, зануда. Хочет, чтобы мы ложились спать в обнимку с криптоанализом и просыпались в обнимку с ним же. А иначе… И красноречиво провела ребром ладони по шее. Луиза невольно передернула плечами. Вспомнилось: «у нас еще будет время узнать друг друга». – А что еще завтра? Прости, я просто… руки не дошли до расписания. – После криптоанализа будут основы разработки нейропрограмм. Говорят, сложная штука. Это все равно, что научиться ложные воспоминания писать, прикинь? – И все? Три пары? – А тебе сколько надо? – Элла шутливо нахмурилась. – Не боись, лягуха, болото наше, прорвемся. – Да я и не… – Слушай, – соседка прищурилась, – а что с тобой такое? Ты как будто… приторможенная какая. – Голова болит, – ляпнула Луиза, – извини. Добиралась долго. – А я вижу, что ты ревела. Кто успел обидеть? – Да никто… вроде бы. Элла поднялась, потянулась. Длинные худые руки вынырнули из широких рукавов джемпера, и Луиза заметила татуировки, широкими браслетами окольцевавшие предплечья Эллы. – Что это? Элла пожала плечами. – Давай так. Ты мне говоришь, кто тебя довел до слез, а я расскажу, что это за гадость у меня на руках. Идет? Луиза невольно улыбнулась. И впрямь, отчего бы не сказать? Соседка вроде бы забавная девчонка. Веселая. А вдруг все не так ужасно, как она себе нарисовала? – Я разговаривала с ректором, – осторожно проговорила она, – и мистер… доктор Варус дал понять, что не потерпит в стенах академии тупых содержанок. – Пфф! И это все? И из-за этого ты ревела? Луиза пожала плечами. – Ну… да. – Мудрый змей это всем говорит. Мне тоже говорил, мол, рыжие шлюхи здесь долго не задерживаются. И что? Думаешь, я плакать пошла? – Элла рассмеялась, как будто вспомнила нечто весьма забавное. – Нет, я не стала рыдать. Я села на край его стола и сказала, что, если он разгонит всех рыжих шлюх, академию прикроют. Даже несмотря на то, что ее курирует член императорской семьи, и такой же… еще один здесь учится. – Он что… – Луиза поняла, что охрипла от волнения, – он тебя в лицо шлюхой обозвал? Элла ухмыльнулась. – Нет конечно же. Он это сформулировал чуть по-иному, но смысл-то был понятен. Так что, дорогая, если это все, что тебя так расстроило, то даже думать об этом не стоит. Доктор Варус – один из лучших специалистов на Рамосе. Луиза через силу улыбнулась. Ей было непривычно вот так запросто обсуждать ректора с однокурсницей. Но – весело. Все черные мысли, страхи отползали, торопливо сматывая темную паутину сомнений. – Ну а ты? Что за браслеты на руках? – А я, милочка, помолвлена. – Элла притворно вздохнула. – Союз заключали родители, так что я знаю женишка от силы дня два. И, должна сказать, не в восторге. Не в моем вкусе, понимаешь ли. – И… что теперь? Элла неопределенно пожала плечами. – Ну а что теперь. Ты знаешь, что такое династический брак? – Теоретически. – Отлично. Значит, должна понимать, что в таком браке и муж и жена практически свободны друг от друга. Только все надо проворачивать таким образом, чтобы медийщики не добрались. Вот и все. Луиза только головой покачала. – А вдруг… он тебе еще понравится? И вы найдете общий язык? Элла с размаху плюхнулась спиной на кровать. – Знаешь, мать, ты мыслишь на диво позитивно. Но я сомневаюсь, что у нас с женишком что-то получится. Пойдем на кухню, а? У меня есть тортик, а в холодильнике коктейли. Идем! Потом свои тряпки развесишь. Утро началось с головной боли и воплей Эллы о том, что надо отдирать задницы от кровати и бежать на лекцию, ибо до ее начала осталось ровно полчаса, а они еще в пижамах. Луиза со стоном закрыла ладонями глаза, от яркого света боль разрывала голову маленькими вспышками. Во рту была зловонная пустыня. Коктейли, говорите… Тортик… Полчаса до лекции доктора Варуса, который ее и без того считает тупой содержанкой, а если еще и опоздать… Совершенно некстати накатил приступ тошноты, Луиза едва успела добежать до туалета – но там внезапно и коварно отпустило. Она поплескала в лицо холодной водой, тут же из-под крана утолила жажду. Вода была холодная и вкусная, не то что на корабле Реми. – Луиза! Ты что?!! Не заметила, как подкралась Элла. Одетая, уже накрашенная, да и в целом свежа, как только что сорванный с грядки огурчик. Рыжие кудри все так же торчали пружинками во все стороны, и Луиза подумала, что их хоть причесывай, хоть не причесывай. Элла окинула ее задумчивым взглядом, а потом шепотом спросила: – Это же были всего лишь коктейли, Лу. Ты что, никогда раньше не пила? – П-пила… наверное… – Она выпрямилась, осмотрела себя в зеркале и внезапно пришла к выводу, что именно так и выглядят жертвы пыток: зеленоватый оттенок лица и черные круги под глазами. – Так, подожди. – Рыжие кудряшки Эллы не поспевали за своей хозяйкой. Через минуту она снова была рядом, протягивала стакан с мутноватой жидкостью. – Пей быстро. Луиза понюхала. Пахло апельсинами. На неизмеримо короткий миг в душе всколыхнулись прежние страхи – что там такого намешала ей Элла? Она задавила ростки сомнений. Ничего плохого Элла не даст. Ну разве что еще один коктейль. Головная боль ушла с последним глотком. И, глядя в зеркало, Луиза с облегчением поняла, что и лицо обретает вполне нормальный, человеческий цвет. – Спасибо, – вернула Элле стакан. Та махнула рукой. – Не за что, милашка. Одевайся быстрее, не забудь планшет. А то и вправду опоздаем. Потом они мчались по белым дорожкам, обгоняя торопящихся студентов, взлетели по широкой мраморной лестнице на второй этаж учебного корпуса «А». – Сюда, скорее! – потянула за рукав Элла. И Луиза не успела даже испугаться, как они влетели в огромную аудиторию. Как и все на Рамосе, она была выдержана в белых и золотистых тонах, уровень пола сзади был выше, чем у кафедры преподавателя. В противоположном конце аудитории всю стену занимала огромная голографическая доска, на которой светилось несколько только что отображенных символов. Ну и конечно же доктор Варус уже был там. В светло-сером классическом костюме. Холеный, серьезный. Он посмотрел поверх очков на опоздавших студенток и, поймав взгляд Луизы, усмехнулся. Лицо обдало жаром. Стараясь не глазеть по сторонам, Луиза пробралась за Эллой к одному из столов и тихо села. – Эх, не успели все-таки, – пробормотала Элла, – ну да ладно. Луиза трясущимися руками включила планшет и приготовилась записывать. Варус неспешно прохаживался вдоль доски, продолжая лекцию. – Итак, в контексте нейронаук предметом исследования криптоанализа являются операции, обратные нейрошифрованию. Поэтому тема сегодняшней лекции – классы операций шифрования, включающие шифрование с открытым и закрытым ключом. Но перед тем как перейти к основной тематике, мне бы хотелось обратиться к тому, что называется остаточными знаниями. Тут Луизе показалось, что ректор презрительно хмыкнул. Она оторвалась от планшета, их взгляды снова встретились. На губах Бенджамина Варуса играла хитрая улыбка. И следующим, что он произнес, было: – Ну-с, так что насчет остаточных знаний, господа студенты? Кто готов блеснуть? Все вы прошли вступительные испытания, так что должны сохранить в себе хотя бы ничтожную крупицу той информации, что скармливали вам годами. Как насчет… мисс Мар? Луиза похолодела. Как будто с размаху прыгнула в ледяную прорубь. Стало так страшно, что дыхание перехватило. Отказаться? Пожалуй, она имела на это полное право. Но тогда… Тогда она и останется глупенькой содержанкой. Варус противно ухмыльнулся, взгляд черных глаз резал. – Ну так что, мисс Мар? Изволите продемонстрировать нам остаточные знания? Она стиснула кулаки. Вдохнула поглубже. Сердце неслось вскачь, щеки горели. И медленно встала. – Да… сэр. Варус вскинул бровь. – Ну так пожалуйте сюда, к доске. Луиза двинулась вперед. Ей казалось, что воздух загустел, сделался похожим на горячий кисель. Обжигает кожу, замедляет каждое движение. Волнами накатывала паника. Она – одна. Вокруг – толпа. Студенты. Ректор. Мистер Эш предупреждал, что будет непросто. Она остановилась у доски, посмотрела на Варуса. Сейчас он обязательно спросит нечто такое, чего она не знает. Конечно, ничего ужасного не случится, но… Варус всем своим видом живо напоминал питона, который только что отобедал кроликом. – Скажите, мисс Мар, аналогию с каким абстрактным объектом проводят, традиционно описывая человеческий мозг? Воспоминания ускользали, словно рыбешки в мутной воде. Но ведь… она знала, точно знала все это раньше, когда… Посмотрела беспомощно на ректора. Он спокойно ждал, надо отдать ему должное, не пытался высмеять ее перед аудиторией. Просто ждал ответа на вопрос. И вдруг Луиза совершенно случайно поймала конец той самой ускользающей нити воспоминаний. Она не помнила себя, она не помнила, что было до Реми, но совершенно точно могла сказать, откуда потянулась теория нейроматриц! – Как правило, сэр, рассматривают абстрактный автомат с памятью. Это направление известно еще со времен существования Земли как колыбели человечества, детерминированные автоматы Мили и Мура. Но для описания человеческого мозга, сэр, необходима многомерная память очень большого объема с возможностью сохранения всех предыдущих состояний объекта. Но при этом самые простейшие автоматы можно описать соответствующими кортежами переменных. Повернувшись к доске, она стилусом вывела формулы, которые въелись в память просто намертво. В аудитории воцарилась тяжелая, давящая тишина. Луиза все еще не смотрела на застывших в изумлении студентов, она осторожно покосилась на Варуса. Ректор невозмутимо снял очки и начал протирать их специальной салфеткой. – Очень хорошо… мисс Мар. Вы так дивно просветили нас. Может, скажете еще, каким образом оценивается необходимый объем памяти? Луиза моргнула. И сказала то, что знала уже очень давно: – Эта задача, сэр, до сих пор не решена, поскольку до сих пор не решено соотнесение субъективного и объективного времени. За одну минуту жизни может потребоваться одно или тысяча дескриптивных состояний. Варус смотрел на нее без улыбки, и у Луизы появилось нехорошее предчувствие, что он сию же минуту препарирует ее одним взглядом, влезет в мысли, переберет их, внимательно разглядывая на свет, словно цветные стеклышки. – Идите, пожалуйста, на место, мисс Мар, – устало вымолвил ректор, поворачиваясь к аудитории. – Вы устроили весьма любопытную презентацию своих знаний. Луиза молча кивнула и пошла на свое место. За ее спиной перекатывался тихий шепоток, спина неприятно зудела под любопытными взглядами. Проходя мимо очередного стола, Луиза все-таки нашла в себе силы и подняла глаза. На нее с интересом энтомолога и циничной улыбкой смотрел парень. Смотрел так, как смотрят на знакомых. И вдруг Луизу будто током дернуло. Это ведь он… был в ту ночь, когда ее привязали к ножкам кресел. И это ему Клайв позволил попользоваться приобретенной рабыней. На совершенно негнущихся ногах Луиза добралась до своего места и опустилась на стул. Ее толкнула локтем Элла. – Слушай, ну ты даешь! Оказывается, ты у нас умная! Луиза только мотнула головой и промолчала. В голове билась одна-единственная мысль: надо выбираться отсюда. Из аудитории. Из этой академии. Куда угодно, только бы не быть рядом с ними. – Эй, да что с тобой? – Элла склонилась к ней, щекоча кудряшками щеку. – На тебе лица нет. – Мне нехорошо, – выдохнула Луиза, – прости. И уставилась немигающим взглядом на Варуса. Она обязательно сбежит. Она не обязана терпеть… все это. Как только закончилась лекция, Луиза вскочила и опрометью бросилась к двери, игнорируя «эй, ты куда?» соседки. Ей отчаянно не хватало воздуха. Легкие пекло, сердце разрывалось. Только подальше отсюда. Она с кем-то столкнулась, пробормотала извинения не глядя, пробежала по длинному и пока что пустому коридору, куда-то свернула – и только там, прислонившись к стене, смогла отдышаться. С этим надо было что-то делать. Видеть эту аристократическую сволочь каждую лекцию? Увольте. Луиза зажмурилась и прислонилась лбом к холодной, облицованной мрамором стене. А перед мысленным взором – омерзительная ухмылка. Ты знаешь, что хозяину нельзя дерзить? Придется тебя наказать, маленькая дрянь. Она всхлипнула, уперлась ладонями в стену и едва не завопила в голос, когда чьи-то руки обхватили ее за талию, привлекая к себе. – А, вот ты где! Все же он нашел ее. – Пусти! – прохрипела Луиза. Сознание зацепилось за хрусткую кромку действительности, того гляди, соскользнет в темную бездну. Она резко вывернулась из объятий, но тут же оказалась весьма недвусмысленно прижата к стене. От ужаса тошнило, перед глазами прыгали черные точки. – Мне вот интересно, – прошептал парень, ладонями охватывая ее лицо, – каким образом проданная Клайву девка оказалась в одной из лучших академий Рамоса? Держа ее, он заставлял смотреть на себя. На красивый изгиб ненавистных губ. На яркие, словно раскрошенное бутылочное стекло, глаза. На розоватый шрам на гладкой холеной щеке. Луиза вспомнила, как укусила его, как он ругался, прикладывая к кровоточащей ране какой-то прибор. – Не твое дело! – наконец просипела она, стряхивая оцепенение. – Не смей меня трогать, сволочь! – Отчего же? – Темно-золотистая бровь выгнулась удивленно. – Мне нравится тебя трогать, малышка. Клайв просто тряпка, если позволил тебе просто так разгуливать на свободе. На его месте я бы… Не договорив, он быстро наклонился и накрыл ее губы поцелуем. Луиза взвыла, отбиваясь, выворачивая голову до хруста в позвонках. И внезапно раздалось: – Мистер Вири! Парень отскочил в сторону как ошпаренный, а Луиза принялась с омерзением тереть губы. Перед ней в двух шагах стоял Бенджамин Варус. Под мышкой он держал увесистую папку, в свободной руке – планшет. Луиза стиснула зубы, чтобы не зарыдать в голос, и закрыла лицо ладонями. – Мистер Вири, – повторил ректор, – напоминаю вам, что здесь учебное заведение, а не бордель. Жду вас и ваших родителей завтра в два в кабинете. А вы, мисс Мар, следуйте за мной. – Но… – Она нашла в себе силы посмотреть на ректора. Кажется, доктор Варус побледнел от тщательно сдерживаемого бешенства. – Никаких «но», мисс Мар. Я желаю, чтобы вы немедленно проследовали за мной. Она сама не знала, как дошла до ректорского кабинета. Ее немного пошатывало, руки тряслись от пережитого. Варус швырнул папку с бумагами на стол, туда же последовал планшет. Указал на кресло. – Присаживайтесь, мисс Мар. – В голосе ректора послышалась усталость. Луиза послушно села. Да и ноги не держали. Она прикрыла глаза и слушала, как за ее спиной Варус вышагивает туда-сюда по кабинету. Хотелось уснуть и спать, спать… – Ничего не хотите мне сказать? – наконец спросил он. Луиза мотнула головой. – Мне… нечего вам сказать… сэр. Кажется, Варус вздохнул. Или это сквозняк шевельнул тяжелые портьеры? – Такое поведение недопустимо в стенах академии, – тяжело произнес ректор. – Но я… – Послушайте, мисс Мар. – Он обошел кресло и остановился рядом с письменным столом. – Гай Вири принадлежит к очень старинному роду Рамоса. А кто вы такая, я понятия не имею. Но именно поэтому мне бы хотелось послушать сначала вас, а потом уже беседовать с его родителями. Что происходит, мисс Мар? Сказал – словно под дых ударил. Луиза не могла унять охватившую ее дрожь. Отстраненно подумала о том, а что он сейчас видит в ее глазах? Раскаяние? Укор? Или что-то еще? – Я не давала ему повода, если вы об этом, – выдохнула она. – Вы были раньше знакомы? – Нет… да… Варус развел руками. – Ну вы уж определитесь, мисс Мар. – Я не могу вам всего сказать. Она опустила голову. – И еще, мисс Мар. Мне совершенно не нравится ваше досье, – как бы между прочим добавил ректор, – там написано, что вы оканчивали школу Верлей на Хелиоре. Но, видите ли, я достаточно осведомлен по части учебных программ империи. То, о чем вы столь красочно поведали сегодня, не входит в эти самые программы. Что на это скажете? Луиза только покачала головой. Ничего она не скажет. И пусть Варус выгонит ее взашей из этой чертовой академии, это даже лучше. Не будет необходимости лицезреть Вири. – Так, – тяжело произнес ректор, – понятно. «Ну вот и все», – подумала Луиза. Но она ошиблась. Бенджамин Варус отошел к окну и, взяв со стола планшет, принялся что-то настукивать на клавиатуре. Затем после минутного молчания заговорил, обращаясь уже не к Луизе. – Слушай, ты можешь сейчас заглянуть ко мне? У нас тут… инцидент неприятный вышел с мисс Мар, и мне нужно посоветоваться, прежде чем кого-то наказывать. Она непроизвольно сжалась, когда в ответ прозвучал знакомый голос: – Прямо сейчас? Бен, я занят. Впрочем, ладно. Сейчас буду. – Вот и прекрасно, вот и поговорим, – буркнул ректор, – и не надо на меня так смотреть, мисс Мар. Не хотите рассказывать мне, рассказывайте своему… Кому именно своему, он не договорил. Не успел. Пространство между окном и столом будто треснуло, выпуская яркий свет. А вместе со светом в кабинет ректора шагнул мистер Эш. Луиза невольно прикусила губу. Таким она его еще никогда не видела! Темно-синий строгий мундир, непонятные знаки отличия на груди, словно золотые звезды. Строгий и какой-то далекий, совсем не такой, каким она его почувствовала тогда, в торговом центре. Пронзительный, выворачивающий душу наизнанку взгляд почти равнодушно скользнул по ней, затем устремился к ректору. – Ну, и что тут у вас? – Сейчас расскажу. – Бенджамин стоял, уперев руки в бока и перекатываясь с пяток на носки. – Мисс Мар изволили опоздать на лекцию, затем целовались со студентом. И это притом, что в стенах академии подобное проявление чувств крайне нежелательно. Луиза мысленно застонала. Ну вот зачем, зачем он говорит так? Видно же, что все это не нравится Эшу, глаза потемнели, вот-вот начнут молнии метать. – Луиза? Она поникла под тяжелым злым взглядом. Вздохнула. – Простите, сэр. Я… честное слово, сэр, это не моя вина. – Ну так и объясните это господину ректору. – В голосе Эша катался металл, и ей стало страшно. Казалось, воздух потрескивает от накопившегося напряжения. – К тому же, Эш, ее документы… явно не соответствуют действительности, а мисс Мар упорствует в своем молчании. – Мисс Мар попала в аварию и частично потеряла память, – сквозь зубы процедил Эш. – Я бы не рекомендовал тебе, Бенджамин, ее тревожить. Мисс Мар требуется длительная адаптация, и все это согласовано с лечащим врачом. Она удивленно вскинула взгляд. Мистер Эш врал своему приятелю столь вдохновенно, что оставалось только позавидовать. И при этом даже не смотрел в сторону ректора. Только на нее. – Ну хорошо, хорошо, – Варус поднял ладони вверх, признавая поражение, – только, будь добр, объясни своей кукле, что не следует попирать законы академии. Личную жизнь мы оставляем за порогом учебного корпуса. Договорились? – Договорились. – Мистер Эш процедил это сквозь зубы как ругательство. – Сейчас все объясню. Пока буду провожать мисс Мар в ее апартаменты. Она от неожиданности сдавленно пискнула. – Да-да. – Эш впервые одарил ее скупой улыбкой. – Должен же кто-то следить за вашим моральным обликом, мисс Мар. Луиза подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза. Синие, яркие… И поняла, что тонет, что еще немного – и окончательно увязнет в их обманчиво-спокойной глубине. – Ну что за молодежь пошла, – вздохнул ректор. – Все, у меня больше нет вопросов. Пока нет. Луиза с тоской подумала о том, что все-таки ее не выгонят сегодня. Хорошо это или плохо, она не знала. Однако стоило только захлопнуться дверям в кабинет ректора, на ее запястье сомкнулись железные пальцы. Она ойкнула, когда свободной рукой он стиснул ее подбородок, разворачивая к себе лицом. – Кто?!! – Сэр… Мистер Эш пребывал в бешенстве, иначе не скажешь. Луиза в панике дернулась назад, попыталась вывернуть руку – тщетно. – Кто? – почти прорычал он. – С кем ты целовалась?!! Я тебя зачем сюда отправил? С таким же успехом мог отправить в столичный бордель! – Сэр, – едва слышно, на выдохе, – мне больно… пожалуйста… Еще никогда она не была так близко к нему. Еще никогда не чувствовала на губах теплое дыхание с мятным привкусом. А в потемневших глазах – тоска, непонятная боль, жажда и сама она, маленькая, взъерошенная и жалкая. Словно опомнившись, мистер Эш резко отпрянул. Выдохнул резко, механическим движением провел рукой по гладко причесанным волосам. – Ладно. Можете мне ничего не говорить, мисс Мар. Вы совершенно правы, это ваше личное дело. Голос выцветший, ни тени эмоций. И это ледяное выражение лица. Почему так больно кольнуло под ребрами? Луиза набрала полные легкие воздуха и на выдохе пробормотала: – Это был Гай Вири, сэр. Вы просили молчать и забыть – я забыла. Но он, видимо, нет. – Гай Вири, – он потер пальцами переносицу, – вот сучонок. Простите, мисс Мар. Я должен был с самого начала догадаться, что вашей вины в этом нет. – Ничего страшного, сэр. Вы имеете полное право на меня сердиться. Ведь из-за меня вас оторвали от важных дел. Он вздохнул. Посмотрел грустно, склонив голову набок. – Идемте. Вы помните, как дойти до апартаментов? Только давайте выйдем через боковой вход, там народу меньше. А мне не хотелось бы, чтобы вы стали предметом сплетен в академии. Кажется, гроза миновала. И там, где бесновался шторм и сверкали молнии, теперь царил мертвый штиль. А Луиза вдруг подумала, что в тот момент, когда он был так близко к ней, ей понравилось, как пахнет его дыхание. И даже не было страшно. Ну самую малость. Они свернули в пустой коридор, по правую руку утыканный закрытыми дверями. Под потолком ярко и ровно светили лампы. Мистер Эш шел чуть впереди, и Луиза могла беспрепятственно разглядывать широкие плечи и крепкую спину, затянутые в темно-синюю ткань мундира. – Вас здесь хорошо знают, сэр? – набравшись смелости, спросила она. Мистер Эш замедлил шаг, поравнявшись с ней, и усмехнулся. – Знают, мисс Мар. Как не знать. Я один из учредителей и куратор этого учебного заведения. Каждый год в начале осени я присутствую здесь на балу и произношу мотивирующую речь. Никуда не денешься. Хорошо еще, что не обязан танцевать со студентками. Луиза несколько минут переваривала услышанное. Ну, конечно! Только облеченный властью человек может сделать фиктивные документы за одну ночь. И пристроить никому не известную девицу в столичную академию. Взгляд сам собой зацепился за знаки отличия на мундире. Жаль, что она совершенно не понимает их значения. Иначе имела бы представление, с кем ее связал случай. – А разве это плохо, танцевать со студентками? – млея от собственной наглости, поинтересовалась Луиза. – Даже если вы женаты, сэр, что дурного в танцах? – Я не женат, – сухо ответил Эш, – а студентки быстро надоедают. Особенно когда узнают, что я не женат. Луиза прислушалась к себе. Не женат. Казалось бы, что ей за дело? Однако новость оказалась скорее приятная. – Я не буду вам надоедать, сэр, – сказала она, возможно, чересчур поспешно. – Рад это слышать, – внезапно недовольно буркнул Эш. Они задержались перед очередной дверью, Эш несколько секунд повозился с сенсорным замком, а потом они оказались в тихом и сумрачном углу парка. Увитые плющом деревья смыкали кроны над головами, пахло мхом, сырой землей. Под ногами вилась мощенная булыжником дорожка, кое-где заросшая травой. – Меньше лишних глаз и ушей, – пробормотал Эш. – Послушайте, мисс Мар, я вот что вам скажу. Если это ничтожество по имени Гай Вири еще раз подойдет к вам, не стесняйтесь дать ему по морде. Отрастите себе ногти поострее и подлиннее, сделайте маникюр, в конце концов, или что там женщины делают, чтобы из ногтей получились когти. Прекращайте быть жертвой. Она вздохнула. – Я испугалась, сэр. Это сильнее меня. – Значит, вам придется преодолеть ваши страхи. Думаю, у вас впереди много чего еще, с чем придется бороться. – Тогда… заберите меня отсюда, сэр. Я могла бы помогать Магде. – И вы променяете блестящие перспективы выпускницы академии на возможность быть горничной? Луиза прикусила губу. В самом деле, что за чушь она городит? Но в пребывании в доме мистера Эша был один неоспоримый плюс: там она чувствовала себя в полной безопасности. – То-то же, – сказал он, – выбросьте из головы эту блажную затею быть горничной. Вы, кстати, Клайва не видели? Луиза мотнула головой. Нет, на лекции она не приметила того красивого мальчика с взглядом, напитанным странной горечью. Эш промолчал, неспешно шагая впереди. В одном месте дорожку размыло, он обернулся, протянул руку, Луиза послушно оперлась на нее. А потом, сделав широкий шаг, вдруг поняла, что мистер Эш легонько поддержал ее за талию. Поддержал… и тут же отпустил. Едва ощутимое разочарование. – Мы уже добрались до жилых корпусов, Луиза. – Он в первый раз сегодня назвал ее по имени. – Спасибо, что проводили, мистер Эш. – Я могу посмотреть, как ты устроилась? Столько сомнения в голосе. Боится, что откажет? Но как можно отказать человеку, который сделал для нее столько всего? Луиза кивнула. – Конечно, сэр. На кухне есть кофе, а в холодильнике остатки торта. – Ты съела почти весь торт? – Он приподнял бровь. – Не представляю, как это у тебя получилось. – Нет, сэр. Вдвоем. У меня появилась подруга, моя соседка. Мне кажется, она хорошая девушка. – Это прекрасно, если у тебя будут здесь друзья, – ответил Эш, а сам отчего-то нахмурился. В апартаментах было тихо и пусто. Элла еще не вернулась с занятий, и Луиза мысленно поблагодарила ее за то, что сидит на лекции и конспектирует. Надо будет потом попросить у нее планшет, переписать конспект себе. Ну и потом, хорошо, что любопытная Элла не увидит мистера Эша. Не то чтобы Луиза боялась ее зависти, но отвечать на неудобные вопросы и лгать тоже не хотелось. Тем временем мистер Эш совершенно по-хозяйски прошелся до кухни и обратно, завернул в комнаты «А». Луиза тихо последовала за ним, во-первых, потому что бросать гостя одного было невоспитанно, а во-вторых, Эш мог пожелать задать ей пару вопросов. Он остановился на пороге спальни, окинул комнату взглядом. Затем почему-то подошел к окну, открыл его, выглянул наружу. Хмыкнул недовольно и нехотя пояснил: – Первый этаж, слишком низко, слишком легко проникнуть внутрь. Странный он. Кому понадобится лазить в окна? К совершенно безвестной студентке? Луиза пожала плечами. – Не думаю, что кому-то это понадобится… сэр. Все еще стоя у распахнутого окна, он смотрел на нее, и во взгляде читалась тревога. – Не хочешь ли сменить апартаменты? – Нет! – вырвалось у нее. – Мне тут хорошо, сэр. И соседка хорошая. – Ну как знаешь. Еще один задумчивый взгляд, брошенный на кровать, и мистер Эш вернулся в гостиную, уселся в кресло. Луиза топталась на месте, не зная, что делать дальше. Отчего-то ей было неловко, и сама она начинала казаться себе шарнирной деревянной куклой. Особенно когда мистер Эш сидит, подперев кулаком подбородок, и вот так очень пристально разглядывает ее. – Тебе здесь нравится? – наконец спросил он. – Ты хорошо устроилась? – Да, сэр, очень хорошо. Спасибо, сэр. – Прекрати, – поморщился он недовольно, – ты, кажется, обещала мне кофе. – Сию минуту… сэр. Она ускользнула на кухню, проклиная непонятную внутреннюю скованность, которая нападала каждый раз, когда он был рядом. Кофемашина была заправлена, и Луиза быстро сделала чашку обычного черного кофе. Вспомнив их совместный с мистером Эшем завтрак, она не стала добавлять сахар, но взяла тарелку и положила туда кусочек торта, воздушного, с желе. – Вот, приятного аппетита, сэр. И поставила поднос на журнальный столик рядом с креслом. Он вскинул на нее задумчивый взгляд. – А себе? – Я не голодна, сэр. Лицо Эша буквально на глазах окаменело. – Я хочу, чтобы ты составила мне компанию, Луиза. Это сложно? Ноги сами понесли ее к кофемашине. Дрожащими руками набрала нужную комбинацию на пульте, а потом через две минуты едва смогла донести и не расплескать капучино. Села в соседнее кресло, стараясь не смотреть на мистера Эша. – Спасибо, – вдруг сказал он. Луиза промолчала, уткнувшись носом в чашку. Отчего-то ей было неприятно. Этот его ледяной тон… Наверное, именно так он и разговаривает с подчиненными. – Что случилось, Луиза, – вкрадчиво поинтересовался он, – кофе невкусный? – Все в порядке. – Она через силу подняла взгляд. – Ну так улыбнись… хотя бы. И ей показалось, что мистер Эш вздохнул. – Я поговорю с Вири, – сказал он уже совершенно спокойным тоном, – не бойся здесь никого. А чтобы ты чувствовала себя более… гм… уверенно, я бы предложил тебе вот что. На широкой ладони блеснуло черно-золотое кольцо, и он коротко пояснил: – Это точка выхода, на которую я настроил свою сеть сигма-тоннелей. В случае, если ты поймешь, что не справляешься сама, нужно вдавить камень. – И вы придете, сэр? Как в кабинет доктора Варуса? – Именно. Возьми, пожалуйста. Так мне будет спокойнее. И протянул раскрытую ладонь с черно-золотым ювелирным чудом. Луиза осторожно взяла кольцо. Тяжелое, хранящее его тепло. Примерила на средний палец – село идеально. – Спасибо, я обязательно воспользуюсь, если что… – Вот и ладненько. – Мистер Эш доброжелательно и как-то искусственно улыбнулся. – Ну что ж, спасибо за кофе. Мне пора возвращаться на службу. – А кем вы служите, сэр? – Разве это имеет значение? Он поднялся, стряхнул с рукавов несуществующие пылинки. И, как назло, именно в этот миг дверь приоткрылась, в щель просунулась рыжая голова. – Лу! Ты здесь? Глаза Эллы округлились. – О, простите. Мистер Эш усмехнулся. – Надеюсь, ты придумаешь, что рассказать подруге. И активировал свой перстень. Глава 5 Разговоры по душам Некоторое время Дарс, вернувшись в свой рабочий кабинет, шагал из угла в угол, тщетно пытаясь успокоиться. Его не отпускало ощущение сродни тому, что может испытывать человек, прыгающий на гибком тросе с небоскреба: и страшно, и сердце замирает, и адреналин колотит пульсом в висках. К собственному ужасу, он начинал понимать, что теряет над собой контроль. Казалось бы, с чего? Он остановился у витражного, в пол, окна, слепо глядя на бесконечную череду пронзающих облака небоскребов Рам-сити. Город, сверкающий на солнце миллиардами стекол, расползался на многие сотни километров и с высоты напоминал друзу дымчатого кварца. Он был оплетен воздушными трассами, как бабочка паутиной, по которым то и дело проскальзывали короткие световые импульсы, обозначая движение транспорта. Столица империи Квеон, процветающая, несравненная. А с ним что-то не так. Непривычное колющее чувство под ложечкой. Кидает то в жар, то в холод. От ярости до забытой, казалось бы, сентиментальности один шаг. У ректорского кабинета вообще слетел с катушек, бледное личико с огромными зелеными глазами оказалось так близко, что почувствовал запах ее кожи. Легкое, едва уловимое плетение ванили и яблок. И в тот миг более всего на свете хотелось впиться в ее пухлые губы, стереть с них следы того, другого поцелуя. Почти неконтролируемое желание. Но это было бы неправильно, и он справился с собой. Осталось лишь горькое сожаление: Луиза его боялась до дрожи в коленках. Вон даже кофе не хотела пить. Дарс раскурил сигару. Подумал о том, что в последние дни он как-то часто курит, и это было не к добру. Нужно заняться делами. Отвлечься. Забыть о самом существовании Луизы Вивьен Мар. Он взрослый, мыслящий здраво мужчина, находящийся на высоком государственном посту. А она – свалившаяся на голову девчонка со странным прошлым и блоками шифровок в голове. Забыть. Да, так правильно. И без того сделал для нее много. В лучшую академию отправил. Созерцать Рам-сити можно было бесконечно долго. Дарс отвернулся, подошел к коммуникатору и выбрал на панели нужного абонента. Голографический экран загорелся тусклой зеленью – абонент принял вызов, а следом в широком прямоугольнике визуализатора появилось лицо Клайва. – Привет, па. Дарсу показалось, что сын бледноват. Судя по обстановке, сидит в апартаментах. На заднем фоне одежда бестолково свалена в кучу. Он так же и дома… Нет на него Магды. – Почему не на лекции? Наверное, нужно было спрашивать о том, как здоровье. О том, насколько далеко расползлось хитиновое пятно. Но предпочитал интересоваться о вещах самых обычных. Задавить, растоптать жалость и панику. Клайву следует жить, а не думать о том, когда его жизнь изменится навсегда. – Так закончились уже лекции. – Он пожал плечами и машинально поправил воротник хлопковой рубашки, стягивая его у горла. Дарс успел заметить, как мелькнуло глянцевое охряное пятно на коже. В прошлый раз оно было не таким плотным, чешуйки только-только прорезались сквозь кожу. Он стиснул зубы. Нет, только не показывать жалость. Только не… – Сегодня на лекции я видел ту девушку, – бесцветным голосом произнес Клайв. – Что ты задумал? Зачем устроил ее в академию? – Допустим, так надо. Клайв пожал плечами. – Дело, конечно, твое, но я все равно не понимаю. Кстати, оказывается, она уже где-то училась. Сегодня Варус ее вызвал к доске на лекции, так она рассказывала вещи, которых и я не знаю. Может быть, и правда ее похитили, чтобы потом перепродать? Она тебе ничего не говорила… такого? – Она ничего о себе не помнит, – буркнул Дарс. Отчего-то интерес сына к Луизе был неприятен. «Ну а тебя она вообще боится, – мелькнула режуще-пронзительная мысль, – не лучше ли поставить на всем жирную точку прямо сейчас?» – Ей, наверное, специально память стерли, – продолжил задумчиво Клайв. – Удивительно, что не стерли профессиональные знания. Па, что ты хотел? А то мне идти пора. Дарс усмехнулся. Вот он, выросший ребенок. Казалось, еще совсем недавно сидел на руках, пускал слюни и задорно гукал, а вот уже и вырос. Свои дела, своя жизнь. – Передай мистеру Вири, что я жду его сегодня ровно в шесть в ведомстве, в моем кабинете. Клайв вздернул бровь. – Это… как-то связано… – Сын, ты догадлив. – Но я… – Уже растерянность в глазах. – Но ты был там и ничего не сделал. Ты просто ничего не сделал, когда твой приятель, который позиционирует себя как твой лучший и единственный друг, надругался над беззащитной девчонкой. Как ты понимаешь, это не делает тебе чести. Клайв стиснул зубы так, что желваки заиграли. Во взгляде плескался гнев – кипящий, жгучий. – Да, я все понимаю. Моя вина. Как исправить? – Прежде всего сделать вид, что ничего не было, и держать рот закрытым. Но ты вроде бы это и сам понимаешь, да? А вот Гай Вири – нет. Поэтому передай, что я буду ждать его в ведомстве. Если не придет сам, за ним явятся агенты имперской безопасности, и тогда разговор будет уже совсем иным. Клайв знакомым до боли жестом провел пятерней по волосам, приглаживая их. Дарс почти каждый день наблюдал то же самое движение в зеркале, и оттого сейчас в груди болезненно толкалось сердце. Его сын. Его единственный сын. И не предвидится никакой возможности противостоять пустившему корни изменению. В империи Квеон нет высших биоников, которых удалось бы зарегистрировать. Да и за ее пределами они словно сквозь землю провалились. – Я передам ему, папа, – сказал Клайв, – и постараюсь загладить свою вину. Шипучая, едкая злость накатила столь внезапно, что Дарс не успел задавить рвущиеся слова: – Не смей к ней приближаться! Клайв от неожиданности отпрянул от экрана, посмотрел недоуменно. – Хорошо… ладно, па. Я хотел как лучше. Хорошо, как скажешь. Дарс впился пальцами в край стола. Да что ж это такое? Воистину, он близок к помешательству, если начинает кидаться на собственного сына. Выдохнул тяжело. – Прости. Я… я просто не знаю, к чему все это приведет… и потом, я даже не знаю, кто эта девушка. И до сих пор не могу сказать, откуда она и зачем появилась. Понимаешь? – Наверное, понимаю. – Клайв развел руками. – Безопасность прежде всего. Ну пока. И отключился. Дарс отошел от стола и с размаху засадил кулаком в стену. Так сильно, что сбил кожу на костяшках. Да что с ним такое? Дергается, как жук на нитке. А еще навязчивое воспоминание – широко распахнутые зеленые глаза, блестящие, покрасневшие от непролитых слез, приоткрытые губы, маняще-сладкие. И запах ванили вперемешку с яблоками. Запах, от которого хочется выть и лезть на стену. Гай Вири явился строго к назначенному времени. Застыл на мгновение на пороге, затем шагнул в прохладный сумрак кабинета с беззаботностью восемнадцатилетнего мальчишки, которой можно было только позавидовать. В белом с золотом костюме, светловолосый, он воплощал в себе образ перспективного молодого человека из очень хорошей семьи с большими связями. – Добрый вечер, сэр. Вызывали? Дарс постучал по столу карандашом, хотя – видит бог – внезапным и пугающим сиюминутным желанием было засадить этот карандаш в глаз подонку. Почему Клайв носится с ним? Других, что ли, мало? Дарс знал ответ на этот вопрос: да потому, что многие отвернулись от его мальчика, когда скрывать болезнь стало затруднительно. Дурные вести расползаются быстро в отличие от хороших. А вот Вири, похоже, было плевать на то, что его закадычный дружок вот-вот превратится в акда – жутковатое чудовище, покрытое с головы до пят хитиновой броней и предпочитающее человечинку. – Садись. – Дарс указал карандашом на свободное кресло. В голове все крутился вопрос: о чем мог думать и что чувствовать этот отморозок, принадлежащий к сливкам общества, когда бил и насиловал совершенно беззащитную девчонку? А ведь, глядя на него, и не скажешь, что мразь. Из задумчивости его вывел голос Вири. – Сэр, мне ваш сын передал, что вы хотели со мной побеседовать. О чем, сэр? Дарс вдохнул поглубже. Никакой ругани и мордобоя, спокойно. Просто поговорить и предупредить на будущее. Все-таки Вири – могущественный род, а император не имеет права лишаться благосклонности влиятельных людей, потому что они могут задуматься и о новом императоре. – Вы, мистер Вири, принадлежите к одной из старейших семей Рамоса, – вкрадчиво сказал Дарс, – подумайте, не запятнает ли вашу репутацию тот досадный случай в космопорту с выигранной в карты рабыней? Вам должно быть известно, что на Рамосе рабства нет, и стоит только кому-нибудь из медийщиков что-нибудь разузнать… Боюсь, ваш отец будет не рад. Очень не рад. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/oliviya-shtern/korolevskaya-gonchaya/?lfrom=196351992) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.