Темные времена. Враг Александра Лисина Темные времена #1 Когда над миром сгущаются тучи, а смертные и бессмертные вынуждены объединиться, на плечи темного эльфа ложится ноша смертника, от которого зависит будущее нескольких рас. Но, отправляясь в полный опасностей путь, Таррэн не предполагал, что смерть с первых же дней последует за ним по пятам, бесшумной тенью заскользит вдоль зеленой обочины. Только подстережет его не в облике зверя или демона, а спрячется под маской простого человеческого мальчишки, чья исступленная ненависть к бессмертным способна разрушить все, к чему Таррэн шел не одно столетие. Александра Лисина Темные времена. Враг Пролог На Аккмал – древнюю столицу Интариса[1 - Интарис – самое крупное королевство людей. Расположено на западе мира, называемого Лиарой. – Здесь и далее примеч. авт.] – быстро спускалась ночь, расцвечивая небо мелкими точками далеких звезд и принося с собой долгожданную прохладу. С ее приходом спрятались в темноте обшарпанные стены домов. Мрачноватые каменные башни, разделяющие столицу на кварталы, перестали казаться давящими и гнетущими. А свет фонарей разукрасил древний город сотнями волшебных искорок. Но длилось это недолго. Как только темнота стала по-настоящему непроглядной, над крышами прозвучал тягучий звук гонга. В тот же миг окна домов окутались дымкой охраняющего заклятия – это активировались магические заслоны, обязательные для каждого дома столицы. Секунду спустя по полупустым улицам пронесся порыв холодного ветра. В подворотнях внезапно заклубился и стал быстро расползаться по улицам плотный туман. А городские стены покрылись густой изморозью, наглядно подтверждая слухи о том, что днем в Аккмале царит вечное лето, тогда как после захода солнца его посещает сама Ледяная богиня[2 - Так на Лиаре называют смерть.]. Горожане давно привыкли к такому ритму жизни, а приезжих загодя предупреждали, чтобы не вздумали соваться на улицу после наступления темноты. В столице всякое случалось. И найденные поутру замерзшие тела на улицах отнюдь не были здесь редкостью. Но, что удивительно, дворцовых садов, некогда взращенных самим светлым владыкой эльфов, эта беда не касалась. Король Мирдаис проводил задумчивым взглядом суетящихся под окнами садовников и в который раз подумал, что за полвека правления так и не удосужился разобраться с проклятым туманом. А сейчас даже он потерял значение, потому что в Интарисе, как и на всей Лиаре, наступили тяжелые времена. – Эпоха заканчивается, – обронил в тишине король. – Вы правы, сир, – подтвердил из глубины кабинета мягкий баритон. – И мы знаем, что это значит. Владыка королевства людей обернулся и изучающе глянул на собеседника: сухощавый, с крепкой фигурой воина, гость неподвижно стоял возле кресла и терпеливо ждал, пока король, наконец, сообщит очевидное. Длинные прямые волосы незнакомца, собранные в небрежный конский хвост, были редкого для Интариса черного цвета. Охотничий костюм зеленовато-коричневых тонов сидел на посетителе как влитой. Потертые ножны в правой руке почти касались пола, а спрятанные там парные клинки стоили бешеных денег: работа мастеров Темного леса была поистине бесценной. Как бесспорным было их умение защищать свои шедевры магическими рунами. В отличие от короля, гость был высокого роста и непривычно широкоплеч для своей расы. А вот лицо… Король тихо вздохнул. Странное это было лицо. Пылающее неестественной красотой и неумолимо притягивающее взгляды какой-то особенной гармонией. – Я готов, сир, – ровно сказал темный эльф, едва заметно наклонив голову. Король Мирдаис снова вздохнул: – Увы, время перемен выпало на нашу долю. Я ждал этого и боялся, что однажды мне придется просить тебя о помощи. Подгорный владыка уже откликнулся на наш зов, Светлый лес прислал своих лучших воинов – они привезли с собой частичку древнего ключа. Вторая, как ты знаешь, хранится у меня, а третья… К сожалению, твои сородичи до сих пор не отозвались. – Темный лес всегда презирал смертных, – легко согласился эльф. – Им нет дела до остальных. Даже если это грозит падением Границы. – А ты? Гость пожал плечами: – Если демонам удастся вырваться, на Лиаре не останется ни вас, ни нас. Поэтому повторяю: я согласен. К тому же войти в Лабиринт и обновить Границу может лишь темный эльф, а поскольку других кандидатов у нас нет… Его величество с досадой поджал губы. – Таррэн, я знаю тебя с того времени, как ты спас мою шкуру в той сваре у Лиандра[3 - Лиандр – крупный торговый город на юге Интариса.]. И отец мой знал, и дед… без тебя не обошлось ни одно покушение, ни одна война, ни одно мало-мальски значимое для Аккмала происшествие за последние пару сотен лет. Ни один перворожденный[4 - Считается, что эльфы стали первой магически одаренной расой на Лиаре.] не сделал для Интариса больше, чем ты! Но разрази меня гром… Я до сих пор не понимаю: почему ты до сих пор здесь? Темный эльф хмыкнул: – Может, вы мне нравитесь, сир? – Шутишь? И брось эти церемонии: мы одни. Таррэн снова пожал плечами и, прекратив изображать верноподданного, без всякого стеснения упал в ближайшее кресло. – Можешь считать, что из всех людей ты наиболее близок к нашему понятию «друг». К тому же у тебя спокойная страна и красивый город, в котором не стыдно остановиться и темному владыке. А я гораздо менее привередлив, чем он. Такого объяснения достаточно? – Нет, – усмехнулся Мирдаис. – Я больше склоняюсь к мысли, что ты несколько десятилетий околачиваешься вблизи Аккмала совсем по другой причине. Это вовсе не из-за заботы о спокойствии наших границ или стремления сохранить дружбу с человеком, которая, между нами говоря, для темного весьма сомнительна… Скажем, из-за моей части ключа? Эльф ничуть не смутился: – Такой артефакт не должен оставаться без присмотра. – Это уже честнее, – вздохнул человек и устало опустился в кресло напротив. – Знаешь, я бы хотел, чтобы мой предок не спасал в той войне шкуру светлому владыке. Чтобы он никогда не получал из его рук этот Торков[5 - Согласно одной из легенд Торк – владыка Нижнего мира, населенного демонами.] ключ. Чтобы проклятые хранители[6 - Хранители – небольшая, но весьма значимая для эльфийского сообщества каста магов, происходящих из семей, находящихся в близком родстве с правящим домом. В Светлом лесу их называют хранителями трона, в Темном – хранителями знаний.] не выращивали тут в качестве благодарности эльфийские сады, от которых меня, признаться, уже тошнит. Но еще больше я бы хотел, чтобы мне не нужно было ломать голову, как упросить тебя взвалить на плечи эту ношу: забрать последнюю часть ключа у своего владыки, потом прогуляться в Серые пределы в компании двух светлых эльфов и одного сварливого гнома. Пройти насквозь Проклятый лес. Наконец, активировать амулет и вернуться сюда живым и невредимым. Чтобы я смог, наконец, запихнуть этот дрянной артефакт в сокровищницу на следующую тысячу лет и забыть о нем, как о кошмаре! Таррэн сделал вид, что не заметил прозвучавших в голосе короля ноток отчаяния. – Где ключ? – Здесь, – устало отозвался его величество и, сорвав с шеи зачарованный шнурок, бросил артефакт собеседнику. Эльф без усилий его поймал и пристально посмотрел на золотую пластинку в виде ажурного треугольника, по краям которого виднелись отчетливые следы распила. Срез был настолько ровным, что просто не мог быть не магическим, а неповторимая аура артефакта наводила на мысль о том, что в его руках оказался настоящий шедевр. – До следующего полнолуния два с половиной месяца, – с тяжелым сердцем добавил Мирдаис, – но выходить нужно сегодня. Все необходимое тебе предоставят… если, конечно, ты в чем-то нуждаешься. Сопровождение, правда, будет скромным: в прошлую эпоху, как ты знаешь, отправляли целую армию, а обратно вернулось всего несколько десятков человек, так что теперь мы решили отправить более маневренный и менее заметный отряд. Встретишься с ними через две недели, в караване герра Хатора. Пойдете под видом послов в Бекровель[7 - Бекровель – крупный город на восточной окраине королевства.], а у подножия Драконьего хребта[8 - Драконий хребет – горный массив, разделяющий Серые пределы и восточную границу Интариса.] свернете. С вами под видом караванной охраны пойдут пятеро моих лучших воинов и, чтобы облегчить вам жизнь, еще кое-кто… из числа Стражей. Моя часть ключа будет с ним – по ней и узнаешь. Темный эльф наконец оторвался от созерцания артефакта и удивленно приподнял брови. – Дикий пес? – В Проклятом лесу вам понадобится проводник, а этот человек считается лучшим на своей заставе. Орден Отверженных не дремлет… и я не думаю, что за прошедшую тысячу лет все его адепты вымерли. – Гм, – задумался Таррэн, неохотно возвращая ключ. – Я много слышал о Стражах, и если хотя бы половина того, что о них говорят, правда, то это действительно неплохо. Он будет один? – Нет, с ним пойдет сопровождающий. Человек тоже надежный, но в пределах рассчитывай только на Стража. И помни: без него вам Проклятый лес не пройти. – Кто он? Волкодав? – Гончая. Эльф присвистнул – вредная привычка, намертво въевшаяся после десятилетий, проведенных среди людей. Про Диких псов ходило много слухов. Считалось, что именно они на протяжении многих эпох хранили мир от тварей Проклятого леса. Лучшие воины, которых только смогло создать человечество. Непревзойденные мастера, многие из которых могли на равных противостоять даже перворожденным. Верные псы человечества, веками сдерживающие напор голодных чудовищ. Серые пределы – так называют пограничье, отделяющее Проклятый лес от бесконечной череды неприступных скал Драконьего хребта. Заставы – так зовутся семь мощных крепостей у подножия этих гор: две гномьи, две эльфийские (темная и светлая), две человеческие (левая и правая), и центральная – самая крупная, где с равным успехом воевали и люди, и гномы, и даже перворожденные. Тоже – Стражи. Дикие псы Серых пределов, несшие свою бессменную вахту вот уже девять эпох. Среди них были Волкодавы, известные как непревзойденные мастера ближнего боя. Сторожа – без преувеличения, самые меткие стрелки, ничуть не уступающие эльфам в мастерстве. А еще Гончие – совершенно особые бойцы Диких псов: люди, наделенные безупречным чутьем опасности. Идеальные убийцы, о которых даже среди Стражей ходят легенды. Но их было так мало, что на всех семи заставах насчитывалось едва ли больше трех десятков человек. И вот такую Гончую король дает им в спутники?! – Неужели он настолько хорош? – с сомнением переспросил Таррэн. Король Мирдаис загадочно улыбнулся: – Увидишь. Только учти: у этого… кхм… человека сложные отношения с перворожденными. Так что будь терпелив и не зли его понапрасну. Темный эльф фыркнул и, поднявшись с кресла, шагнул к дверям. Гончая, не Гончая… плевать. Главное, чтобы провел через Проклятый лес коротким путем, потому что старых карт уже почти не осталось, да и лес здорово разросся за прошедшую тысячу лет. Девять эпох назад туда излилось столько магии, что местная живность обзавелась привычкой действовать сообща, причем настолько слаженно, что туда не хотелось соваться без веской причины. – Удачи тебе, Таррэн-бродяга, – неслышно шепнул король Мирдаис, когда за эльфом закрылась дверь. – Попутного ветра и… спасибо за помощь. Глава 1 Что известно об эпохе расовых войн? В общем-то не слишком много. Только то, что сумели сохранить древние хроники, хотя и тут не было уверенности, что их не успели грамотно подчистить. Перворожденных, кто воочию видел Битву тысячи магов, уже не осталось – они или погибли, или покинули Лиару. Спросить больше не у кого, а вспомнить – просто некому. Так что все, что сохранилось с тех времен, – лишь несколько десятков печальных песен да неполный архив, доступ к которому был возможен только с высочайшего соизволения темного владыки. Зная вздорный характер сородичей, Таррэн подозревал, что одними из главных зачинщиков той войны были именно темные, испокон веков считавшие себя выше остальных. Да и разве не заманчиво – подчинить всю Лиару? Заполучить в свое пользование леса, диктовать условия людям и Подгорному трону… для долгоживущих воинов, с младенчества постигающих искусство войны, это вполне посильная задача. Правда, затеяли они войну самостоятельно или же на первых порах в этом вместе с темными участвовали и светлые эльфы, сказать трудно. Но вот кто точно не остался в стороне, так это гномы, которые, по давней традиции, выступили сразу против обеих ветвей перворожденных, после чего по Лиаре прокатилась настоящая волна смертей. Почти пять долгих столетий лилась кровь долгоживущих, которых люди именовали бессмертными, на пылающей от жара земле. Пять долгих веков они ожесточенно резали друг другу глотки и упорно сокращали численность своих рас. Светлые против темных. Эльфы против гномов. Гномы против эльфов… Засады, ловушки, магические вихри… Мир надолго погрузился во тьму. Каждый был против всех, и все дрались против каждого. Кто пришел на Лиару первым? Кто последним? Ушастые мерзавцы или бородатые недомерки? Светловолосые бездари или чернявые идиоты, не помнящие кровного родства? Длинноногие снобы или волосатые карлики?.. Хроники стыдливо умалчивали. Нет, о прошлом спорили и раньше, но до затяжных войн дело не доходило. А тут бессмертных словно прорвало. В ход шло все: от ножей до таранов, от обыкновенного огня до магических смерчей и землетрясений. Половина мира оказалась сожжена, вторая – заморожена. Горели леса. Рушились горы. И длился этот кровавый кошмар до тех пор, пока позабытые перворожденными люди не поднялись с колен и среди них не появились маги, которые на исходе пятого столетия вмешались во всеобщую свару. В один из дней на окраине мира встали друг против друга четыре армии: люди, гномы, светлые и темные эльфы. Воины, маги, лучники, мечники… много их было. Очень. И каждый ненавидел соседей так люто, что иначе, чем всеобщим помешательством, это было трудно объяснить. Десять дней и ночей длилась безумная сеча, прозванная впоследствии Битвой тысячи магов. Миллионы тел, огромные тучи воронья над искалеченными трупами, распухшая от крови земля, разломанные мечи, осколки заклятий, черное небо над головами безумцев… Смерть собрала тогда богатую жатву. Говорят, даже в наши времена в Проклятом лесу, выросшем на месте той битвы, еще можно отыскать рыжую пыль от разложившихся доспехов. А по ночам там плачут и стонут от боли неупокоенные души. Слишком много крови пролилось тогда на израненную землю. Слишком много проклятий слышали содрогнувшиеся небеса. И никто не знает, чем бы все закончилось, если бы не нашелся среди этого кошмара тот, кто сумел понять всю глубину нависшего над Лиарой проклятия. Тот, у кого хватило смелости пойти против своего обезумевшего народа. Кто не погнушался просить помощи у смертных, вставших в тот день против него на равных. И сумел ценой жизни остановить эту страшную бойню. Изиар был владыкой темных эльфов. Одним из тех, кто начинал эту войну и кто первым понял ее бессмысленность. Настоящего его имени никто не знал: те, кто помнил, унесли с собой в могилу, а те, кто выжил, упорно молчали. Даже упоминание о нем в эльфийских хрониках затерли. Потому что именно он был тем сумасшедшим, кто рискнул сунуться в Нижний мир. Возжелав быстрой победы, открыл чудовищный по мощи портал и призвал из небытия жутких демонов, способных вырвать душу даже бессмертного. Изиар слишком поздно осознал свою ошибку. Слишком поздно увидел, что чужеродные сущности пожирали всех без разбора, не делая различий между темными и светлыми, людьми и гномами, смертными и бессмертными. А спохватившись, попытался исправить содеянное, да только в одиночку это было бесполезно: дверь между мирами была слишком широка, чтобы ее смог затворить один обессилевший эльф. И тогда Изиар бросил клич, призывая на помощь уцелевших чародеев. Именно с их помощью был создан артефакт, в котором слилась воедино магия четырех рас. Изиар смог отогнать демонов и закрыть их за магической Границей. Затем окропил раскалившийся добела артефакт собственной кровью и разделил его на две части. Одну укрыл в воздвигнутом здесь же, на поле Лабиринте, подарив ему некое подобие разума, и завещал войти туда только своему прямому потомку. Так был рожден амулет. Вторую часть, ставшую впоследствии ключом, Изиар разделил еще на три части, которые отдал светлым и темным эльфам и гномам. После чего объявил людей полноправной расой. Повелел уцелевшим обновлять силу амулета раз в тысячу лет. Шагнул за Границу, чтобы наложить вторую магическую печать уже изнутри, и исчез среди сонмищ оказавшихся запертых в ловушке демонов. Больше о нем никто не слышал… Прошли века. Потрепанные и обескровленные бессмертные ушли в тень, позволив людям занимать опустевшие равнины и стирать с лица земли свои полуразрушенные города. Гномы отправились в подземелья. Эльфы, погрузившись в глубокий траур, долгое время находились в добровольной изоляции. А когда закончилась первая тысяча лет и пришла пора обновить заряд амулета, оказалось, что на Лиаре объявилась еще одна напасть. И на месте древнего побоища за это время вырос непроходимый лес, полный невиданных прежде растений и смертельно ядовитых тварей, сделавших Лабиринт практически недоступным. Таррэн знал, какой ценой дался первый поход. И знал, для чего в тот же год вдоль всего Драконьего хребта были установлены заставы. Тогда же появились Стражи и началась их первая вахта. И тогда же оказалось, что в рядах человеческих магов зародилось предательство – орден Отверженных, возжелавший заполучить кусочек мощи древнего артефакта. Правда, в первый раз у них ничего не вышло. Но ровно через тысячу лет их потомки снова подняли голову и снова попытались переписать историю. С тех пор так и пошло: на протяжении целого тысячелетия Лиара жила своей жизнью, почти не вспоминая о прошлом, но на исходе тысячи лет каждая раса выделяла воинов, которые должны были преодолеть долгий путь до Лабиринта и восстановить Границу на следующий период. При этом если со светлыми эльфами и Подгорным народом проблем никогда не возникало, то Темный лес… Таррэн вздохнул. Его сородичи всегда отличались непомерной гордыней. А еще он знал то, о чем правитель Интариса не имел ни малейшего понятия. О чем не подозревали светлые. Не догадывались дотошные гномы. То, о чем не знал больше никто, кроме темного владыки Л’аэртэ и его древнего хранителя знаний. Ибо, как оказалось, последняя часть ключа была похищена из сокровищницы владыки и безнадежно затерялась среди смертных. Вот только гордые эльфы никогда не признаются в этом остальным расам. И никогда не позволят себе признать, что уже давно проиграли эту войну. А конец эпохи все ближе… Аккмал неумолимо погружался во тьму. Несмотря на обилие фонарей, магических светлячков и блистающих огнями вывесок, город все равно казался недобрым и мрачным. От очередного порыва ветра темный эльф непроизвольно поежился, поплотнее запахнулся в плащ и ускорил шаг. Холодает. Первый колокол давно отзвенел, второй прозвучал несколько минут назад. Времени до третьего осталось совсем немного, а ему еще нужно было заскочить в пару мест, хотя бы разок взглянуть на попутчиков, а после этого добраться до окраины города, где его ждала теплая постель, горячий ужин и приветливая хозяйка, умеющая держать язык за зубами. Тем временем улицы города почти опустели. В надежно защищенных домах один за другим загорались приветливые огоньки. Из-за неплотно сомкнутых ставен то и дело слышался приглушенный говор, звон посуды и даже смех, будто спрятавшиеся там люди старались поскорее забыть о выползающей на еженощную охоту тьме. Но не до них сейчас было торопящемуся темному эльфу. Проходя мимо одной из подворотен, Таррэн краешком глаза уловил какое-то движение и насторожился. В чем дело? Кого-то ждут любители поживы? Или же ищут именно его? Но кто? Свои? Чужие? А может, это орден восстал из праха? Эльф сдернул со спины тугой лук, который даже в Аккмале не держал зачехленным, и отступил от подозрительной подворотни, не сводя с нее прищуренных глаз. Но там было тихо. Ни звука, ни вздоха, ни шороха убегающих ног, ни даже звона доставаемого из ножен клинка. Неужели померещилось? Торков Аккмал… не зря его зовут не Городом тысячи башен, а Городом тысячи подворотен! Для верности Таррэн выждал еще пару минут. А затем с беззвучным вздохом опустил руки. Все-таки показалось… Он медленно отошел от подозрительного прохода, забросил лук за спину, собираясь продолжить путь, потому что время отчаянно поджимало. Уже повернулся, чтобы уйти, но именно в этот момент воздух рядом с ним чуть потеплел. Темный эльф инстинктивно отступил вперед и в сторону, одновременно разворачиваясь навстречу невидимой опасности, и только поэтому тихо просвистевший во тьме клинок не срубил ему правое ухо, а лишь поцарапал шею. – Замри! – свистящим шепотом велели сзади, и эльф вынужденно застыл, чувствуя на горле неприятный холодок чужого лезвия. А потом ощутил и укол – под левую лопатку, как раз напротив похолодевшего сердца. – Не дергайся, если хочешь увидеть рассвет! Таррэн сжал челюсти. Ловко его поймали. Почти не почувствовал, будто рядом стоял не живой человек, а призрак. Впрочем, человек ли? Ни магического фона, ни тепла от него не ощущалось. У этого типа должны быть стальные нервы, раз он рискнул напасть на перворожденного в столице, да еще и на ночь глядя. Но это точно не гном – гном бы до шеи не достал. Может, эльф? Но темные не посмели бы напасть открыто. А если бы и посмели, то не стали бы церемониться – удавили по-тихому, и все. Никаких свидетелей, никаких улик. Светлые же тем более не станут нарываться: больно щепетильны они в таких делах, в отличие от смертных, кстати. Но чтобы простой человек сумел подкрасться к эльфу? – Кто ты? – напряженно спросил Таррэн. – Что тебе надо? – Слишком много вопросов, – шепнул из-за спины тот же голос. – Стой на месте, эльф, и ничего страшного не случится. Раз уж ты сумел уклониться от моего броска, на первый раз прощаю – живи. Мне сегодня некогда, да и король будет не в восторге от свежего трупа под стенами дворца: облавы пойдут, ненужное беспокойство. Но за то, что навел на меня стрелу, не обессудь – придется заплатить. Таррэн скрипнул зубами, но в шею снова предостерегающе кольнуло, надрезав кожу точнехонько над важной жилой, и он позволил неизвестному вору вытащить из-за пояса тугой кошель. – Гуляй, паря… Темный эльф снова смолчал. Однако, едва на горло перестала давить невидимая тяжесть, тут же стремительно ушел в сторону, одновременно выхватывая метательные ножи и пригибаясь к мостовой. Без единого звука перекатился по камням, проворно вскочил и почти без замаха швырнул оба клинка в то место, где должен бы стоять незнакомец и где мгновением раньше промелькнула неясная тень. Ножи тихо просвистели в темноте и с глухим стуком вонзились в стену ближайшего дома. – Благодарю, – вдруг насмешливо хмыкнул невидимка буквально в шаге от подрагивающих рукоятей. Затем подозрительно легко выдернул обе, окинул оторопевшего эльфа мимолетным взглядом и, сверкнув напоследок бешеной зеленью глаз, исчез. Эльф беззвучно ругнулся и, подойдя к дому, непонимающе потрогал глубокие ямины на стене. Это был хороший бросок, быстрый. Ножи действительно вошли до упора – человеку было не под силу выдернуть их обратно. А этот тип вынул легко, даже не раскачивая! Спер, иными словами, и даже спасибо не забыл сказать. – El’lure!.. – Еще раз вякнешь – убью, – вдруг спокойно сообщила темнота над головой эльфа. Таррэн вздрогнул от неожиданности, резко вскинул голову, но наткнулся на те же странные глаза, сияющие на фоне ночного неба, как два чистейших изумруда. На миг снова оторопел от необъяснимого ощущения чего-то смутно знакомого, но все же дико неправильного. И только тогда сообразил, в чем же он ошибся: оказалось, ловкий воришка был закутан в черную ткань до бровей. Причем ткань магическую и потому не пропускающую наружу ни единого лучика ауры. Да еще двигался слишком быстро для простого смертного: в какой-то жалкий миг взметнулся наверх, уподобившись сумасшедшей белке, а затем перепрыгнул с одной крыши на другую, чтобы не попасться. – Что тебе надо? – ошеломленно спросил Таррэн, с трудом приходя в себя. – Твою шкуру, прибитую над порогом… Да жаль, времени нет. Но если еще раз наткнусь, ушастый, то клянусь: верну твои ножики. Прямо в зубы! – Зачем тянуть? Решим все сейчас? – Перебьешься. Зеленые огни раздраженно мигнули и пропали. С крыши дома не донеслось ни шагов, ни шелеста одежды, не слетело ни единой пылинки, но ощущение чужого присутствия исчезло. На этот раз – насовсем. Темный ошалело потряс головой. Да что же это такое-то?! Может, ему померещилось впотьмах? В Городе тысячи башен кого только не встретишь! Он задумчиво провел пальцами по шее и стряхнул на землю несколько алых капелек. Нет, не привиделось. Просто, как оказалось, в этом мире есть существа, способные сравниться в скорости даже с эльфами. И в умении маскироваться – тоже. А сознавать это было весьма неприятно. Очередной порыв ветра некстати напомнил о деле и заставил Таррэна поторопиться. Поняв, что времени осталось в обрез, эльф неохотно оставил идею выловить ловкого воришку и вытрясти из него правду. А затем направился прочь, настороженно поглядывая по сторонам, откуда все сильнее тянуло могильным холодом. Он не пользовался магией, нет. От этого вредного занятия его отучила почти двухвековая погоня, организованная ближайшими родичами, и время. Ибо нет более верного способа засечь мага, как по остаточному следу заклятия. Поэтому приходилось пользоваться лишь природными умениями и врожденным чутьем, которое через несколько кварталов снова подало тревожный сигнал. Эльф мгновенно ощетинился и потянулся за родовыми мечами, инстинктивно отступив к стене ближайшего дома. Настороженно огляделся. Прислушался, но, кроме далекого смеха, невнятного говора за плотно прикрытыми ставнями и торопливого топота башмачков на соседней улице, ничего не услышал. Правда, его второе сердце в какой-то момент предупреждающе похолодело, как и несколько минут назад, когда опасность подкралась совсем близко. Но потом успокоилось. Так же быстро, как и разволновалось. Выждав для верности еще немного, Таррэн перевел дух: своему сердцу он привык доверять. И раз оно замолчало, то, что бы его ни встревожило, опасность прошла стороной. Интересно, что за твари развелись в Аккмале? Вроде бы король не упоминал ни о чем подобном. Да и в прошлые визиты было много спокойнее… Пробежав быстрым взглядом по ближайшим окнам, закрытым на засовы дверям и высоким заборам, Таррэн миновал три последних дома и свернул за угол. Но на самом повороте все-таки не удержался: обернулся… Лучше бы он этого не делал! Потому что в нескольких десятках шагов с плоской крыши одного из домов на него внимательно смотрели крупные, хищно прищуренные глаза, горящие какой-то неестественной желтизной с явной примесью зелени. Прямо как у того типа, что едва не перерезал ему глотку. Только эти были заметно больше, а сгустившаяся за ними тень – гораздо массивнее, как у припавшего перед прыжком зверя. И сидело это существо аккурат напротив того места, где у него сердце неровно стукнуло. Эльф снова потянулся за оружием, но странная тварь приподняла морду кверху и шумно втянула ноздрями воздух. После чего довольно рыкнула, бесшумно спрыгнула на мостовую и, скользнув под ярко освещенными окнами, быстрее молнии пропала вдали. Только успела показать напоследок крупные костяные пластинки на шипастой спине, неровную сероватую кожу, больше похожую на невиданные доспехи, в кромешной тьме сверкнули белоснежные клыки, вильнул кончик гибкого хвоста, и все стихло. Таррэн проследил направление движения жутковатого монстра. Недолго подумал, на кого мог охотиться этот оживший кошмар, но потом вдруг усмехнулся: кажется, удачливому воришке не повезло – тварь взяла его след, а значит… В этот момент совсем неподалеку послышалась подозрительная возня. Затем раздался звучный шлепок, короткий вскрик, хищный щелчок сомкнувшихся челюстей. После чего эльф хладнокровно констатировал, что незадачливый парнишка все-таки попался. Эльфийские магические ножи, конечно, было жалко, но возвращаться за ними не позволяло время, поэтому темный лишь удовлетворенно кивнул и, мысленно похвалив «кису», поспешил убраться с негостеприимных улиц Аккмала. Глава 2 Караван оказался большим и богатым: герр Хатор слыл удачливым купцом. Но не только потому, что умудрялся исполнять роль посредника между Интарисом и Светлым лесом. И не по причине того, что даже гномы позволяли ему торговать в своих городах. А еще и оттого, что за товаром он всегда следил сам и никогда не скупился на достойную охрану. Вот и сейчас вокруг полутора десятков тяжело груженных подвод, ведомых могучими лошадьми знаменитой дорасской породы, вилось почти два десятка вооруженных всадников в кожаных доспехах. Стальные пока не надевали – жарко, но их краешки периодически выглядывали из переметных сумок. Шлемы воины приторочили к седлам, рядом пристроили ножны с мечами, за спинами у многих виднелись тугие луки. Плюс у возниц за пазухой торчало по паре внушительного вида тесаков, которыми молодые парни умели неплохо пользоваться, а рядом за облучком прятались готовые к работе арбалеты, словно уважаемый герр Хатор готовился к настоящей войне. Стояло утро десятого дня, как караван миновал ворота Аккмала и потянулся на запад Интариса. Местность вокруг простиралась холмистая, деревушки и небольшие городки встречались часто: есть где и отдохнуть, и коней напоить, и стаканчик вина выпить перед сном. Постоялых дворов хватало, беспокоиться о ночлеге пока было не надо, а потому новый день не сулил никаких неприятностей. На поравнявшегося с передней телегой всадника охрана почти не обратила внимания. Почти – потому что все-таки была при деле, однако одиночка для крупного каравана опасности не представлял. Тем не менее внимательные глаза пробежались по фигуре незнакомца. Оценили ширину его плеч. Моментально подметили отсутствие мизинца на правой руке. После чего пошарили по седельным сумкам и с возросшим уважением рассмотрели длинные ножны, притороченные под правую руку. Меч путника был на редкость велик, а тонкая рунная вязь вдоль хищно изогнутой гарды явно была сделана Подгорным народом. И это позволяло заключить, что путник, одетый не богаче иного селянина, имел слишком дорогое оружие, чтобы действительно быть тем, за кого себя выдавал. Незнакомый воин был немолод – в густых усах и коротких волосах поблескивали седые прядки, но его фигура буквально дышала силой. На левой щеке красовался старый рубец, оставленный чьей-то саблей. Потемневшее от загара лицо с тонкой сеточкой морщин в уголках глаз казалось вырезанным из дерева. Тяжелый подбородок был гладко выбрит. Прищуренные серые глаза с не меньшим вниманием пробежались по караванщикам и мгновенно выделили три сухощавые фигуры, укрывшиеся от солнца одинаковыми плащами. При виде них незнакомец едва заметно кивнул и остановил тяжелый взгляд на властно вскинувшем руку всаднике – молодом южанине с длинной черной косой и традиционными парными саблями за плечами. Тот вопросительно вздернул подбородок: – Чего надо? – Могу ли я увидеть уважаемого герра Хатора? – хрипловатым басом поинтересовался странник. – Кто там, Гаррон? – раздалось из-под ближайшего полога, и оттуда показалась бородатая физиономия, украшенная густой шапкой темных кудрей и роскошными усами. Следом выглянул и сам хозяин – крупный, ширококостный мужчина в дорогом кафтане, подпоясанном кожаным ремнем. Герр Хатор пристально всмотрелся в незнакомца и сразу подметил приметный кожаный шнурок на мощной шее, после чего обернулся и озадаченно посмотрел на пустынную дорогу, словно ждал кого-то еще. Однако никого больше не нашел, после чего слегка нахмурился и все-таки спросил: – По делу или как? – По делу, уважаемый. Возможно, вам не помешает еще один человек в охране? – Возможно, – медленно ответил купец и взглянул еще острее. – Ворья на дорогах много, а достойных воинов найти трудно. Седовласый слегка улыбнулся: – Может, я вам подойду? Герр Тирас отзывался о вас, как о разумном человеке. – Может, и подойдешь… – Караванщик странно пожевал губами и кинул быстрый взгляд на три молчаливые фигуры в плащах. – Гаррон, я предупреждал тебя о гостях. Займись им. Бумаги с собой? Воин кивнул и передал запечатанный сургучом свиток. Быстро пробежав по нему глазами, купец убрал его за пазуху и посмотрел на незнакомца совсем другим взглядом, в котором читалось облегчение. – Оплата – пять золотых сразу, еще десять – по прибытии на место. Оружие и снаряжение свое. Обязанности уточнишь у Гаррона – с этого момента за тебя отвечает он. Все вопросы по работе тоже к нему, а об остальном поговорим вечером. – Герр Хатор чуть прищурил глаза и негромко добавил: – Правда, кузен обещал мне двоих помощников в дорогу, а не одного. – Со мной едет племянник, – спокойно кивнул незнакомец. Гаррон преувеличенно внимательно оглядел новичка со всех сторон и глубокомысленно нахмурил лоб, словно стараясь понять, куда пропало еще одно действующее лицо. Однако рядом не оказалось никого, подходившего под описание племянника. Разве что сопящий под гостем здоровенный жеребец, у которого из всех достоинств только и было, что могучая стать и поистине фантастическое спокойствие. Герр Хатор хмыкнул: – Гаррон, перестань сверлить глазами несчастное животное. Вряд ли наш гость имел в виду коня. Кто-то из старательно прислушивающихся охранников негромко хохотнул, а смуглокожий южанин растянул губы в тонкой усмешке и виновато развел руками: – Что поделаешь, господин, никого другого рядом нет. Не забыл ли ваш гость племянника на постоялом дворе? Или, может, потерял где-то по дороге? Незнакомец тоже хмыкнул: – Нет, не забыл. Малыш сейчас будет. Его прервал стремительно нарастающий грохот копыт, доносящийся откуда-то сверху, будто невидимый путник отчаянно спешил и мчался по верхушке ближайшего холма во весь опор, не обращая внимания на мелкие ямки и реальную опасность сверзиться на полном скаку. Гаррон не успел додумать мысль, как из-за ближайшего гребня показался крупный зверь с развевающейся иссиня-черной гривой. На его спине нелепым горбом прилепилась сжавшаяся в комок фигурка. Казалось, лихой наездник не заметил, что земля под ногами скоро закончится, и легкомысленно послал вороного вперед, ибо приземление с такой высоты на пологий склон грозило коню переломанными ногами, а наезднику – гарантированно свернутой шеей. Кто-то в караване ахнул, решив, что вот-вот случится беда, но вороной ловко спружинил при приземлении. Резко присел, упершись передними копытами в землю и едва не прочертив в жесткой траве длинную борозду крепким задом. А потом так же уверенно, не сбавляя скорости, заскользил по склону вниз, взрывая широкими копытами землю. Еще через пару мгновений конь достиг подножия холма и коротким, но мощным прыжком оказался рядом с седовласым, где и встал как вкопанный. – Здор-ро?во, Дядько?! Извини, мы малость задержались, – раздалось звонкое со спины вороного, и из-за длинной гривы кто-то звучно чихнул. – Карраш! Ты опять поднял жуткую пылищу! Неужели нельзя было соскочить поаккуратнее?! Конь довольно всхрапнул, ничуть не расстроившись из-за густых клубов пыли, вьющихся над головами караванщиков. Затем гордо выпрямился, обведя высокомерным взглядом изумленно разинувших рты всадников, и дерзко тряхнул роскошной гривой. Знающие люди присвистнули. Вот это да! Гаррканец[9 - Гаррканец – элитная порода лошадей.]! Вон как глазищи раскосые сверкают! А стать! А характерный гребешок над переносицей! Нет, точно гаррканец! Причем вороной, что уже совсем редкость, из той изумительной породы, которая признается лучшей даже перворожденными! – Ты опоздал, Бе?лик, – проворчал седовласый, выразительно нахмурившись. – Ну и что? – непонимающе переспросил гость, и Белик, наконец, выпрямился. На Гаррона взглянули пронзительные голубые глаза под пышной копной коротко стриженных каштановых волос. Безусое лицо с широкими скулами и острым подбородком больше подошло бы девице, чем юному балбесу, обожающему рискованные прыжки в неизвестность. Или же полуэльфу, для которых в юности характерны некая изнеженность и излишняя мягкость черт. Но молодой повеса быстро отвернулся, ненароком продемонстрировав совершенно обычную форму ушей. – Дядько, я не виноват. Ты же знаешь, что Карраш совершенно несносен, пока не набегается вволю, поэтому мне пришлось… Ты обо всем договорился? – Договорился. Мы идем с караваном, но чтобы я от тебя больше таких финтов не видел! – Но… – Белик! – Ладно, ладно. – Юноша уныло вздохнул. – Уже и пошутить нельзя. – Будь добр, избавь нас от этого сумасбродства хотя бы на три недели. У меня нет никакого желания устраивать разборки из-за твоих выкрутасов. Здесь не дом: людей, знающих твою родословную, нет. Герр Хатор оглядел юношу и с легким разочарованием убедился: действительно, мальчишка. – Это и есть твой племянник? – Он самый, – невозмутимо кивнул седовласый. – Довезу с вами до дома, а там по своим делам поверну. – Полагаю, он не доставит моим людям беспокойства. – В глазах купца мелькнула и тут же угасла искорка интереса. – Пусть только попробует. Герр Хатор вежливо кивнул и, словно сделав для себя какой-то вывод, отвернулся. А Белик печально констатировал: – Зануда ты, Дядько. Нет в тебе никакого азарта. Живешь, как черепаха в своем панцире, а время-то идет… так и помереть от скуки недолго. – Что? – заинтересованно обернулся седовласый, демонстративно нашаривая что-то на поясе. – Да понял я, понял! – поспешил заверить его племянник, но на всякий случай отодвинулся: похоже, рука у дядьки была тяжелая. – Буду вести себя прилично! – То-то же… Поняв, что на этот раз обошлось, мальчишка пристроился рядом с суровым дядюшкой и с любопытством завертел головой по сторонам. Норовистый гаррканец то и дело пытался сорваться в галоп, чуть не приплясывая от избытка сил. Временами принимался грызть удила, издавая при этом отвратительный скрежет, будто вместо обычных зубов у него в пасти торчали трехвершковые клыки. А проходя мимо одной из телег, вдруг дернулся и едва не куснул обомлевшего от неожиданного испуга гнедого, чем немедленно подтвердил всеобщее мнение, что гаррканцы имеют крайне сложный и неуживчивый характер, из-за которого спрос на них был хоть и большим, но все же не громадным. Правда, стоило Белику хлопнуть ладонью по мохнатым ушам, как Карраш немедленно притих. Пошел дальше ровным шагом, умильно косясь на хозяина и всем видом демонстрируя покорность. Обломать такого зверя даже эльфам стоило немалых трудов, но уж если это удавалось, то лучшего спутника на неспокойных дорогах Лиары было не сыскать. Гаррканцы по праву считались зверьми умными, выносливыми и очень быстрыми, но при этом своенравными и агрессивными. А у этого даже имя было подходящим – Карраш. Кажется, так звали одного из демонов владыки Нижнего мира? K’charrasi, если по-эльфийски? Герр Хатор усмехнулся про себя, распознав на парнишке ланнийский[10 - Ланния – одно из небольших королевств, граничащих с Интарисом на западе. Известна многочисленным пантеоном богов и налаженным производством дорогих тканей.] шелк тщательно заправленной рубахи, отлично выделанную кожу короткой черной куртки. А потом заметил пару рукоятей на узком поясе, искусно отделанных шкурой каменной ящерицы, и удивился. Кажется, парень ловко обращается с ножами? Правда, фигурой далеко не атлет, но подтянутый, жилистый, гибкий, как виноградная лоза. У богато отделанного седла виднелся приличных размеров дорожный мешок, под ним притулился длинный сверток, перетянутый толстой бечевой, в котором с одинаковым успехом мог оказаться как зачехленный лук, так и туго свернутый походный шатер. Но даже если купец ошибся, все равно было очевидно: мальчишка родом из богатой семьи, а строгий опекун наверняка должен сопровождать знатного отпрыска до дому. – В Бекровель? – понимающе хмыкнул южанин, нагнав обоих. Дядько молча кивнул. – Я Гаррон. Во всем, что касается охраны, мое слово – закон. Все остальное – к господину Хатору. Привал – примерно в два часа пополудни и еще один – ближе к ночи. Выступаем с рассветом. – Мы пуховыми перинами не избалованы. – Говори за себя, – проворчал Белик, недовольно насупившись. – Ничего. Всего пара-тройка дней, а потом забудешь про разносолы столицы. Гм, а то и сырое жрать начнешь: в пути не до излишеств, – так же ровно сообщил седовласый, на что юноша насупился еще больше и сердито сверкнул глазами. Ох, ну и взгляд у пацана! Гаррон невольно улыбнулся про себя и, кивнув новым попутчикам, отъехал в сторону, успев, впрочем, расслышать за спиной негромкое ворчание: – Угораздило же меня с вами связаться… три недели в дикой скукоте! Жить впроголодь, спать на земле, ни тебе нормальной охоты, ни развлечений, ни одной красивой… Дядько-о-о! – вдруг восторженно выдохнул Белик. – Что ж ты раньше не сказал, что тут есть прелестные барышни?! Это же в корне меняет дело! Южанин понимающе хмыкнул и кивнул обеим дочерям герра Хатора, как раз выбравшимся на облучок подышать свежим воздухом. Старшая, Ивет – внушительных размеров женщина с восхитительными формами, два года как была замужем и сейчас вместе с отцом возвращалась к супругу в Бекровель. Зато вторая… Он мысленно причмокнул, одобрительно провожая глазами ладную фигурку младшенькой Илимы, облаченную в расшитый бисером сарафан, но быстро отвернулся и со вздохом напомнил себе, что состоит на службе. Впрочем, рядом с барышнями всегда держалась еще одна девчонка – симпатичная служаночка Лиля, у которой ножки тоже были ничего. А над той цербером стояла грозная повариха и, по совместительству, нянька для девиц, с которой приходилось считаться и обходить строгую дуэнью стороной, потому что ее вызывающие уважение габариты лишь немногим уступали формам старшей дочери купца. Да и сила в изящной женской ручке была о-го-го: от одного ласкового удара в лоб громадной скалкой падал на скаку даже боевой носорог. Белик, разумеется, ничего этого не знал, поэтому со всей галантностью поклонился прекрасным дамам прямо из седла и, развернув гаррканца, многообещающе заулыбался. А наученные горьким опытом караванщики переглянулись и, хмыкнув в усы и бороды, приготовились к незабываемому развлечению. – Здравствуйте, леди… – Чего ты лыбишься, недоросль? – грубо оборвала парня милейшая донна Арва, приподняв над повозкой свой могучий торс. – Сперва женилку отрасти, оболтус сопливый, а потом глазки строй! То не про тебя яблочки! Пошел отсюда! И язык свой не забудь! А то вон как раскатал по дороге! Слюни за версту видать! Караванщики слаженно гоготнули: госпожа кухарка была сегодня в ударе. Вон как отбрила сопляка! Как раз должно хватить, чтобы незадачливый ухажер подавился следующей фразой. – Мое почтение, уважаемая донна, – ничуть не смутился юноша. – И в мыслях не держал ничего недостойного, способного оскорбить вас или ваших прелестных подопечных. Выражаю свое глубочайшее восхищение, сударыня, и искренне прошу простить, если мой тон или слова задели вашу нежную душу. Ни в коей мере не хочу показаться невежливым, но могу ли я хотя бы узнать, как зовут тех, рядом с кем нам придется пробыть несколько замечательных недель? Ибо сердце мое полнится восторгом при одном взгляде на ваши прекрасные лица, а глаза не могут оторваться от созерцания подобного совершенства… всего одно слово, и я уйду! Клянусь! Только одно! Белик выжидательно замер. Над караваном повисла тишина, в которой мерно поскрипывали тяжелые телеги да слышалось жужжание неугомонной мошкары. Вот так номер! Назвать здоровущую бабу с норовом бешеного буйвола красавицей… кхе… кажется, у мальчика не все в порядке со зрением. Или же очень своеобразное чувство юмора, потому что испытывать восхищение при виде маленьких глазок, наполовину скрытых складками на щеках, носа-пуговки и мясистых губ мог лишь вырвавшийся на свободу каторжник, сто лет не видевший ни одной женщины. Или извращенец, нашедший, наконец, свой идеал. Однако ни на того, ни на другого пацаненок не походил: больно ухожен был и хорошо одет. Вряд ли такой был обделен вниманием красоток. Но ведь говорил-то он искренне! А смотрел с таким неподдельным удовольствием, что становилось неуютно от ощущения глубокого и абсолютного непонимания ситуации. Грозная воспитательница застыла с разинутым ртом, наполовину свесившись с угрожающе скрипнувшего борта, а вторую часть своего дородного тела оторопело опустила на жалобно скрипнувшее сиденье. – Донна? – вежливо напомнил о себе юноша, когда молчание затянулось. – Чё? – ошарашенно мигнула толстуха. – Могу ли я узнать ваше имя? – А-арва. – Благодарю, сударыня, – еще галантнее поклонился Белик, подбираясь ближе к заветной повозке. Карраш под ним даже шею изогнул, бессовестно красуясь и невольно притягивая восхищенные взгляды. – Позвольте выразить искреннее удовольствие от встречи. Польщен вашим доверием и еще раз прошу простить мою настойчивость… А кто эти красавицы? Пронзительные голубые глаза, наконец, выпустили из плена остекленевший взгляд кухарки и плавно обратились в сторону не менее ошарашенных девичьих лиц. – Илима, – смущенно опустила ресницы симпатичная остроносая девушка в сарафане, нервно теребя толстую русую косу и неуверенно поглядывая на строгую няньку. Но та оказалась настолько растеряна поистине убийственной вежливостью, что не сразу сообразила, что происходит, а мальчишка тем временем подступил еще ближе. Караванщики следили за ним с нескрываемым интересом, даже возницы не поленились привстать со своих мест, а многочисленные охранники развернулись в седлах: подобного случая нельзя было упустить. Чтобы свирепая бабища да не нашлась с ответом?! – Польщен. А вы, сударыня? – бархатным голосом повторил Белик, уже находясь у самого борта повозки, и его, как ни парадоксально, все еще никто не шуганул. – Ивет, – низким голосом пробормотала старшая купеческая дочь. – Я запомню, – беззвучно шепнул юноша, в упор взглянув на дам, и мягко улыбнулся. Такого коварства не выдержала даже донна Арва: она вздрогнула, распахнула васильковые глаза и (о чудо из чудес!) неуловимо порозовела! А обе сестрицы потупились и вспыхнули как маков цвет. Гаррон невольно восхитился: вот мерзавец! Едва на дорогу ступил, а главный враг мужского населения уже позорно капитулировал! Даже герр Хатор, прислушивающийся к короткому диалогу, соизволил улыбнуться! Нет, ну надо! Каков шельмец! Кажется, господину купцу придется тщательно следить за дочерьми, если он не хочет получить через несколько месяцев незапланированных внуков. Белик еще раз поклонился и вернулся к опекуну, с потрясающей невозмутимостью проигнорировав изумленно-завистливые взоры. Правда, Гаррону все-таки успел незаметно подмигнуть, а тот, в свою очередь, сумел подметить отчаянно веселые огоньки в глазах, и это восхитило его еще больше. Нет, ну что за стервец! Неизвестно, как у него обстоят дела на любовном фронте, но охмурять женщин уже отлично получается. Будет странно, если через пару дней хоть одна из девиц не надумает отлучиться с этим столичным выскочкой в сторонку, пока не видит строгий папенька! – Не стыдно тебе? – негромко спросил Дядько, едва с ним поравнялся легкомысленно насвистывающий наглец. – За что? Сделать комплимент очаровательным дамам – разве преступление? Я просто высказываю свое восхищение. Это не запрещено. – Смотри у меня! – Дядько, что за намеки? Ты ж меня знаешь! – «оскорбился» молодой человек. Седовласый только вздохнул: – В этом-то и проблема. Привал сделали точно по графику. Но вовсе не потому, что герр Хатор был педантичным занудой – просто разумнее было переждать неумолимо надвигающуюся жару в тени раскидистых деревьев. И пусть, спасаясь от палящего солнца, путники сделали остановку, не дожидаясь ближайшей деревни, зато они могли спокойно перекусить, отдохнуть перед дальнейшей дорогой. Заодно напоить коней, проверить постромки, внимательно осмотреть тележные оси, чтобы не оказаться в самый неудачный момент посреди леса с разломанным колесом да с разбросанным в пыли редким и дорогим товаром. Распрягать могучих дорассцев, разумеется, никто не стал, зато расторопные возницы подвесили к конским мордам щедро наполненные овсом торбы, заботливо обтерли влажные бока и живо натаскали воды из близкого притока речки Язузы. Остальные с удовольствием размялись и, неторопливо обойдя окрестности разбитого бивака, с чувством выполненного долга развалились в теньке, после чего принялись ждать законной порции мясной похлебки, которую пришедшая в себя повариха уже активно варила в походном котле. Белик, старательно зарабатывая благосклонность главной женщины в караване, не погнушался собственноручно притащить с реки целых три ведра воды, умудрившись при этом пересечься со смущенно опускающей глаза Илимой и молоденькой служанкой. Обеих одарил белозубой улыбкой, за что был вознагражден робкими взглядами, завистливыми подначками и… крепким подзатыльником от дядюшки. Однако пренебрежительным отношением ничуть не озаботился, на беззлобный хохот караванщиков не обратил внимания, а от тяжелой руки наставника ловко увернулся. После чего с гордым видом донес полное до краев ведро, которое даже в такой критической ситуации сумел не расплескать. С преувеличенным почтением встал возле донны Арвы и с победным видом обернулся, явно собираясь показать гнусным насмешникам язык. Но именно в этот момент наткнулся на три молчаливые фигуры в серых плащах, всю дорогу державшихся в стороне, и застыл, как изваяние. Странная троица расположилась на отшибе и впервые за утро скинула капюшоны. На солнце блеснули золотом поразительно длинные шелковистые волосы двоих путников, заплетенные в причудливые косы. У третьего волосы были угольно-черными, небрежно забранными в обычный конский хвост. Под жарким солнцем на мгновение промелькнули неестественно правильные лица, кончики длинных ушей, пронзительные зеленые глаза, свойственные всем перворожденным… Девушки вздрогнули и поспешно опустили глаза. Караванщики, не сговариваясь, притихли. А эльфы (двое светлых и темный) продолжали вести себя так, будто, кроме них, в этом мире не существовало никого и ничего. Они подчеркнуто бесстрастно запалили собственный костер, тем самым еще больше увеличив дистанцию между собой и смертными, деловито навесили скромных размеров котелок с изумительной гравировкой на боках и, нимало не смущаясь чужих взглядов, принялись за трапезу. Но при этом даже жевать умудрялись так потрясающе красиво, что просто дух захватывало. При виде эльфов Белик словно окаменел. Его пальцы сами собой разжались, ведро с грохотом упало, мерзко лязгнув железной ручкой и заставив присутствующих обернуться. А потом пацан внезапно побледнел и очень тихо спросил: – Дядько, какого Торка здесь делают ушастые? Эльфы мгновенно прекратили жевать. Но Белик будто не заметил промелькнувшего на лицах караванщиков испуга. На обоих светлых тоже едва взглянул, зато в красивое лицо темного буквально впился взглядом. И горела в этом взгляде такая ненависть, что даже Гаррон, не ожидавший в мальчишке столь внезапной перемены, вмешался далеко не сразу. В наступившей тишине Таррэн откинул со лба длинную прядь и медленно поднялся, не сводя пронзительного взгляда с дерзкого человечка. Подобное отношение его не удивило: мало кто испытывал к его народу хотя бы слабую приязнь. Он привык. Но чтобы открыто это демонстрировать… Нет, пожалуй, таких самоубийц на его памяти еще не было. – Что ты сказал? Белик холодно улыбнулся: – Какие-то проблемы со слухом? Эльф нахмурился, а за его спиной бесшумно поднялись оба светлых собрата: сопляк явно нарывался. Прилюдно назвать их ушастыми… хуже было только срубить священные ясени в эльфийской роще. Вот только мальчишка не желал слушать голоса разума – так и стоял, растягивая губы в нагловатой улыбке и ждал ответной реакции со странным предвкушением, нетерпением и какой-то злой радостью. – Чего встали? Особое приглашение нужно? Так я повторю… – Белик! Не смей! – свирепо рявкнул Дядько, появившись из-за ближайшей повозки и одним огромным прыжком оказавшись между настороженно застывшим племянником и бессмертными. – Я кому сказал! Юноша не ответил: неотрывно смотрел на темного будто на кровного врага, вырезавшего всю его семью. Вот только дышал при этом очень ровно, размеренно, как-то чересчур спокойно. И страха на его лице тоже не было. – Белик! Мальчишка поморщился от рева опекуна и, не отводя от Таррэна горящего взора, спокойно спросил: – Дядько, кажется, ты забыл упомянуть кое о чем. Почему здесь оказался темный? Ты что, не мог выбрать другой караван? – Пре-кра-ти! – раздельно процедил седовласый, заслонив собой эльфов и требовательно взглянув на пацана. – Так вышло: про темного я не знал. Но нам идти вместе до самого Бекровеля, поэтому перестань его провоцировать. Мне не нужны лишние трупы. – Не волнуйся: труп будет всего один. – Бели-и-ик… кажется, мы обо всем договорились? Перестань и немедленно извинись. – Может, мне еще в задницу его поцеловать? – язвительно поинтересовался юноша, а затем отвернулся, заставив людей тихо охнуть и испуганно округлить глаза, темного – нахмуриться еще больше, а светлых – шагнуть вперед. – Ты о чем думал, когда нанимался?! Что я не узнаю?! Или что мы мирно уживемся?! – Да я сам только узнал! Герр Хатор лишь сейчас сказал… Проклятье, мне только этого не хватало для полного счастья! – Дядько зло выдохнул, вовремя подметив любопытную морду Карраша, протискивающегося поближе к хозяину, а потом вдруг ухватил племянника за локоть, с силой сжал, вызвав новую гримасу, и властно потащил прочь. Подальше от проклятых эльфов, спешно поднимающихся караванщиков и вообще – подальше. Пока тут не случилось двойное смертоубийство – больно уж подозрительно исказились лица бессмертных. По пути седовласый обеспокоенно покосился на темного. Кажется, положение не совсем безнадежное? И убивать сопливого провокатора никто не планирует? Дядько едва заметно кивнул, выражая признательность эльфу за мудрость и понимание, получил в ответ мрачный, но отнюдь не ненавидящий взгляд, облегченно перевел дух, а затем пинками погнал упирающегося сорванца вон, пока необъяснимое терпение эльфа не подошло к концу. Белик раздраженно дернул плечами, когда опекун прорычал что-то грозное ему на ухо, но наконец подчинился и позволил себя увести. Таррэн проводил обоих странным взглядом. – Я его убью, – спокойно сказал один из светлых. – Брось, Элиар, – поморщился второй. – Это всего лишь мальчишка. Если убивать каждого смертного, открывшего рот, в мире останемся только мы и тупые карлики. А иметь с ними дело еще труднее, чем с людьми. – Он не к тебе набивался в противники, – задумчиво согласился темный. – К тому же мне кажется – это и есть те двое, кто нам нужен. – Кто?! Сопляк?! – фыркнул Элиар. – Нет, второй. – Уверен? – скептически приподнял брови второй светлый. – Не староват ли он для Стража? – Я видел этот шнурок в Аккмале. Это каменная ящерица, такое плетение крайне сложно с чем-то перепутать. Поверь, этот тот самый, что показывал мне Мирдаис. Да и пароль купцу был назван правильно. – Что за пароль? – мгновенно насторожился Элиар. – Тот, что открыл мне правитель Интариса. Седой, когда пришел, произнес его верно. И я бы не хотел осложнять отношения со Стражами. – Кажется, ты слишком долго живешь среди смертных! Скоро друзьями называть начнешь, а то и… Впрочем, дело твое. Идем, Танарис, я голоден. Таррэн покосился на раздраженного собрата, но промолчал. Только продолжал настороженно прислушиваться к притихшему лесу, стараясь уловить далекие голоса. И молча гадал про себя: кто из его высокомерных родичей и чем успел обидеть человеческого мальчишку, который едва голову не потерял от ярости? Чью сторону приняли бы почти три десятка воинов, с таким напряжением ожидающих окончания ссоры, если бы дело дошло до кровопролития? Как принять грядущие извинения Стража, не потеряв при этом собственного лица? Каким образом удержать светлых от желания поквитаться с пацаном за это оскорбительное «ушастые»? И… к’саш! почему в желтых глазах застывшего неподалеку гаррканца светится нешуточная неприязнь? Весьма отчетливая и какая-то… осмысленная? Глава 3 Ко всеобщему облегчению, надолго Белика не хватило: угрюмо промолчав пару часов, поизображав из себя оскорбленную невинность и поскрипев зубами от ярости, в конце концов он перестал плестись в хвосте колонны и глотать поднятую телегами пыль. Сперва подтянулся поближе, сердито отряхиваясь и пытаясь вытряхнуть из пышных волос въевшуюся грязь. Потом попытался ехать отдельно. Но вскоре плюнул на это безнадежное дело, ловко проскользнул мимо бдительного дядьки и змеей пролез в узкую щель между Гарроном и бортом одной из отчаянно скрипящих повозок. Нет, извинений от него эльфы так и не дождались. Но, кажется, их устроило его молчание и несколько фраз, мимолетно брошенных Дядько. А также то, что строптивый юнец демонстративно держался от них по другую сторону повозок. – Угомонился? – насмешливо покосился Гаррон, незаметно нагнав гаррканца. Белик неприязненно дернул плечом и, бросив прицельный взгляд на далекие серые плащи, промолчал. Кажется, он рискнул бы спровоцировать темного на открытое столкновение даже сейчас, но свирепые взгляды дядюшки, регулярно бросаемые через плечо, были красноречивее всяких слов: мол, только попробуй! – Чем тебе эльфы не угодили? – снова спросил южанин. – Не твое дело, – буркнул мальчишка, насупившись еще больше. – А все-таки? Белик чуть повернул голову и взглянул на начальника охраны – долго так, оценивающе, словно хотел увидеть его насквозь. Лицо у пацана потемнело, стало каким-то жестким и даже жестоким. Зато глаза, наоборот, вспыхнули и снова засветились такой ненавистью, что Гаррон даже обеспокоился. Ого! Похоже, тут не обошлось без скверной истории с участием темных, вот малец и бесится. Того и гляди, ввяжется в драку, исход которой был заранее предрешен: против трех эльфийских мечников, в одиночку, мелкий сопляк, еще не достигший совершеннолетия… Белик немного подумал, вздохнул и совершенно неожиданно спросил: – А знаешь, чем отличается светлый эльф от темного? – Чем? – Темный за оскорбление без лишних разговоров подвесит тебя на ближайшем суку, а светлый при этом вежливо поинтересуется: не жмет ли петля? Но зато его вполне можно успеть послать по матушке, прежде чем веревка окончательно затянется, тогда как с темными этот номер не пройдет: больно скоры, сволочи. Таких надо посылать заранее, специальным письмом с гербовой печатью и подписью. – Зачем? – машинально спросил южанин, слегка ошалев от такого ответа. – А чтобы быть полностью уверенным, что до адресата дойдет вся широта твоей души и тот изысканный слог, которым ты желаешь его, любезного, щедро одарить. Все три этажа, если ты понимаешь, конечно. Гаррон покосился на едущих вдалеке эльфов и хмыкнул. – Ты это… поосторожнее, что ли. Повезло, что дядька в тот раз заступился. – Да, кому-то из нас повезло, – лицемерно вздохнул Белик. – Жаль, что не мне… а вот скажи еще: что надо сделать, чтобы эльфа перестали называть темным? – Мм… перекрасить? – Не-а. Хорошенько прожарить. А если подкрасться и посильнее пнуть под зад, он приобретет замечательный малиновый оттенок. У меня вчера почти получилось, да жаль: Дядько испортил все веселье. – Я гляжу, ты не любишь темных? – усмехнулся Гаррон. – Зато ты, похоже, обожаешь. – Сдурел?! Юноша насмешливо хмыкнул. – Молодец, пацан! – воскликнул незнакомый молодой воин, показав большой палец, и хитро подмигнул. – Но в следующий раз на рожон не лезь: ушастые располосуют на длинные ленточки и не поморщатся. Никакие боги не спасут. – Боги? – с любопытством обернулся Белик, пробежавшись глазами по роскошной рыжей шевелюре говорившего. У него оказалось узкое хищное лицо, характерный разрез глаз с чуть опущенными наружными уголками, забавные веснушки на носу. На груди алела капелька охранительного медальона. Такие носили только приверженцы культа ста богов, чьи почитатели встречались в далекой Ланнии. На амулете взгляд мальчишки ненадолго задержался, на краткий миг стал необычайно острым, но почти сразу погас. – Ого! Ланниец? Воин кивнул: – Меня Весельчаком кличут. А вон тот мрачный тип, что сейчас нагло зырит на твоего гаррканца, мой напарник Аркан. Юноша одобрительно покосился на жилистого парня с правильным лицом, пронзительными черными глазами и тонкими усиками над верхней губой, который действительно внимательно разглядывал великолепного скакуна. – Да пускай смотрит, не жалко. Только чтоб дырку не протер, а то у моего Карраша шкура дорогая. Как я ее потом заштопаю? – Эльфов вон попросишь, – хохотнул рыжий. – Говорят, они магией чего хочешь залепят: хоть пробоину в судне, хоть дырку в заднице. – Ну, положим, не всякую дырку и не во всякой заднице. И потом, далеко не каждый ушастый владеет силой: только представители правящих домов да еще хранители. Остальные – так… пшик один, а не магия, – спокойно отозвался юноша. – К тому же своего Карраша я ни в жизнь не доверю ни одному эльфу, так что перебьются. – Откуда знаешь про магов? – полюбопытствовал Аркан, приблизившись к напарнику. – А гаррканец откуда? Где ты его нашел? – Это он меня нашел, – неохотно отозвался юноша. – Давно уже. Правда, мне пришлось в свое время повозиться, чтобы он научился вести себя прилично и наконец запомнил, кто есть кто… Карраш фыркнул и на полном ходу, стремительно извернувшись, вдруг игриво цапнул хозяина зубами за сапог. – Вот зараза! Отстань, плюнь! Фу! Кар-ра-аш… Гаррканец выплюнул обслюнявленное голенище и под дружный хохот караванщиков с непередаваемым достоинством отвернулся. Потрусил дальше с самым независимым видом, потряхивая длинной гривой и едва не мурлыча. При этом не только не сбавив темп, но даже с шага не сбившись. – Чудовище! – буркнул Белик, брезгливо отирая сапог о бархатную шкуру питомца. – В следующий раз останешься дома! Вот скажу потом Траш, что ты тут вытворял, она тебя живо на место поставит! – Отличный зверь! – щедро похвалил Аркан, с восхищением покачав головой. – Во сколько обошелся? Белик мстительно улыбнулся: – Дешево. Можно сказать, даром. Только что не приплатили в придачу! У гаррканца так выразительно вытянулась морда, что даже Гаррон не сдержал смех, не говоря уж об остальных: воины заржали так, что со впереди идущих телег народ стал испуганно оборачиваться, а мальчишка торжествующе усмехнулся. Под дружный гогот конь оскорбленно всхрапнул и неожиданно взбрыкнул. С силой подбросил наездника и буквально вышвырнул его из седла. Белик, на свое несчастье, именно в это мгновение высвободил ноги из стремян, собираясь протереть платком испачканный сапог. От мощного толчка его руки соскользнули с луки, в отчаянной попытке схватили воздух, и… потерявший равновесие пацан с яростным выдохом буквально взлетел. Уже в воздухе он приглушенно взвыл. Пролетел несколько шагов и по красивой траектории шмякнулся в дорожную пыль. Прямо под колеса позади идущей телеги. – Тпру-у-у… – вскрикнул перепуганный возница, с силой натягивая поводья, чтобы не затоптать мальчишку, но тот уже пропал из виду. В тот же миг громко заржали кони, которым впившиеся в губы удила причинили боль. Заскрипели деревянные борта, противно взвизгнули тележные оси, загрохотали копыта спешно подтягивающихся охранников, кто-то закричал, кого-то придавили… на дороге мгновенно образовался затор из застопорившихся подвод, проворно соскакивающих наземь воинов и нервно приплясывающих скакунов. – Чтоб тебя! – ахнул Весельчак, выискивая невезучего пацана. – Белик! Живой?! – Что случилось?! – Эй, вы там спятили?! – Кого еще придавили?! Гаррон ругнулся и чуть ли не бегом кинулся проверять, жив ли дурной мальчишка. Сунулся под телегу – пусто. Затем с холодеющим сердцем заглянул под ноги тревожно фыркающим тяжеловозам, обернулся, страшась наткнуться на окровавленные ошметки и раздавленные куски, – все, что осталось от глупого юнца, но того и след простыл. – Ах ты, зар-раза! – внятно прошипели вдруг откуда-то сверху. Южанин вздрогнул от неожиданности и вскинул голову, нос к носу столкнувшись с растрепанным и ужасно злым мальчишкой, каким-то образом оказавшимся не под телегой, а прямо в ней, как раз за спиной испуганно озирающегося возницы. Каким образом он сумел извернуться и отпрыгнуть от тяжелых копыт – один Торк знает. А теперь многообещающе поглаживал рукояти метательных ножей и неотрывно следил за коварной скотиной, вздумавшей так не вовремя поиграть. – Ты же знаешь: я предупреждаю только один раз! Карраш съежился и опасливо попятился, не отрывая от взбешенного хозяина испуганно-виноватого взгляда. Понял, что дело плохо, неожиданно мелко задрожал, а потом стремительно развернулся и позорно задал стрекача. – Ку-уда?! – Белик одним махом перелетел через высокий борт, поднырнул под брюхо одного из дорассцев и ринулся вдогонку, с подозрительной легкостью настигая поспешно улепетывающего жеребца. – А ну стой, мерзавец! Но гаррканец несся прямиком к жестким кустам на обочине, высоко вскидывая задние ноги и тараща ошалелые глаза, в которых горела нешуточная тревога. Нет, почти паника! В один миг он преодолел немалое расстояние, отделяющее его от спасительной стены деревьев, с отчаянно громким треском проломился через густой кустарник и помчался к маячившему впереди озеру, словно надеясь найти там спасение от разгневанного хозяина. Белик кровожадно улыбнулся и, чуть замедлившись перед непроницаемой зеленой стеной, бесплотным духом шагнул следом, скользнув между древесными стволами так легко и изящно, будто всю жизнь умел. Караванщики успели только изумленно моргнуть, как дорога вновь опустела, и лишь отчетливые следы в пыли свидетельствовали о том, что здесь совсем недавно прошли двое. Через пару долгих минут откуда-то издалека раздался испуганный всхрап, больше похожий на медвежий рык, громкий треск, словно перетрусивший гаррканец ринулся напрямик через сосновый бор, но не рассчитал и влетел на полном ходу в особо крепкий ствол. Затем послышался смачный удар, треск вырываемых корней и скрежет ломающегося дерева. Пошатнулась и неожиданно начала заваливаться стройная осинка, будто по ней со всего маха ударили тараном. Следом донесся отчаянно долгий скрип, еще один удар, смягченный густой листвой, и только после этого все окончательно стихло. – Что тут происходит? – хмуро поинтересовался герр Хатор, подъехав к озадаченно чешущим затылки охранникам. Эльфы молча оглядели шумное столпотворение и, поджав губы, отвернулись: это очень досадная задержка, которой можно было избежать, а ее виновник… Один Дядько не остался возле раздраженного купца и виновато оправдывающегося возницы, а сразу направил жеребца в сторону леса – к широкой просеке, которую проложил Карраш. – Белик? – Чего? – недовольно отозвалась чаща через пару томительных секунд. – Что произошло? У Карраша опять пробился стайный инстинкт? – Стадный инстинкт! Гонор решил показать, паскудник! – сварливо поправил Белик и вынырнул из-под разлапистых елей на дорогу. За его спиной раздался виноватый писк. – И нечего подлизываться, чудовище! У меня из-за тебя теперь синяк на заднице будет! – Чем ты его? – спокойно поинтересовался седовласый, по достоинству оценив выражение на морде опасливо выглядывающего из-за кустов Карраша: все еще напуганный, глаза огромные, виноватые, но вместе с тем – хитрющие. Мальчишка, выбравшись на дорогу, подчеркнуто медленно стащил с руки устрашающего вида кастет. – Как видишь, пригодился. Еще раз выкинешь подобное и отправишься домой, понял?! – негромко предупредил он, краем глаза следя за выбирающимся на дорогу гаррканцем. – Хватит с меня твоих выкрутасов. Один поход во дворец чего стоит! Дядько, можно я пока на телеге поеду? – Да ради бога. Может, тогда я смогу наконец спокойно вздохнуть. – Тогда я пошел отсыпаться. Карраш округлил глаза и отчего-то заторопился. Нагнал Дядько и Белика, с готовностью подставил бархатный бок, а затем умильно заглянул в посуровевшее лицо молодого хозяина и просительно заскулил: ну, прости, пожа-а-алуйста… – Ты наказан до утра, а вздумаешь снова показать характер – останешься один. Насовсем. Гаррканец с несчастным видом проводил глазами посуровевшего мальчишку, легко взлетевшего на ближайшую телегу. А затем уныло поплелся следом, прижимая уши, преувеличенно громко вздыхая и всем видом выражая искреннее раскаяние. Белик сдержал слово: до самого вечера добросовестно трясся на отчаянно громыхающей подводе, старательно не замечая полных надежды взглядов пристыженного скакуна, которого, как выяснилось, сиротливо пустующее седло угнетало гораздо сильнее, чем гневные окрики. Временами казалось, что Карраш сейчас заплачет, если хозяин не прекратит его позорить перед всем честным народом. Похоже, худшего наказания для него действительно не было, и оно заставляло его раскаиваться больше, чем шипастый кастет, которым недавно от души прошлись по черным бокам. Весь день вороной упорно держался рядом с сорванцом. Тяжко вздыхал, когда тот сердито фыркал или демонстративно отворачивался. Бессовестно подлизывался, всячески пытался привлечь внимание и с надеждой подставлял спину всякий раз, когда пацану надоедало сидеть в неудобной позе. Но мальчишка был неумолим – предпочел несколько раз пробежаться бегом, чтобы размять затекшие ноги. После чего гаррканец понял, что пощады не будет, заметно скис и потом лишь старался держаться поблизости, чтобы, не дай бог, не пропустить момент, когда молодой хозяин все-таки сжалится. Караванщики при виде этих странностей непонимающе терли затылки. Купеческие дочери поглядывали с любопытством. Дядько благоразумно не вмешивался. А пацан, устав от унылых песенок, которые без перерыва мурлыкал под нос угрюмый возница, принялся развлекать попутчиков шутками и коротенькими рассказами. Причем так удачно, что ехавшие впереди эльфы вскоре начали морщиться от громкого смеха, а потом и вовсе ускорили шаг, постаравшись оставить между собой и гогочущими людьми как можно большее расстояние. Герр Хатор, напротив, весьма заинтересовался причиной, по которой львиная доля его доблестных охранников постепенно подтянулась к одной из телег и временами ржала как ненормальная. Оставив уважаемых «послов», он приостановил кобылу, терпеливо поджидая, пока шумная повозка не приблизится, и напряг слух. – Или вот еще: встретились в лесу два эльфа – светлый и темный, – с воодушевлением рассказывал Белик. – Зашел у них спор о том, у кого уши длиннее. Начали сравнивать, даже палочкой померили, но к единому мнению все равно не пришли: каждому казалось, что второй мухлюет. А тут идет им навстречу гном, они к нему. «Ты, – говорят, – существо без предрассудков, вот и скажи, у кого из нас уши длиннее. Сто золотых, если не соврешь». Гном посмотрел снизу вверх, подумал, взял деньги, а потом ответил чистую правду: мол, нормальные мужики не ушами меряются… Его прервал исступленный гогот. – С-согласен… – простонал Весельчак, утирая выступившие от смеха слезы. – Надеюсь, тому гному удалось вовремя свалить? Мальчишка, сидя задом наперед, поболтал свесившимися с подводы ногами и хитро улыбнулся. – Об этом история умалчивает. Но не зря же говорят, что горькая правда лучше сладкой лжи? Боюсь, кое-кому придется смириться с этой страшной истиной… Хотите еще? – Давай, все равно делать больше нечего, – добродушно хмыкнул в усы Гаррон. Мальчишка с готовностью кивнул. – Встретились как-то в лесу эльфы, светлый и темный. Один тащил с собой гнездо пеструшки, а второй – пленного гнома. Время было позднее, зима, снегу вокруг – по пояс. Оба страшно устали, замерзли, а потому решили скоротать ночь на одной поляне… э-э-э, хватит ржать! Это не то, о чем ты подумал, рыжий… Ну так вот, разожгли они костер. Темный ради такого случая даже дровишек соизволил собрать, а светлый в порыве ответной щедрости предложил разделить свою добычу на двоих. «Хочу, – говорит, – печеные яйца на ужин»… – Развлекаетесь? – вкрадчиво осведомился герр Хатор, подобравшись к телеге вплотную. Белик моментально умолк, невинно потупившись, а всадники, вполголоса поминая демонов необитаемых земель и их прародителя Торка – рогатого владыку Нижнего мира, поспешили рассыпаться цепочкой вдоль всего каравана: купец платил хорошо, но и спрашивал за работу по полной. А они тут уши развесили, как последние лопухи. – Опять дурью маешься? – поинтересовался подъехавший вместе с нанимателем седовласый. В ответ ему достался кристально чистый взгляд. – Дядько, ты что?! Я свое слово держу: пока меня не тронут, ничего не случится. Дядько подавил тяжелый вздох. Ох, Белик. Ну и подгадил же им его величество! Хоть бы предупредил! Так нет же, умолчал, что темный навяжется в спутники раньше, чем они рассчитывали! Ну почему ему было не встретить караван в Бекровеле, как уговорено?! Седой покачал головой и вернулся в голову отряда – караулить остроухих, чтобы не услышали ничего лишнего и не вздумали проверять, отчего так развеселились люди. А герр Хатор повернулся к мальчишке и насмешливо спросил: – Так что там с яйцами? Согласился темный на такое меню? Охранники навострили уши. Белик же вдумчиво отполировал коротко подстриженные ногти, подул сверху для верности, в очередной раз качнул ножкой и негромко обронил: – Угу. Бедный гном. Купец секунду непонимающе таращился, силясь сообразить, при чем тут пленный бородатый карлик. Но поймал мстительный взгляд мальчишки, брошенный в сторону темного, чьи сородичи издавна славились непримиримостью к остальным расам, неожиданно понял, о чем идет речь, и сдавленно закашлялся. Вот ведь паршивец! Да за одно только предположение темный мог его медленно и со вкусом удавить! Это ж надо было такое сказануть… Хозяин каравана тут же заторопился обратно, поближе к «послам». Ох, и скандал будет, если кто-то из ушастых заденет Белика! Но и пацан хорош: это ж надо было додуматься – травить похабные байки про эльфов в присутствии самих эльфов! Совсем страх потерял! Неподалеку раздалось восторженное хрюканье, и герр Хатор, покосившись по сторонам, наткнулся на отчаянно веселые глаза своих людей. После чего неожиданно осознал, что рисковый пацан сделал верную ставку: отныне за ним будет приглядывать не только строгий дядька, но и много кто еще. А случись конфликт с ушастыми снобами, рядом с седым плечом к плечу встанет вся охрана, на которую бойкий мальчишка произвел неизгладимое впечатление. И гаррканцем своим, и неунывающим нравом. Даже этими похабными хохмами, от которых у многих глаза до сих пор не просохли! Купец мысленно покачал головой: кажется, это будут очень сложные три недели. И волноваться ему придется гораздо чаще обычного, поскольку скромная роль, возложенная на него королем Интариса, в присутствии такой необычной компании грозила перерасти в нечто совсем иное. Глава 4 Вдоль Драконьего хребта народ во все века селился не слишком охотно: сказывалась близость Серых пределов. Хоть и были они отделены от обитаемых земель горной грядой, хоть и стояли по ту сторону ее семь неприступных крепостей-застав, да только все ходы-выходы не перекроешь. Все горные тропки не завалишь, не утыкаешь ловушками. Потому-то нет-нет, да и появлялись возле людского жилья смертельно опасные твари, измененные магией Проклятого леса. Гигантские гиены, от которых не было спасения ни конному, ни пешему, большеухие медведи, способные одним ударом лапы завалить длиннорогого быка, пещерные тролли, от рева которых падали вековые деревья, проворные зверги с неимоверно острыми зубами, прожорливые жуки-мясоеды ростом со взрослого пса… раньше их перехватывали Стражи Малой сторожи: единственной из застав, расположенной по эту сторону гор и стерегущей тропу смертников – самый широкий проход в пределы. Но с тех пор, как почти двадцать лет назад ее не стало, для тварей наступило воистину благодатное время. Что там тогда случилось – неизвестно. Поговаривали про предательство, обвал, землетрясение и даже извержение вулкана, потому что огромное зарево со стороны гор в тот день видели многие. По какой-то причине Малая сторожа всего за пару минут выгорела дотла, но ни следов нападения, ни тел нападавших, ни костей погибших, ни обгоревших доспехов не осталось на том месте, где когда-то возвышалась крепость. Присланные королем маги, конечно, уловили следы непонятного колдовства, но после трех дней кропотливой работы беспомощно развели руками, так и не сумев ни докопаться до правды, ни подтвердить одну из многочисленных догадок. Даже камень там оказался изъеден какой-то неизвестной силой, подвалы завалило, толстые стены потрескались и всего через несколько дней рухнули, оставив после себя гигантскую проплешину, щедро припорошенную золой, прахом и навсегда похоронившую эту тайну. Со временем окрестные земли опустели: лишившись защиты Стражей, люди поспешили покинуть негостеприимные места. Тракты постепенно захирели, караваны стали огибать злополучные горы стороной, густые леса разрослись еще больше, спрятав следы давней трагедии. В глубоких пещерах возле подножия гор поселились невиданные звери, а все случившееся стало медленно, но верно забываться. Пожалуй, лишь упрямые старожилы редких, еще не опустевших деревень могли поведать случайному путнику об этой загадке да тихонько посетовать, что проклятую тропу оставили без надлежащего надзора. Бекровель был одним из немногих городов, чьи жители не боялись близости гор. Самый удаленный от Аккмала, он был максимально приближен к заставам и к ведущей к ним единственной дороге через горы. А потому гарнизон там всегда был мощный. Конечно, с Дикими псами не сравнить, но воины даром свой хлеб не ели. Год за годом обеспечивали спокойный проход в Серые пределы. Стерегли караваны, доставляющие на заставы все необходимое, и регулярно чистили окрестные земли от пробравшихся туда тварей. Но до Бекровеля было еще далеко – без малого три недели пути, а количество постоялых дворов вдоль медленно хиреющего тракта неуклонно сокращалось. Сперва по одному-два на протяжении утомительного дневного перехода, затем – всего один на несколько дней пути, но вскоре исчезнут даже они. Герр Хатор был вынужден с сожалением признать, что теперь ему и его людям придется надолго забыть о теплых постелях и холодном пиве. На ночлег устраиваться начали еще засветло. Телеги поставили в круг, дорассцев распрягли, спутали им ноги и со спокойной душой пустили объедать сочную зелень придорожных кустов. – Чисто, – негромко сообщил купцу Гаррон, вынырнув из-под разлапистых елей. Герр Хатор оглядел обустраивающихся людей и рассеянно кивнул: до беспокойных мест, где чаще всего встречали монстров Проклятого леса, было еще далеко, но он не исключал, что с ними, возможно, придется столкнуться уже скоро. И далеко не все в его команде способны за себя постоять. Взгляд купца непроизвольно остановился на гаррканце и его молодом хозяине. – Отстань, – буркнул Белик, расседлывая провинившегося скакуна и отпихивая от себя умильно вытянувшиеся трубочкой губы. – Хватит! Перестань меня слюнявить! Карраш послушно отвернулся, но вскоре снова засопел в маленькое ухо и наконец потерся носом о плечо пацана, а потом вдруг тихо, по-щенячьи, заскулил. Мальчишка взглянул во влажные глаза, полные искреннего раскаяния, и вздохнул. – Ладно, поеду верхом. Но завтра. Есть хочешь? Гаррканец неверяще вскинул острые уши. А затем подпрыгнул на месте и порывисто ткнулся крупной мордой в плечо, выражая ликование: прощен! Белик с улыбкой потрепал мощную шею и снял узду, при виде которой у бывалого купца брови сами собой полезли наверх. Как так?! На ней не было железного мундштука! И удила совершенно неправильные! Работа наездника сводилась к тому, чтобы деликатным потягиванием за поводья указывать норовистому жеребцу, в какую сторону хозяин желал бы повернуть, при этом оставляя последнее слово не за собой, а за упрямой скотиной! Гаррон покачал головой, провожая взглядом лихо отплясывающего жеребца. Ну ни дать ни взять – просто преданный пес! – Угомонись и иди в реке ополоснись, – строго велел Белик. – На тебе уже корка толщиной в мой палец! Но чтобы вернулся к темноте, ясно? Карраш шумно отряхнулся и послушно потрусил прочь. А пацан подхватил длинный сверток, обернутый в плотную ткань, забросил седло и упряжь на ближайшую телегу, после чего, нимало не беспокоясь о питомце, натаскал резко подобревшей поварихе воды и с чистой совестью отправился устраиваться на ночлег. Но при этом выбрал наиболее удаленное от палатки эльфов место – под елями, в глубокой тени, где шустро расстелил плащ, бросил наземь глухо звякнувшую ношу и с независимым видом развалился сам, закинув руки за голову и словно бы не замечая «послов», устраивающихся возле отдельного костра. – Эй, а что в ткани? – плюхнулся на траву рядом с мальчишкой Весельчак. – Меч? Лук? Палка? – Мое проклятие, – буркнул Белик, не открывая глаз. Присевший про другую сторону Аркан озадаченно повертел головой. – Какое еще проклятие? – Личное. Персональное. Очень страшное. Рыжий непонимающе переглянулся с напарником. – Нет, а серьезно? – Считай, что это талисман, – сообщил мальчишка и резким движением сел. – От дураков и нахалов, сующих свои длинные носы куда не надо. Хочешь взглянуть? Только учти: эта штуковина не любит чужих рук. Если сунешься, может так отделать, что потом месяц с постели не встанешь. – Магическая? – с опаской отодвинулся Аркан. – Угу. Только не фонит. – Чего? – Ауры не дает, то есть магическим взором не засекут, – недовольно пояснил Белик. – В наследство мне, так сказать, досталась. Штука, конечно, здоровая, громоздкая, зато бережет от всего враждебного, живого и неживого, даже от магии защищает, а еще говорят… ты чего уставился? Именно что в наследство, от одного… гм, кровника. Честно говоря, я уже и сам не рад, да деваться некуда, а выбросить жалко: дорогая все-таки вещь. Продать ее нельзя, подарить – тоже, она на крови завязана, только одному роду и подчиняется. Украл бы кто… да последний придурок, который на это решился, до сих пор гниет где-то в болоте. А я теперь таскаю эту дуру с собой как проклятый, да еще и следить должен, чтобы не цапнул кто ненароком. Объясняйся с вами потом… Весельчак зябко передернул плечами: – Гадость какая. – Ты прав, но у меня просто нет выбора, – печально согласился пацан. – Да и привык я уже к этой палке. Впрочем, со временем ко всему привыкаешь. – А с тем вором что случилось? Ну, который цапнул эту гадость? – Помер. – От чего? – Головы лишился, – кротко ответил Белик и вдруг оживился. – Слушай, а тебе, случайно не нужен амулетик? Я дешево отдам, всего за пару золотых… это ж почти задаром! Возьми, а? Рыжий шарахнулся прочь. – Какого Торка мне сдался такой амулет?! Сто лет без него жил и дальше как-нибудь обойдусь. А если приспичит, то вон – у магов нормальный закажу! Маленький, на шею, а не такой здоровенный! Убери, кому сказал! Белик вздохнул, но послушно подтянул проклятую штуку под бок. – Да ты не бойся. Через ткань она неопасна… вроде бы. Ну, по крайней мере, я так думаю. Хотя рисковать не советовал бы никому. Аркан снова переглянулся с напарником и пожевал губами: магическая палка, даже деревянная, дорого стоит. А у людей подобные «талисманы» и вовсе – огромная редкость. – Я слыхал, эльфы обожают сторожевые заклятия, – задумчиво сказал он. – И оружие у них зачаровано: хапнешь без спроса, и все – прощай, мама-папа. В лучшем случае, руку отсечет или брюхо распорет. А то и молнией шарахнет, и тогда останется от тебя только сочный кусок мяса, обжаренный до хрустящей корочки. Мальчишка рассеянно отмахнулся. – Не. На самом деле молния – это редкость, только у родового оружия встречается. Так наследники правящего дома развлекаются, ну и хранители иногда: у остальных-то магия, считай, тю-тю. Поэтому в большинстве своем ушастые на клинках руны рисуют. А руны – дело темное, одну линию чуть скосишь, и получишь вместо меча кривую загогулину. Да и умельцев, кто знает, как их правильно выводить, осталось всего ничего, поэтому ушастые чаще берут на вооружение простые руны, которые не могут прибить на месте. Зато сообщить хозяину о местонахождении оружия – запросто. Как сигнальный маяк – за тыщи верст видать, а там… уж на что фантазии у эльфа хватит, такая и смерть будет. Хочешь – повесят, хочешь – руки обрубят по самые плечи. Они смертных не шибко жалуют, но о расовых войнах помнят – по-крупному в конфликты не лезут. Зато мелочь вроде нас с тобой за разумных не считают, вот и отрываются при первом удобном случае. – Хорошо сказал, – прогудел совсем рядом мощный незнакомый бас. От общего костра отделился здоровенный детина и, ковыряясь в зубах, неторопливо подошел. – Только все не так плохо, как ты говоришь. Белик приметил этого великана еще раньше – в основном из-за громадного роста и широченных плеч, про которые в деревнях метко говорят: косая сажень. Чем-то он походил на вставшего на дыбы медведя – такой же здоровый, заросший почти до бровей. Даже ходил вразвалочку, неуклюже переваливаясь с боку на бок. Но при этом носил на плече секиру столь внушительных размеров, что в его присутствии хотелось невольно присесть, лишь бы не попасть под горячую руку. А ладонь у него, кстати, была пошире, чем иная наковальня. Его из-за этого так и звали – Молот. – Я вот слыхал, что перворожденные законы чести блюдут, – пробасил великан. – Когда им выгодно, может, и блюдут, – тихонько фыркнул Белик, а Аркан с рыжим скептически переглянулись. – Но у них понятие чести с нашим изрядно разнится. Иногда даже настолько, что порой и не знаешь, кто из нас больший подлец. – Поосторожнее, пацан, – предупреждающе протянул еще кто-то, и из-за спины Молота вывернулся еще один воин с парой длинных мечей за плечами. Он был обрит наголо, одет очень просто, зато двигался так плавно и тихо, что это поневоле вызывало уважение. – Если эльфы услышат, то можешь считать, могильный холмик тебе обеспечен. Белик кротко взглянул в неулыбчивые темные глаза незнакомца и пожал плечами. – Хочешь сказать, я не прав? – Может, в чем-то и прав, – проворчал Аркан. – Да только остроухие разбираться не станут: вжик – и полетит твоя голова с плеч. Один раз стерпели, но второго не простят, так что придержи язык, пацан, пока и в самом деле не отрезали. Слышь, Ирбис, там жрачка не готова? – Не, – мотнул головой подошедший воин. – Сказали, еще с полчаса. – Дерьмово. Я голоден. – Я тоже, – прогудел Молот. Весельчак вдруг задорно улыбнулся: – Может, развлечемся, пока время есть? Эй… как там тебя… Дядько! Седовласый воин оторвался от степенного разговора с купцом и вопросительно обернулся. – Это для Белика я Дядько, а для остальных – Урантар. – Да какая разница? Не желаешь размяться? Вон Ирбису заняться нечем, а мы до сих пор не знаем, на что ты способен! Не составишь ему компанию? – Вот ведь рыжая сволочь, – спокойно констатировал бритоголовый, покосившись на приятеля, который так элегантно его подставил, но на выразительный взгляд Стража согласно кивнул. – Что ж, не возражаю. Отчего не размяться? Дядько хмыкнул в усы и, переговорив с хозяином каравана, отправился вслед за будущим противником на берег. Проверка на вшивость… что ж, всегда следует знать, кто чего стоит и на кого можно рассчитывать в бою. Даже если тебя определил в сработавшуюся, но чужую команду сам король. Седовласый мельком оглядел уютную заводь, слегка пологий, но ровный спуск к воде, который скоро превратится в небольшую арену, сбросил свою куртку и неспешно разулся. Потом прошелся босиком вдоль речной кромки, в одном месте зачем-то присел и растер сильными пальцами влажные песчинки. А уж потом повернулся к терпеливо ожидающему Ирбису. Тому на вид можно было дать лет тридцать – тридцать пять. Среднего роста, неплохо сложенный. Он тоже был бос, но, в отличие от седовласого, решил сбросить еще и рубаху да закатать штаны до колен. Дядько внимательно оглядел крепкий торс противника, на котором красовалось немало белесых полосок, и вдруг спросил: – Красные драгуны? Ирбис изумленно вскинул брови. – Бронлор? Левый фланг? – быстро уточнил седовласый. – Откуда знаешь?! Дядько только хмыкнул: не узнать зигзагообразный след от ятагана орка на груди Ирбиса было невозможно. Как невозможно спутать грязно-серого цвета молнию на его левом плече – подобные метки есть у всех, кто хоть раз в жизни попадал под заклятие орочьего шамана. Но в последние годы сшибка со свинорылыми была только под Бронлором, вблизи Серого пика[11 - Серый пик – горы на северо-востоке Интариса. Граничат с территориями орков.], где орки лет пять назад решили испытать границы Интариса на прочность. Там еще была скверная история с пограничниками, прошляпившими разведотряды орков за пару месяцев до того, как разразилась катастрофа, и безобразным состоянием местного гарнизона, начальство которого после всего случившегося с позором перевешали. При полном одобрении короля Мирдаиса, кстати, который в том бою едва не лишился собственной короны. Но Создатель миловал – в последний момент отбились, и почти трехдневная битва закончилась победой интарисцев. Правда, им повезло, что поблизости от Бронлора находился отряд Стражей, невесть какими ветрами занесенный в такую даль, однако они сыграли в той заварухе немаловажную роль. В том числе удержали пятачок свободного пространства вокруг своего сюзерена – ценой собственных жизней и нескольких сотен нещадно воняющих орочьих трупов, из которых потом сложили целую стену. Спросите, с какого перепуга Дядько вдруг решил, что Ирбис – именно драгун? Да потому что приметил у него на внутренней стороне правого предплечья татуировку в виде двух перекрещенных сабель на фоне алого щита с золотой окантовкой – такие носили только знаменитые драгуны короля. Вот только после Бронлора остатки потрепанного полка расформировали, а выживших перебросили в другие части. После чего всучили медали, крепко пожали руки и… благополучно забыли. Казалось, навсегда. Хотя, как выясняется, забыли-то о них далеко не все. На неподдельную оторопь, проступившую на лице Ирбиса, седовласый удовлетворенно кивнул: значит, угадал. А потом закатал рукав собственной рубахи, где красовался точно такой же зигзагообразный рубец. При виде него суровый мечник дрогнул, а потом вдруг широко улыбнулся и коротко, по-особенному, отсалютовал. – Хазад! – Хазад аймаре[12 - Боевой клич интарисцев.]. – Дядько повторил его жест и приглашающее кивнул: – Начнем? Белик со скучающим видом отвернулся и побрел в сторону. Его этот бой не интересовал: Дядько был лучшим на своей заставе еще десять лет назад. И даже сейчас, почти в пятьдесят, мог дать сто очков вперед любому ловкачу. Юноша медленно двинулся вдоль прибрежных кустов, не обращая внимания на яростный звон стали и азартные выкрики со спины. По пути безошибочно угадал, в каком месте притаился коварный гаррканец, поджидающий его подобно засевшему в засаде хищнику, и заранее обогнул наглую скотину по широкой дуге. У норовистого зверя в последние дни появилась отвратительная привычка – проверять хозяина на прочность. Видать, спокойная жизнь сказывалась: энергию девать некуда, вот он и дурачился. Или, возможно, просто повзрослел? – Погоди, вернемся домой, и там уж будет не до шуток, – буркнул Белик, покосившись на густые заросли храмовника. – Но ты опять плохо спрятался, малыш. Я тебя чую. Каким образом среди острых колючек вообще мог кто-то притаиться, понять было сложно: длинные шипы прошивали насквозь даже плотную кожу облегченной брони, не говоря уж о шкуре породистого скакуна. Но донесшийся оттуда разочарованный вздох подтвердил: мальчишка не ошибся. А когда минуту спустя из-за пышных кустов выбрался донельзя раздосадованный Карраш, стало ясно: хозяин снова подловил его на ошибке. – Ты забыл задержать дыхание. – Белик с улыбкой потрепал скакуна по холке и двинулся дальше, тихонько насвистывая под нос. Он неторопливо шел вдоль берега, совершенно не обращая внимания на пристроившегося хвостиком скакуна и несколько странных взглядов со спины. В одном месте остановился, чтобы посмотреть на верхушку высокой сосны, чему-то загадочно улыбнулся. Затем углубился в лес, погулял уже там. Снова вернулся к реке. С наслаждением умыл лицо прохладной водой. Беззаботным гулякой побрел дальше, краешком глаза приглядывая за резвящимся конем. Наконец примерно через час отыскал небольшую, но уютную полянку, окруженную со всех сторон непролазными дебрями храмовника и, бросив наземь свой неудобный талисман, растянулся на траве во весь рост, с удовольствием подставив лицо теплым солнечным лучам. Карраш покрутился вокруг, старательно обнюхал кусты, с аппетитом съел какую-то мелкую живность, которую нашел тут же, в траве. А убедившись в отсутствии посторонних, со счастливым сопением пристроился рядом с хозяином. При этом умудрился совершенно неимоверным образом изогнуть ноги, будто там было не три, а как минимум десять суставов, поерзал и, наконец, свернулся клубком наподобие гигантского кота, прикрыв хищные желтые глаза и выставив торчком оба мохнатых уха. – Смотри, увидит кто… как потом оправдываться будем? Гаррканец неопределенно хрюкнул и махнул длинным хвостом. – А ушастые? – снова спросил Белик, и вот тогда Карраш недовольно заворчал. – Знаю, мы их не любим, но придется потерпеть до дома. Как думаешь, Траш там не скучно одной? – Гр-р-р… – Вот и я так считаю: наша малышка не из тех, кто позволит себя обидеть. Думаю, голодной она всяко не останется – места там дикие, нехоженые. Зверье непуганое. Людей почти нет, поэтому разглядывать ее некому. А мы потом по дороге подхватим. Гаррканец томно вздохнул, но долго отдыхать ему не дали: где-то в стороне послышался треск разрываемой ткани, сдавленный вскрик, а затем и болезненное шипение, будто агрессивный храмовник, раскинувший свои владения на много сотен шагов вокруг, поймал в колючие объятия какого-то незадачливого путника. Карраш моментально оказался на ногах, хищно озираясь и щеря крупные белые зубы. Белик тоже прислушался, но почти сразу расслабился и покачал головой. – Ну, надо же… совсем спятили, дурехи! Он со вздохом поднялся и, обогнув опасную растительность по краю, углубился в лес, ориентируясь на хруст веток и чужие голоса, в которых все больше проступало отчаяние. – Вы чего тут одни бродите? – строго спросил юноша, завидев впереди голубой сарафан и длинную цветастую юбку, из-под которой выглядывали загорелые ноги. – Зачем ушли из лагеря? В ответ донесся слаженный девичий визг и треск рвущейся ткани – две полоумные девицы, похоже, застряли в плену у коварного кустарника. А от неожиданности так резво подпрыгнули, что тонкая ткань юбок не выдержала – начала расползаться на длинные ленточки. – Да стойте же! – с досадой воскликнул Белик, узнав младшую дочь купца и ее служанку. – Илима! Лилька! Кому говорю! Стойте на месте или останетесь без одежды! Вот теперь подействовало: обе красотки замерли, испуганно схватившись за изодранные подолы, и заозирались. – Да я это, я. Не бойтесь. Сейчас помогу. – Выйдя из-за куста, юноша с укором заглянул в испуганные глаза Илимы и все с той же досадой добавил: – Ну куда вас понесло на ночь глядя? Тут же сам Торк ногу сломит… Лилька, ты еще и босая?! С ума сошла, девка?! Это ж тебе не родной огород! А вдруг змея? – К-какая змея?! – К’саш… да не волнуйся, это я к слову. – Змея-а-а! – взвизгнула служанка и едва не ринулась напролом, но Белик сумел протиснуться через колючие заросли и вовремя ухватил дурную девицу за локоть. – Та-ак, а ну, давай за мной, – властно скомандовал он, высвободив потрепанную одежду из колючего плена, а затем взял перепуганную дуреху за локоть и хорошенько встряхнул. – След в след, поняла? И ни шага в сторону! Илима, я за тобой сейчас вернусь. Стой на месте, ладно? В ответ на него уставилось две пары одинаково огромных глаз. – А… змея? Белик вполголоса выругался, после чего выволок из опасных зарослей сперва одну полоумную девицу (Лилька сразу вскочила на ближайший пень и, задрав подол, принялась лихорадочно озираться в поисках ползучих гадов), а затем осторожно вывел и вторую. Илима, в отличие от служанки, повела себя более достойно – оказавшись на свободе, коротко поклонилась спасителю и, неловко прикрывая ладошкой порванный рукав, велела: – Лиля, слезь и немедленно обуйся! – Да, госпожа, – пробормотала девушка. После чего слезла с пня, сняла с шеи связанные атласной лентой башмачки и торопливо натянула прямо на босые ступни. Так же спешно опустила подол, запоздало сообразив, что совсем недавно продемонстрировала не только исцарапанные коленки, но и гораздо более привлекательные для мужского взгляда места. От последней мысли густо покраснела и тут же стрельнула глазами в сторону: увидел? Но Белик лишь сурово нахмурился. – Так. А теперь выкладывайте: что вы тут делаете? – Малину искали, – спокойно отозвалась Илима. Юноша скептически приподнял тонкую бровь и насмешливо уточнил: – У реки? Под его пристальным взглядом девушка порозовела. – Мы не очень хорошо знаем лес. Вот и заблудились. – Заблудились они… ладно, горемычные. Пошли обратно, а то, чего доброго, на медведя наткнетесь. Карраш, ты где? Гаррканец с готовностью высунул морду из дальних кустов и кровожадно уставился на испуганно вздрогнувших девиц. Будто хотел спросить: чего с ними делать, хозяин? Съедим здесь или оставим на утро? – Покажи им дорогу до лагеря, – распорядился Белик. – А ты с нами не пойдешь? – насторожилась Илима, покосившись на громадного жеребца: он был очень велик, просто огромен, черный, как ночь, свирепый. А скалился так страшно, что аж мурашки по коже. Белик равнодушно пожал плечами. – Зачем? Карраш отлично знает дорогу. Просто идите следом, и он выведет вас к каравану. С этими словами пацан развернулся и исчез из виду, мгновенно затерявшись среди деревьев. А оставшиеся в одиночестве девушки испуганно переглянулись, потому что темнело вокруг невероятно быстро, да и в кустах что-то вдруг подозрительно зашебаршилось… Однако Карраш не дал им поддаться панике. Цапнув Илиму за подол, он уверенно потащил девчонку в сторону лагеря, откуда донеслись откровенно испуганные голоса: кажется, там наконец хватились. – Или-и-има… Девушки с одинаковой надеждой вскинули головы и почти бегом ринулись в ту сторону. Но умный гаррканец снова перегородил дорогу, оттеснив неразумных девиц за спину, а затем повел сам – быстро, но осторожно. Тщательно выбирая места, где поменьше коряг, о которых впотьмах легко переломать ноги, и где меньше вероятность наткнуться на змей. Одновременно с этим цепко посматривал по сторонам, да краем глаза косил на присмиревших девушек, чтобы не потерялись. Только у самой границы лагеря он бесшумно отступил в сторону, насмешливо фыркнул и наконец позволил им со всех ног кинуться навстречу облегченно вздохнувшему купцу. – Илима! Ты где была? – воскликнул герр Хатор, крепко обнимая дочь. – Лилька! Какого лешего вы бродили по лесу одни?! И почему в таком виде?! – Но мы были не… Илима поспешно наступила служанке на ногу. – Прости, отец, мы заблудились. Это я виновата: не подумала, что тут так быстро темнеет, и ушла далеко от лагеря. Хотела малины собрать к ужину, да забрела в заросли храмовника. Исцарапалась вот… и Лиля со мной. – А как же вы оттуда выбрались? – Голоса ваши услышали, – сказала Илима, выдержав строгий отцовский взгляд, а затем скосила глаза в сторону: Карраш бесследно исчез, словно его и не было. Гаррон укоризненно покачал головой, сетуя про себя не столько на девчонок, сколько на ротозеев, упустивших их из виду. На поединок, видите ли, загляделись. Впрочем, бой действительно оказался хорош, было на что посмотреть: седовласый, хоть и далеко не мальчишка, двигался так легко, что аж зависть брала. Свой громадный меч держал, как невесомую палочку, поразительно ловко перекидывая эту махину с одной руки в другую. Мимоходом показывал слабые места в защите противника, умело защищался сам и при этом не дал ни малейшего шанса себя коснуться. Потрясающий боец! Никогда бы не поверил, что человек может так двигаться, да вот теперь воочию убедился. Южанин тяжко вздохнул: жаль, что не вышло досмотреть этот фантастический поединок до конца. Очень некстати девицы запропастились… пришлось спешно бросать все дела, искать негодниц да ежеминутно поминать Торка – страстного любителя строить всякие гадости и организовывать неприятные сюрпризы. Гаррон внимательно оглядел своих людей, с одобрением отметив, что Аркан вместе с рыжим заняли крайнее левое положение на немаленькой поляне, здоровяк Молот – крайнее правое. Ирбис с внезапно обретенным сотоварищем перекрыл единственную тропинку к реке. А старинный приятель южанина – Сова, который отчего-то решил нарушить давнее правило не шататься по опасным трактам в дурной компании, сейчас сидел в тени высокой сосны и безмятежно курил самокрутку, машинально оглаживая рукоять любимой сабли. Южанин удовлетворенно кивнул: молодцы, дело свое знают. И рыжий, и напарник его, и бритоголовый мечник. Седой… ну, с ним тоже все ясно – отличного воина за версту видать, тот и на пороге смерти будет в каждом шорохе выискивать угрозу. Да и великан с секирой устроился именно там, где надо. Правда, что вдруг подбило известного домоседа и завзятого ворчуна Сову на новые приключения, Гаррон так и не понял. Но не уставал благодарить судьбу за то, что несколько дней назад натолкнулся на отчаянно скучающего приятеля в одном из трактиров Аккмала, где выслушал пространную жалобу на несправедливость жизни, в очередной раз оставившей старого служаку на мели, и вроде как в шутку предложил прогуляться по пыльным дорогам Интариса. А Сова совершенно неожиданно согласился, изумив старого друга донельзя и заставив крепко призадуматься, насколько же мало ценят в спокойное время заслуженных ветеранов, если позволяют им прозябать в нищете и несправедливости. А ведь Сова успел в свои сорок с лишком повоевать даже под Бронлором. И на королевском турнире трижды брал первый приз как лучший мечник. Если уж королю не нужны такие люди… Торково семя! Может, скоро настанет невеселое время, когда и ему, Гаррону, наскучит эта работа? Или найдется удачливый разбойничек, которому удастся оттяпать ему руку? Кому он тогда будет нужен?.. Тем временем караванщики с готовностью расселись вокруг костра, с жадностью поглядывая на ароматное варево, с которым как раз управилась толстуха Арва. Эльфы, как всегда, устроились особняком. Снобы. Сколько было историй, как за малейшую оплошность они отнимали людские жизни. Сколько случалось, что брякнул сдуру какой-нибудь болван, и все: мимолетный взмах меча, как росчерк пера – быстрый и красивый; бесстрастный взгляд зеленых глаз, один-единственный шаг навстречу и вежливая улыбка на божественном лице, от которой моментально стынет кровь. Эльфы не делали различий в возрасте, поле, статусе и количестве сопровождающей дурака охране: хоть нищий, хоть король. Потому-то с ними предпочитали не связываться, а уж если доводилось столкнуться, то раскланиваться начинали издалека, с почтением и уважением во взоре. И только потом, когда угроза минует, сплевывали вслед, мысленно желая союзничкам «добра и процветания». Хорошо хоть неугомонный Белик их больше не донимает и не травит свои похабные байки, иначе без беды бы точно не обошлось. Кстати, а сам-то он где? Куда подевался? Его расстеленный под дальней елью плащ пустовал, возле костра он тоже не крутился, никакого лишнего шума в лагере не наблюдалось… Гаррон еще раз огляделся по сторонам, после чего глухо выругался и быстрым шагом направился к пасущимся в стороне тяжеловозам, старательно отгоняя от себя нехорошую догадку. А когда гаррканца среди них не нашел, вот тогда уже обеспокоился по-настоящему. – Урантар, где твой племянник? Дядько обежал глазами поляну и тоже посуровел: Белика и след простыл. – Карраш здесь? – Нет, – отрывисто бросил Гаррон, почему-то тревожась все больше, и от седовласого это не укрылось. Он по очереди взглянул на внезапно примолкших попутчиков. Приметил встревоженное лицо Илимы, выглянувшей в этот момент из повозки, оценил ее порванный рукав. И наконец очень медленно повернулся к палатке эльфов: двое светлых в ответ на его взгляд вопросительно приподняли безупречной формы брови, а темный… – Торково копыто! – пробормотал Дядько, наконец-то сообразив, что именно неправильно. Гаррон тоже сложил дважды два и внезапно спал с лица: темного рядом с ними не было. Глава 5 Таррэн откинул с лица непослушную челку и опустил натруженные руки: ежевечерние тренировки давно вошли у него в привычку. За последние две сотни лет, наполненные постоянным ожиданием нападения «дорогих» родственничков, он не пропустил ни одной. Кроме тех дней, когда по причине серьезных увечий не мог поднять родовые клинки. Их всегда было два: длинный сак’раши в правую руку и более короткий, но не менее смертоносный с’сирташи в левую. Узкие, слегка изогнутые и почти невесомые, эльфийские мечи испокон веков славились непревзойденным качеством. А защитные руны у основания рукояти превращали их в совершенное орудие убийства, которому не страшны ни время, ни воры, ни даже магия. Идеальные спутники в долгой жизни бессмертного – верные, надежные, никогда не предающие кровь перворожденного, в которой некогда были закалены. И обоими он владел в совершенстве. Три крохотных значка под изящной гардой ярко подмигнули ему, на мгновение сложились в свившегося кольцом, грозно оскалившегося черного дракона, но почти сразу погасли: хозяин не хотел открывать свое настоящее имя. Темный эльф с уважением поклонился оружию, отдавая дань сотворившему его мастеру, и с величайшей осторожностью спрятал клинки в ножны. Светлые презирали парные мечи и пользовались лишь длинными сак’раши. Но среди темных нашелся один умелец, рискнувший сломать древнюю традицию. Первым сменил ножны у бедра на более удобные – на спине, а потом ввел в смертоносный танец клинков пару. С тех пор темные не расставались со своими сак’раши и с’сирташи. И это послужило одной из множества причин разрыва между древними родами бессмертных. Когда-то очень и очень давно… Таррэн упруго поднялся с колен и, раздевшись, смыл в прохладной воде пот и дорожную грязь. Но в лагерь вернулся не сразу, а еще долго стоял, медленно обсыхая на ветру и с удовольствием вдыхая ароматы нетронутого людским присутствием леса. Он любил этот запах – изумительную смесь речной прохлады и насыщенного травяного духа. Любил слушать пение птиц, ровный шум текущей воды, стрекотание сверчков, тихий шорох крыльев ночных охотников – летучих мышей и других крылатых существ, подстерегающих добычу по ночам. Подставлять лицо лунному свету, жадно вдыхать прохладный воздух и впитывать всем существом красоту этого щедрого на чудеса мира, в котором и смертные и бессмертные являлись непрошеными гостями. Ощущение чужого взгляда пришло внезапно. Как сон, наваждение, смутная тень в глубине леса. Но и его было вполне достаточно, чтобы эльф насторожился, стремительно оделся и, подхватив оружие, шагнул под прикрытие древесных стволов. Никто не сравнится с перворожденным в погоне. Ничто не ускользнет от бдительного взгляда и чуткого слуха бессмертного, способного различить даже писк летучей мыши на расстоянии в несколько сотен шагов… Но вокруг был самый обычный лес – молчаливый и загадочный, мирный и совсем не враждебный. Только очень уж тихий. Что за шутки? Ведь минуту назад казалось, что здесь кто-то есть, а теперь пусто. Ни шороха, ни звука. Таррэн немного покружил по окрестностям, выискивая хоть какой-нибудь знак, что недавнее ощущение ему не почудилось, как намедни в Аккмале. Даже рискнул посмотреть вторым зрением, но ничего не нового не обнаружил: те же деревья, та же докучливая мошкара, испуганная белка на ветке, прыснувшая прочь от опасного двуногого, длинная вереница муравьев, штурмующих замшелое бревно, одинокая сова на верхушке сосны, беззвучный мышиный писк – и все. Никаких врагов, никаких шпионов и соглядатаев. Действительно, показалось… Эльф досадливо поморщился, но отдых был безнадежно испорчен. Поэтому он не стал возвращаться к реке, а двинулся обратно в лагерь, по пути предварительно намеренно пошумев, чтобы сдуру стрелу в лоб не пустили. И здорово удивился, когда по возвращении в него буквально воткнулось полтора десятка пар враждебных глаз. Он непонимающе моргнул: – Что-то случилось? – Ничего особенного, – безмятежно улыбнулся Элиар. – Человеческий мальчишка пропал, вот они и бесятся, – равнодушно пояснил Танарис. – Уже с полчаса, как ушел седой, но от сопляка пока ни слуху ни духу. Гаррканец тоже исчез. Ах да, еще девчонка (та, младшая, на которую южанин заглядывается) вернулась в изорванном платье. – Давно? – насторожился Таррэн, припомнив недавнее беспокойство, смахивающее на то, что за ним кто-то следил. – Да. – А Белик? – Похоже, удрал еще раньше: девка вернулась одна. Да какая разница? Нет сопляка, и ладно. Нам спокойнее будет, а то он стал меня порядком раздражать. Темный с сомнением покачал головой: – Ты не знаешь людей. Мальчишка из хорошей семьи, пусть и едет инкогнито. Его наверняка будут искать, а это может нас задержать. Элиар нахмурился: об этом он не подумал. – И надолго? – До тех пор, пока не найдут его или тело. Будь уверен: так просто они его не оставят. – Мм, Таррэн? – вдруг тихо шепнул Танарис. – А это случайно не твоя работа? Ты подумай… ведь и тебя долго не было… людишки вон как смотрят. Угадай, о чем они сейчас думают? Темный эльф покосился в сторону большого костра и убедился: все плохо. Их недавнюю ссору с мальцом помнят все, а мстительный нрав перворожденных уже давно стал легендой. Причем особенно в этом отличились темные, вот люди и смотрят волками, мысленно примеряя к вероятному убийце все известные способы мести. Нет, пока доказательств не будет, связываться они не рискнут, но если получат хоть малейший намек, хотя бы крохотный след… Элиар внимательно посмотрел на неподвижное лицо собрата, за внешним равнодушием которого скрывалось напряженное раздумье, и вопросительно вскинул бровь, однако Таррэн по-прежнему безмолвствовал. Несколько минут он сидел недвижимо, затем нахмурился, пожевал губами. Наконец тяжело вздохнул и снова поднялся. – Пойду гляну, в чем дело. Может, заблудился? Светлые едва не отшатнулись от него. – Ты спятил?! – Нам нельзя задерживаться, а без Стража в пределах делать нечего: у него наш ключ. – Я еще не уверен, что это именно тот Страж, который был нам обещан, – буркнул Танарис. – Может, заставить его отдать ключ, и тогда седой станет не нужен? – задумчиво предложил Элиар. – Нас трое, а он один… – А до Лабиринта как добраться? У тебя карта есть? – язвительно поинтересовался Таррэн, закидывая на спину ножны с родовыми клинками. – Или, может, ты и в Проклятый лес без проводника пойдешь? Давай, а я посмотрю, насколько тебя хватит. Считаешь, что в орден только люди входят? Забыл, чего стоило прорваться к Лабиринту в прошлый раз? И сколько наших полегло в том ущелье?! Почитай хроники, Элиар! Ни одному смертному это не под силу! А значит, в этом замешан кто-то из наших! Элиар медленно поднялся, побледнев от ярости. – Уж не считаешь ли ты, что кто-то из нас мог опуститься… – Нет, – ядовито отозвался темный. – Но за последнее время адепты ордена настолько поумнели, что смогли перебить почти две сотни наших мечников, полтора десятка магов и, в довершение всего, обрушили половину горы Имала! А потом прикрыли все это гигантским «Плащом тени» и спокойно удалились, просто чудом проглядев третью часть ключа! Тебе пересчитать по пальцам умельцев, кто способен сегодня создать заклятие такой мощи, или сам догадаешься?! Элиар отвел взгляд. «Плащ тени» – заклятие высшего уровня, которым люди точно не могли овладеть. А если все же и сумели, то только с помощью кого-то из перворожденных. Тем не менее именно «Плащ» был использован орденом в прошлый поход, именно от его силы погибла большая часть отряда людей и эльфов, о нем предупреждали владыки бессмертных, и это – тот неоспоримый факт, против которого у них нет аргументов. Вернее, пока еще нет. – Хватит. Еще не хватало нам схватиться друг с другом, – вмешался Танарис. – Элиар, остынь. Таррэн, сходи за смертным, если хочешь. Нам действительно не следует задерживаться. Только если найдешь, будь добр, расплатись пощедрее… за меня. А то ведь не сдержусь, если увижу – прибью. Достал. Элиар непримиримо сверкнул глазами, но все же смолчал, а темный бесшумно исчез в лесу, провожаемый мрачными взглядами смертных и почти озвученными пожеланиями провалиться подальше. Таррэн скользил среди молчаливых деревьев, настороженно прислушиваясь и пытаясь уловить хоть какие-то признаки чужого присутствия. Мальчишка не мог забраться далеко: гаррканец все же не дикий зверь, пройдет не везде. Соответственно они должны выбрать наиболее удобный для изнеженного скакуна путь. Погрузившись в раздумья, эльф свернул к реке, где обоих видели в последний раз, и остановился возле раскидистой ивы, где виднелся отчетливый след конского копыта. Внимательно его осмотрев, темный нахмурился, потому что только сейчас подметил пару странностей, которые раньше упустил из виду: во-первых, гаррканец оказался не подкован, а такого быть не должно – копыта непременно сточит. Однако красовавшийся перед его глазами след был почти безупречен – отличный слепок крепкого и тяжелого копыта. А во-вторых, поперек копыта шла необычная полоса, будто кто-то разрубил его на две половины. Никаких признаков скола по краям, ни даже неровностей по идеально ровному полукружью. Такое редко встретишь даже у молоденьких жеребят, а тут – взрослый конь, не первый год ходящий под седлом. Очень странно… Таррэн присел, непонимающе проведя пальцами по необычному следу, и только поэтому заметил второй отпечаток, которого прежде не было видно – он был скрыт густыми ветвями старой ивы, спускающимися почти к самой воде. Точно такой же ровный, неестественно четкий и глубокий след правой передней ноги. Тоже – неподкованной. И у него так же, как у первого следа, имелась глубокая поперечная полоса. Эльф мысленно присвистнул: ничего себе! Но если с первым отпечатком он мог ошибиться, то второй наводил на мысль, что эти полосы не случайность, а гаррканец – какой-то неправильный. Даже если забыть о его поведении, подозрительной свободе, что даровал ему молодой хозяин, и том странном взгляде, которым накануне одарил раздраженных эльфов загадочный зверь. Таррэн озадаченно потер подбородок и без колебаний шагнул в воду, огибая роскошный куст. И куда только понесло дурную скотину? Купаться, что ли, надумал? Резвится? Сбежал? Теряясь в догадках, он прошел несколько сотен шагов, временами то упуская необычный след, то снова находя его в совершенно неожиданных местах, словно громадный гаррканец игриво скакал вдоль берега, уподобившись сумасшедшему коту. Один отпечаток виднелся в трех шагах от кромки воды, а следующий терялся в густой траве почти на грани видимости. Но вскоре следы вновь возвращались к берегу и были настолько сильно вдавлены во влажный песок, что даже спустя несколько часов отчетливо виднелись на мелководье, будто Карраш рухнул туда с огромной высоты, после чего помчался дальше, продолжая эти безумные кульбиты и совершенно умопомрачительные прыжки в длину и высоту. Таррэн пару раз приметил поломанные ветки на высоте почти в три человеческих роста от земли, но предположить, что громадный конь сумел до них дотянуться… пожалуй, на это были способны лишь гигантские белки. А конь, хоть и гаррканец… вряд ли. Потому что тогда пришлось бы принять за правду еще одну диковатую догадку: все эти внезапные скачки почти на середину мощной реки, далеко раскатившиеся брызги, широкие лизуны на песке и другие детали, которые постепенно вырисовывались перед взглядом опытного следопыта, были подозрительно похожи на манеру некоторых медведей глушить крупную рыбу. Звери любили сперва сильно разбежаться, а затем со всего маху рухнуть в прохладную воду, чтобы потом торопливо собирать оглушенную добычу прямо с поверхности. Всего за полчаса Таррэн осознал, что очень мало знает о родном мире, в котором, как оказалось, водятся такие странные существа. А еще понял, что может до самого утра искать пропавшего скакуна и его хозяина, поскольку скорость, с которой мчался лихой конь, была поистине запредельной. Временами казалось, он обязательно должен был во что-нибудь врезаться. К примеру, на крутом повороте, где самым неожиданным образом вырастало большое дерево, но следов удара не было. Только глубоко вспаханная земля, вырванная с невероятной силой трава, да отброшенные из-под мощных копыт камни. А вот это уже интересно… Эльф подметил смену направления движения гаррканца и свернул за следами, которые теперь стали гораздо менее заметными. Ага, он явно перешел на шаг, а вот тут вообще остановился, ожидая… кого? Есть! Таррэн торжествующе усмехнулся, отыскав легкие, почти невидимые следы изящных сапожек, принадлежащие исчезнувшему пацану. Какое-то время они шли бок о бок с конскими, потом свернули в заросли храмовника… кол-лючий, зараза!.. затем валялись на мягкой травке возле реки. Позже они поспешно ушли с этого места, а потом… Эльф от души посмеялся, проследив всю эпопею с девчонками и их порванными в зарослях храмовника платьями. С улыбкой снял с одной из веток обрывок голубого сарафана, коснулся пальцами влажного пня, где стояла вторая девчонка. Убедился, что здоровенный гаррканец потащил обеих в сторону лагеря, а затем с растущим интересом пошел по следу Белика, уходящему в противоположную сторону. Что ж, правильное решение: хорош бы он был, если бы собственноручно привел к отцу исцарапанных, нещадно потрепанных красоток, у одной из которых от подола осталась только половина, а вторая оставила среди коварных колючек свой левый рукав. Таррэн буквально впился глазами в отпечатки сапог. Они были почти невесомы, и он отчего-то побоялся их потерять, хотя наверняка знал, что с пацаном все в порядке. Казалось бы, можно не беспокоиться и с чувством выполненного долга возвращаться. Но гордость охотника не позволила оставить это дело, и он упорно преследовал юнца, уже предвкушая, каких подзатыльников надает, когда поймает. За Танариса, как просили. За выразительные взгляды обозленных караванщиков. За собственное, неподобающее ситуации беспокойство. За бессонную ночь, наконец, и эту странную погоню, которая совершенно неожиданно захватила его как мальчишку. Темный эльф бесшумно вынырнул на очередную полянку и с нескрываемой досадой уткнулся в прозрачную водную гладь, перед которой обрывался загадочный след. Слева возвышалась скала, справа щетинились непролазные дебри все того же храмовника. На единственной тропке они с мальчишкой ни за что бы не разминулись. Да и следы вели только в одну сторону. Получается… с’сош! Неужели переплыл?! Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=36087406&lfrom=196351992) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Сноски 1 Интарис – самое крупное королевство людей. Расположено на западе мира, называемого Лиарой. – Здесь и далее примеч. авт. 2 Так на Лиаре называют смерть. 3 Лиандр – крупный торговый город на юге Интариса. 4 Считается, что эльфы стали первой магически одаренной расой на Лиаре. 5 Согласно одной из легенд Торк – владыка Нижнего мира, населенного демонами. 6 Хранители – небольшая, но весьма значимая для эльфийского сообщества каста магов, происходящих из семей, находящихся в близком родстве с правящим домом. В Светлом лесу их называют хранителями трона, в Темном – хранителями знаний. 7 Бекровель – крупный город на восточной окраине королевства. 8 Драконий хребет – горный массив, разделяющий Серые пределы и восточную границу Интариса. 9 Гаррканец – элитная порода лошадей. 10 Ланния – одно из небольших королевств, граничащих с Интарисом на западе. Известна многочисленным пантеоном богов и налаженным производством дорогих тканей. 11 Серый пик – горы на северо-востоке Интариса. Граничат с территориями орков. 12 Боевой клич интарисцев.