Два в одном. Оплошности судьбы Владимир Александрович Сухинин Не ошибается только бог. Ангелы тоже совершают ошибки. Это ощутил на себе Артем Рахвалов, когда по оплошности ангела судьбы попал в другое тело. И каково же было его удивление, когда он понял, что рядом с ним присутствует и сам хозяин этого тела. А кроме того, он очутился совсем в другом мире. Жестком и алчном. Где практикуется магия, а магов контролирует церковь Свидетелей Славы Хранителя. Где свирепствует инквизиция, сжигающая людей по любому обвинению в ереси. Меж тем в одном теле стало жить два сознания. Череда поступков бросает Артема, недоучившегося студента-историка, в круговерть событий, связанных с необъяснимыми смертями наследников престола королевства Риванган. Проблем добавляет хозяин тела – маг-недоучка с проклятыми руками, который постоянно попадает в смертельно опасные ситуации. Выбор между жизнью и смертью заставляет землянина задуматься о смысле существования, своем предназначении и о том, как побеждать, научившись принимать верные, но порой трудные решения. Владимир Сухинин Два в одном. Оплошности судьбы Две несогласные непостижимости Мучат меня меж собою ревниво: Непостижимость конечности жизни – И бесконечности этого мира.     А. Шапошников Пролог «Если ты читаешь эту тетрадь, мой неведомый друг, значит, я не унес свою тайну с собой безвозвратно. Сам понимаешь, туда, откуда в мир живых хода нет. Я очень хотел поделиться ею со всем миром. Может быть, это сделало бы людей более осмотрительными в своих поступках. Позволило бы им управлять своим будущим. Быть созидателями своей судьбы. Но честно признаюсь, я струсил. Не рискнул поделиться с моими современниками знаниями, которые получил от моего такого же одинокого, как и я, ночного гостя. Он рассказал мне и показал то, что скрыто от людей за стеной их гордости и неверия. Не буду лукавить, я испугался этих знаний. Во многих знаниях многие печали. А как иначе! По стране идет борьба с религиозными культами. Священников ссылают и расстреливают как пособников кровавого царя и обманщиков трудового народа. А тут я со своими мыслями о бесконечности Вселенной. О ее постоянном движении, о духовных сущностях, которые там обитают и невидимы простым глазом. Но которые связаны с нами незримыми, но неразрывными нитями и пишут книгу нашей судьбы. Меня просто сочли бы безумным, и я закончил бы свои дни в психиатрической лечебнице. Это в лучшем случае. Но, скорее всего, меня осудили бы как бывшего церковнослужителя и враждебного элемента. Я и так лишился семьи, был ею отвергнут и стал одинок. Мальчишки мне вслед кричат «расстрига», и кто меня знал, отворачиваются. Одни считают предателем, другие приспособленцем. А третьи… Впрочем, все по порядку. Не так важно, кем я был и кем стал, сути того, о чем я хочу написать, это не касается. Я хочу поделиться хоть с кем-то знаниями о судьбе. Поведать о совсем маленьком кусочке скрытого, того, к чему я сумел прикоснуться. Того, чего умом не понять, но того, что определяет судьбу каждого. Так вот, я смею утверждать, что миры во Вселенной бесконечны и они находятся в постоянном движении, вращаясь вокруг одного центра. Как Земля вращается вокруг Солнца, так и Солнечная система вращается вокруг центра Галактики, и сама Галактика вращается вокруг своего центра, и это движение бесконечно. Вселенная, не имея ни начала, ни конца (вечная и бесконечная), обладает всей полнотой сведений о самой себе – полной мерой. А мы черпаем, или достаем, знания из Вселенной путем освоения частных мер из этой полной меры. Понятие «мера» включает в себя не только привычные «вес», «длина», «ширина» и т. п. В понятие «мера» входят правила и законы, по которым протекают процессы в мироздании, и многое другое. Все знания, которыми обладает человечество, – это всего лишь множество частных мер, почерпнутых из всей полноты Общевселенской Меры. Сколько законов действует во Вселенной? Мы знаем все эти законы? Конечно нет. А каждый такой закон – это тоже некая частная мера, принадлежащая всей полноте Меры Общевселенской. Всякий физический мир имеет своего духовного двойника, так называемый высший мир. И бывает, наступает такой момент, когда двойники пересекаются. Нет, не физические миры, те существуют в трехмерном пространстве и пересечься не могут без катаклизма. Надеюсь, ты понимаешь это? Миры физические имеют в своей основе физические законы, а духовный мир строится на духовных законах. И вот они-то являются главенствующими для физических миров. Духовные миры наполняют духовные существа, они занимаются своими делами и даже сражаются между собой. Все события в физическом плане есть только отражение состояния дел в сфере духовной. И наоборот, состояние дел в физическом мире проецируется в мир духовный, изменяя его, чтобы потом эти изменения вернулись вновь в мир физический. Один из таких законов взаимосвязи миров гласит: «Посеешь ветер – пожнешь бурю». У каждого человека, как и у Вселенной, есть свой духовный двойник. У нас их называют «ангелы», но в каждой Вселенной свои названия. В миру, откуда был изгнан мой собеседник, их звали «шайтаны» – не те демоны зла, какие есть у нас и которых за провинность свергли и сослали на нижний духовный слой, совсем другие, служивые духи. В некоторых вселенных их называют «тифлинги». Названий много, но суть у них одна. Их всех, проще говоря, можно назвать одним словом – «судьба». Может, ты слышал поговорку: «У каждого своя судьба»? Так вот она точно отображает существующую действительность вне сознания и ощущений человека. Есть судьба у меня, есть она и у тебя. Носит она с собой книгу, куда записаны наши деяния прошлого, и имеет планы на будущее. Вот, казалось бы, мы решили, поедем в город и купим обновку, но это решение уже было спланировано свыше по прежним нашим делам. И мы только движемся, влекомые духовным законом, по определенному для нас пути. Властен ли человек над своей судьбой? Этот вопрос часто стоит перед мыслящими философами, которые слегка прикоснулись к тайнам высшего мира и судят гадательно о духовных материях. Словно смотрят через тусклое стекло, пытаясь разглядеть контуры духовных взаимосвязей. Я считаю, что власть над своей судьбой у человека в какой-то мере есть. Но не прямо. Она проявляется в узловых точках событий, когда он принимает решение. Вот именно там он властен над своей судьбой. Путь человека напоминает путь змеи на песке, извилистый и запутанный. Сделав шаг, он становится перед распутьем, и какой выбор сделает, туда судьба и повернет и поведет его дальше, до следующего перекрестка. Все поступки человека влияют на его судьбу, и судьба воздает ему той же отмеренной мерой. Бывает, судьба возносит человека из рабов в цари. Бывает, ниспровергает, как царя-батюшку. У меня тоже был свой выбор – отказаться от сана или умереть в лагерях. Нелегкий выбор. Можно ли с уверенностью сказать, что я избежал ареста и смерти? Наверное, нет, может, только отсрочил этот момент до следующего перекрестка…» Артем оторвался от пожелтелых листов тетради, найденной на чердаке заброшенного дома, куда его поселил отец Алексей. Тетрадь была в шкатулке, запрятанной среди разного хлама, аккуратно завернутая в холщовую тряпицу. Сколько таких доморощенных философов, Кантов и Вольтеров, он повидал за время учебы? Он не мог даже сказать. Их с развалом страны развелось как тараканов на грязной кухне. Он выбросил тетрадь и, прихрамывая, стал спускаться. Сказывалось ранение в ногу во время службы в Чечне. Осколок гранаты, брошенной бандитом, повредил кость голени. Врачи ногу спасли, но хромота осталась на всю жизнь, и с изменением погоды ноющая боль доставала его. Сюда, в саратовскую деревушку, вернее село, его позвал отец Алексей, которого он с группой разведчиков отбил у «чехов» вблизи Ачхой-Мартана. Местные бандюги захватили того для выкупа. Артем тогда в составе группы разведчиков возвращался из глубокого рейда. Усталые, злые и голодные, они шли, скрываясь, по ночам, по лесополосам. Уходили от преследований. Устраивали засады. Прятались в заброшенных домах, на маленьком кусочке бывшей некогда единой огромной страны. Теперь это была вражеская земля, а вокруг враги. Враги, которые еще недавно были простыми согражданами. Ходили с тобой в школу, работали на заводе, учились в институте. А потом в одно мгновение поделились на своих и чужих, и началась дьявольская свистопляска. Кто-то проливал кровь, а кто-то на этой крови делал деньги. Несмотря на все предосторожности, напоролись на пятерых «чехов», тихо сидящих в густых кустах. Они тоже прятались. Чеченцы тихо сидели, не разжигая костра, и ждали, когда чужаки пройдут мимо. Впереди шел лейтенант, командир разведгруппы, не доверяя уставшим бойцам. Но и сам в темноте подошел слишком близко. «Чехи» сначала приняли его за своего: старый камуфляж, борода и темень. Они окликнули его на своем языке. А лейтенант в ответ дал очередь из автомата… Их положили всех, одного своего потеряли – лейтенанта. Он герой: понимая, что напоролись на встречный бой, принял весь огонь на себя. Скомандовал «к бою» и, стоя в полный рост, не прячась, выпустил весь рожок, заставляя противника залечь. Дал ребятам время занять позиции. Чеченцы – воины знатные, умелые. Много чего придумали. Даже щиты делали из бука и двигали перед собой. Ты лупишь по нему из автомата, а он знай себе прет. Артема в том бою гранатой зацепило. Замешкался он, не желая падать в муравейник, а тут граната прилетела. Но ему, можно сказать, повезло: она ударилась о дерево и отскочила в сторону. Он присел, закрывшись автоматом, как учили. Взрыв раздался в трех метрах от него. Основные осколки приняли на себя деревья, его же опрокинуло взрывной волной, и один осколок вошел в ногу, повредив кость. Среди тел нашли лежащего православного священника без единой царапинки, хотя место, где залегли чеченцы, закидали гранатами. – Как же ты выжил, батюшка? – удивленно спросил сержант, оставшийся за командира. – Бог миловал, сынок, – спокойно улыбаясь в бороду, ответил тот, – видимо, не судьба мне сегодня погибнуть. Потом помолился над убитыми и помолился за Артема. Забрал у бандитов топор, ловко нарубил ветвей и соорудил носилки. Взял в руки автомат и, глядя на удивленных разведчиков, сказал: – Я готов. Кладите лейтенанта на носилки – и понесем его. А ты, – посмотрел он на Артема, – залезай ко мне на спину. Так они и тронулись. Двое суток шли по ночам, но вышли к своим. На привалах выяснилось, что был священник в свое время капитаном-артиллеристом, Афган прошел, а потом сан принял. Почему? О том не распространялся. – То между мной и Богом, – ответил он как отрезал, – остальных не касается. Больше с этим вопросом к нему не лезли. В расположении полка, прощаясь, он обратился к Артему: – Ты, сынок, коли трудно будет, приезжай ко мне в Саратовскую область, Лысогорский район, село Широкий Карамыш. Вижу я, нужда у тебя есть с Богом пообщаться. Больше не глядя на удивленного Артема, развернулся и широкими шагами зашагал прочь. После демобилизации по ранению Артем долго мыкался, не зная, куда податься. Продолжать учиться? Кто кормить будет? На работу не берут. Кому нужен калека? Бандиты к себе звали, побыл с ними месяц, но противно было видеть их наглые лысые морды. Как же, властелины мира! Махнул рукой и подался к батюшке… Так, вспоминая прошлое, он вышел на крыльцо и столкнулся лицом к лицу с двумя парнями. «Чехи»!» – замерло сердце. – Ты будэшь Артем Рахвалов? – с акцентом спросил один из них. – Нет, он в доме, – не задумываясь, ответил Артем. – Позвать? – Не надо, убогий. Мы сами пазавем, – засмеялся чеченец и, толчком оттолкнув его в сторону, крадучись, словно волк, вошел в дом. Дальше Артем действовал на инстинктах. Он резко выкинул ногу вперед и с силой ударил в спину оттолкнувшего его чеченца. Тут же, согнув пальцы, как когти, ударил второго по глазам. За ним была инициатива, и не ожидавшие от калеки такого проворства бандиты растерялись. Первый улетел внутрь дома, а рядом стоящего он ткнул клюкой в солнечное сплетение, отбросил палку и, увидев торчащую из-за пояса чеченца ручку пистолета, выхватил его. Любимый ими «стечкин». Передернул затвор и краем глаза увидел, как вылетел патрон. Значит, оружие было готово сразу к бою. Он навел оружие на чеченца и тихо приказал: – Лежать, падаль, не двигаться! – Мы тэбя, русский, как барана зарэжим за брата нашего, так же как попа вашего. В доме послышалось шевеление, и Артем, не целясь, выстрелил два раза в темный проем. Из-за двери показался второй, руки его были опущены, в одной из них он держал такой же «стечкин». Немного постоял и стал заваливаться. На его груди в районе сердца расплылось красное пятно. – А-а-а! Шайтан! – заорал лежащий и, выхватив нож, полоснул им Артема по ноге. От вспыхнувшей боли Артем на мгновение замер, и чеченец, воспользовавшись заминкой, быстро воткнул нож ему в живот. Нажав трижды на спусковой крючок, Артем выронил пистолет и, схватившись за нож, торчащий внизу живота, завалился на убитого бандита. – Ну вот и пообщаюсь с Богом, – прошептал он и закрыл глаза. Глава 1 Солнце скрылось за гребнями Южных гор. Подул ветерок, приносящий прохладу на улицы города. Столица королевства Риванган Майроба, уставшая от дневной духоты, погружалась в сон. Королевский дворец, стоявший на высоком холме на юго-западе города, прятался в зелени парков и садов. Вход сюда был заказан простым жителям, независимо от их благосостояния или социального положения. Там находился, жил и правил потомок первых королей из рода Мазандаров король Безгон, прозванный льстивыми придворными Мудрейшим. Самодержец был уже немолодым, на днях ему должно было исполниться шестьдесят пять лет, но, прожив долгую и бурную жизнь, Безгон Мудрейший не сподобился обзавестись сыновьями. У него родилась одна дочь, и та была замужем за Маликом ла Боре, ландстархом[1 - Ландстарх – наместник провинции королевства. Здесь и далее примеч. авт.] одной восточной провинции королевства. Злые языки поговаривали, что так короля наказал Хранитель за то, что тот потакает магам и их богомерзкой магии. Но говорили тихо, шепотом, оглядываясь по сторонам, во избежание опасности попасть в руки охранки. Так жители королевства называли Пятое отделение жандармерии. Придет такой неприметный серый господин с жандармами, укажет пальцем на болтуна – и все! Больше его никто уже не увидит. И такое вот неведение того, что происходит с арестованным, пугало обывателей гораздо больше, чем если бы несчастных прилюдно вешали или сжигали на кострах. С такими мыслями к Запретному городу, как прозвали дворцовый комплекс подданные королевства, на лошади подъехал младший фельдъегерь Жакуй Парван, мать которого была кормилицей нынешнего короля, а почивший отец служил старшим фельдъегерем. Он спокойно проехал внешнюю стражу, показав свой жетон, свернул налево и направился в сторону комплекса зданий, где располагалась обслуга дворца. Прачечные, пивоварни, псарни, конюшни и разные службы – все, без чего не мог существовать ни один дворец правителя. Отдав коня на попечение выбежавшему лакею, Жакуй неспешной походкой поднялся на крыльцо трехэтажного особняка и вошел вовнутрь. Его насторожила та поспешность, с которой его позвала престарелая мать. Она прислала сообщение о том, что он должен срочно, бросив все дела, прибыть к ней. Его подкованные сапоги, разрывая сонную тишину особняка, гулко стучали по граниту лестницы, совершенно неосвещенной и пустой. Но это не мешало ему находить дорогу и не спотыкаться на ступенях. Он шел маршрутом, по которому ходил тысячи раз. Наконец лестница вывела на второй этаж, где находились покои его матери, довольно влиятельной в свое время женщины. Без сомнения, умной, хитрой и умеющей извлекать выгоду из своего положения. Нынешний король был к ней когда-то очень привязан, и многие знатные дворяне знали, что он прислушивался к ее мнению. «Да, бежит время», – размышлял Жакуй о прошлом с грустинкой и сожалением. Тогда они жили не здесь, на задворках, а в самом сердце дворца. Встречи с матерью добивались самые знатные семейства, чтобы через нее решить свои проблемы. Добиться расположения его величества, пристроить отпрыска на доходную королевскую службу, а то и удачно выдать дочь замуж. Все изменилось с приходом новой, девятой по счету, молодой жены, которая должна была понести сына для самодержца. Вместе с ней пришел духовник, худой маленький старичок с крысиными глазками, и кормилицу через месяц отселили в этот особняк, запретив встречаться с королем. Жакуй вздохнул и свернул в правое крыло, которое слабо освещалось лампадами, так что в трех метрах уже ничего не видно. «Когда это было? – вспоминал Жакуй. – Десять или двенадцать лет назад». Новая королева так и не понесла, но сохранила свое место рядом с его величеством, который с возрастом стал невыносимо набожным. Жакуй дошел до нужной двери и не стучась вошел, открыв высокую дверь. У матери были покои из трех комнат. Вот у второй двери он остановился и постучал. Дверь открыла сиделка, приставленная к матери, и поклонилась. – Добрый вечер, господин Парван, госпожа ждет вас. – Она повернулась и, держа подсвечник с пятью горящими свечами, пошла впереди него. На большой кровати в куче подушек полулежала его мать. Несмотря на преклонный возраст, это была женщина с еще цепким взглядом и умными, почти черными глазами, которые, казалось, проникали внутрь помыслов собеседника. Такими пронзительными они были, что Жакую чудилось, будто она знает все его потаенные мысли. Мать улыбнулась, увидев сына, и, махнув рукой сиделке, выпроводила ее. – Ступай, Гайя, и проследи, чтобы нам не мешали поговорить. Женщина поклонилась и вышла. – Присядь, сынок, – показала рукой старушка на стул возле кровати. Она дождалась, пока Жакуй усядется. Наученный долгим общением с матерью, он сидел молча и ждал, когда она заговорит первой. Та долгим взглядом рассматривала сына. Она что-то искала в нем и не могла найти, именно такое впечатление сложилось у Жакуя. Затем мать положила сухонькую ладонь на его руку, лежавшую на коленях. Наконец она что-то решила для себя и заговорила: – Сынок, ты уже совсем взрослый. – Жакуй внутренне усмехнулся: еще бы, ему уже за сорок, он полысел и обзавелся солидным животиком. Мать поняла, какие мысли посетили сына, и улыбнулась. – Для матери, сынок, дети всегда маленькие. Жаль, что ты не обзавелся семьей, не дал мне вкусить радости понянчить внуков. Жакую составило большого труда не поморщиться, вместо этого он только положил другую ладонь на руку матери и погладил. – Знаю, знаю, что ты об этом думаешь, – проговорила старушка, – но я позвала тебя для другого разговора. – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Я расскажу тебе тайну из прошлого и потребую от тебя выполнить мою просьбу, сынок. – Голос женщины из мягкого и доброго стал жестким и даже колючим. Жакуй насторожился. Он знал, что мать полна тайн, и старался в них не вникать. Меньше знаешь – спокойнее живешь, это правило он усвоил с детства. Не обладая большим умом, он был наблюдательным и незаметным мальчиком, что позволяло ему не выделяться и жить безопасно. Все считали его простоватым, недалеким и исполнительным, но только мать знала, какой твердой волей обладал ее сын. – Мы с матерью жили в лесу, – начала вспоминать старушка. – Она была, как теперь говорят, ведьма и учила меня. Учила прятать свой дар и притворяться. К нашему несчастью, лес принадлежал ландстарху Мирху ла Корну, любителю охоты. Однажды он пригласил короля, отца нынешнего властителя, на большую охоту, и, блуждая по лесу, они нашли нас. Женщина замолчала, прикрыв глаза, заново переживая прошлое, но молчание было недолгим. – Мою мать убили. Затравили собаками, поймали, сначала помучили и, надругавшись над ней, повесили. А меня спас король: он вытащил меня, четырнадцатилетнюю девчушку, из-под кровати за волосы. Посмотрел и велел отправить в лагерь, не трогая. – Голос матери стал хрипловатым, и она откашлялась – было видно, что воспоминания давались ей нелегко. – Я стала его игрушкой и любовницей. Сначала я ненавидела его и желала найти способ убить короля. А церковники хотели сжечь меня, как еретичку, на что король пообещал сжечь всю церковь, и от меня отстали. Я чувствовала, что он меня любит, и в конце концов полюбила его сама. Я не знаю, как это получилось, – она вздохнула, – но я полюбила убийцу своей матери. Богдан носил меня на руках и больше времени проводил со мной, чем с королевой. Меня пытались отравить раз сто, не меньше. – Она улыбнулась. – Представляешь, они хотели отравить ведьму. Но я заставляла выпить яд того, кто мне его принес. Раз пять хотели отравить и короля, но я не позволила. После этого королеву сослали в монастырь, и он женился на молоденькой и глупенькой дочери провинциального конта. Богдан не только любил меня, он проникся ко мне безграничным доверием, и, когда родился Безгон, я стала его кормилицей. Я сама в это время родила мальчика от короля. Мать вновь замолчала. На этот раз молчание длилось дольше. Когда она продолжила говорить, в ее голосе прозвучала скрытая боль. – Богдан пришел и наклонился над малышом, из ворота рубахи выпал амулет Мазандаров и засветился. Увидев это, король долго молчал, потом снял с себя амулет и передал его мне. У Жакуя приподнялись брови: он понимал, что значит светящейся амулет. У рода Мазандаров, которые тысячи лет правили королевством Риванган, был свой родовой знак, который начинал светиться, когда чувствовал кровь первых королей, и только эти люди могли стать наследниками и королями. Всего Жакуй знал о четверых реальных претендентах на престол. Это сын кангана[2 - Канган – наместник нескольких провинций.] Жупре де Ро, наместника севера, Орангон де Ро. Ему восемь лет, и он первый в очереди. Всего канганов было четверо: канган юга, севера, запада и востока. Они от имени короля управляли частями территории королевства. Сын ландстарха Немрода ла Брука Маншель ла Брук, ему двадцать пять лет, он второй. Сын ландстарха Гиндстара ла Коше Ризбар ла Коше, ему тринадцать лет. Он третий в очереди. Ландстархи были правителями провинций и подчинялись канганам. Сын королевского прокурора конта Гри?буса Аданадиса Марас Аданадис, сорок семь лет, он четвертый. Конты – благородные дворяне, получившие надел от короля и являющиеся его вассалами. Они обязаны были выставить свои дружины в случае войны. Они были также противовесом канганам и ландстархам, ограничивая их власть и не давая поднять восстание, задумай те такое. Жакуй хорошо разбирался в системе сдержек и противовесов во властных структурах королевства. Имелись еще пять претендентов второй очереди, но их никто всерьез не принимал. Первые четверо были из самых древних родов, и это определяло, кто будет первым в очереди на престол. Жакуй мысленно присвистнул. Однако! Теперь, оказывается, есть еще один неучтенный кандидат, и он брат нынешнего и сын прежнего короля, а значит, первый в очереди. А вот такой новости Жакуй услышать не ожидал, поэтому его оставила выдержка, и он спросил: – И где теперь этот… – он замялся, – малыш? Мать не обратила внимания на то, что сын ее перебил. – Богдан забрал его у меня, – ответила она, – и переправил в провинцию со своим преданным отставным сержантом. Теперь мой сын стал купцом. Человек обеспеченный, и у него есть жалованная грамота от короля, в которой он указал, что признает его сыном… Ты понимаешь, что это значит? Жакуй кивнул. Конечно, он хорошо понимал. Его брат в случае смерти короля мог свободно заявиться в Высокое Собрание ландскнехтов, что собиралось один раз после смерти короля, и предъявить свои права на престол. Еще это означало, что если о нем узнают сейчас, то до коронации ему не дожить. – Мне осталось недолго, и амулет, который отдал мне Богдан, у меня. – Она достала золотой знак летящей птицы на такой же золотой цепочке. – Богдан его любил, но не мог сделать королем. – Мать посмотрела на медальон в руке и, понизив голос до шепота, произнесла: – Мучают меня предчувствия, что эту тайну знает кто-то еще. Я ощущаю опасность, сынок. Поэтому хочу, чтобы ты передал медальон своему брату. И помогал ему во всем. Увольняйся со службы. Деньги я скопила, тебе хватит жить безбедно. Их ты получишь в любом отделении почтовой гильдии. Достаточно предъявить этот перстень… Она достала из-под одеяла массивный серебряный перстень-печатку и вместе с медальоном вложила в руку сына. – Я чувствую, сын, что грядут большие события, и они связаны с престолом. Мне страшно. И я не хочу, чтобы пострадал мой сын от Богдана. Будущее мне неведомо, но сердце матери подает мне знак. Пора передать медальон. Это личный медальон Богдана с отпечатком его ауры. И он даст право Миху занять престол. Она пошамкала ртом, устало прикрыла глаза. Казалось, тайна, которую она рассказала Жакую, выпила все ее силы, но она вновь их собрала и продолжила: – Будь осторожен. Опасайся слежки! За мной следят, и Гайя тоже следит. Поэтому после разговора быстро уходи из дворца. Мы больше не встретимся, сынок. – Она увидела, что он хочет возразить, и сильнее прижала его руку. – Не спорь! Больше тебе здесь появляться нельзя. За меня не беспокойся. Я хорошо пожила. Любила и была любимой. Я обладала властью, которой не имели королевы. Ты же пообещай мне, что выполнишь мою просьбу! – Конечно, мама, как ты могла подумать о другом? Я найду брата и стану ему помощником. Мать повела рукой в воздухе, и Жакуй почувствовал творимое колдовство. – Это поможет тебе, – сказала она. – Вот еще! – Она вытащила небольшой костяной клинок. – Возьми его. Он защитит тебя. А теперь давай свою тужурку, я зашью письмо и амулет с кошельком алмазов в подплечник. Там его не найдут посторонние. Через полчаса Жакуй покинул мать, написал ходатайство об увольнении и оставил его у дежурного фельдъегерского отделения. Глубокой ночью он покинул дворец и направился на север. Предупреждения матери он не забыл, поэтому часто менял дороги и пробирался лесостепью. Вновь выходил на дорогу и так двигался всю ночь, чтобы как можно больше удалиться от столицы. Закалка и выносливость фельдъегеря помогали ему, и он не чувствовал особой усталости. На вторую ночь он остановился в придорожном постоялом дворе. Снял номер на одного и сел ужинать. Оглядывая зал, где собрались путешественники, он оставался настороже. Жакуй не был воином, но скрываться и прятаться, уходить от погони и чувствовать слежку он умел в совершенстве. Не заметив ничего подозрительного и успокоившись, он доел свой ужин. Расплатился и поднялся со своего места, чтобы уйти в комнату и отдохнуть. За спиной хлопнула дверь, и сердце мгновенно сжалось. Он не оглянулся, но понял: пришли по его душу. Тяжелым шагом поднялся на второй этаж и зашел в свою комнату. Устало посидел на кровати, обдумывая ситуацию, и решил уходить. Те, кто пришел за ним, были опытными следопытами. Они прошли по его следу и настигли. Что это могло значить, он не знал, но, как и мать, чувствовал смертельную опасность. Что им нужно? Почему они его преследуют и почему это случилось после разговора с матерью? По всей видимости, это могло означать только одно: те, кто его преследует, ищут его брата. Зачем? Это понятно: чтобы устранить конкурента. Кто-то из высокочтимых расчищает место к трону. Мать была права: значит, о брате знают. Жакуй тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли, и тихо приблизился к двери. Прислушался и не услышал ничего подозрительного. На цыпочках подошел к окну и осторожно открыл его. Осмотрелся. Вокруг была тишина, и в ночи светилась луна, освещая пустой задний двор. Он, кряхтя, протиснулся в узкий проем окна и, свесив ноги, немного повисел, собираясь с духом. Затем отпустил руки и упал в негустую траву под окном. Присел и огляделся. Его продолжала окружать тишина. Пригибаясь, он проскользнул во двор, где стояли лошади, и огляделся. В свете луны увидел сидевшего у водопоя человека, и тот ему не понравился. Человек сидел на деревянном чурбане и, казалось, спал. Жакуй остановился, не зная, как поступить. Ему нужна была его лошадь, но человек мог оказаться одним из тех, кто его преследует, подать знак товарищам, и тогда он не сможет незаметно скрыться. Жакуй пожалел, что не был воином, он служил королевским почтальоном и справиться с несколькими противниками навряд ли смог бы. Его раздирали противоречивые чувства. Что делать? Пройти мимо или по-тихому прирезать сидящего? Ему приходилось убивать, защищая тайны королевства, но он не хотел напрасных жертв. Так он просидел с минуту и, понимая, что ничего не высидит, решился. Пригибаясь и не торопясь, он подошел к сидевшему человеку со спины. Тот похрапывал, надвинув широкополую шляпу на глаза. На коленях лежал короткий меч в ножнах, под просторной курткой видна была кольчуга. Однажды приняв решение, Жакуй уже не сомневался. Так учила его мать. Он вытащил костяной кинжал и почувствовал его жажду крови. Рука сама метнулась к горлу незнакомца и перерезала яремную артерию. Струя крови ударила в сторону, и человек, схватившись за горло, упал на землю и стал кататься. Жакуй обошел смертельно раненного, хрипевшего человека и побежал к конюшне. Быстро оседлал лошадь и погнал ее прочь. Хорошо знакомый с местностью и дорогами в королевстве, он изменил маршрут и поспешил вдоль реки. Холмы, скрытые натоптанные дорожки могли дать ему фору перед преследователями, по крайней мере он на это надеялся. Не могли же они знать, в какую сторону он направится. Поищут на дорогах, поспрашивают и на это убьют день-два, думал он. А за это время он сможет запутать следы и скрыться. С такими мыслями заночевал в овраге. Костра не разжигал, и к утру Жакуй основательно продрог. Речная прохлада не очень-то способствовала глубокому и приятному сну. Утром он заехал в село, купил вареные яйца, копченый окорок и круг хлеба. В колодце набрал в дорожную флягу воды и тронулся дальше. Он ехал по широкому королевскому тракту, думая, что навсегда избавился от преследователей, лошадку не понукал, понимая, что ей тоже нужен отдых, и к обеду решил остановиться в небольшой рощице под развесистым дубом. Он только выложил съестные припасы, нарезал хлеб и мясо и с аппетитом засунул толстый кусок в рот, как из кустов вышли двое бородатых мужчин. Были они уставшими и пропыленными. В их глазах явственно сверкала злоба. – Вот он, сученыш! – проговорил один из них, сплюнул и решительно направился к нему. Жакуй остолбенел с куском хлеба во рту. Он не понимал, как они смогли его найти, и найти так быстро. Его мысли беспорядочно заметались, им овладела паника. И словно прочитав их, шедший впереди человек засмеялся: – Что, падаль, думаешь, как мы смогли тебя найти? – Он расхохотался. – Ха! Ха! Ха! Скажи спасибо своей коняшке, мы ей магическую метку поставили еще во дворце. Услышав пояснение людолова, а это были именно они, воины без жалости и сострадания, Жакуй стряхнул оцепенение. Вскочил и бросился со всех ног вглубь леса. Он не надеялся уйти от них, он уповал на чудо и на помощь матери, что отправила его в такое опасное путешествие. – Стой, дурило! – раздался насмешливый голос бандита. – Ты нам не нужен. Не заставляй за тобой гоняться, и мы оставим тебе жизнь. Поверь, ты нам действительно не нужен. Расскажешь, где живет нужный нам человек и как его зовут, и мы тебя отпустим, фельдъегерь, – кричал ему вслед все тот же бородатый с насмешкой в голосе. «Как же, отпустят они!» – подумал Жакуй и выскочил на берег реки. Сзади подходили людоловы. Жакуй плавать не умел и боялся воды, он понял, что угодил в ловушку. Сзади преследователи, впереди река. Он, судорожно дыша, затравленно озирался. Деваться было некуда. Он вытащил костяной нож и истерично заверещал: – Не подходи, убью! – Да ладно тебе, – примирительным тоном проговорил довольный бородач. – Спрячь ножик, а то порежешься невзначай, кровь из пальчика пойдет, бо-бо будет. – Он издевательски рассмеялся. Жакуй отступал в воду и махал перед собой ножом. Наконец нервы его сдали, и он закричал: – Мама! Помоги! – Зря зовешь, дурачок. Ведьма твоя лежит мертвая дома, не стала нам рассказывать, куда тебя отправила, а нам, представь себе, очень интересно. Правда, Меркул? – спросил он у молчаливого напарника. – Ага! – отозвался тот и с интересом посмотрел на бывшего фельдъегеря. – Что-то мне не нравится его ножик, – продолжил он. А Жакуй, не понимая, что сейчас сделает, размахнулся и со всей силы вонзил нож себе в сердце. Умирая, он успел подумать: «Зачем я так поступил?» Мир сжался до черной точки, и Жакуй сомкнул глаза. Его тело упало в воду, и она накрыла его с головой. – Вот сволочь, обманул все-таки! – в сердцах проговорил бородач и сплюнул. – Что будем делать, Меркул? – посмотрел он на второго, стоявшего с мрачным видом. – Обыщем, может, что найдем. Привяжем камень к ногам и бросим на середину реки. Тут недалеко я видел рыбачью лодку. – Да это понятно, – недовольно проговорил первый. – Жаль только, денег от заказчика нам не видать. – Не видать, – согласился Меркул и направился к мертвому Жакую. Вытащил того за ногу и стал обшаривать его карманы, ощупывать тело. Нашел кожаный кошель и пересчитал содержимое. – И тут подгадил, – сказал он, но без злобы. – Только серебрушки, ни одного ба?рета. Присмотри за ним, я за лодкой. А нож не трожь, – предупредил он, проследив взгляд напарника. – Этим ножом он Вахика зарезал. Чую, непростой нож, некромантский. Бородач испуганно осенил себя змейкой. – Чур меня, – прошептал он и посмотрел в спину уходящему Меркулу. Тот был ве?дом, не колдуном, но мог видеть тайное, и к его советам он прислушивался. Говорил Меркул редко, но всегда по существу. Приплыл Меркул, они погрузили тело в лодку, привязали к нему камень и, выплыв на середину реки, сбросили труп в воду. Меркул отряхнул руки и проговорил: – Хозяин реки его быстро сожрет. Куда теперь двинем? Назад возвращаться нам не с руки. – Тут недалеко деревня есть, Лысые Холмы. Переночуем там, а потом подумаем, – ответил бородач. …Утро несмело входило в свои права. Деревня просыпалась, и с мычанием коровы, собранные в стадо, понукаемые криком пастуха и лаем лохматой собачонки, медленно брели на выгон. Заспанная девчушка подошла к сараю мельника и заглянула внутрь. – Ваша милость! Господин маг! – Девочка встала у входа в сарай и кричала в проем двери, не желая заходить дальше. – Ваша милость! Господин Артам! Она кричала уже минут пять, пытаясь докричаться до кого-то, кто находился там, в темноте. Наконец оттуда послышался шум. Из клети с зерном показалась всклокоченная голова. – Тебе чего? – спросила она. – Господин маг, вас староста зовет, пора на кладбище, – радостно отозвалась девочка, докричавшись. – А я где? – спросил маг, не вылезая из клети. – Вы в деревне Лысые Холмы, ваша милость. Сюда вас направил наш конт, для проведения обряда упокоения на деревенском кладбище. – Она была девочкой смышленой и не стала ждать, когда маг завалит ее вопросами. – Да? – несколько удивленно переспросил маг. – Я сейчас. – Он с трудом вылез и, пошатываясь, направился к выходу из сарая. Сморщился и прикрыл глаза, отвернув голову от восходящего солнца. У него болела голова, во рту было сухо, и он вообще не помнил, что было вчера и как он оказался здесь. Рядом с сараем стояла бочка с дождевой водой. Он подошел к ней, отогнал рукой живность и сунул голову в воду. Затем стал жадно пить. Утолив первую жажду, выплюнул кого-то, попавшего в рот. – Пошли, – сказал он девочке. На выходе из деревни их ждали трое. Один кряжистый мужик с густой черной бородой, худой горбатый смотритель кладбища с кривым копьем на плече и амулетом смотрителя на шее и молодой парень с босыми ногами, который с интересом смотрел на мага. – Я староста деревни, ваша милость, – без всякого почтения напомнил бородатый и поморщился. Вчера он уже встречал этого крупного и полноватого парня, ученика школы магии, которого прислал конт. Его лицо, бывшее вчера пухлым, сегодня было круглым, как тыква. Маг смотрел через щелки глаз бессмысленным взором. Перегар окутывал его как магическая защита, к нему даже мухи и комары не приближались. Еще бы, подумал староста, столько бражки выдуть за ночь не каждый сможет. Вот послал Хранитель работничка! – Идемте, господин маг, – позвал мага староста, – смотритель кладбища докладывает, что в могилах началось шевеление. Он, не оглядываясь, пошел твердой походкой, и Артам вынужден был пойти следом. Маг плелся, пытаясь вспомнить события последних дней. Он точно помнил, что вреднющий классный учитель вручил ему предписание на практику к конту… К какому? – Студент силился вспомнить, но никак не вспоминалось. Мысли разбегались и устремлялись только в одном направлении – где взять выпивку, чтобы опохмелиться. Он сильно страдал, и до остального ему не было дела. Кладбище располагалось в двух тысячах шагов от поселения, как и положено. Чтобы выкопавшиеся мертвяки не могли сразу найти его и напасть. Маг обреченно шагал и, когда все встали, не остановился, погруженный в свои думы, а прошел мимо прямо на погост. Там стоял усопший, восставший из могилы. Он тупо топтался на одном месте возле могильного креста. Маг увидел покойника и оживился. Вот и дело, по которому он сюда пришел. Сейчас он быстро упокоит его, а потом опять пойдет к мельнику – похмеляться. Он вспомнил, с кем вчера провел вечер. Артам стал, путаясь, создавать плетение. В это время подступила тошнота, и он по-быстрому прочитал заклинание. Только после того как покойник задергался, а потом стал скакать, словно мельник, с кем он вчера пил, маг понял, что вместо упокоения наложил заклинание благословения. А покойник, прыгая и маша руками, учуял живого и метнулся к магу. С размаху двинул того рукой по голове, после чего маг рухнул как подкошенный. Глава 2 Молоденький служивый ангел Арингил, зевая, листал книгу судьбы переданного ему неудачника. «Как скучно работать с такими», – недовольно подумал он. Ни учиться, ни трудиться не умеют. Всего-то научился драться да стрелять. Вот в деревню переехал к батюшке, служкой устроился, и ангел за ним подался. И чего приехал? Священника уже убили, а его еще раз ранят. Потом осудят за убийство. Арингил заглянул в книгу. Восемь лет дадут строгого режима. И он, служивый ангел, с ним сидеть будет. Правда, Арингилу год за два пойдет, а потом повышение, но все равно покоя из-за него нет. Шальной, вечно попадает в неприятности. Чего, спрашивается, к церкви прибился? Сам же атеист, постоянно твердил: «Бога нет, Бога нет. Это все выдумки необразованных людей». Служивый дух вздохнул. И у Арингила из-за него проблемы. Архангел строго предупредил: «Следи за ним. Через него нить больших событий протянута, и многие судьбы завязаны на него. Ты – парень серьезный, потому тебе его и поручаю». Ангел посмотрел на читавшего тетрадку паренька. Калека и есть калека, чего в нем особенного? Один раз он уже отвел от него осколки гранаты, да не очень удачно, за что и наказан был епитимьей – лишили на время нимба. Хорошо не разжаловали, только урезали количество приходящей ему благодати. Он посмотрел на небесную сферу, откуда раздалась переливчатая мелодия, и вздохнул: пересеклись с кем-то. Ангел закрыл книгу, обернулся на возглас и замер. Перед ним стояла тифлинг. Молодая и очаровательная. Она прыгала на одной ножке, вторую держала в руках и корчила рожицу. – Что, ушиблась? – поспешил ей на помощь Арингил. Он подхватил ее под локоть и осторожно придержал. – Да что у вас за дороги такие? Одни кочки и ямы! – возмущенно проговорила тифлинг и уселась прямо посреди той самой дороги. – Я, по-моему, ногу вывихнула, – почти плача, сказала она. Ангел некоторое время смотрел на девушку, но затем, немного уязвленный ее словами о дорогах, решил ей пояснить про дороги. Ему стало неудобно оттого, что гостья из другой вселенной пострадала. – Дороги здесь такие потому что там, внизу, никак не разберутся, где им жить – при коммунизме или при капитализме, – пояснил ангел. – Кто спорит, кто ворует, никто работать не хочет. «Мы не сеем, мы не пашем, мы гордимся строем нашим», – передразнил он кого-то. Потом огорченно вздохнул. – Мы уже привыкли. Хотя дороги здесь разные. Бывают и хорошие, просто ты неудачно попала. Ему нравилась эта девушка, и он смотрел на нее даже с некоторой долей восхищения и, подсев поближе, спросил: – Тебя как зовут? Тифлинг бросила взгляд на ангела, увидела, что нравится парню, и, поиграв глазками, ответила: – Агнесса. – А я – Арингил, – стараясь выглядеть солидно, представился служивый. – За кем смотришь? – А, – отмахнулась та, – за неудачником, глупым и ленивым. Меня из-за него наказали. За недогляд. А кто знал, что он полезет в кабацкой драке гулящую девку защищать, он и драться-то не умеет, – там ему по башке и прилетело. А я в это время… Но договорить ей не дали. – Коготки она полировала в это время, – раздался голос у них за спиной. Арингил оглянулся и увидел еще одного тифлинга. – Агнесса думала, – продолжил объяснять тифлинг, – что подопечный, как всегда, напьется и уснет за столом. Агнесса зашипела и стала похожа на разъяренную кошку, которой наступили на хвост. – Да! Думала! – с вызовом ответила она. – Он всегда, как напьется, так и спит за столом, мордой в тарелке. Теперь вот на всю жизнь с ним, – вздохнула она. – А ты за кем смотришь? – отвернулась она от тифлинга и демонстративно все свое внимание переключила на нового знакомого. – Такой же непутевый, как и у тебя. Лодырь и бездельник. Даже не догадывается, что жизнь надо менять, плывет по течению, как щепка по воде, – поделился своими проблемами ангел. – Как ты красиво говоришь, Арингил, у нас так не умеют, – восхитилась она и вновь с вызовом посмотрела на тифлинга. Тот только презрительно фыркнул и отвернулся. Пренебрежительно скривив губы, он всем своим видом показывал, что он думает о ее мнении и о ней самой. Тифлинг и ангел и дальше обсуждали бы своих подопечных, забыв обо всем на свете, но тут с двух сторон послышались трубные звуки, предвещающие кончину смертных. Арингил глянул за грань в сторону вселенной Агнессы – там мертвяк тащил за ногу полненького паренька, и душа паренька уже выплывала из тела. Затем краем глаза глянул в свою сторону и обмер. Его калека умирал с ножом в животе! – О Создатель! – ужаснулся ангел судьбы. Он мгновенно представил, как со смертью человека, на котором были завязаны в единый узел будущие события и другие судьбы, произойдут непоправимые события. Может герой не родиться, может история страны пойти не по тому пути, а это вечная ссылка в штрафные роты и война с бесами на нижнем уровне. Он представил, что с ним сделает суровый Гавриил… и мысли понеслись вскачь, наполняя душу ангела паникой… А еще можно под горячую руку к Люциферу попасть… – О бездна! – воскликнул он, испугавшись такой горькой участи. Арингил заметался и с воем отчаяния увидел, как душа паренька покинула тело и повисла на тонкой нити над ним. Только одна мысль билась у ангела в голове: парень должен выжить! – Ну все, простофиля, тебе конец, – услышал он голос ангелов, стоявших над телами еще двоих умирающих, и их слова подстегнули судьбу к действию. Ангел камнем упал вниз, схватил в охапку душу никчемного паренька, посмотрел на лежащего чеченца, тот еще подавал признаки жизни. Затем стал суматошно запихивать душу подопечного в новое тело. – Ты смотри, что он делает! – возмутился его коллега и вышвырнул новую душу из чеченца. – Нет уж, Арингил, ищи другое вместилище, – сказал он. Ангел еще громче взвыл от отчаяния, вновь схватил Артема. Взмыл вверх, огляделся и, перестав что-либо соображать, нырнул за грань другого мира. Ничего лучше не придумав, сунул ее в тело паренька, которого тащил за ногу неупокоенный мертвец. Тело еще не умерло, но уже было почти свободно. – Ты что творишь? – завизжала тифлинг и, схватив местную душу, тоже затолкала в тело. Парень открыл глаза, увидел гниющего мертвеца, громко заорав, согнул ноги и оттолкнул того от себя. Мертвяк стал пятиться и напоролся спиной на крест. Пару раз дернулся и затих. Агнесса в это время сунула руку в тело и потащила кого-то оттуда. Вытащив до середины, она ругнулась и запихала обратно. Пошарила еще раз и радостно, найдя нужное, потащила из тела. Но тут вмешался Арингил с громким криком: – Ему нельзя умирать! – Ухватил душу с другой стороны и стал тянуть к себе, не давая ее вынуть. Вокруг них собрались другие тифлинги. – Смотри, наша Агнесса опять дурака валяет, – глядя на происходящее действо, сказал один. – Ага, опять ногти небось красила на работе и прошляпила. – Да она не одна. Какого-то парня в балахоне с собой притащила. В это время раздался перезвон, и Арингил замер. – Батюшки! – прошептал он. – Миры разъединились. – Он ошеломленно посмотрел на Агнессу. – Я же вернуться не смогу. Паренек в это время открыл глаза и во все горло закричал: – Мама, у меня один глаз не видит! …Артем выплыл из туманного забытья, с трудом открыл глаза и понял: видит он только одним, причем правым. Но даже одним глазом он сумел увидеть вонючее чудовище, видом напоминавшее человека и тащившего его за ногу. Не раздумывая, Артем согнул ноги и резко выбросил их вперед. Чудовище отцепилось и исчезло из поля зрения. В следующие несколько минут он, по всей видимости, умирал. Причем, как ему показалось, несколько раз. Он так решил, потому что периодически терял сознание, а когда приходил в себя, видел то черта с рожками, то ангела в белых одеяниях. Они тянули его каждый в свою сторону и ругались. Наверное, не решили, грешник он или праведник, подумал Артем. Но при этом попасть в ад он не горел желанием и стал искать руками за что-нибудь зацепиться. Нащупал чью-то руку и ухватился за нее. Сразу стало полегче. – Да вылезай же! – услышал он хрипящий от усилий и натуги голос черта, вернее чертовки, и ответил: – Не стану, мне еще с Богом пообщаться нужно. Тут ангел заорал во все горло: – Ему нельзя умирать! – Ты слышала, что начальник сказал? – стараясь покрепче держаться за безжизненную руку, произнес Артем. – Мне нельзя умирать, так что катись отсюда в бездну. Голова болела так, словно она была расколота надвое. Тут еще вопль резанул по нервам: – Мама, у меня один глаз не видит! А потом вновь наступила спасительная тьма. Пришел он в себя уже лежа в телеге, которая неспешно катилась, покачиваясь и подпрыгивая на ухабах и кочках. Артем открыл глаза и опять понял, что видит только одним глазом. Наверное, к врачу везут, подумал он. Здорово абрек меня пырнул, слава богу, что хоть выжил. Только болит не низ живота, а голова, и, по-видимому, она перевязана. Сил потрогать ее не было, и поэтому он без движения продолжал лежать, размышляя над происшедшим. О каком брате говорил бандит? Неужели о тех, кого они положили в посадках? Тогда их сдали свои из полка. Продались, суки, со злостью подумал Артем. Имя, фамилию – все узнали. Батюшку жалко! Вспомнив отца Алексея, Артем чуть не заплакал. От гранат спасся, а вот от залетных – нет, ни за что, можно сказать, пострадал… – Мама, у меня один глаз не видит! – неожиданно кто-то вновь закричал рядом, да так громко, что Артем вздрогнул и на пару секунд оглох. – Ты че орешь? – не видя крикуна, спросил он и, нащупав, толкнул того в бок. – А ты кто? – Кричавший перестал орать и стал шарить по нему рукой. – Я Артем, а ты кто? – А я Артам. – Гляди-ка, Савул, маг сам с собой разговаривает. – Возница оглянулся на лежащего и смотрящего открытыми глазами в голубое небо паренька с перевязанный головой. – Видно, здорово его мертвяк по башке треснул. Савул степенно шагал рядом с повозкой, держа кривое старенькое копье на плече. – Да, маг оплошал, это же надо – вместо заклятия упокоения наложил благословение Хранителя! – Он громко рассмеялся. – Как мертвец запрыгал, заскакал – и страшно, и смешно. Такого танца даже Фрольт-мельник после трех жбанов эля не вытворял. Паренек в это время спросил: – Ты че орешь? – и уставился на Савула. – Да я вроде, ваша милость, не шибко громко говорю, – ответил крестьянин. – А ты кто? – вновь спросил маг, не сводя с него взгляда. – Так Савул я, смотритель с поселкового кладбища. А парень, словно не слушая его, сам себе ответил: – Я – Артем. – И опять спросил: – А ты кто? – Так Савул я, смотритель с поселкового кладбища, – озадаченно повторил мужик. А маг опять повторил свое имя, переиначив его: – А я – Артам. Ты чего орал? – Снова здорово! – покачал головой возница. – Ты потише говори, – произнес он шепотом и посмотрел на Савула. Тот согласно закивал. – Так я вижу одним глазом, – сам себе ответил паренек и продолжил, вроде как успокаивая сам себя: – Я тоже вижу одним глазом, ты каким видишь, Артам? Я – левым. А ты? – Он смотрел на Савула требовательно и сурово. – Так… я двумя, ваша милость, – ответил тихо крестьянин и переложил копье на другое плечо. – Я вижу правым, – неожиданно поведал маг. – Видит он! – проворчал возница. – То левым видит, то правым. Видимо, сотрясение у него мозгов произошло. Хорошо голова цела, а кость мертвяка хрясть – и вдребезги. Как он заклятия-то перепутал?! Понять не могу. – Так они вчера с мельником Фрольтом упились до тифлингов, мы его из зерна в клети еле живого выкапывали, вот и перепутал спьяну. Паренек словно прислушался и сурово спросил, продолжая ковырять взглядом смотрителя кладбища: – Так ты пьешь? – Савул промолчал, обдумывая вопрос, а маг сам себе ответил: – Бывает, а кто не пьет? Ты, что ли? – И следом противоречиво, но твердо заявил: – Я не пью! – О как! – засмеялся возница. – То пью, то не пью. Точно сотрясение. – А ты, собственно, кто? – вновь спросил он Савула. – Так Савул я, ваша милость, смотритель с поселкового кладбища, – терпеливо, в который раз повторил идущий и усмехнулся. – Я – маг, вернее, ученик. Учусь в Аногурской магической школе первой ступени на втором годе обучения. А ты кто? – Ну надо же! – изумился возница. – Никак он тебя, Савул, не запомнит. – Он посмотрел на паренька и предложил: – Может, треснем по башке, чтобы замолчал? Савул осенил себя священной змейкой сверху вниз и ответил: – Не дай Хранитель! Еще что-нибудь применит и проклянет, с него станет, – и он опасливо посмотрел на мага. И как заученную мантру, обреченно произнес: – Савул я, ваша милость, смотритель с поселкового кладбища. – А я служка в храме у священника, хочу сан принять, – ответил маг. Услышав такое неожиданное утверждение, оба сопровождающих не выдержали и громко рассмеялись. – А чего смешного? – спросил маг и тут же сам себе ответил: – Я не смеялся, я думал. – Потом некоторое время помолчал. – Видать, успокоился, – прокомментировал его молчание возница. Но юноша ответил: – Я думаю, с кем я сейчас разговариваю? Я тебя слышу, но не вижу. Его взгляд продолжал неотрывно смотреть на Савула. Причем тому показалось, что смотрит он на него одним глазом, а другой просто глядит в небо. – Так я же вам сказал уже. Я – Савул, смотритель с поселкового кладбища, – устало повторил идущий и подумал, как же тяжело с этими господами, сами не понимают, чего хотят. – Так ты маг или смотритель с кладбища? – спросил юноша. Савул сплюнул под ноги и промолчал. А возница уже заржал в полный голос: – Сознавайся, Савул, практикуешь черную магию али нет? Тебя служка из храма пытает, – и весело подстегнул лошадку. Артем надолго задумался. Какие-то странности происходят, видно, он бредит после потери крови, такое бывает. Голоса слышит разные. Про магов говорят. – Так ты кто, маг или смотритель кладбища? – спросил он незнакомца, прячущегося во тьме. – Нет, я маг. Нет, я не маг, я смотритель кладбища, – услышал он одновременно два голоса. «Точно я в бреду, – подумал Артем, – сам с собой разговариваю и сам себе отвечаю. Надо уснуть, – успокоил он себя. – Так выздоровление быстрей приходит». Но уснуть ему не дали: тот, другой, из темноты стал подвывать: – Мама, мамочка! Ну зачем я пошел в маги, лучше бы сидел дома, помогал отцу в лавке. А теперь кому я нужен, безглазый? На меня ни одна девчонка не посмотрит. – Ишь ты, как расплакался, сердешный, – покачал головой возница. Но паренек вдруг сурово ответил: – Ты чего это нюни распустил! Подумаешь, глаза лишился! Девки не в глаза смотрят. – И сам себя спросил озадаченным тоном: – Не в глаза? А куда? Возница даже обернулся, чтобы услышать откровение из уст контуженого: – Главное, приятель, чтобы у тебя было серебро в кошельке, ну и в штанах сталь, конечно. Возница сдвинул соломенную шляпу на нос и почесал затылок. – А ведь верно стервец говорит, и не скажешь, что контуженый. – Я вон тоже вижу одним глазом, и ничего. Не плачу, – продолжил успокаивать сам себя болезный. – Вон рядом со мной мужик идет с палкой, рябой, сгорбленный, и тоже небось жена есть. Мужик, ты кто? – обратился он к идущему Савулу. Тот передернул плечами и, обреченно вздохнув, в который уже раз ответил: – Савул, смотритель с поселкового кладбища. – У тебя жена есть, Савул? – спросил маг. – Есть, ваша милость. – Ты сейчас с кем разговариваешь, Артем? – вновь спросил неожиданно маг и сам же ответил: – Да мужик рядом идет, рябой и горбатый, вот я у него и спросил, есть у него жена или нет. И что он сказал? – продолжал вести странный диалог сам с собой парнишка. Он сам задавал вопросы и сам на них отвечал. – Да, сильно его приложило, – опять оглянулся возница и подстегнул лошадку. – Сказал, что жена есть. Это хорошо, – успокаиваясь, проговорил маг и закрыл глаза. Какое-то время Артем ехал, закрыв глаза. Мыслей в голове не было, она просто невыносимо болела. Но наконец до него стало доходить, что с ним происходят странные вещи. Он едет на телеге, видит мужика с палкой, а рядом с ним в темноте лежит какой-то маг Артам. Откуда здесь темнота? Он же лежит на телеге. На улице день, вот он открыл глаза – и опять видит сгорбленного смотрителя, попробовал повертеть головой – и у него не получилось. Он не чувствовал своего тела. Зато мог чувствовать рядом тело другого человека. Как это может быть? Он напрягся и рванулся изо всех сил. Раз, другой… Почувствовал, что куда-то пролезает! Поднапрягся! Еще протиснулся! Почувствовал, что выползает к свету, и заскользил куда-то вниз. Беспорядочно замахал руками, ухватился за руку Артама и полетел вниз, увлекая того с собой. Артам не выдержал и в страхе заорал во все горло: – Аа-а-а! Мама! Возница оглянулся на вопль и сочувственно сказал: – Видать, отходит малец, – и осенил себя священной змейкой. – Хоть бы до замка конта довезти, не дай Хранитель, его смерть на деревню повесят. – Да не бойся, – успокоил его Савул, – паренек ровно дышит, на отход не похоже, а кричит, потому что ему кошмары видятся. – Ну и слава Хранителю, – успокоился возница, понукая лениво бредущую лошадку. Артем не падал, он медленно опускался в ярком свете. Рядом парил второй, прежде невидимый, собеседник. Он вертел головой и был одет в белые просторные одежды. Артем оглядел себя и с удивлением увидел, что он в таком же одеянии, а вокруг разливается ослепительный свет. В какой-то момент они зависли, уставившись друг на друга. – Это мы где? – спросил тот, кого звали Артам. – Не знаю. Может, в раю? – высказал предположение Артем, и рядом с ними раздался смех: – В раю! Вот насмешили. Из света выплыла фигура, и чем ближе она подплывала, тем отчетливее было видно, что это или большая ящерица, или дракон с посохом в крепких лапах, на конце которого был большой красный камень. Шел он величаво на задних лапах. Следом тянулся толстый гребенчатый хвост. Когда существо подошло ближе, Артем увидел, что он красно-зеленый. Спина красная, переходящая в черный гребень, а брюхо изумрудно-зеленое. – Змей-Хранитель! – одними губами прошептал Артам и благоговейно замер. Ящерица насмешливо обвела их взглядом. – Два неудачника умудрились попасть в одно тело и смогли проникнуть в святая святых – в сердце. Такого я на своей памяти еще не видел. – Он потяжелевшим взглядом оглядел обоих. – Я даю вам шанс на жизнь. Не потому что добрый, – он усмехнулся, – а просто потому, что мне стало интересно, что из этого получится. В этом мире мне подвластно все, – продолжил он, – кроме удачи. Эта проказница живет и творит сама по себе. Судьбы ее слушают иной раз больше, чем меня. Раз она к вам, остолопам, благоволила, я не пойду ей наперекор. Но запомните, – раскрыл он зубастую пасть, в которой торчали клыки с палец длиной, и плюнул в обоих. – Отныне вы сами по себе. Не ищите моего покровительства. Я отверг вас. – Он развернулся и медленно стал таять в ослепительном свете. Артем вытер плевок и крикнул вслед: – Да не очень-то было нужно это покровительство. Но змей уже скрылся и, может быть, не услышал его ответа, а может, не посчитал нужным отвечать. Он уже все сказал. А потом их накрыла тьма. Глава 3 В великом храме Вечности перед Змеем-Хранителем, сидящим на троне, стояли двое. Стояли они понурив головы и сильно отличались друг от друга. Одна была тифлингом в черном обтягивавшем комбинезоне и с волосами, забранными в хвост. Другой был не от мира сего, ангел Арингил в белом бесформенном балахоне и с русыми волосами, спускавшимися до плеч. Змей-Хранитель сурово смотрел на обоих и молчал. Молчали и две судьбы, понимая, что сейчас решается уже их судьба и где-то там, в высших сферах, их книги жизни держат другие существа, готовые записать приговор. – Агнесса, Арингил! – громовым голосом прервал затянувшееся молчание Хранитель мира. – Среди судеб вы самые бестолковые, но везучие. Вот ты, Арингил, о чем думал, когда схватил душу из вашего мира и засунул в тело человека из нашего мира? – спросил Змей. Служивый потоптался, не смея поднять головы, и промямлил: – Я боялся, что человек умрет и узел нитей, который завязан на нем, порвется, а это изменит историю его страны. И многие другие судьбы. – Ты действительно бестолковый, – высказался Хранитель. – Вот как ты думаешь? Эти нити порвались с его исчезновением? Ведь там он мертв, а здесь жив. И этот узел он унес сюда. Я даже боюсь представить, что произойдет в твоем мире. Ни один астролог не сможет просчитать вероятность событий. Но ладно, это не мой мир. А вот здесь, в моем мире, ты нарушил движение звезд и планет. И я тоже не могу просчитать конечного результата твоего поступка. Звездная карта изменилась, и старые расчеты уже непригодны. Ты представляешь, сколько дополнительной работы мне доставил? Арингил, понимая, что хуже, чем сейчас, уже не будет, осмелел и огрызнулся: – Вам, Хранитель, все равно вечность жить, а делать нечего. Будет занятие. Хранитель сначала на мгновение замер от такой наглости, а потом расхохотался. Отсмеявшись, он ответил: – Ну ты и наглец! Работу мне, значит, нашел? Чтобы я не заскучал! С тобой ясно, хоть и бестолковый, но смелый… Агнесса, как, ноготки не сломала, когда пришельца тянула из тела? – открыв пасть, ехидно спросил тифлинга Змей. Агнесса знала, что так Хранитель усмехается. Ей никак не могут простить того, что, когда били ее подопечного, она правила ногти. Зло зыркнув в сторону начальства, тифлинг начала оправдываться: – Я не виновата. Произошло пересечение миров, и я подвернула ногу. У них, – она ткнула пальцем в ангела, – ужасные дороги. Молодой человек стал мне помогать, и в это время вечно пьяный Артам получил по своей глупой башке от мертвяка. Вместо того чтобы его упокоить, он применил благословение. – А кто должен был смотреть, чтобы твой подопечный применил правильную магию? Не ты ли? – Рассказ девушки абсолютно не тронул Хранителя. – У тебя всегда только одни отговорки, и все виноваты вокруг. – Но, Хранитель… – попыталась поспорить тифлинг. – Молчи! – раздался грозный рык, и небесные своды задрожали. – Ты мне надоела. Слушайте мое решение. Я оставил живыми этих двоих, что попали в одно тело по вашей оплошности. Но лишил их своего благоволения. Отныне они сами по себе. Вы оба изгоняетесь на планету, на нижний уровень. Ты, ангел, сядешь на правое плечо двуликого. Ты, тифлинг, сядешь на левое плечо – и будете там сидеть, покуда смерть двуликого не разлучит вас. Тифлинг тут же воспрянула духом и просветлела лицом, ангел, наоборот, стал угрюмым. Хранитель увидел лица обоих и огорошил всех присутствующих: – Я на них положил свою печать. Не так-то просто им будет умереть. С преждевременной смертью одного из них придет забвение для его судьбы. – Это несправедливо! – воскликнула тифлинг и тут же провалилась вниз. – Проследи за ней, пришлый, и не дай ей натворить глупостей. Ты не такой глупый, как вначале показалось, и можешь принимать неожиданные решения. Ступай! – Хранитель махнул лапой, и Арингил рухнул вниз. …Артем вновь очутился в темноте. Свет, который до этого изливался со всех сторон, куда-то пропал, но он продолжал висеть, подвешенный неизвестно где и неизвестно каким образом. Рядом раздавалось тихое подвывание. – Мама! Опять темно. Артем, ты здесь? – Здесь я, Артам. Не вой, мешаешь думать. – А где мы? – не успокаивался напарник. – Я темноты боюсь и пауков. – Раньше мы были в сердце, сейчас не знаю, – я думаю, а ты своими разговорами меня отвлекаешь. – Артем был немного раздражен постоянной плаксивостью невидимого товарища. – Мне просто страшно, Артем! – прохныкал в темноте Артам. – Мои ноги не чувствуют опоры, а я все равно не падаю. – Мне тоже страшно, я же не хнычу. В конце концов, ты мужик. Маг! С мертвяком дрался! Кроме того, ты же слышал, эта ящерица с посохом жизнь нам сохранила, значит, не все так плохо, она даже вмешиваться не будет. – Не богохульствуй, Артем! – сорвался на фальцет маг. – Это не ящерица! Это – Великий Змей-Хранитель! Он господь нашего мира! А ты говоришь ужасные вещи, за них инквизиция сожжет нас на костре. А я не хочу из-за тебя гореть в очищающем огне. Артем не отвечал – он думал, как быть дальше, что надо сделать, чтобы вновь выйти к свету. – Артем? – услышал он голос у себя в голове. – Тебе надо пожелать попасть в сердце, и все, сейчас ты снаружи, поэтому темно. Займи свое место. Артем замер и, преодолев сомнение в своем здравом рассудке, осторожно спросил: – А ты кто? – Меня зовут Арингил, я – твоя назначенная судьба. В словах говорившего он услышал тихую скорбь или печаль, разобрать точнее было трудно из-за бури мыслей, обрушившихся на него. Кто? Как? Почему? Какая судьба? Я точно сошел с ума! То Змей, то голоса в голове. Эта темнота! Пожелать попасть в сердце? А что я теряю? Что может быть хуже сумасшествия? Смерть? Ну да, конечно! Смерть – это избавление. Ни тревог, ни боли, ни беспокойства. Но что делать с Артамом? – Этого недоумка с собой бери, парень, – раздался недовольный девичий голос. – Я ему то же самое говорю: пошел, скотина, в сердце. А этот пьяница спрашивает, есть там пауки или нет. – Зачем ты ему сказала, что их там полно! – раздался возмущенный голос Арингила. – Он теперь туда вообще никогда не полезет. – А что? Я одна должна мучиться? – ответил девичий голос. – Пусть тоже пострадает. Пусть почувствует, каково это, когда страшно, когда тебя изгнали и ты остался один, совсем один, вернее – одна, – уже со слезами в голосе произнесла невидимая собеседница. И, всхлипнув, добавила: – Мне страшно и одиноко. – Агнесса, – рассудительно обратился к ней Арингил, – так ты нам не поможешь, а только усложнишь вживание. И ты не одна, мы вдвоем. Их скоро привезут в замок конта, и местный священник может приговорить их к сожжению как одержимых. Ты слышала их диалог? Он говорил сам с собой. Что должен будет понять служитель Змея? – Ой, ты прав! А что теперь делать? – Девушка проявила согласие со словами Арингила и явно испугалась. – Думай, Артем, только быстрее, – поторопил его Арингил. – Времени у нас в обрез. «Значит, вторая – это Агнесса», – сделал вывод Артем, немного подумал и решительно сказал: – Артам, нам нужно опять попасть в сердце. Ты готов? – В чье сердце, друг Артем? – Этого я не знаю, но мне так советуют, – ответил Артем, уже понимая, что другого пути у него нет и не будет. Он должен подчиняться этому голосу и отбросить прочь всякие сомнения. – Я туда не пойду, там пауки, – ответил дрожащим тоненьким голоском Артам. – Я лучше здесь подожду. – Нет там пауков, – решительно заявил Артем, – это Агнесса пошутила. Всякие твари типа пауков и тараканов водятся только в голове, там места много, и часто оно бывает пусто. Примерно как у Агнессы, – не выдержал Артем и выразил свое мнение по поводу шуток девушки. В ответ раздался смешок Арингила и шипение, словно кошка увидела собаку. – А как мы там поместимся? – спросил напарник, и Артем понял, что способность мыслить вновь вернулась к его товарищу. Он тоже задумался. Как же там разместиться? И тут его озарило: – В сердце есть два желудочка, я пойду в правый, а ты пойдешь в левый. – И недолго думая скомандовал: – Шагом марш в левый желудочек! – Молодец, Артем. Второй уже на месте, ступай и ты, – услышал он одобрительный голос Арингила. – Вон у тебя нормальный смертный, не то что у меня! – Это последнее, что услышал Артем, потому что пожелал отправиться в правый желудочек сердца и, глубоко вздохнув, открыл глаза. Он, как и прежде, ехал в телеге, но уже хорошо видел, и тело его слушалось. Все получилось, как надо, мешала только боль в голове. Артем посмотрел на идущего крестьянина и вспомнил, что это Савул, смотритель кладбища. – Привет, Савул, – сказал он. Тот удивленно посмотрел на паренька и ответил: – Здорово, ваша милость. Как самочувствие? – Вроде ничего, только голова болит. – Артем потрогал повязку на голове. Она была мокрой и липкой, на руках остался кровавый след. – Где это я так ударился? – Надо же, опомнился! – раздался голос со стороны. – Ну и крепкая же у вас голова, господин маг. Савул, он наконец запомнил твое имя. – И голос задорно рассмеялся. Савул на смех не ответил, а только спросил: – А вы не помните, ваша милость? – Нет, Савул, не помню, – вздохнул больной. – Так вы дрались с неупокоенным. Вас послал наш конт, чтобы вы провели ритуал на поселковом кладбище. Вы приехали и сразу приступили. – Он поднял глаза и скорчил страшную рожу кому-то впереди. – Но ритуал провести не успели. Мертвяк выскочил прямо на вас, и вы схватились с ним врукопашную. – Надо же! Врукопашную? – раздался ироничный голос. – Вот смельчак! – Ага, врукопашную, – твердо повторил смотритель. – Мертвяк ударил вас по голове костяшкой руки, а вы его схватили и насадили на крест могильный. Там он и упокоился. Так что спасибо вам. – Точно, но перед этим мертвяк выпил полбочки эля у мельника, – серьезным голосом проговорил невидимый второй собеседник. Савул сердито на него глянул и закончил свое краткое повествование: – Вот что с вами произошло, ваша милость. Артем понял: Савул врет, – но оспаривать не стал, посчитал за благо придерживаться того, что ему отбили память. Выгода была со всех сторон: врать не надо – и правды не откроешь. Пусть будет так, как придумал этот мужик. Что уж делал в деревне Артам, он не знал и знать не хотел, но хорошо запомнил мертвеца с тяжелым гнилым запахом. Вернее, непереносимой вонью и червями по всему телу. Артем передернулся от воспоминаний. – Артам, ты где? – позвал он мысленно напарника. Он не знал, как его называть – то ли товарищем по несчастью, раз он попали вдвоем в одно тело, то ли, наоборот, счастливчиком, раз выжили в такой ситуации. Где-то на краю сознания он получил откровение, что его убил чеченец, а Артама – мертвец. Но оба они не смогли умереть окончательно и каким-то вывертом судьбы оказались в одном теле. Да только где? Он не понимал. – Точно, вывертом, – проворчал женский голос у него в голове. «Это, наверное, Агнесса», – подумал Артем. Артам не отзывался. – Артам, отзовись, ты как там? – повторил вопрос Артем. Он хотел расспросить того, куда он попал и как себя вести. То, что он не на Земле, он понял по одежде крестьянина. Такой уже давно не носили даже в российской глубинке. Широкая просторная рубаха неопределенного цвета, подпоясанная веревкой, такие же штаны, заправленные в сапоги гармошкой. На голове соломенная шляпа, и главный атрибут отличия – кривое копье с лиственным лезвием на конце. Савул держал его вполне уверенно. – Его нет, – услышал он тихий шепот. – Артам ушел. – Куда ушел? – опешил Артем. Такого ответа он не ожидал. Куда можно уйти из сердца? А главное, как и в каком облике? Он сам уже запутался, кто он теперь, где находится и в каком теле. Хотя понимал: это не его тело. Мышцы дряблые, и он не чувствовал их тонуса, силушка не бурлила и даже не булькала в руках и ногах. Такого живота у него не было никогда, и одежда на нем была – как ряса монаха. Но он сана еще не принял, так как семинарии не заканчивал, да, в общем, и не собирался. Просто хотел где-то пережить трудности, как он считал, временные. – Не дури, Артам, вылезай, поговорить надо, – настаивал Артем. Он не хотел попасть впросак, не зная этого мира, взаимоотношений в нем, – короче, он тоже боялся. – Его нет, – твердо заявил собеседник. – Тогда кто со мной говорит? – стал сердиться Артем. Что-то его собрат по нелепой судьбе ему переставал нравиться. Трусливый пьяница и дебошир. Вот что он успел узнать о своем сожителе. – Не скажу! – получил ответ. – Ну и сиди там в норке, премудрый пескарь, – разозлился на труса Артем. – Арингил? – позвал он невидимого собеседника. – Чего? – услышал через секундное молчание. – Что ты знаешь про этот мир, где властвует дракон? – Ничего не знаю. Я, как и ты, с Земли. – Арингил помолчал, потом нехотя ответил: – У Агнессы спроси, она местная. Артем задумался: чем дальше, тем страньше. События катились с нарастающей скоростью, и он не успевал за ними гнаться и подстраиваться. Его мировоззрение агностика, которое не верило ни в какие религии, трещало по швам, и разум говорил: «Артем, дружище, ты просто сошел с ума. Того, что с тобой случилось, не может быть. Это все бред умирающего. Он сейчас лежит на крыльце заброшенной халупы и умирает с ножом в животе. Скоро он отойдет в другой мир… Стоп, в какой другой мир?» – остановил он сам себя. – Арингил? – вновь позвал он невидимого собеседника. – Чего тебе? Я не имею права с тобой разговаривать наяву. Говори быстрее и отстань. – Что со мной произошло? Артем с надеждой ждал ответа, чтобы понять, живет он или уже умер. Видел же он ангела и черта, которые боролись за него. Если он умер, то куда попал? Не хотелось бы в ад. Стоп… опять он остановил свои размышления. Какой, к черту, ад? Ада не существует, это всего лишь миф, придуманный попами для устрашения прихожан, чтобы заставить их жить честнее и праведнее. Не укради, не убий, не соблазняй чужую жену и так далее. Чтобы люди старались жить по совести. А то, если страха нет, можно творить что захочешь. Вон как бандиты наплодились по всей стране. Словно они жили раньше тихо, а как им позволили безнаказанно грабить и убивать – так тут же вынырнули. Объединились в стаи, ментов подвязали – и все, стали главными. Что им закон, что им совесть, когда есть деньги. Как сказал один бригадир, пытавшийся его учить: «Деньги, пацан, не главное, они счастья не приносят, но помогают без него обходиться. Главное – это власть. А власть держится на силе. Мы теперь сила. Значит, и власть. Запомни это». Артем запомнил. А на следующий день бригадира завалили на спорной территории рынка. А Артем подался к отцу Алексею. – На Земле ты умер, а здесь остался жив. Это все, что я могу тебе сказать, – ответил Арингил и замолчал. – Как это? – удивился Артем. – Умер и остался жить. Это что, жизнь после смерти? – Это судьба, недоумок, – раздался в голове девичий голос. – Ты чего такая злая, Агнесса? – спросил Артем: он уже знал, что второй звонкий голос принадлежит девушке и ее зовут Агнесса. И тут его опять озарило: он вспомнил чертовку, что тащила его к себе. Симпатичная, с рожками, только без хвоста. И узнал этот голос. А второй, видимо, принадлежал ангелу. Как это может быть? Артем на некоторое время впал в ступор: чем больше разбирался в ситуации, тем больше он понимал, что ничего не понимает. – Да что происходит? – возмутился он. Как черти уживаются с ангелами? Как вообще они живут, если он не верит в их существование? Неужели отец Алексей был прав, когда рассказывал ему, что у каждого человека на плечах сидят черт и ангел, и они шепчут ему на ухо, как поступить. Даже сказал, что ангел сидит на правом плече, а черт на левом. Потому путь человека извилист – от плохих поступков до хороших. – Арингил? Ты ангел? – осторожно спросил Артем и, затаив дыхание, стал ждать ответа. Ему предстояло переосмыслить всю свою жизнь и убеждения. Отказаться от вбитого в институте постулата настоящего историка: что не подтверждается документально, тому верить нельзя. Над ним даже потешался отец Алексей. – Ты, – говорил он, – очень похож на библейского Фому – пока своими руками не потрогаешь, языком не лизнешь, верить не будешь. Ты пойми, Артем! – убеждал батюшка. – Ты пытаешься понять духовные принципы умом, и ум отказывается помогать тебе. Знаешь почему? – И, не дожидаясь ответа продолжал: – Ум есть инструмент познания физического мира. Это как попытаться снять колеса с моих «жигулей» отверткой. Сколько бы ни пытался, не получится. И на основе неудачи сделать вывод: колеса снять невозможно. Но мы-то с тобой понимаем, что это неправда. Надо взять совсем другой инструмент и открутить болты. – И что это за инструмент? – спросил скептически Артем. – Вера, сынок! – добродушно ответил священник. – Да, – услышал он в ответ после секундной заминки. – Сидишь у меня на правом плече? – продолжал задавать осторожные вопросы Артем. Хотя в душе у него царила буря, которая нещадно ломала преграды, смывала затвердевшие холмы ложных истин и уносила этот мусор в океан беспредельности за границы его сознания. «Значит, Бог есть, раз есть ангелы», – пришло к нему новое утверждение: он соприкоснулся с его проявлением. Его стойкое неприятие и даже отвержение религиозных догм начало разрушаться на глазах. Рушилась сама основа его жизненных постулатов, значит, он не царь природы, а творение высшей силы. – Откуда знаешь? – после затянувшегося молчания ответил вопросом Арингил. – Догадался, – со вздохом, в котором слышалось то ли огорчение, то ли облегчение, сознался Артем. – А Агнесса – это черт? – Нет, тифлинг. Что-то знакомое он услышал в этом слове – где-то он уже слышал о тифлингах. Артем напряг память и остолбенело раскрыл глаза, уставившись на облака, проплывающие над ним высоко в небе, ничем не отличающемся от земного… Но не они заинтересовали его, а то, что он вспомнил записи в найденной на чердаке тетради. Он выбросил ее, не дочитав, а жаль. В ней неведомый философ описывал этих существ, называя их… Как же он назвал их? Шайтаны? Нет, отмахнулся он, не шайтаны. Служивые духи судьбы, вот кто они, вспомнил он. – Арингил? – позвал Артем. Ответом ему было молчание. Он несколько раз пытался вызвать того на разговор, но ангел не отзывался. Не отозвалась и Агнесса. Тем временем повозка въехала в широкие ворота, и над головой Артема проплыла сводчатая каменная арка. Возница остановил лошадь. – Все, приехали, ваша милость. – Савул, помоги господину магу подняться. Савул нагнулся и помог Артему подняться. Тот сел и огляделся. «Батюшки, – подумал он, – я в настоящем замке!» Небольшой двор, выложенный камнями, какие-то деревянные постройки жались к стене. Под навесом десяток коней жевал сено и отмахивался хвостами от слепней. На каменном крыльце невысокой башни стоял хмурый человек с желтой цепью на груди. На цепи большой медальон. «Это конт, скорее всего», – решил Артем. У ворот стояли два воина с копьями, в кожаных доспехах и с топорами за поясом, щиты за спиной. Все это Артем успел охватить за пару секунд опытным взглядом разведчика. Двое на воротах, четверо на стенах, еще один воин в доспехах побогаче у высокого каменного крыльца почтительно ждал. Из-за спины конта выглядывал толстенький невысокий человек в красной сутане и зеленой шапочке. Глазки прищурены, в руках четки, он непрерывно перебирал пальцами костяшки. «Католик, что ли?» – подумал Артем. Он вставать не торопился. Тянул время. Как говорить? Как поступать? Он не знал. А Артам, гад, спрятался. Артем скривился так, чтобы вокруг подумали, что ему очень больно. Для правдоподобности покачнулся, и вслед за ним качнулся Савул, пытаясь удержать раненого. Мужчина спустился с крыльца и твердой решительной походкой человека, привыкшего повелевать, направился к повозке. Артем в это время перебирал варианты, что говорить и как себя вести, – наконец он понял, что лучше всего изображать амнезию. Возница и Савул низко поклонились. Артем тоже попытался изобразить поклон, сидя в повозке, и стал по-настоящему заваливаться. Голова закружилась, и он потерял ориентиры – где верх, а где низ. Суматошно замахал руками и вцепился в чью-то одежду. С трудом подняв голову, увидел, что держится за рукав камзола конта. Надо отдать должное властителю этих земель, он не дернулся в сторону, не оттолкнул его, а позволил ему удержаться, даже придержал его рукой. – Что со студентом? – спросил он резким властным голосом. – Это, ваша милость, мертвяк его приложил, – не разгибаясь, ответил Савул. – Маг – герой, ваша милость, врукопашную с ним сошелся и насадил того на крест. Откуда только сила взялась? Человек в красной сутане поморщился и назидательно проговорил со строгостью в голосе: – Всякое дарование исходит от господина нашего Хранителя. А почему он заклятия не применил? – рассматривая Артема и видя его затуманенный взгляд, спросил он того же Савула. – Не успел он, ваша милость, мертвяк уже выкопался и ждал в засаде. Как только мы подошли, он бросился – и прямо на господина мага. Хрясть его по голове рукой. Рука вдребезги, а паренек, простите, господин маг схватил его и на крест спиной насадил. Потом упал и потерял сознание. Всю дорогу бредил. – Не одержимый, случаем? – спросил толстяк в красной сутане. – О чем бредил? – Взгляд его стал похож на взгляд гиены, учуявшей добычу, даже какая-то радость промелькнула на его лице. – Да о разном, святой отец. Но больше говорил, что хочет стать служкой в храме. – Маг хочет стать служкой? – удивленно поднял брови конт. – Видно, сильно его неупокоенный приложил, коли ученик магической школы захотел идти в священнослужители. Что скажете, отец Ермолай? – повернулся он к человеку в красной сутане. – На грешников тоже снисходит благодать нашего господина, милорд. Его пути неисповедимы. Значит, он увидел что-то доброе в этом юноше и послал ему вразумление, отвращая того от богомерзкой магии. – Так уж и богомерзкой? – усмехнулся конт. – Вы-то не пошли упокаивать мертвеца. – Мы печемся о душах, милорд, а не о плотском. Спасаем грешников и заблудших. Наш труд более важен. – Знаю, как вы печетесь, – проворчал конт, – травницу сожгли в деревне. Теперь крестьяне лекарю платят, а мне налоги уменьшились. – Вы сами знаете, милорд, что мы стоим на страже духовной чистоты. У травницы не было магического образования. Откуда она могла черпать знания? Я вам уже говорил: от искусителя, врага нашего, который сеет соблазны и ловит в свои сети неосторожных. Лучше десять невинных сжечь, чем одного колдуна пропустить. Конт поморщился, но спорить не стал. – Отнесите мага в его покои и позовите моего лекаря к нему. – Он развернулся и зашагал прочь, но Артем успел услышать, как конт проговорил: – Надо же, с мертвяком сошелся врукопашную. Комната, куда поместили Артема, была на первом этаже башни. Обстановка скудная, если не сказать нищенская. Кровать, застланная серой простыней, под ней соломенный тюфяк. Чтобы укрыться – какая-то облезлая шкура. Глиняный горшок под кроватью и лавка. Его осторожно положили на кровать, и она заскрипела под ним. Зашла девочка-замарашка в грязном платье и с босыми ногами. Подол платья подоткнут за пояс, открывая худые ножки, искривленные недостатком кальция, и унесла горшок. Все это Артем подмечал, не задумываясь, накапливая информацию. Кто как себя ведет, как говорит. Даже как ходит. Здесь была строгая вертикаль власти, и нарушить ее порядок значило совершить преступление. Он хорошо знал культуру Средневековья Земли и пытался сравнивать, находя схожие моменты. Но все равно информации было катастрофически мало. Мешало думать то, что постель кишела блохами. Прыгучие твари, видно, изголодались и набросились на Артема с жадностью людоедов. Вошла та же девочка и поставила горшок под кровать, не поднимая головы, спросила: – Может, что угодно вашей милости? – Угодно, – ответил Артем, и девочка, шмыгнув носом, безропотно стала раздеваться. Сделала она это быстро, сбросив рваные обноски одним движением, и осталась полностью обнаженной. Перед ошеломленным Артемом стоял скелет, обтянутый кожей, с грязными подтеками на теле. Присмотревшись, он понял, что это налитые лиловым, баклажанным цветом разбросанные по всему телу застарелые синяки и ссадины. – Оденься! – поморщился Артем. Заниматься непотребством с этой кривоногой девчонкой он не испытывал никакого желания. Но толстяк Артам, видимо, не брезговал ничем. «Вот скотина», – ругнулся про себя Артем. Подождал, пока девочка покорно оденется. – Тебя как зовут? – задал он первый вопрос. Девочка удивленно посмотрела на него и несмело ответила: – Как назвала мать, не помню, но все кличут меня Чучелом. – Да уж, – крякнул Артем, видимо, жизнь простолюдинов здесь несладка. – Присядь, мне тебя кое о чем расспросить надо. Девочка присела на край лавки, опустила голову и стала безропотно ждать. – Меня ударили по голове, и я многое забыл. Скажи, я заставлял тебя с собой спать? – Нет, что вы, ваша милость! – воскликнула девочка, и Артем вздохнул с облегчением. – Вы просто позвали меня разделить с вами ложе, вы не заставляли. Девочка подняла голову и искренне посмотрела ему в глаза. – Хрен редьки не слаще, – проговорил недовольный Артем. Девочка, увидев раздражение мага, сжалась и вновь опустила голову. – Я давно в замке? – начал он издалека. – Семь дней, ваша милость. – Я все время жил здесь? – тоскливо обвел он глазами каморку, что ему выделили. – Да, ваша милость, это гостевые покои для неблагородных господ. – Девочка отвечала сразу, однотонным скучным голосом, не проявляя эмоций. Может, их у нее уже и не было, подумал Артем, кроме страха и покорности. Все остальное из нее выбили. – Как ко мне относятся в замке? – спросил он, подумав. Девочка, не понимая вопроса, уставилась на него. – Как ко мне относится конт – как к слугам или лучше? Теперь девочка поняла, чего от нее хотят: – Нет, ваша милость, конт считает вас выше слуг, он обращается с вами уважительно. – Понятно, – подумав, что не все так плохо, ответил Артем. – А отец Ермолай? Девочка, услышав вопрос, боязливо огляделась. – Не бойся, я никому не расскажу о нашем разговоре. Помоги мне, а я помогу тебе и накажу всех слуг, что тебя обижают. – И конюха накажете? – спросила девочка. – И его тоже. – Хорошо! Слушайте! – заговорщицким шепотом произнесла она. В ее детских глазках было полное доверие к Артему. Она наклонилась к нему поближе и стала говорить: – Я слышала, как инквизитор говорил кому-то, что надо за вами присмотреть, что вы могли заразиться вольно… вольно… – Она закусила губку, пытаясь вспомнить слово, и, обрадованная тем, что ей удалось вспомнить его, закончила: – Вольнодумством. Что он не выполнил план по грешникам. «Вот оно как, – со страхом подумал Артем, – тут планы по сожжению еретиков. Несладко, однако». – Я с ним общался? – Да, ваша милость, он угощал вас вином и спрашивал, спрашивал… Артему стало холодно. Мерзкий холодный пот, несмотря на духоту в комнате, пробежал струйкой по спине. Что мог наговорить по пьянке Артам, оставалось только догадываться. – Как надлежит обращаться к конту человеку моего звания? – переборов страх, спросил Артем. Что такое инквизиция и скольких они отправили на костер, он хорошо знал. Томас Торквемада, великий инквизитор, оставил заметный кровавый след в истории, выстелив его сотнями пепелищ по всей Испании. – К конту вам надлежит обращаться «досточтимый конт» или «ринье?р». При этом обязательно приложить почтительно руку к груди и поклониться не слишком низко, тогда вас уважать не будут, не слишком высоко, тогда вас могут вызвать на дуэль и убить за непочтение. – Покажи, как? – попросил Артем, и девочка живо вскочила и изобразила поклон. Оказывается, она была совсем не забитой дурой. Любознательная и смышленая, она с ходу схватывала и давала правильные полные ответы. То, что и хотел знать маг. Ведь он теперь маг. – Как мне обращаться со слугами? – Землянин как губка впитывал информацию. Агнесса, сидевшая на его левом плече, завистливо посмотрела на ангела. – И ты называл этого паренька непутевым? – спросила она. – Какие тогда у вас умные? – Умные тоже есть, парень не дурак. – Арингилу было одиноко, и он хотел поговорить. – Просто не хотел найти своего места в жизни. Я же тебе говорил, он не старался найти своего предназначения. По жизни плыл, и все. Вот и приплыл. У них в стране извечные две проблемы, – со вздохом грусти сказал он. – Это что за проблемы, да к тому же только две? Здесь их тысячи, – быстро среагировала Агнесса. Ее распирало любопытство: как это – жить в другом мире? – Дураки и дороги, – ответил ангел, – с остальными проблемами они справляются. Тифлинг недоуменно уставилась на Арингила… – Со слугами надо обращаться строго, но не жестоко, и не стараться их унизить. Иначе они плюнут вам в тарелку, а на мясо перед готовкой… – Девочка тихо, но заразительно рассмеялась. У Артема на лоб полезли глаза. Вот это дела. Теперь и есть не захочешь. – И часто мне мочились на мясо? – спросил он. Чучело опустила глаза и промолчала. – Значит, всегда, – сделал нерадостный вывод Артем. Чтобы уйти от неприятных мыслей, он задал следующий вопрос: – А где я питаюсь?.. – Ты действительно позволяла мочиться на мясо и плевать ему в тарелки? – изумился Арингил. Тифлинг зло глянула на него. – Я хотела от дурня избавиться. Его уже почти приготовили к сожжению. Поэтому какая разница, плюют ему в тарелку или нет. Он даже не гнушался этим Чучелом и затащил ее в постель. Урод! Я его просто ненавижу, он поломал всю мою жизнь! – Агнесса, выговорившись, отвернулась… – Обедаете за столом конта. А завтракаете и ужинаете где придется. То на кухне, то объедки со стола конта доедаете. Артем уже понимал, что принципов у Артама в жизни было немного. Пожрать, выпить и с кем-то трахнуться, причем не суть важно с кем. Немудрено, что инквизитор без сожаления готовил идиота к сожжению и представил бы все это как милость к нему и к людям. И никто бы даже не пожалел молодого мага. – А где мне надлежит есть? – Парень с большим интересом смотрел на девочку, та словно ожила от доброго отношения и не скрывала ничего, что он хотел знать. Хотя раньше, возможно, и плевала ему в тарелку или чего хуже… – В столовой конта или малой столовой для воинов. Но вы оттуда убежали, ваша милость. Воины конта над вами посмеялись, и вы там больше не показывались. А чаще пропадали на кухне и пытались задрать подол Рагунде. – Она не выдержала и фыркнула. – Это кто? – Это наша повариха, она вас треснула скалкой и обещала отрезать ваш срам. – А что, мага никто не боялся? – вслух спросил Артем, хотя это были его размышления. – Так вы, ваша милость, ничего не умеете. Об этом все знают, кроме конта. И над вами смеются. – Надо же! – удивился Артем. – А что я тогда тут делаю? – Я слышала, что вы прибыли по заявке конта. Он не захотел выписывать настоявшего мага, а чтобы ему прислали студента на… на… – Она задумалась. – Не помню, как это слово называется. Вы у нас, ваша милость, на три десятницы. Конт вам не платит, только кормит. «Ясно, Артам здесь на стажировке», – подумал Артем. В это время в коридоре раздалось старческое брюзжание. И девочка, подхватившись, зашептала: – Это лекарь конта, мастер Урвугу. Будьте осторожны, он не любит, когда его вызывают не к конту. Она встала, присела, изобразив поклон, и побежала на выход. Открыла дверь перед самым носом лекаря. Тот от неожиданности отпрянул, но, увидев пигалицу, хотел отвесить ей подзатыльник и пнуть ногой. Однако Чучело, наученная горьким опытом, ловко увернулась, и пинок, которым мастер хотел догнать девочку, бесцельно прошелся по воздуху. – Поймаю и отравлю! – напутствовал он убегавшую. В комнату вошел горбун. Сделал несколько громких вздохов и брезгливо высказался: – Воняет, как в конюшне. – Его маленькие злые глазки уставились на лежащего больного, недолго изучали его, и, сделав свой вывод на основе наблюдений, горбун сказал: – Хватит валяться, шарлатан, ты здоров, как мерин конта. Скажи этой грязной подстилке, чтобы перевязала чистой тряпкой и дала вина. – Спасибо, мастер! Я всегда знал, что вы – великий лекарь! – изобразив восторг, ответил Артем. Он сам побаивался лечиться у специалиста, который запросто говорит «поймаю – отравлю». Глядя на рожу лекаря с длинным висячим носом, как будто пришедшего из сказки «Карлик Нос», бывший разведчик хотел только одного: чтобы этот эскулап побыстрее ушел. Мастер больше напоминал палача-отравителя, чем доктора. Лекарь подозрительно глянул на больного: не смеется ли он, случаем, над ним? Но, увидев почти влюбленный взгляд восторженно смотревшего паренька в окровавленной повязке, смилостивился. Даже, как показалось Артему, подобрел. – С чего ты взял, что я – великий лекарь? – спросил он, не до конца доверяя выражению лица мага. – Ну как же! Вы с ходу определили, что у меня нет ничего серьезного, только одним своим взглядом, мастер. Это, я вам скажу, талант! Не каждый сможет так быстро разобраться. На угрюмом лице Урвугу появилась самодовольная улыбка. – Как иногда удары по голове просветляют разум! – почесав пальцем в ухе, сказал лекарь и подошел к постели. – Развяжи повязку, – сварливо приказал он, глядя на Артема, правда, без былой злобы и раздражения. Артем, преодолевая боль и крепясь, чтобы не застонать, стал отдирать прилипшую тряпку, которой ему перевязали голову в деревне. Правда, не ему, а Артаму, но они теперь делили одно тело на двоих. Лекарь осмотрел голову, достал баночку и протянул больному. – Возьми и намажь этой мазью рану. Полежи два дня – и можешь выходить. – Спасибо, великий! – обрадованно вскричал Артем. – Теперь я точно знаю, что вы непревзойденный мастер лечения. Он не боялся, что ему не поверят: лекарь был таким падким на лесть, что он, можно сказать, купил его с потрохами. Чем грубее и нарочитее восхваление, тем довольнее и добрее становился горбун. По-видимому, он и сам себя считал светочем медицины. Правда, непризнанным и озлобившимся на весь мир. А тут в лице молодого оболтуса нашел почитателя своего таланта. Лекарь, распрямив спину так, что даже стал повыше, ушел, изображая гордую походку победителя. Артем остался предоставлен сам себе. Раны обрабатывать и даже зашивать он умел. Немного смыслил и в мазях. Осторожно открыв банку, принюхался. Пахло дегтем. Обычная основа для лечебных мазей. Он осторожно раздвинул слипшееся волосы и легкими движениями сначала по краям стал наносить мазь. Потом толстым слоем положил на пальцы и прикоснулся к ране. Под рукой ощущалась рассеченная кожа, но кость была цела. Все это он делал со стоном, так как рана и место вокруг нее опухло и сильно болело. «Лишь бы заражения не случилось», – подумал он. Еще ему досаждали блохи. Как маг, которым являлся Артам, это терпел? – возмущенно думал землянин. Наконец не выдержал и позвал того: – Артам, мне нужна твоя помощь. В ответ была тишина. – Тихушник! – разозлился Артем. – Если ты решил молчать, то знай: инквизитор, отец Ермолай, решил тебя сжечь и выполнить план. – Какой план? – раздался испуганный голос мага. – План по сожженным еретикам. – Я не еретик! – еще более испуганно закричал Артам. – Может быть, и так, дружок, но инквизитор считает по-другому, и он хочет тебя сжечь. Ему не хватает колдунов, а ты после борьбы с мертвецом такого наговорил, что хватит на три костра. – Я не хочу гореть! Друг, что делать? Что делать? Мама! – почти завопил напарник. – Для начала обрисуй мне, кого знаешь в замке и как себя надо вести. Я же не из вашего мира и многого не знаю. Потом расскажи, какие заклинания нужно прочитать, чтобы избавиться от блох. Пока все. – Вести себя нужно просто. Конту кланяйся, слуг пинай, иначе уважать не будут. Начнут в тарелку тебе плевать и за глаза обзывать по-всякому. На остальных смотри свысока: я маг. От инквизитора прячься. От святош только одни неприятности. – А почему они магов не любят? – поинтересовался Артем. – Маги – сила и опора трона. А у церкви есть ритуалы, блокирующие магию, и они, по их словам, призваны ограничивать силу магов. Якобы чтобы те, не набрав ее много, не свергли королей и не стали владыками. Церковники считают магию даром врага для искушения живущих. Если немного ее, то это не вредно, наоборот, полезно. А если много, то это уже плохо. Опасно. Говорят, давным-давно маги набрали такую силу, что обуяла их непомерная гордыня, и пошли они против воли Хранителя. Не захотели подчиняться и следовать его заветам. Тогда в глухих лесах Рольбрука появилась церковь Свидетелей Славы Хранителя. Один первосвященник по имени Августин Светлоликий собрал толпу крестьян и пошел на столицу магов. Те гордые были, воинов не содержали и не боялись никого. В битву против них вышел святой Августин, блокировал всю магию, а крестьяне вилами поубивали всех магов. Страну ту разорили. А столицу сожгли и прокляли. Долго она пустовала. А потом с севера пришли племена дикарей и заняли те места. С тех пор сильных магов не было. Все, что могло служить для разжигания гордыни человеческой, было признано еретическим. Все, кто наделен даром, брались на учет и отправлялись в школы магии. Кроме того, инквизиторы выявляют всех, кто владеет даром и не прошел инициации. Старается скрыть свой дар. Их называют дикими. Таких ловят и жгут, как злых колдунов. Неожиданно парень стал говорить как по писаному, без запинок, с пониманием предмета, и это здорово помогло Артему немного понять этот мир. – Значит, церковь является противовесом магам? – уточнил он. – Ее сила в том, что она не позволяет магам настолько усилиться, чтобы захватить власть. В то же время маги являются боевой силой. Так? – Да, ты правильно ухватил суть, между магами и церковью Хранителя идет противостояние. Королю и аристократам это выгодно. – А где используется магия? – Везде. Ее арсенал обширен и делится на школы. Стихийная магия, магия жизни, бытовая магия, магия призыва и некромантия. – Ничего себе! – удивился Артем. – И все это вы изучаете? Его удивляло такое разнообразие магических практик и то, как все это можно было запомнить. Представление о магии он имел самое, можно сказать, примитивное. На основании прочитанных в детстве сказок про Ивана-дурака. Тому все давалось легко благодаря щуке или Коньку-Горбунку. Он, будучи еще маленьким учеником первого класса, мечтал, чтобы за него уроки приготовил такой вот волшебный помощник. – Мы учимся в малой школе и проходим обучение в три года, знакомясь с основами магии, изучаем все направления, – пояснил Артам. – Я вот учусь в школе в городе Аногур. Это главный город в провинции Аногур. – Он немного воодушевился, рассказывая о знакомом ему предмете, и забыл свои страхи. Говорил связно и толково. – А потом куда идете работать, после школы? – В армию на пять лет, – вздохнул товарищ, вспомнив, что его ждет. – После армии, если средства позволяют и сдашь вступительные экзамены, можно продолжить обучение в академии в столице. Или подписать контракт с гильдией – и тебя направят куда-нибудь работать магом. Лечить деревенских, улучшать плодородие почвы, разное применение у магов. Мертвецов упокаивать. Можно подписать контракт с армией на пять лет. Но лучше купить патент и открыть частную практику, – мечтательно произнес он. – А почему мертвяки поднимаются, они же умерли? – спросил Артем. Ему было все интересно и необычно. Он не задумывался, почему в его голове звучат слова и кто с ним разговаривает. Ему даже не мешало то, что его телом управляет другой. Тот нашел себе убежище, как и Артем, и затих, обретя покой и тишину. – Этого никто не знает, некромантию изучают в сильно урезанном виде, как науку очень опасную. Церковь постаралась уничтожить вместе с магами и их книги, так что до нас дошли только крохи прошлых знаний. – Ты, Артам, очень складно рассказываешь, наверное, лучший ученик? – Артем недоумевал, почему Чучело сказала, будто он ничего не умеет. Видно было, что парень грамотный и знающий. Только любитель выпить. Может, из-за этого у него проблемы. – Нет, Артем, – еще горше вздохнул напарник. – Теорию-то я знаю, да руками не могу правильно заклятия сплести. Тут видишь, какое дело, – продолжил он, найдя слушателя, которому можно все рассказать без утайки. – Любое заклинание состоит из двух действий. Даже трех, если быть точным. Сначала нужно перейти на магическое зрение и увидеть потоки энергий. Их называют эртана. Они проходят через тело и там накапливаются. Способность накапливать эртану отличает имеющих дар от неимеющих. Эртану, если посмотреть магическим зрением, видно как радугу. Вот после этого нужно произнести само заклинание и пальцами связать в правильный узор нужную нить. Это второе и третье действо. Цвет нити отображает свою стихию. Красный цвет – огненная эртана. Синий цвет – эртана воды. Голубая – стихия воздуха и так далее. – И в чем проблема, ты не видишь магических нитей? – спросил Артем. – Вижу. Тут еще дело в том, сколько у тебя самого сил. Для создания заклинаний тратится энергия, накопленная магом. Способность сохранять и накапливать эту энергию называется даром. Это во-первых. Во-вторых, нужно уметь плести правильные узоры. А у меня это никак не получается. Из пяти попыток выходит от силы одна. Но как только я выпью вина, мне становится очень легко это делать. Только результат бывает обратным. Не помню, что плету. Вот так и с умертвием вышло. «Вот оно в чем дело, парень знает магию, но не умеет должным образом ею пользоваться», – задумался Артем. А с таким непутевым даром они долго не проживут. – Покажи мне – как смотреть магическим взором? – строго попросил он. – Как-как! Просто желаешь – и все, – ответил несколько ворчливо Артам. Артем пожелал и увидел перед глазами разноцветную радугу, словно свет пропустили через спектральную линзу и разложили на цвета. Но отличие было в том, что здесь присутствовал и черный цвет, и золотой, и сиреневый. – Очень хорошо! – удовлетворенно сказал Артем. – Теперь давай изучим заклинание от блох. – Зачем? – Напарник был крайне изумлен. – Затем, что меня блохи уже заели, скоро ни рук ни ног не останется, – ответил Артем, сам озадаченный вопросом Артама. Они что, с блохами спокойно уживаются? – Кроме того, блохи разносчики чумы. Ты хочешь сдохнуть? – Это был прием манипуляции, но, немного зная уже своего сожителя, Артем понимал, что тот будет шевелиться только под угрозой смерти. – Правда, что ли? – простодушно спросил пораженный Артам. – А какой смысл мне тебе врать? – вопросом на вопрос ответил Артем. Он знал, что дальше надо помочь напарнику найти правильный ответ. Подсказать ему его. – У нас целые страны вымирали от чумы с муками, сгнивая заживо. – Подожди, надо вспомнить, – ответил маг. – Бытовую магию я не особо люблю. Затрат эртаны много, а результат маленький. Так, так, – проговорил он. – Это в разделе изгнания, по-моему, нет, не там. Надо в книге посмотреть. – Так посмотри! – не вытерпел Артем и сказал несколько резче, чем хотел. – Сам посмотри. – А где она у тебя? – Артем стал озираться, ища вещи мага, но ничего не находил. Кровать, горшок, лавка. Он заглянул под кровать, там кроме толстого слоя пыли были только пауки. – Под тюфяком, у изголовья, – подсказал Артам. Артем поднял набитый вонючей соломой тюфяк и увидел грязную тряпичную сумку. Причем сумка была с клапаном и закрывалась на деревянную пуговицу, как у армейской плащ-палатки. Он с сомнением взял хозяйство напарника и осмотрел, вертя его в руках. Ткань как джинса, только зелено-бурого цвета. Потертая, но еще довольно крепкая. Что-то знакомое он увидел в ней и вспомнил. Западные хиппи семидесятых ходили с такими торбами. Внутри был кожаный кошель с медяками и одной белой монеткой. Что на ней написано, он не понимал. Запасная рубаха. Не стиранная, наверное, с самой покупки. От нее несло такими ароматами, что Артем побыстрее вытащил книгу, а сумку закрыл. Пролистал. Почесал щеку и сказал: – Я не понимаю, что тут написано, дружище. – Это поправимо, – совершенно спокойно ответил второй. – В школу принимают всех – и грамотных, и неграмотных. Чтобы не тратить времени на их обучение чтению и письму, используют особое заклинание. Ты его сможешь повторить. Открой последнюю страницу, – стал он деловито давать указания. – Там в первом ряду первый рисунок сверху. Посмотри на него и пожелай, чтобы он развернулся. Да, и не забудь приложить к нему палец. Артем с сомнением перевернул книгу и увидел рисунок сжатого кулака. Приложил палец и мысленно пожелал раскрыться. На его глазах кулак раскрылся и медленно показал движение пальцев. Артем попробовал повторить и понял: у него не получается. Пальцы мага были слабоподвижными, они хорошо делали только хватательные движения. Посмотрев на руки-крюки, Артем понял, что парень в детстве или переболел чем-то, или получил травму, отчего его пальцы скрючились. Сам Артем играл в детстве на аккордеоне, ходил в музыкальную школу, и пальцы его летали, как мотыльки. «Теперь у меня есть первая цель в этом мире, – решил Артем, – разработать пальцы». Жить без какой-то определенности он больше не хотел. Размышляя над своей прошлой жизнью, он понимал, что замахивался на неподъемные для него дела. Собираясь открывать свой магазин, осознавал: не потянет. Бросал и строил прожекты дальше. Как и все, он был заражен страстью быстро обогатиться и купить малиновый пиджак. Но убивать ради этого и воровать, обкладывать данью новоявленных предпринимателей он не хотел. Хотя понимал, что страна словно сошла с ума. Инженеры, учителя, экономисты – все бросились торговать. Турция, Польша стали самыми популярными маршрутами. Большие баулы, затравленный и в то же время лихорадочный, бешеный взгляд теток, которые из прилежных жен превратились в кормильцев семей. Их ругань и плач – все это слилось воедино и стало неотъемлемой частью их жизни. Все стали ругать всех и завидовать тем, кто мог устроиться в этой жизни, и радоваться, когда такому удачливому сворачивали шею. Наверное, он мгновенно повзрослел после смерти и воскрешения. Чудно звучит – после смерти и воскрешения! Но как иначе описать то, что с ним произошло? Пропало желание успеть, как другие, и пришла мысль, что надо руководствоваться разумом, а не жаждой денег. Остановись, Артем, не спеши. Ты уже однажды бежал бегом и прибежал к смерти. Кто-то внутри него шептал это ему, и он послушался. Артем притянул к себе лавку, уселся поудобнее по-турецки, положил на лавку руки и стал выполнять комплекс упражнений, что показал ему его старый учитель. Пальцы толстые и малоподвижные, одеревенелые, словно корни деревьев, не хотели его слушаться и жили своей жизнью. Он настолько увлекся, что не заметил, как в приоткрытую дверь заглянула Чучело и вытаращилась на него. Она несколько минут смотрела, как маг повторяет одни и те же движения пальцами. Видно было, что они его плохо слушались. Потом не выдержала и зашла, неся деревянный поднос. – Ваша милость, хватит мучить свои пальцы, – решительно и смело сказала она, – сядьте лучше поешьте, пока горячее. Артем оторвался от своего занятия и посмотрел на девочку. – Спасибо, красавица! – по-доброму улыбнулся он, забирая у нее поднос. – Никто не плевал? – сначала посмотрев на кашу и подняв глаза, со смехом спросил он. – Я не позволила! – заявила она и гордо подняла свою нечесаную головку. – Это правильно, – сказал Артем и сразу почувствовал, как он сильно проголодался. Взял оловянную ложку и осторожно попробовал горячую, вязкую кашу. На вкус она ему ничего не напомнила, но было довольно вкусно, и в ней было даже несколько кусков мяса. – На топленом свином сале, – сообщила девочка, и он понял, что это здесь считается изысканным деликатесом. Но он был в еде непривередлив. На вкус пищи порой даже не обращал внимания. Когда денег не было, питался чем придется. Поэтому он благодарно сказал: – Спасибо, крошка. Ты постаралась? Девочка задорно кивнула. – Когда Рагунда отвернулась, я стащила ложку и положила в горячую кашу. – Молодец! – похвалил ее Артем, уминая кашу с хлебом и прихлебывая молоко из оловянной кружки. – Только не попадись. Тебе сколько лет? – Лет? – переспросила она. – Мы считаем веснами. Мне уже шестнадцать весен. Так Рагунда говорит. Артем даже есть перестал. Выглядела Чучело лет на десять, максимум на одиннадцать. Он покачал головой и засмеялся: – Хорошо сохранилась, я бы больше десяти весен не дал. – Это потому что я не человек, – как само собой разумеющееся ответила совершенно спокойно девочка. Артем чуть не подавился. Но, запив застрявший в горле кусок хлеба, постарался остаться невозмутимым. Глава 4 – Что скажете, отец Ермолай, по поводу нашего неумехи? Раз, и руками насадил мертвяка на кол, – улыбаясь, спросил конт инквизитора. Они сидели за большим столом в компании вместе с женой конта и его сыном, которому исполнилось одиннадцать весен. Человек в красной сутане скривился и отпил большой глоток из бокала с вином. Поставил на стол и промокнул салфеткой губы. Сделал он это демонстративно, показывая, насколько его нравы жителя столицы провинции отличаются от грубого и бестактного поведения сельских жителей. Конт это заметил, но только хищно усмехнулся. Он так же, как и все, побаивался посланцев церкви. Но при этом продолжал роптать вслух по поводу сжигания его крепостных. Меньше людей в деревне – меньше налогов он собирал с крестьян. А их он покупал на невольничьем рынке за полновесное серебро. – У нас говорят: «Сила есть – ума не надо», – важно ответил инквизитор. – Мы посмотрим, как он будет вести себя дальше. Я не удивлюсь, если после всего, что случилось, он окажется одержимым. – А что, такие случаи уже были? – спросил хозяин и тоже пригубил вино. – Враг не дремлет и воюет за человеческие души, совращая их с праведного пути. Он коварен и изворотлив, принимая подчас вид созданий света, будучи тьмой в душе. Кроме того, у вас, благородный риньер, в замке нелюдь, а они поголовно практикуют богопротивные обряды. – Вы говорите про девчонку из народа баска? – спросила хозяйка, до этого молчавшая весь ужин. Она сидела скромно, не вмешиваясь в мужской разговор, пока инквизитор не упомянул Чучела. – Именно про нее, риньера. – Насколько я знаю, баска не является народом, которому запрещено проживание в королевстве, – несколько раздраженно сказала хозяйка замка. – И эту девочку купила я, помня заповедь нашего Хранителя о милосердии. Она живет среди нас, и я считаю своим долгом перед нашим господином спасти хотя бы одну заблудшую душу. Живя здесь, она не поклонялась своим деревьям. – Риньера гордо подняла голову и бесстрашно посмотрела в глаза инквизитора. – Я следую тому, что говорит мой духовник отец Вергостор. – Да, конечно, – скривился еще больше инквизитор. – Преподобный Вергостор известен своим благочестием. – Он исподлобья посмотрел на женщину и повернулся к конту. – Риньер Авруан, что вы скажете, если я заберу с собой этого юношу, захотевшего стать священником? У вас для него больше нет работы, а мы могли бы попробовать втолковать ему заповеди истины. Я хотел бы ему дать возможность пожить в монастыре Братьев Отшельников. – Вы имеете в виду ученика мага? – спросил конт и, увидев согласный кивок отца Ермолая, пожал плечами. – Ничего не имею против. Забирайте его, святой отец. – Он как-то ехидно ухмыльнулся и продолжил: – Только верните этого силача в школу целым и невредимым. – Об этом не беспокойтесь. Если нужно будет, мы и из школы кого угодно достанем. У нас руки длинные, – заметив усмешку хозяина и правильно ее расценив, ответил инквизитор. Он налил себе настойки и с удовольствием пригубил. Поставил свой бокал, наклонил грузное тело к конту и негромко спросил: – Новости слышали? – Это какие? – Риньер посмотрел на святого отца с заметным интересом. – На охоте погиб малолетний сын герцога Жупре де Ро – Орангон. – Нет, не слышал! – ошарашенно ответил конт. – Он же был первым в очереди на трон. Как же так? Почему недосмотрели? Подробности знаете? – Немного, – ответил довольный инквизитор. Он мог утереть нос заносчивому дворянину. – Говорят, на стоянку, где находился юный наследник, выскочил волк. Лошадь Орангона испугалась и понесла. Мальчик упал в овраг и свернул шею. – Хм, – задумчиво хмыкнул конт. – Волк выскочил на группу людей? Во время загонной охоты! Впервые такое слышу, – покачал он головой. – Вы считаете, что эта смерть не случайна? – Толстый инквизитор впился глазами в лицо хозяина. Но тот только отмахнулся. – Я ничего не считаю, просто говорю, что это странно, и все. Кто теперь стал первым в очереди на трон? – Сын ландстарха Немрода ла Брука. Маншель ла Брук, двадцатипятилетний пьяница и задира, – ответил отец Ермолай, показывая свое знание столичных реалий, и с удовольствием выдул оставшуюся настойку. Глядя на раскрасневшееся лицо любителя выпивки, облеченного саном, риньер подумал: «Да уж! Наследничек». Артем мысленно переваривал слова девочки, что она не человек. «А кто? – удивился он. – Биоробот, новый вид разумных приматов?..» Глупые и назойливые мысли лезли ему в голову. – Агнесса, хватит валять дурака и отвяжись от парня, – недовольно заметил Арингил. – Что ты ему посылаешь разные глупости. Биоробот, примат? Зачем все это? – Я не знаю, что значит «валять дурака», – отозвалась та и потянулась. – Просто скучно. Сидишь, сидишь и видишь только эти опостылевшие рожи. Ангел хмыкнул, но промолчал: он понимал девушку, будучи сам запертым в такой ситуации. Он не мог отлучиться к друзьям – у него их просто не было в этом мире. Он подумал, что люди изображают их, ангелов, с крылышками, как у птиц, или думают, что ангелы привязаны к человеку и неотлучно пребывают с ним. Что они только и делают, что трубят в трубы и поют «осанна». Но это не так. У них в своей вселенной собственная жизнь, протекающая подобно земной, или, точнее, это земная жизнь есть отражение вселенной высшего плана. Сначала события совершаются там, как говорят, на небесах, а потом они происходят в своей физической форме на Земле. И наоборот, события, происшедшие на Земле, влияют на небеса. И ангелы, как люди, ходят на работу, служат в армии, сражаются с легионами падших и занимаются управлением в небесных сферах. Вот Агнесса несколько раз уходила проведать родителей, и он оставался один. Она по складу характера не могла усидеть на одном месте. В то же время он замечал, что находиться рядом с ней ему было приятно. Она удивляла его легкомысленностью и умиляла своей непосредственностью. – Расскажи мне о себе, – попросил Артем. Он с большим интересом рассматривал замарашку, ничем не отличимую от других человеческих девочек. Такие худые и кривые ноги он видел у других девчонок на Земле. – А что ты делал с пальцами? – вопросом на вопрос спросила девочка. – Видишь ли, в чем дело, – доев кашу и облизав ложку, заговорщицки понизив голос, ответил Артем. – У меня в детстве болели руки, и пальцы потеряли подвижность. Чтобы плести заклинания, мне нужно их разрабатывать. – А-а-а, – протянула девочка. – Я могу тебе помочь, у нашего народа тоже есть такие способы. Вечером, когда все уснут, я принесу таз с отваром. Руки надо распарить, чтобы связки стали мягче, и я помну их тебе. Но это секрет! – сделав строгое лицо, предупредила она. – Ты рассказал мне свой секрет – я тебе расскажу свой. Она забрала поднос, сложила в него тарелку и кружку и собралась уходить. – Подожди, – ухватил он ее за руку. Чучело опять вздохнула. Молча поставила поднос и сбросила свое рваное платье. – Опять двадцать пять, – рассердился Артем. – Ты зачем разделась? Та недоуменно уставилась на него. – А разве ты не этого хотел? – Нет, не этого, – передразнил он ее. – Расскажи о своем народе и о себе. – Я мало знаю о своем народе, меня с матерью поймали в лесу охотники. Мать убили, а меня отвезли на невольничий рынок. Я убегала два раза, веревки, которыми меня связывали, не помогали. Потом торговец сломал мне ноги. Меня увидела умирающей жена хозяина и выкупила. С тех пор живу здесь. – М-да! – проговорил вслух Артем, а сам подумал: здесь явно не рай. Владетели замков, работорговля, магия и инквизиция, что еще ему предстоит узнать об этом мире? – Как называется ваш народ? – промолчав задумчиво несколько минут, спросил он. Девочка так и осталась сидеть полностью обнаженной, нисколько не смущаясь своей наготы, и не мешала ему думать. – Люди нас зовут «баска», по имени деревьев, которым поклоняется наш народ. А истинное имя для чужаков скрыто. – И неожиданно весело добавила, перейдя на ты: – А ты здорово изменился, после возвращения стал другим, добрым. Словно это и не ты вовсе, а другой человек. Артем замер. Значит, его поведение отличается от поведения местных, и это очень заметно. Плохо, подумал он. Хотя можно все валить на потерю памяти, можно даже сказать, что забыл магию, и не соврать: он ведь ее абсолютно не знал. – А чем вы занимаетесь в лесу? – вновь приступил он к расспросам. – Просто живем. Охотимся. Собираем ягоды. У нас своя магия, и церковникам это не нравится, – ответила Чучело и стала одеваться. – А что за магия? – не отставал от нее Артем. – Я не знаю, – пожала она плечами. – Ладно, я пошла, позже забегу. Поздно вечером она заявилась с большим деревянным тазом или бадьей, Артем не знал, как это назвать. В ней были заварены какие-то растения, и вода была коричневой. – Что это? – заглянув в бадью и понюхав воду, спросил он. – Это мы сейчас будем парить твои руки, а потом разминать их, – ответила девочка. Землянин посмотрел на таз с водой, на маленькую девочку и подивился тому, что она смогла это дотащить. Но та, не обращая внимания на его удивленный взгляд, решительно сказала: – Суй руки в воду и терпи. Будет горячо. Артем, смеясь, сунул в бадью руки по запястье и с воплем вытащил их обратно. – Ты что удумала! – с возмущением прошипел он, тряся руками. – Сварить меня заживо собралась? Но та, не смутившись, приказала: – Суй руки и терпи. Я говорила, что поначалу будет горячо. – Нет, пусть немного остынет. – Он решительно не хотел обвариться и стал спорить. – Если остынет, будет бесполезно. Она сунула руки в воду и так осталась стоять. – Э-э, – сердито протянул Артем и, сцепив плотно зубы, сунул руки следом. Боль пронзила не только руки, казалось, он варится весь, как яйцо вкрутую. Но мужество Чучела не позволяло Артему их вытащить. Если смогла она, значит, должен выдержать и он. Он вытаращил глаза, потом надул щеки, глубоко задышал, пытаясь справиться с болью. Но руки девочки схватили его пальцы и стали немилосердно их мять и гнуть. То, что было до этого, показалось ему цветочками. Боль от ожога смешалась с болью, когда твои пальцы ломают, пытаясь вывернуть в другую сторону. Не выдержав, Артем зарычал, а потом стал материться так, как не матерился никогда в жизни. Он обзывал свою жизнь такими словами, что, будь это на Земле, нашелся бы и тот, кто это записал. Причем он матерился на русском языке, и девочка, продолжая пытку, одобрительно сказала: – Сильная магия, даже меня пробирает. У Артема в глазах стояли слезы, а голос был похож на рычание пса, который злится, но при этом сдерживает свою злобу. Пытка, казалось, продолжалась вечно. – Все, можешь вынимать руки, – удовлетворенно сказала Чучело. – Завтра повторим. Он смотрел на свои красные руки, ожидая, когда появятся волдыри и кожа начнет слезать, но они только оставались красными. Артем пошевелил пальцами и почувствовал, что у них появилась бо?льшая подвижность. Короткие толстые пальцы начинали его слушаться. На все это действо смотрела с интересом Агнесса. – И ты утверждаешь, что он никудышный? – спросила она ангела. – Тогда ты не видел никудышных. Я тебе так скажу, дружок. Вы там, на Земле, зажрались! – Сам удивляюсь! – ответил Арингил. – У себя дома он был другим. Деньги, деньги, и много. Самому есть нечего было, учебу бросил, никуда его на работу не брали. Кому калека нужен? Пытался что-то делать и, столкнувшись с трудностями, сразу бросал. – Он посмотрел на своего подопечного. – Может, это Артам так на него влияет? – Как же, влияет, – с горечью усмехнулась тифлинг, – этот сморчок забился в угол и не собирается вылезать. А парень тем временем открыл книгу и попытался повторить фигуру плетения. По его лицу было видно, что у него не получается, но он раз за разом повторял и повторял упражнение. Действовал он медленно и совершил уже несколько сот попыток, а может, и тысяч. Кто считал? Рядом сидела девочка и с интересом наблюдала за его манипуляциями. – У тебя обязательно получится, – повторяла она каждый раз, когда он заканчивал крутить пальцами. Потом сама повторила то, что видела в книжке, и так ловко у нее получилось, что Артем, заметивший ее успех, остановился. – Артам? – позвал он. – Какое слово надо сказать? – Какое слово? – как эхо повторил напарник. – Чтобы обучиться читать. Вот какое, – проворчал Артем. Он никак не мог привыкнуть к тому, что из его собрата по несчастью все надо тянуть клещами. – Верди логус, – услышал он. И изумленно подумал: «Латынь, что ли?» – Это что за язык? – Древний. Его еще называют мертвым языком, потому что на нем никто уже не разговаривает. Говорят, это язык древних великих магов, – ответил Артам. – Сплети эту фигуру и произнеси: «Верди логус», – перейдя на шепот, попросил Артем Чучело. Та спокойно повторила движение пальцами и произнесла: – Верди логус. – Теперь попробуй прочитать, что написано, – передал ей Артем книгу. Чучело взяла книгу и прочитала надпись на обложке: – «Учебник магической практики для младших школ». – Получилось! – восторженно закричал Артем. – Что получилось? – удивленно спросила та, недоуменно глядя на него. – Как что? – воодушевленно заговорил Артем, чувствуя необыкновенный душевный подъем. Он только что соприкоснулся с проявлением магии. – Заклинание сработало! Ты только что научилась читать! – Он даже вскочил, забегав по комнате, потрясая руками. Забыв, где он находится, быстро заговорил: – Чудо! Я только что видел чудо! – Читать я умею с десяти весен. Меня риньера учила, – спокойно ответила девочка, не разделяя его радости. – Да! – скептически сказала тифлинг. – Видимо, я поторопилась высказать суждение о твоем подопечном. Он по меньшей мере странный. Он что думал? Скрутит кто-нибудь дулю пальцами, скажет «чуки-буки» – и раз, жареный гусь на тарелочке появится? Как можно быть таким глупым? – всплеснула она руками. – Баска не владеет человеческой магией. – Ты слишком строга к нему. У нас, на Земле, магии нет. Немудрено, что он ошибся. Давай посмотрим, что он дальше делать будет, – вступился за подопечного рассудительный ангел. Артем как поднял руки, так и застыл в такой позе «просящего милости у небес». Его глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит. А на лице было такое удивленно глупое выражение, что Чучело не выдержала и расхохоталась во весь голос. Она смеялась до упаду, схватившись руками за живот. Из ее глаз текли слезы, и в конце концов она заохала, не в силах остановиться: – Ох. Ох. У меня сейчас лопнет живот. Ну насмешил. Чудо он увидел… – и вновь принялась хохотать. Артем стоял сильно обескураженный, руки он уже опустил и смотрел на угорающую от смеха девочку. – Я тебя сейчас превращу в паука, – устав ждать, когда она насмеется, прошипел он и прищурился. Теперь баска вытаращилась на него, и ее смех мгновенно улетучился. – Не надо в паука, ваша милость. Они противные. Артем, сдерживая собственный смех, сел на кровать, но в конце концов не выдержал и тоже расхохотался. В этот вечер они посмеялись от души, и в хорошем настроении землянин первый раз в новом мире лег спать. Сбивая тюфяк у изголовья, он сам себе пожаловался: – Ну что за судьба у меня такая непутевая. Что бы я ни делал, все равно выходит шиворот-навыворот. «Арингилу, наверное, хорошо, – подумал он, – у него напарник – девочка с рожками, и шустрая, с ней не заскучаешь, а у меня – овощ сонный». – Как он вообще жил? – произнес Артем вслух последний вопрос и, зевая во весь рот, сразу уснул. Ночью ему снился сон. Он сидел рядом с молодым парнем в белом халате и симпатичной девчонкой с небольшими рожками, выглядывающими из-под черных волос, забранных в хвост. Они рассматривали его с явным интересом. Он же, смущаясь от такого пристального внимания, смотрел на стол, кося глазами то в одну, то в другую сторону. Молчание затягивалось. Парочка не спешила начинать разговор, а он не знал, что он тут делает. «Где я вновь оказался?» – размышлял Артем, краем глаза изучая обстановку. Очень походило на то, что он в кабинете врача. Вон и санитар сидит. Только врач почему-то с рогами. А может, это и не врач, а просто видение? Говорят, если кто видит чертей, он либо допился до чертиков, либо свихнулся. Я непьющий, значит, тронулся умом. И мне привиделось, что я в одном теле с другим человеком. Что видел ящерицу говорящую, которая еще и плюется. Это галлюцинации. Все, Рахвалов, ты приплыл. Плыл, плыл и выплыл в дурдоме. Он поднял голову и, в душе плюнув на все, весело сказал: – Верди логус, други. Перпетуум мобиле. Шерше ля фам. – Он на каком языке говорит? – Девушка с рогами посмотрела на парня в больничном халате. Тот недоуменно пожал плечами и ответил: – Что-то на русском, что-то на французском, что-то на латинском. А что-то на вашем древнем языке. – Он так много языков знает? – удивилась рогатая. Они говорили о нем, словно не замечая его присутствия. – Нет, просто придуряется, – ответил санитар. – Артем, ты нормально разговаривать будешь? – обратился он к парню. – Нам надо поговорить и определиться, как жить дальше. – А что, я настолько плох, что для разговора ко мне послали санитара, а не врача? – неожиданно для обоих спросил землянин. – Ты хоть медицинское образование имеешь? – Нет, не имею, – сильно удивился санитар и в ответ спросил: – А зачем оно мне? – И в самом деле, зачем санитару в психушке медицинское образование? – согласился Артем. – Ты вон черта видишь? – кивнул он на девушку, сидящую сейчас молча и слушающую их разговор. Санитар глянул мимо нее и ответил: – Нет, не вижу. А разве здесь они тоже есть? – Ну, раз я вижу, значит, они везде есть, – печально ответил Артем. – Хватит болтать, – не выдержала чертовка, – давайте говорить по существу. – А чего с тобой разговаривать? – ответил Артем. – Он тебя не видит, – и кивнул в сторону парня в белом халате. – Так что сгинь, нечистая сила! Но нечистая сила не пропала, только скривилась. – Он не бредит, случаем? – Не знаю. Может, стресс у него после всего, что случилось? – «Отче наш, иже еси на небеси…» – начал Артем читать единственную молитву, что знал, и санитар подхватил ее: – «…Да святится Имя Твое…» И они слаженно и вдохновенно в два голоса прочли «Отче наш». – Это что сейчас было? – недоуменно спросила Агнесса. – Это ваше земное заклятие? К удивлению Артема, чертовка не исчезла, не превратилась в пепел и даже не почесалась. – Навроде того, – ответил санитар, – призываем помощь Творца нашего и всего сущего. – Все, призвали? Теперь готовы разговаривать? – спросила она. – Не помогло! – сокрушенно произнес Артем. И обратился к санитару: – Санитар, у тебя святая вода есть? – Святой воды в природе не существует, – ответил тот. – И почему ты называешь меня санитаром? – Ну ты же не врач? – спросил Артем. – Нет, я не врач. – Вот. Если не врач, значит, санитар, – веско ответил парень. – А жаль, что ее не существует. Вот черти существуют, а она – нет. Непорядок. И перекрестил девушку с рогами. Увидев, что она продолжает сидеть как ни в чем не бывало, огорчился. – И Крест животворящий не помог. – Странные вы люди, – задумчиво произнес санитар. – Ты, к примеру, что сейчас сделал? – Я ее перекрестил, или покрестил, не знаю как правильно, – ответил Артем, немного смутившись. – А ты знаешь, что означает слово «креститься»? – спросил санитар. – Ну это. Вот так сделать, – и Артем неуверенно перекрестился. – Неправильно! – строго сказал санитар. – Что, надо по-другому? – И Артем перекрестился в обратную сторону. – Креститься – это по-гречески означает окунуться, – терпеливо ответил санитар. – Надо же, простой санитар, а как много знаешь, – удивился Артем. – Я не санитар, я ангел судьбы, – не повышая голоса, ответил тот, – и зовут меня Арингил. А это тифлинг Агнесса, она – судьба Артама, – показал он глазами на девушку. – Так уж случилось, что мы теперь все вместе, и нам надо как-то жить. Если кто-то из вас умрет, его судьба тоже уйдет в забвение. Поэтому мы заинтересованы в том, чтобы вы выжили. Ваши успехи – это наши успехи. Ангел помолчал и продолжил: – Ты уже начал путь по этой сложной дороге, иди так же, а мы будем помогать. На Артама не надейся. Сам не спеши и будь очень осторожен. Скоро развилка, и надо будет принимать решение. Обдумай его хорошо. После этого мы поведем тебя дальше. – Так я не в психушке? Ты не санитар? – удивился и одновременно обрадовался Артем. – Ты – тот голос, что со мной разговаривал, пока нас везли на телеге? – Все верно. – Арингил был все таким же терпеливым и спокойным. – Но если ты ангел, где твой нимб над головой? – спросил Артем. – Насколько я знаю, у всех ангелов есть такой вот светящийся круг. Спокойствие Арингила дало трещину, он поморщился и нехотя ответил: – Лишили на время. Но это не обсуждается. Ты прочитал немного в той тетради, что нашел, о мироустройстве, поэтому помни: каждое решение, которое ты принимаешь, открывает тебе определенный путь, вот по этому пути мы тебя и поведем. И все, что на нем произойдет, уже будет не в твоей власти, а в нашей. Твои решения определяют твою судьбу. – Арингил, будь проще, зачем ты говоришь заумными фразами, – прервала рассуждения ангела тифлинг. – Слушай меня, чужак. Так уж получилось, что ты попал в другой мир, в другое тело и имеешь двух ангелов судьбы. Мы не можем напрямую тебе помогать, но можем приходить во сне и советовать. Сейчас ты должен быть осмотрителен. Притворись, что ничего не помнишь, и тренируй пальцы. Тебе придется заставить относиться к себе с уважением. А это трудно. Поэтому думай сам, не маленький. Пока все. Понял? – Примерно, – ответил Артем. – Тогда катись отсюда, – грубовато произнесла Агнесса, и он проснулся. В окошке розовел восход, в комнате было еще темно, но спать он не хотел. Раздумывая над тем, что ему приснилось, Артем понял, что главное – принять правильное решение. Вопрос заключался только в том, как понять, что оно правильное. Ну вот, он попал в новый для себя мир. Что для него важно? Наверное, собрать как можно больше информации. Еще важно не раскрыть своей сути. Значит, надо разложить проблему на части. И делать маленькие шажки. Источник информации у него есть, даже два: Чучело и Артам. Не самые лучшие информаторы. Девочка живет в замке и о том, что происходит в мире, не знает. А напарник спрятался и не вылезает. Мало? Но для начала хоть что-то. В его положении выбирать не приходится. И раз уж он попал в тело мага, надо развивать это искусство и тренировать пальцы. Приняв решение, он успокоился. – Твой подопечный в самом деле не дурак. Мыслит верно, – сказала Агнесса. – А что делать с моим, ума не приложу… Пусть пока сидит и не высовывается. Артем стал тренировать пальцы. Сначала он их хорошенько размял и разогрел. Потом приступил к упражнениям. На это у него ушел час нудной кропотливой работы. Затем открыл книгу и стал повторять движения пальцев. На сотый раз он решил задачу усложнить: включил магическое зрение и осмотрел радугу из нитей. «Какую же из них брать?» – подумал он. – Артам, – позвал он напарника, – какую нить брать для заклинания чтения? – Можешь брать любую, только не темную, – услышал он ответ через несколько секунд. Ладно, возьмем золотистую, решил он и осторожно пальцем прикоснулся к нити, напоминавшей гитарную струну. Под его воздействием она сдвинулась. Надо же, слушается, удивился Артем. Он поколебал ее, и она задвигалась. Попробовал намотать на палец – с трудом, но получилось. Повертев обмотанный палец, сияющий золотом, он раскрутил нить. «А чего одной рукой? – неожиданно подумал он. – Нить – как веревка, взять и скрутить ее двумя руками». Он пальцами правой и левой руки взял нить, потянул на себя и завязал простой узел, как на шнурках ботинок. Развязал его и вновь завязал, но уже с бантиком. – Надо же, получается! – обрадованно засмеялся он. Но его узел пробыл несколько секунд, потом растворился в воздухе, и нить вновь распрямилась. – Артам, а почему нить, связанная в узел, исчезает? – вновь спросил он напарника. – Потому что ты не напитал плетение эртаной, – последовал ответ. – А как это сделать? – Просто пожелай, и из тебя сила перельется в плетение. Постой! Ты что, сумел сделать плетение? – удивленно, даже можно сказать пораженно, спросил Артам. – Да просто узел завязал, и все, – отмахнулся Артем и стал завязывать самый простой морской узел, какой знал. Для этого особой ловкости было не нужно. Узел получился на славу, и он пожелал наполнить его силой. После этого почувствовал себя как сосуд, из которого немного чего-то отлили. И внутри появилось ощущение странной неполноты. Он лишился чего-то, что было частью его самого. Но определить, что это было, он не смог. Зато узел засверкал так, что больно стало на него смотреть. – Верди логос! – произнес он, но ничего не произошло. Затем довольный, что смог прикоснуться к таинственной магии, связать узел и наполнить его магической энергией, или эртаной, он произнес первое, что пришло в голову: – Перпетуум мобиле. Раздался легкий хлопок, узел исчез, а перед ним появилось маленькое существо, которое на долю секунды зависло в воздухе, смешно дергая руками и ногами, а потом с воплем плюхнулось на лавку. Артем замер столбом, пораженно уставившись на результат своего эксперимента. Перед ним сидел маленький, не больше полуметра, человечек с противной рожей и невообразимо одетый. Зеленый фартук, который когда-то, наверное вечность назад, был зеленым, а теперь замазан непонятно чем. На голове вместо головного убора – шестеренка. В руках молоток и зубило. На ногах непомерно большие ботинки с широкими носами. Человечек перестал вопить и зло уставился на парня. – Дылда, ты что творишь? – заорал он. Следом из его уст стали извергаться ругательства на странном языке, и Артем понял, что его или матерят, или проклинают. Крепко сжав губы, он смотрел на коротышку и думал, что ему делать с этим маленьким скандалистом. А тот все сильнее поднимал шум. Не терпящий несправедливых наездов бывший разведчик действовал спонтанно, но решительно. Схватил за шиворот крикуна и выкинул в окошко. Тот с отчаянным воплем «О-а-у-о» улетел. От него осталась только шестеренка. Артем поднял ее и, почти не целясь, тоже выкинул в окно. Шестеренка на своем пути встретила рожу человечка, который оказался весьма ловким и успел в полете зацепиться за карниз и теперь, пылая возмущением и злобой, пытался забраться обратно. Но, видимо, его судьба была так же к нему несправедлива, как и к большинству живущих. Поэтому, вместо того чтобы залезть обратно в комнату, он получил удар тяжелой шестерней по лбу и с тихим, полупридушенным охом полетел вниз. – Друг, мне нужна твоя помощь! – понимая, что только что сотворил нечто ужасное, обратился Артем к товарищу. До него только сейчас в полной мере дошло, что он вызвал, а потом убил вызванное существо, выкинув его из окна башни. – Какая помощь? – Напарник, как суфлер, сидел в своей ракушке и не собирался с ним разделять ответственность за происходящее. – Я создал заклинание и вызвал какое-то маленькое существо, а потом его убил. Что делать? Ответом ему было долгое молчание. – Слушай, ангел, – усмехнулась Агнесса, – а парень талантлив, с первого раза создал заклинание второго уровня и вызвал паршивца-гре?млуна. С ним очень даже интересно. Посмотрим, как он отправит мастера поломок обратно. – Он – кто? – спросил, помрачневший Арингил. Несмотря на все его уговоры, землянин продолжал действовать импульсивно, поддаваясь своим чувствам. – Это злой гремлун, он наводит порчу и ломает вещи. К нему обращаются с просьбами завистники и тайно воздают молитвы. А он, получая от них эртану, ломает и портит вещи у конкурентов. На самом деле гремлуны мастера-созидатели, изобретатели, но и среди них попадаются вот такие неумехи-неудачники. Надо же, попал в призыв и получил железкой по лбу! Профессионал! – уважительно произнесла в конце своей речи тифлинг. Арингилу оставалось только вздохнуть. Первый перекресток его подопечный прошел не так, как он хотел, и с этим уже ничего не поделаешь. – Ты смог вызвать существо? – шипя, как змея, спросил Артам. – Да говорю же, да! – почти плача сказал Артем и добавил: – Я его, по-моему, убил. Ответом ему была недолгая тишина, потом маг стал рассудительно говорить: – Если убил, ничего страшного. Призванные умирают тут и возрождаются в своем мире. Хуже, если он остался жив, тогда его надо отправлять обратно и тратить на это эртану. Ты и так опустошил себя на треть, а это три дня накопления энергии. Надеюсь, ты знаешь, как его вернуть обратно. – Да откуда! – возмутился Артем. – Я его случайно вызвал. – Тогда убей, если существо живо, – вот мой тебе совет. Я тоже не знаю, как его вернуть обратно. Призыв проходят в академии, это заклинания второго уровня. Мы же учим простые начальные и заклинания первого уровня. Но и то только на третьем году обучения. – Давай, Артам, ты займешь тело, а я посижу в уголке, отдохну. Ты его и прибьешь. – Нет уж, друг, ты это заварил – ты и расхлебывай. После этого Артам на мольбы, ругань и угрозы землянина не отвечал. Артем начал просительно: – Артам, друг, миленький… – А закончил грозно: – Ну, гад, скотина! Попадись мне только. Я тебя как барана зарэжу. – О, да он у тебя боевитый, – уважительно произнесла тифлинг. – А вот и убитый. В окно настырно лез, ругаясь, мастер поломок. Шестерня вновь украшала его голову. Артем сначала обрадованно, потом с огорчением посмотрел на страдальца. Ну что с ним делать? Подошел, схватил за шиворот и втащил в узкое оконце. – Так ты не разбился, убогий? – сокрушаясь, спросил он. – Слушай, смертный, – голосом, полным злобы, ответил человечек. Его некрасивая рожа была перекошена и залита кровью. Жуткое зрелище. – Отправляй меня обратно, и я постараюсь забыть тебя, как свой страшный сон. Ты еще не знаешь, с кем связался. – А кто ты, великий и ужасный? – с усмешкой, в которой было мало радости, спросил Артем. Как убивать это злое существо, он не знал и очень не хотел этого делать. – Я мастер проклятий великий Сунь Вач Джин. Трепещи и бойся, смертный! – с громадным высокомерием ответил человечек. – На китайца ты не похож, мастер. Балдыр[3 - Метис монголоида и европейца.], что ли? – Сам ты балдыр, невежа. Не стой столбом, отправляй обратно, – капризно произнес уродец. Артем горестно вздохнул – видно, нечего делать, придется убивать, раз он так просит. – Подожди немного, – сказал он, – скоро придет Чучело, попросим ее принести нож, потом отправлю тебя. – Зачем тебе ножик, идиот? – возмутился Сунь Вач Джин. – Отправляй немедленно. – Без ножа не могу, по-другому тебе будет больно. А ножом чик по горлу – и в колодец, – ответил Артем. У мастера проклятий взметнулись густые брови, и он вытаращился на человека. Какое-то время рассматривал его. А потом с возмущением спросил: – Ты что, убить меня собрался? – А как иначе я тебя верну обратно? – в ответ спросил Артем. – Я по-другому не умею. Человечек с шестеренкой на голове долго изучал лицо большого человека, надеясь увидеть на нем следы того, что называется неудачной шуткой. Но дылда оставался скорбно молчаливым, и великий Сунь Вач Джин понял правду. Дылда решил разделаться с ним таким жестоким способом. Он понял, что тому уже приходилось убивать и он сделает то, что обещал, не сомневаясь. «Что же за судьба у меня такая глупая? – почти плача подумал он. – За что меня прокляли еще до моего рождения? Все мастера как мастера, а я только ломаю. Теперь еще и домой смогу вернуться лишь с перерезанной глоткой. Вот смеху будет у братьев». – Ты маг или не маг? – наконец смог выдавить он из себя. – Нет, я не маг, я только учусь, – ответил дылда, – вот экспериментировал, и получился вызов. Теперь не знаю, что с тобой делать и как вернуть тебя обратно. Но ты не бойся, я тебя небольно зарежу, – утешил он гремлуна. «Ну точно, проклят я, – подумал гремлун и завозился на лавке. – Первый неудачник-экспериментатор смог меня вызвать. Как такое без проклятия могло произойти?» – Сплети плетение, я покажу какое, и отправь меня обратно, – сказал он, немного подумав. – Вот смотри… – Он в блокноте начертил диаграмму огрызком карандаша. Вывел замысловатые кривые. Посмотрел и остался доволен. Его кривые были самыми кривыми, четкие прямые – самыми прямыми, и плавные линии с пунктирами выведены идеально. – Понял? – посмотрел он на человека. – Если честно, нет, я не вижу здесь заклинания. Вижу только систему координат по осям. Я бы так сказал – икс, игрек, зет и точки на кривых. И что я должен из этого понять? Точка А – это мы сейчас, точка Б – это место, куда нужно перенестись? Так? – Нет, не так, дикарь, ты должен был по изменению длины волны узнать свое заклинание, – ткнул гремлун карандашом в рисунок. – Взять вот это значение от этой точки до этой, только и всего. Остальное я уже рассчитал и сделал. – Ты это серьезно? – Артем с усмешкой посмотрел на важно надувшегося человечка. – И как я это сделаю? Из пункта А в пункт Б выехал поезд со скоростью сорок километров в час, а из пункта Б в пункт А прилетел коротышка со скоростью мухи. – Артем, задумчиво рассматривая рисунок, потер подбородок и закончил: – Вопрос: сколько лет пилоту? – Это что, так звучит заклинание? – удивился Сунь Вач Джин. – Давай, плети его. – Я не могу! – огорченно ответил человек. – У меня пальцы не двигаются. – И он показал свои руки с толстыми скрюченными пальцами. Он немного подвигал ими, и тут гремлун увидел на них следы своего проклятия. – О великий создатель галактики! – ударил он себя по лбу. – Вот она, судьба-злодейка! Его прошлое догнало его. Он вспомнил, как одна молодуха, родившая дочь, молилась ему, чтобы у ее сестры, родившей мальчика, отсохли руки. Она принесла богатые дары и много эртаны. Поэтому часть он смог выделить на проклятие. Только вот отсохли руки не у нее, а у мальчика. И теперь эти руки собираются его убить. – Как несправедлива судьба! – горько завыл гремлун. – Делаешь, делаешь людям добро, а они в ответ к тебе только с черной неблагодарностью. – Да не убивайся ты так! – успокаивал его дылда. – Это лучше, чем размозжить голову или задушить. Жаль, нет пистолета, а лучше с глушителем, чтобы звука слышно не было. Так там вообще ничего не успеешь почувствовать. Раз – и дырка в голове. При словах человека гремлун схватился за голову, потом за шею и вновь за голову. – Дырка в голове… – повторил он. И, глядя на воодушевившегося человека, пришел к выводу: «Я породил мастера-убийцу». Стольких способов умерщвления он не слышал за всю свою жизнь. – Давай попробуем не так кардинально решить этот вопрос, – предложил он. – Мы же с тобой, дылда, существа разумные, хотя ты и человек. Но мыслить уметь должен? – Причем в последней его фразе было не утверждение, а звучал вопрос. Но Артем на такие высокие материи не обратил внимания. – Согласен, карапуз, – ответил он. – Готов выслушать твои предложения. Услышав слово «карапуз», мастер посмотрел подозрительно на человека, но тот и не думал смеяться. Значит, ничего в этом незнакомом слове оскорбительного для него нет, решил он и спросил: – Ты какое заклинание произнес, когда меня вызвал? – Перпетуум мобиле, – смущенно повторил Артем свое заклинание. Гремлун подумал. Почесал мочку уха. – Не слышал такого. Ну не в этом дело. Следуя логике… Ты вообще, человек, с логикой знаком? – спросил он. – Знаком, карапуз, каждый умный человек знаком с логикой, – ответил человек. – Говори дальше. – Умный он, – проворчал Сунь Вач Джин, стараясь не смотреть на его руки. – Так вот, – продолжил он тоном ученого, читающего лекцию студентам, – следуя логике, если произнести фразу наоборот, есть большая вероятность того, что ты меня вернешь обратно. Артем с сомнением посмотрел на человечка, сидевшего с важным видом победителя в философском споре. – Вообще-то это не очевидно, но попробовать можно. – Чем дальше, тем интересней, – произнесла Агнесса. Уселась поудобнее. – Они оба до странности дружат с логикой. Вернее, с головой. Вывести такую взаимосвязь может, как выразился гремлун, или идиот, или полный профан в магии. Вижу, тут собрался полный букет неудачников со всего света. Арингил только хмуро посмотрел на тифлинга. Девушку забавляла эта ситуация, и только. Он же так легкомысленно относиться к подопечному не мог, но и вмешаться наяву тоже не позволялось. Он мог являться ему во сне, и только ограниченное количество раз, до следующего перекрестка. Артем стал смотреть магическим зрением, сплел морской узел и произнес: – Мобиле перпетуум. Гремлун стал надуваться, как воздушный шар, и сделался круглым. Его глаза то ли от повысившегося внутреннего давления, то ли от сильнейшего удивления результатом заклинания вылезли из глазниц и топорщились, как два маленьких шарика. Артем почувствовал, как еще треть силы покинула его, принеся с собой опять ощущение опустошения, и испугался, что человечек сейчас лопнет. – Что ты сделал, придурок? – задушенно прошептал мастер проклятий. – Спасай меня-а! Сделай что-нибудь, – уже тише проговорил он, хрипя и надуваясь еще больше. – Я не знаю как! – воскликнул в отчаянии человек. Он заметался по комнате, резко остановился и предложил: – Может, ты пукнешь? Услышав необычное предложение, великий Сунь Вач Джин поднапрягся, даже посинел, но только еще сильнее надулся. Испуганный Артем хлопнул его по животу, и человечек резко выпустил ветры. Со звуком «вж-ж-жз» он неожиданно взлетел, словно воздушный шарик, который надули и отпустили. Ударился головой о потолок, изменил направление и, сопровождая полет криком «о-оу», врезался в стену – одну, вторую – и вылетел в окно. После себя оставил резкий вонючий запах, который распространился по всей комнате. Артем не выдержал, открыл дверь и подбежал к окну глотнуть немного свежего воздуха. Уже достаточно рассвело, но летуна нигде не было видно из проема окошка. Артем только рассмотрел, что находится на первом этаже и до земли метра полтора. Агнесса повалилась на спину и хохотала до слез, Арингил не смог сдержаться и улыбался. – Каким чудом или волей Провидения сюда собрали вместе столько… столько… я даже не знаю, как их назвать, – простонала тифлинг. – Этот мастер-неудачник, оказывается, умеет летать. Я думаю, дальше нас ждет много чудных открытий. – Она вытерла слезы и, захлебываясь смехом, отрывисто проговорила: – Надо же предложить такой выход: «пукни». – Агнесса не могла остановиться. – И ведь, что странно, сработало. Мастер это сделал и улетел. Мы от горя не умрем, мой милый ангел, – немного успокоившись, сказала она. – Мы с тобой умрем от смеха. Артем, чтобы не дышать вонью, вышел из комнаты и побрел по небольшому, но темному коридору. Сюда свет проникал только из его комнаты. Он свернул направо и увидел каменные ступеньки, ведущие вниз. По ним, не задумываясь, спустился, толкнул тяжелую дверь и вышел во двор. Все так же стояли кони у ворот, дремали часовые, сидя на чурбаках, и больше никого. Он тоже уселся на ступеньки и стал с наслаждением вдыхать воздух. После спертого запаха его комнаты воздух на улице казался сладким, и им хотелось дышать и дышать. – Ты чего тут расселся? – услышал он грозный окрик у себя за спиной. Не вставая, Артем оглянулся и увидел того самого воина, что был одет лучше других и почтительно стоял у крыльца, ожидая сюзерена. Он поднялся, слегка поклонился и ответил: – Я не помню, кто вы, но не позволю так с собой разговаривать. Потрудитесь принести извинения во избежание проблем! – Артем потяжелевшим взглядом посмотрел на крепкого воина в кольчуге. Тот усмехнулся, сплюнул ему под ноги и спросил: – А что ты можешь, маг недоделанный? – Могу дать в морду, – спокойно ответил недоделанный маг. – Ну, попробуй! – рассмеялся воин и тут же получил ногой между ног. Он согнулся, ухватив себя за пах, и прохрипел: – Это же не морда! – А я бью два раза, – ответил Артем и четко врезал с правой апперкотом. Воин рухнул. – Нокаут! – Маг оглянулся, на него смотрели четыре глаза проснувшихся часовых. – Если кому расскажете, – сказал он им, – прокляну, и ваши мужские причиндалы перестанут работать. Те замахали руками: – Нет, нет, ваша милость, ни в жизнь и никому. «Так я вам и поверил, – подумал Артем. За то, что нажил врага, он не переживал, лишь бы враги не были сильнее его. – Пойду потренируюсь», – решил он. Перешагнул через лежащего воина и вошел в башню. Артем дрался с детства. В драках был лют, и местные пацаны, зная, что он будет биться до смерти, старались его не задевать. Учась в музыкальной школе, ходил на самбо. Потом в институте у физрука занимался боевым самбо. Не новомодными карате или кунг-фу, что крутили по видаку, а нашим родным, испытанным. Преподаватель заметил его тягу к рукопашному бою и стал ему потихоньку показывать ударную технику. Драться приходилось и в институте, когда отправляли в стройотряд и работать нужно было где-нибудь в сельской глубинке. Обычно строили телятник или свинарник, а по вечерам ходили на танцы в сельский клуб. Местные парни, завидуя хорошо подвешенным языкам заезжих, считали своим долгом наказать городских. С сигаретой или папироской во рту, с обязательным пиджаком, наброшенным на плечи, ленивой походкой вразвалочку, красуясь перед девчонками, они подходили к ним и начинали разговор, который непременно переходил в драку. В драке Артем всегда был изобретателен, ловок и беспощаден, но не всегда выходил победителем. Учитель говорил, что это качество берсерков, наплевав на самосохранение, впадать в боевое безумие. – Ты, Артем, испытываешь упоение в бою, – говорил он, – но подготовлен слабо для такого боя, поэтому всегда ходишь по краю бездны. Один на один еще сработает, но против толпы это провальная тактика. Сдерживай свои эмоции, не позваляй им взять верх над собой. Если ты соединишь талант бойца и качество отличного тактика, это сделает из тебя великого рукопашника. Кроме того, поможет тебе найти свое место в жизни. Но вот это Артему никогда не удавалось. Он мог увидеть слабые стороны противника, но воспользоваться ими не успевал. Когда начиналась драка, он забывал обо всем и просто испытывал наслаждение от процесса потасовки. Понимая, что в кулачном бою они проигрывают, местные хватались за оглобли, вилы или просто вытаскивали колья из палисада, и драка разгоралась с новой силой. Вот его всегда били именно палками, стараясь вывести из строя первым. Удивительно, что за все время при этом никого не покалечили и не убили. Ну а после все побитые – победителей никогда не было – шли в обнимку пить горькую. Только Артем, если не оказывался на больничной койке, всегда отказывался, так как вообще не пил. Глава 5 Отец Ермолай, воздав хвалу Хранителю, осенил себя священной змейкой и до завтрака решил сделать богоугодное дело – наставить грешного молодого мага на путь истинный. Сначала было решил объявить того чернокнижником и сжечь. Он мог бы вернуться в отделение ордена как победитель. Еще бы! Выявить врага среди ученых магов – это стоило дорогого для будущей карьеры. Тем более что маг был вовсе и не маг, а так, пустышка. Такого и сжечь не жалко. Пьяница, бабник и болтун. По пьяни много чего наговорил, жалуясь на судьбу, на несправедливость по отношению к нему. Выслушав все это, инквизитор решил, что он только окажет услугу миру, отправляя на очистительный костер этого бездельника. Стань тот магом – многим бы попортил кровь своим неумением творить чудеса. Кроме того, поговаривают, что он вступил в связь с нелюдью. Ее тоже можно сжечь заодно. Конюх готов дать показания, что видел ее летающей ночью на метле, а мага – творящим черную волшбу. Обвинить ученика в том, что он не может творить белую магию, в том, что он занимается черной волшбой, было проще простого. Но ему нужно было сделать это не грубо – схватить, обвинить и сжечь, – а тонко, с доказательствами и громким показным судилищем, что ценится в среде инквизиторов. Потом можно получить разрешение на проведение следствия в школе, где вырастили черного мага. В своих мечтах отец Ермолай взлетел высоко. Но жизнь тем и отличается от мечтаний, что вносит свои поправки в любые планы. Поэтому, все хорошо обдумав, инквизитор понял, что баску сжечь не даст контесса, и у нее для этого есть веские основания. Она вырвала язычницу из тьмы и наставляет к истинной вере. А один маг с одним свидетелем – это посмешище. Он не хотел выглядеть тупым служакой в глазах Канодриона, таких упертых сжигателей по службе не продвигают. Наоборот, отправляют на границу, чтобы они показывали свое рвение там. Но маг сам подкинул ему идею, говоря в бреду, что хочет стать служкой в храме. Если он привезет с собой в монастырь мага, если тот согласится пожить там, если примет постулаты веры – это будет его, Ермолая, маленький триумф. Сжечь грешника – это хорошо. Наставить мага на путь учения церкви Хранителя – это неизмеримо лучше. Патриархи в этом узрят его способность к гибкости и обратят на него внимание. С такими мыслями и подкрепив веру стаканом крепкой настойки, отец Ермолай вошел в комнату мага. От запаха, что блуждал по помещению, он поморщился. «Не могли ночной горшок вынести, лодыри», – подумал он. Небось поняли, что парень болен, и перестали за ним ухаживать. Инквизитор огляделся: мага нигде не было. Куда он мог запропаститься? Отец Ермолай осматривал жилище потенциального раскаившегося грешника. Пока инквизитор стоял в раздумьях, настойка стала слегка кружить ему голову, создавая приятное настроение и возбуждая аппетит. – Кхм, кхм, – услышал он негромкое покашливание у себя за спиной. – Доброе утро, святой отец, – поздоровался маг, когда инквизитор обернулся. – Чувствуете, как воняет? – спросил он в ответ на вопросительный взгляд человека в сутане. – Вот, вышел проветриться. И неожиданно сам для себя, и еще больше для инквизитора, склонил голову и попросил: – Благословите, святой отец. Отец Ермолай стоял с отвисшей челюстью. Уж не сошел ли он с ума? Маг просит его благословить! Представитель враждующей группировки просит его благословения! Но опытный интриган быстро пришел в себя, просчитав несколько шагов вперед, и, подобрав челюсть, сурово ответил: – Сначала ты должен исповедаться… – Немного запнулся, но все же, хотя и с трудом, добавил: – Сын мой. – Не вопрос, – спокойно ответил ученик магической школы, – готов хоть сейчас. В душе церковника запели трубы. У него получается! Маг готов к принятию веры. Сам хочет идти на исповедь! Вот это удача! – Не здесь, сын мой, а пройдем с тобой в часовню конта. Там ты и исповедуешь свои грехи. Они неспешно прошествовали через весь замок и поднялись на верх башни. Там на плоской крыше стояла деревянная часовня, ничем не отличимая от земных. Оба зашли внутрь, и инквизитор показал Артему на закрытую занавесью с изображением дракона и звездами над его головой каморку. – Заходи в исповедальню и приготовься к таинству, – все так же строго приказал он. Артем спокойно вошел и уселся на деревянную скамью. Перед ним была еще одна занавеска, но уже без дракона. Он слышал, как громко, с одышкой дышал отец Ермолай, устроился за этой занавеской, повозился, рыгнул и что-то пробормотал. Даже через занавеску Артем почувствовал запах крутого перегара. Брезгливо помахав рукой перед лицом, разгоняя вонь сивухи, землянин приготовился слушать. Молчание затягивалось. – Начинай! – первым не выдержал инквизитор. – Чего начинать, святой отец? – шепотом спросил Артем. – Как – чего? – раздался возмущенный голос за занавеской. – Исповедуйся! – Отец Ермолай, вы не сердитесь. Лучше расскажите, как это – исповедаться? Я же первый раз это делаю. А если делал это раньше, то не помню. Я и вас-то не помню. Вы кто? В соседней каморке было слышно только тяжелое дыхание, свойственное толстым людям, страдающим одышкой. – Я инквизитор Ордена святого Августина, меченосец веры, отец Ермолай. – Что-то я меча у вас не видел, святой отец, странно это, – с сомнением произнес Артем. – У меня меч не на поясе, а в сердце, – с гордостью произнес голос за занавеской. – Я им ражу… разю… поражаю врагов, и он невидим для глаз. – Так вы занимаетесь магией? – удивленно спросил Артем. Сам он в это время чистил ногти, выковыривая грязь большим ногтем правой руки, и просто трепался ни о чем, как это он делал, когда ему было скучно. – И разве вам это дозволяется? – Ты что несешь, богохульник? – возмущенно произнес голос отца Ермолая. – Какая магия? – Вы точно отец Ермолай? – послышался осторожный вопрос из-за занавески. Занавеска отодвинулась, и показалась злая голова инквизитора, она буравила взглядом смиренно сидящего парня и, не найдя, за что зацепиться, спросила: – Узнаешь? – Здрасте, отец Ермолай! Вы тоже здесь? – радостно поздоровался ученик, и на его пухлых щеках появились ямочки. Простоватые глаза преданно таращились на меченосца. «О Хранитель! Какой же он тупой!» – почти с ненавистью подумал инквизитор, разглядывая паренька. – Отец Ермолай, вы не серчайте, – обратился Артем к голове, – просто в магии тоже есть разящий меч, вот я и подумал, что вы им пользуетесь. – Не пользуюсь! – буркнул тот, желая прекратить ненужные разговоры. – У меня свой. Ты будешь говорить правду? – прорычала голова. – Буду! – сделав испуганный вид, ответил ученик и невзначай, вслед уходящей голове, произнес: – Значит, у вас своя магия. – Нет у меня богомерзкой магии! – взревел инквизитор и по пояс высунулся из окошка, почти сорвав занавеску. – Запомни это! – Запомню, запомню, святой отец. А что, на исповеди вы всегда так сердитесь? – Артем подался назад и вжался в стенку подальше от святоши, похожего на разъяренного быка. Инквизитор остановился, обжег взглядом испуганного мага и скрылся за занавеской. – Кайся, грешник! – рыкнул он. Ответом ему была долгая тишина. – Чего молчишь, порождение тьмы? – Его тут нет. – Теперь голова Артема появилась со стороны инквизитора и шепотом спросила: – Вы где его видели? Инквизитор, возмущенный попранием устоев исповеди, затолкал голову обратно. – Я вижу, сын греха и порока, ты не разумеешь таинства исповедания. Сделаем так: я буду спрашивать, а ты мне честно отвечай. – Хорошо, святой отец, – услышал он кроткий ответ. – Ты занимался богомерзкой магией? – Нет. – Как – нет! – Из-за занавески появилась голова в зеленой тюбетейке. – Ты же маг! Врать мне удумал, отродье тьмы! Артем решительно вытолкнул голову и задернул занавеску. – Не нарушайте, святой отец. Я не могу заниматься богомерзкой магией, так как учусь в официально признанной школе, что не является богомерзкой. Так как всем известно, что она принадлежит нашему королю. Если ее считать богомерзкой, то по вашим словам выходит, наш сиятельный король тоже богомерзкий. Вы это хотите сказать? – Ты что, полуумок, несешь? – Голова инквизитора появилась вновь. Вслед за ней показался внушительный кулак и пригрозил ученику. – Я не это имел в виду. Но что он имел в виду, разъяснять остолопу не стал. Отец Ермолай скрылся и задал новый вопрос: – Проводил магические ритуалы, разрешенные в вашей школе? – Нет. Из-за занавески стала показываться голова инквизитора. Не дожидаясь, когда она влезет полностью, Артем стал толкать ее обратно. – Не нарушайте, святой отец, – сопровождал он свои действия этими словами. – Я не мог заниматься магическими практиками, так как не могу плести плетения. – Как так? – Инквизитор был обескуражен. – У меня руки с детства больны и не в состоянии создать заклинания. – А как же ты учишься тогда? – Никак, поэтому и хотел пойти служкой в храм. Вас всегда кормят бесплатно, вина наливают и уважают. Я тоже так хочу. – Ты, сын греховной природы, заблуждаешься, – уже спокойнее ответил инквизитор. – За внешним проявлением уважения скрывается тяжелый молитвенный труд и изнурение постом в стенах матери-церкви. Радение о душах людей, об их нравственной чистоте и искоренении пороков – вот цель священнослужителя. Не бесплатная еда и выпивка. Запомни это. Рассказывай дальше, пьянствовал? – Пьянствовал! – решительно заявил Артем. – Один или с другими грешниками? – Инквизитор вел не исповедь, а допрос. – Так с вами же, святой отец, и много раз. Забыли, что ли? – показалась из-за занавески голова ученика с удивленным выражением лица. Теперь инквизитор затолкал его обратно и устало произнес: – На первый раз закончим. «Как бывает трудно с дураками, – подумал он, вылезая из будочки. – Хотя без них никуда». – А благословить? – Артем вновь вылез из-за занавески. – Я больше пить не буду. Понял, это грех. Инквизитор глубоко задышал, но осенил змейкой голову дурака и сказал: – Благословляю. Глядя на представление, устроенное землянином, Агнесса покачала головой. – Да у него талант! Он так ловко прошел перекресток, что инквизитор сам может оказаться на костре после такой исповеди. Хороший старт, Арингил, не находишь? – повернулась она к ангелу. – Святоша теперь неопасен, и подопечный выведен на время из-под удара. У парня появился первый враг, как и положено, но он вышел победителем и поднял свой авторитет. Ах! Почему у меня его не было с самого начала? – огорченно вздохнула она. Арингил промолчал, но он тоже был доволен подопечным. Когда Артем вернулся к себе в комнату, там сидела Чучело с подносом и скучала. В комнате уже проветрилось, и запах почти не чувствовался. «Надо же, какой вонючий летун оказался!» – подумал маг и улыбнулся баске: – Как дела, красавица? Девочка обрадовалась и сама спросила: – Ты куда ходил, ваша милость? Он заметил, что непосредственная баска очень часто вместо ответа задавала вопрос сама. Артем прошел в комнату, сел на кровать, взял поднос с едой и стал уминать кашу. Общение с инквизитором далось ему нелегко. Зато он понял, что такое церковники. Одна из ветвей власти, паразитирующая на простом народе. Впрочем, как и везде. Всегда есть и были подобные институты, от жрецов до сект, которые утверждали, что только им известна истина. Приходи к нам, давай деньги, и мы ее тебе откроем. Вот их формула бытия и паучьего паразитирования на людском суеверии. Здесь еще сидит в людях страх быть обвиненными в занятиях черной магией. Знать бы еще, что это такое. – Я был на исповеди, – ответил Артем после третьей ложки каши. – У отца Ермолая. Девочка вытаращила глаза. – Зачем ты туда ходил? – Она нагнулась к нему и зашептала: – Он страшный человек. Ищет, кого сжечь. И пытает дворню, как ведут себя господа и что говорят. Мне повариха рассказывала, она тоже ходила на исповедь. А если соврешь на ней, то умрешь. Вот как! – Это все глупости, Чу. Я буду звать тебя так. Для меня ты будешь Чу. – Ты дал мне имя, ваша милость, – бросилась она ему на шею. – Теперь ты мой отец. – Какой отец? Ты что, Чу? Я еще молод, и детей у меня не было. – Артем испугался ее порыва и подавился кашей. – По нашим обычаям всегда было так. Кто первым даст имя ребенку, тот его родитель. Поэтому мне здесь имени не давали. – Она уселась рядом с ним и сияла от радости. – Теперь я полноценная. – Вот дурень! – всплеснула руками Агнесса. – Ну как же можно быть таким неосмотрительным. Папаша! – Она сплюнула ему на плечо и растерла ногой. Арингил посмотрел с осуждением на тифлинга и размеренно заговорил: – Вместо того чтобы плеваться, лучше бы продумала, что ему говорить. Парень не знает ваших правил, обычаев народа. Теперь многое становится понятным. – Что ты имеешь в виду? – уперев руки в боки, воинственно спросила она. – Хотя бы то, почему у тебя такой забитый подопечный с проклятыми руками. У парня с детства проблемы, и их можно было сгладить. – Вот как? – прищурилась Агнесса. – Оказывается, это я виновата в его проблемах. – В не меньшей мере, чем он сам. Ты пренебрегала своим человеком. – С чего ты это взял, санитар? Как ты, не зная меня, можешь об этом судить? Арингил не обратил внимания на ее колкость и продолжал спокойно и веско говорить, припечатывая ее каждым своим словом: – Тут знать много не надо, ты бросала своего подопечного без пригляда, и это только то, что стало известно. Ты хотела его смерти, чтобы тебе дали более способного. Но я уверен, что и его ты так же бросила бы. Тебе интересны только твои ногти и глазки, которые ты красишь по три часа в день. А кроме того, ты всех вокруг обвиняешь, что они виноваты в твоих бедах. – Ах так! Ах так!.. – Агнесса смогла произнести несколько фраз и вдруг разревелась. Она села, и слезы хлынули из ее глаз. Арингил, который не знал, как поступить, растерялся. …Артем особо не расстроился: подумаешь, назвала отцом. Хорошо все обдумав, он решил, что в его жизни ничего не изменится. Да и в ее тоже. Но на всякий случай спросил: – Что это для нас обоих будет значить? – Теперь я не сирота… – начала она перечислять преимущества и недостатки и, помолчав, на этом закончила. – И все. Больше я ничего не знаю. Но надеюсь, когда инквизитор потащит меня на костер, ты не отдашь меня ему. Артем доедал кашу и удивленно посмотрел на девчонку. – А зачем ему тебя тащить на костер? – Я – баска, и значит, идолопоклонница. Поэтому. Инквизиторы часто нас обвиняют в этом и сжигают. – А ты точно поклоняешься деревьям? – спросил Артем, допивая молоко. – Нет, не поклоняюсь, я не знаю, что это такое. Мой народ, живущий в лесах басков, поклоняется этим деревьям. Моя мать поклонялась. А я – нет. – Не страшно, – спокойно заявил Артем. – Мы эту проблему решим. Завтра пойдем оба на исповедь. Я скажу, что дал тебе неязыческое имя и привел к истинной вере. Ты на исповеди скажешь, что веруешь в Хранителя и покаешься, что плевала мне в тарелку. Про конта с контессой расскажешь, какие они набожные. А конюх постоянно врет. Чу сначала сидела как громом пораженная, слушая новообретенного папу. – Ты хочешь, чтобы я умерла? – На ее глаза стали наворачиваться слезы. – Никак нет, Чу. Я хочу, чтобы ты жила долго и счастливо. – Хотел добавить «чтобы мы умерли в один день», но потом подумал, что это лишнее, и сказал совсем другое: – Пройти исповедь – это не смертельно. Просто говори, что я тебе сказал, и все, – улыбнулся он. – Поверь, папа плохого не посоветует. – Правда? – Баска вытерла слезы. В ее глазах появился лучик надежды. – Правда, правда, Чу. С волками жить – по-волчьи выть! – привел он пример из народной мудрости. – Мы жили с волками, но не выли. К чему это? – Теперь в ее глазах отразилось недоумение. – Это такая образная поговорка, что если ты не можешь сопротивляться чему-то, то смирись. – И, видя ее непонимание, махнул рукой. – Короче, забудь. – А если я не пойду? – спросила она. Но Артем прибег к безотказному методу убеждения: – Ты должна слушаться родителя. Он заботится о твоем благе и желает тебе добра. – Правда? – опять удивилась девочка. То, что говорил этот парень, что сначала с ней переспал, потом грубо выгнал пинком, затем раскрыл ей свой секрет и стал так добр, что дал имя, ей было непонятно. Но сейчас ей хотелось ему верить. – Конечно, правда. Вот что бы ты сделала, если бы у тебя была дочь и ей нужно было выбрать: пойти на костер или на исповедь? – спросил Артем. Это была манипуляция сознанием чистой воды, но он спокойно это делал для блага самой девчонки. – Ну, не знаю… убежала бы с ней. – Куда? И далеко ли? Среди людей вам не спрятаться, и вы погибли бы обе. Поэтому слушай папу, и все у тебя будет хорошо. Поняла? – Поняла. – Чу полностью сдалась на милость родителя. – Ну, раз поняла, иди готовься. Ты девочка умная и лишнего не наговоришь. А мне руки тренировать надо. – Мы вечером опять будем греть твои руки, – решительно заявила Чу и, довольная, вышла. У нее появился родитель. Теперь она не одна, и он знает, что надо делать. Ей было достаточно, чтобы стать счастливой. Над головой Арингила раздался перезвон колокольчика. Он и всхлипывающая тифлинг замерли. – Ты думаешь то же, что и я? – вытирая слезы ладошками, спросила Агнесса. – Это одна мера благодати, которая излилась на нашего подопечного, – пораженно ответил ангел. – Я слышал о таком. Но никогда со мной такого не случалось. Ему воздалось той же мерой от Создателя, какой он измерил эту девчушку. И мы можем выполнить одно его желание. – Я знаю, что надо! – Агнесса была похожа на маленького коршуна. – Мы поможем ему вернуть мастера-ломастера, и он снова заработает свою меру. Арингил отрицательно покачал головой. – Это неверное решение. Надо такое, которое поможет ему существовать и выжить здесь. Которое станет помогать ему всегда, а не только один раз. Он сам должен отправить гремлуна, научившись этому. – Да как он научится, криворукий? – возмутилась она. – Через сто или двести лет? – Правильно, – невозмутимо ответил ангел, – мы исправим эту криворукость. – Как я сама об этом не подумала! – всплеснула она руками. – Ты такой умный, Арингил. Артем сел на кровать, положил руки на лавку, с болью посмотрел на пальцы и, сжав губы, стал их разминать. Потом представил, что у него в руках аккордеон, и по памяти пробежался по клавишам. Растянул меха и мысленно услышал, как полилась музыка. Сначала отрывисто, коряво, потом все уверенней, и наконец, он уже играл, как играл раньше. Пальцы порхали по клавишам, а его самого наполняла мелодия. Сколько землянин так играл, он не знал, потому что весь был поглощен игрой, не замечая, что у него нет инструмента. Пальцы ощущали клавиши, а в уши лилась музыка, которая невообразимым блаженством наполняла все его существо. – Как он замечательно играет! – восхитилась Агнесса. – А ты говорил, что он непутевый. Он добрый, смелый, талантливый. А непутевый – это ты сам, – обиженно закончила она. – Только и умеешь доводить девушек до слез. Арингил, не понимая, посмотрел на нее: только что, полчаса назад он был умным. А теперь уже непутевый. Артем сбился и открыл глаза. Напротив него сидел хмурый мастер проклятий. – Развлекаешься? – с обидой спросил тот. – А я тут, понимаешь, застрял в твоем мире. А там меня ждут серьезные и большие дела. Думай, как меня отправлять будешь. – О великий Сунь Вач Джин. Вы уже вернулись? – улыбнулся довольный Артем. Он вновь, хоть и мысленно, не наяву, почувствовал свои пальцы. – Что за глупый вопрос? Раз я здесь, значит, вернулся, – раздраженно ответил человечек. На его голове продолжала красоваться шестеренка. «И как он умудрился ее не потерять?», – удивился Артем. – А что вы тут делаете? – Он с интересом разглядывал гремлуна. От его вопроса мастер позеленел. – Жду, когда ты, дылда, отправишь меня туда, откуда вызвал! – А я вас, уважаемый, уже туда отправил, – невозмутимо ответил человек и улегся на кровать, с удовольствием вытянув ноги. – Как это отправил! – почти закричал человечек. В его голосе было столько возмущения, что можно было наполнить океан, если бы оно материально из него изливалось. – А вот так, уважаемый Сунь Вач Джин. – Артем с удовольствием произносил заковыристое имя наглеца. – Мы, следуя вашей логике, провели ритуал возврата. Вы наполнились горючим и, как ракета, стартанули из комнаты. Не моя вина, что вы не долетели или неправильно выбрали направление. Тщательнее нужно было готовиться. Так что не обессудьте, я вам ничего не должен. Гремлуна, казалось, хватит удар. Он стащил с головы шестерню и замахнулся на лежащего Артема. Тот повел глазами и сказал: – Как барана зарэжу. Водрузив головной убор на место, гремлун громко засопел, только этим выказывая переполняющий его гнев. А Артем включил магическое зрение и стал пальцами вязать нити. Помня, что темные лучше не трогать, он остерегался крутить и золотую, выбрав на этот раз синюю. То одной, то двумя руками он вязал узлы, а сам в это время вел разговор с карапузом, который смотрел на него лютыми глазами и, видимо, решил превратить их в двуствольное ружье, чтобы уже наверняка расстрелять наглого человека. – Джин, – панибратски предложил человек. – Зачем тебе спешить домой? Я уверен, что ты там одинок. По-моему, мастер проклятий не может иметь друзей. Я даже уверен, что тебя там ненавидят. Оставайся здесь, походи по миру. Послушай, что люди говорят. Наберись ума-разума – и тогда можешь возвращаться. Может быть, ты научишься не только проклинать, но и делать что-то полезное. Вот у тебя на поясе сумка с инструментами. Ты мне скажи честно, ты умеешь ими пользоваться? – Отправляй меня обратно, скотина, и немедленно! – не выдержав нравоучений, завопил гремлун. Подскочил к Артему, схватил его за полу мантии и стал трясти. – Не сметь укорачивать мое имя, недоделок. Я великий Сунь Вач Джин. И не тебе, таракану плоскоголовому, учить меня жизни! – Как хочешь, – очень спокойно отреагировал человек и произнес: – Мобиле перпетуум. Не ожидавший такой подлой подставы, человечек поперхнулся на последнем слове и стал надуваться. – Запасайся горючим, космонавт, – смеясь сказал маг, схватил его за шиворот и вытащил в окно. Когда он надулся достаточно на его взгляд, Артем скомандовал: – Запуск двигателей! Обратный отсчет пошел: три, два, один! И хлопнул второй рукой по животу мастера. Раздался знакомый звук «вж-жз-з», и гремлун вырвался из рук, стремительно взлетев вверх, словно ракета, высоко в небе изменил направление, сделал петлю Нестерова и скрылся за стеной замка. Артем от вони, которую оставил после себя летун, быстро спрятался в комнату и даже поспешил закрыть ставни, чтобы мерзкий запашок не проник внутрь. Человек был доволен – он избавился от настойчивого посетителя и теперь ему никто не мешал тренировать свои руки. Напевая «И снится вам не рокот космодрома», он сел на кровать, сплел вязь для обучения грамотности, и плетение легко получилось. Не веря в удачу, Артем напитал его силой и стал рассматривать. Ему показалось, что он не довязал узелок. Вот тут, слева, для того чтобы узел выглядел гармонично, нужно добавить две петельки, и тогда плетение будет выглядеть как хризантема. Он не обращал внимания, что спокойно работает двумя руками. Прикрепил петельки, и они тоже засияли ярким синим цветом. «Верди логус», – произнес человек фразу и замер. В комнате стало темно. Он поднял голову и увидел темную тучку над головой. С огромным удивлением ткнул в тучку пальцем, и тут же из нее, как из прохудившегося корыта, на него хлынул поток воды. Артем сидел мокрый, ошеломленный, держа в руках промокший учебник магии. Он перевел взгляд на страницу и автоматически прочитал: – «Для того чтобы сплести плетение заклинания, нужно развивать гибкость кисти. Для этого существуют определенные упражнения…» В гробу я видел ваши упражнения! – с нарастающим возмущением прорычал Артем. Потом слез с кровати. Тюфяк был мокрым насквозь. Он снял мантию, грязное нательное белье и стал все это выжимать. – Упражнения у них! Шутники! Надел мантию на голое тело, взял тюфяк, мокрое белье и потащил все это из комнаты. Теперь он пошел не направо, а налево, где, по словам Чу, находился хозяйственный двор. Этот двор был гораздо больше главного перед воротами и не покрыт брусчаткой. Тут пахло скотиной, бегали и кудахтали куры вперемежку с гусями и утками. Им корм рассыпала Чу. – Чу! – обрадованно крикнул он, увидев знакомое лицо и того, кто ему может помочь. Девчушка оглянулась и удивленно на него уставилась. – Ты что тут делаешь, родитель? Надо же, «родитель», усмехнулся Артем, я скорее назватель. Так как не родил, а назвал именем, или именитель, на худой конец. – Мне нужна твоя помощь. Девочка подошла и с интересом стала рассматривать человека. – А ты чего такой мокрый? – Облился я. Теперь надо новую солому и просушить тюфяк. Вот еще белье простирнуть надо и купить мне другую одежду, а то, кроме мантии, у меня ничего нет. – Он открыл ладонь, в ней лежал серебряк. – Этого хватит на одежду? – Хватит, побудь тут, я быстро. У стен замка небольшой рынок, я чего-нибудь тебе подберу. Только я не знаю точных размеров. Ты вечно в этом балахоне. Снимай его. Артем послушался и быстро скинул мантию – и только тогда вспомнил, что он без белья. Покрылся краской и закрыл руками пах. – Ты чего, там прячешь своего дружка? – засмеялась баска. – Можно подумать, я с ним не знакома. Она пядью измерила ширину плеч, прикинула на глаз рост Артема. Еще что-то отмерила и убежала, забрав белье и мантию в придачу. Артем какое-то время так и стоял, как скульптура Давида, только слегка располневшего. Пока до него не дошел смысл, что он стоит полностью голый и его может кто-то увидеть. Как назло, за его спиной заскрипела дверь. Он оглянулся и увидел необъятный зад, туго обтянутый юбкой, следом из дверного проема показалась спина женщины. Она выходила, спиной открывая дверь. Когда повернулась, увидела голого мужчину. В руках у нее была большая деревянная бадья. Она от неожиданности вздрогнула и выпрямилась. А затем завизжала и могучим размахом выплеснула на него содержимое бадьи. По тому, что с него стекало, и тому, какой запах издавала эта густая субстанция, Артем понял, что это были помои. Но криком и обливанием дело не закончилось. Женщина размахнулась и хотела треснуть его этой бадьей. Артем отпрянул и, развернувшись, бросился бежать. – Куда помчался, охальник бесстыжий! – услышал он радостный вопль загонщицы. – А ну стой, паразит. Я обещала тебе оторвать твоего бандита, вот сейчас я до него доберусь. Артем несся, гонимый страхом и стыдом, разгоняя кур и гусей. Перепрыгнул через кормушки. И закричал: – Женщина, я не знаю вас. Я вам сейчас все объясню. Но та была в охотничьем угаре, размахнулась и запустила в него бадью, словно снаряд. Артем пригнулся и услышал за своей спиной сдавленный звук, как если бы бадья кого-то поразила. Оглянувшись, он увидел поверженного мужика, лежащего с разбитым лицом. А воительница, подхватив подол платья, рванулась к нему. – Ну все, маг паршивый, тебе конец! – закричала она, увидев, что сразила не того, подобрала толстую палку и пошла в атаку. Но с этим оружием Артем был хорошо знаком, поэтому отступать не стал. Он попытался достучаться до разума толстухи: – Женщина, что вы себе позволяете! – крикнул он, стараясь вложить в этот крик угрозу и возмущение. Но его голос неожиданно дал петуха, и он прозвучал скорее жалко, чем грозно. Та, подбежав, радостно размахнулась и по широкой дуге пустила свою дубину. Артем вновь пригнулся, а женщину по инерции развернуло к нему боком. – Остановитесь! – крикнул Артем. – Я вам все объясню. Вышло недоразумение. – Недоразумение – это ты, голый сморчок. И палка пошла обратно, описывая большой круг и разворачивая женщину в другую сторону. Понимая, что разговоры вести бессмысленно, он заперт в угол, и, когда она подберется ближе, огреет его и выполнит свою угрозу. Он не стал ждать, а приблизился к ней после очередного разворота и толкнул ее в бок. Орущая толстуха упала животом на поилку. А Артем пробежал по ней, как по мостику, и направился к постройкам в глубине двора. За спиной раздался рев обиженного медведя-гризли. А впереди с вилами наперевес показался мужик. Все как в деревне, мельком подумалось Артему, и он ловко подпрыгнул над вилами, которыми мужик хотел проткнуть его ноги. К его удивлению, тело Артама, хоть и было полным, слушалось его хорошо. Оно было гибким, сильным и выносливым. Он опустился на вилы и вырвал их из рук мужика. Пока, открыв рот, тот смотрел на голого парня, Артем коротким ударом своего здоровенного кулака отправил его в нокаут. Совершив еще одну победу, он заскочил в первый попавшийся сарай. Лихорадочно осмотревшись, закрыл створки и наложил на железные дуги бревно. И только после этого немного успокоился. Тяжело дыша, прислонился спиной к небольшим воротам. Пока не придет Чу, он на время в безопасности, можно перевести дух и обдумать столь глупую ситуацию, в которой оказался. В это время ворота сотряс могучий удар, и Артем, отброшенный прогнувшимися вовнутрь створками, улетел в сено, которое было навалено в сарае. Чертыхаясь, он стал выбираться из него и наткнулся на чьи-то ноги, обутые в добротные сапоги. Ноги зашевелились. Из сена показалось туловище, на плечах которого сидела недовольная голова с усами. В усах застряла солома. Голова дунула на соломинку, и та улетела. Голова всмотрелась в Артема и злорадно ощерилась. – Ну вот ты мне, штудент, и попался. Сам пришел, – радостно произнесла она. Говорящий поднялся, и Артем увидел в его руках кнут. Такой, если раз попасть, прорубит мясо до костей. Не обращая внимания на шум и крики, на сотрясавшиеся позади него ворота, Артем стал медленно отступать. – Дядя, ты не шалил бы, а то я могу и проклясть, – противным, трясущимся от страха голосом предупредил Артем. Мужик, смеясь, остановился и, весело стуча кнутом по сапогу, предложил: – Давай, попробуй, – и заржал как боевой конь. Артем посмотрел на его кулаки размером как его два, в толстых линиях жил, и оценил его как отменного бойца, да еще с кнутом. Он уже сталкивался с этим оружием и испытал на своей шкуре его эффективность. «Дружище Артам, когда же ты успел пересечься с этим кнутобойцем?» – пытаясь найти выход из ситуации, невесело думал Артем. Впереди засада, позади разъяренная тетка. Ему, если он не придумает чего-либо, точно придет конец. – Как же жалко! Его сейчас точно покалечат, – всплеснула руками тифлинг. – Не стой столбом, Арингил, выручай нашего красавчика. Он такой прыткий и даже голый довольно симпатичный. Жалко будет, если его кастрируют. – Его-то и кастрируют? – усмехнулся ангел. – Человек, можно сказать, в своей стихии. Они даже не знают, с каким профессионалом столкнулись. Он оттачивал свое мастерство мордобоя именно в сельской местности. Так что садись и наслаждайся. Второй акт, озарение, – сказал он и поудобнее уселся. – Ну все, мужик, ты попал, – теперь уже злорадно проговорил Артем. – Теперь тебе будет мобиле перпетуум, – махнул он быстро руками и крикнул: – Мобиле перпетуум! Кнутобоец стал рывками надуваться и через пару секунд представлял собой такой же шар, как и великий космонавт Сунь Вач Джин. Только неизмеримо больше. Кнут выпал из его рук, и он пытался что-то проговорить. – Приготовиться к полету, – весело скомандовал Артем. Подошел к шару и, просчитав обратно от трех до одного, ударом кулака запустил очередного летуна в полет. Звук, который раздался после его удара, напоминал запуск двигателя истребителя. И, сбив его реактивной струей, мужик взвился вверх. Пробил крышу из соломы и скрылся. – Передавай привет Суню, – засмеялся Артем, подобрал кнут и решительно направился к воротам. Конт смотрел на переполох, устроенный в хоздворе. Там, разгоняя кур, гусей и свиней, бегал голый маг. А за ним гналась повариха, что-то грозно крича. На крик вышел свинарь и подслеповато щурился на свету, пытаясь разглядеть, что происходит во дворе. В этот момент Рагунда размахнулась и запустила бадью в мага. – Почему он голый бегает? – удивился конт и проследил, как пущенная сильной рукой бадья, пролетев над пригнувшимся магом, врезалась в свинаря и тот упал, не шевелясь. «Если убила Махруна, я ее выпорю и мага тоже», – подумал конт. События меж тем продолжали развиваться с нарастающей скоростью. Рагунда подхватила оглоблю, брошенную без присмотра. И конт, завидев беспорядок, решил выпороть и конюха. – Распоясались совсем, – недовольно проговорил он, с интересом наблюдая, как же маг, загнанный в угол, выкрутится из этой ситуации. – Если выкрутится, награжу серебряным руклем. Если нет, выпорю два раза, чтобы неповадно было голым бегать по моему двору. Но парень несколько раз увернулся. – Ловкий, стервец, – восхитился конт, а тот пробежал по упавшей поварихе и легко помчался к сеновалу. Ему навстречу, видимо услышав шум, вышел помощник конюха с вилами. И увидев голого мужика, убегающего от Рагунды, попытался ткнуть того вилами. Парень мгновенно взвился вверх, проскочил над вилами и, упав на них всем своим немалым весом, вырвал их из рук озадаченного дворового и врезал тому в челюсть без всякого замаха. Не останавливаясь, скрылся за воротами и закрыл их за собой. Конт, уже веселясь вовсю, с удовольствием смотрел на продолжение. Рагунда, словно таран, врезалась в закрытые ворота, отлетела и упала, оглушенная, на Корила. Тот взмахнул руками и раскинул их в стороны. – Если эта дура убила второго, я ее выдам замуж за дурачка Бронка, – решил конт. Какое-то время было тихо. Потом зашевелился свинарь и следом помощник конюха. Рагунда с трудом поднялась, с ненавистью уставилась на ворота и, отойдя на десять шагов, опять разогналась и врезалась в них. Ее снова отбросило, и снова на Корила, который с трудом поднялся, держась за грудь. Он обхватил повариху руками и крепко сжал. Так они и боролись, валяясь на земле, пока из крыши не вылетел конюх. Он пролетел метра два над крышей, замер на секунду в верхней точке, давая обозреть себя всем, кто его мог увидеть, и стал падать, оглашая окрестности воплем. Увидели его многие, конт, не моргая, смотрел на это чудо. Отец Ермолай, допивая бутылку настойки, увидев в проеме окна взлетающего конюха, закрыл глаза, осенил себя змейкой и, когда открыл их, поставил бутылку на стол и сам себе сказал: – Хватит на сегодня. Чу возвращалась с обновками, и ее сердце радостно застучало от увиденного: родитель выполнил свое обещание и наказал конюха. Рагунда и Корил, лежащие в обнимку, узрели вылетевшего сквозь крышу сеновала конюха Джамшура[4 - По имени местных цыган – джамшуров.]. В этот момент ворота распахнулись, и из них вышел голый и вонючий демон мщения, облепленный соломой и хлеставший кнутом по земле. Он поднял руки и заорал: – Мне отмщение, аз воздам! Конт в испуге отпрянул от окна. Но, узнав мага, вернулся. А Рагунда, опомнившаяся первой, по-поросячьи взвизгнув, на четвереньках быстро стала убегать. Ее настиг свист и удар хлыста по заду. Еще громче завизжав, она продолжала убегать, не поднимаясь с колен. А следом шел мститель в соломе и слегка хлестал ее по заду, приговаривая: – А вот тебе за помои, вот тебе за угрозы, вот тебе за дурость. Он дошел до изумленно стоявшей Чу. – Принесла? – спокойно, как ни в чем не бывало спросил он. – Вот, – растерянно протянула девочка сверток. Артем посмотрел на него, но не взял. – Мне бы помыться, – сказал он. Глава 6 Артем сидел за обедом у конта в новой рубахе и штанах серого цвета. Поверх рубашки была надета зеленая жилетка из шерстяной ткани. Зе?ркала, чтобы посмотреть на себя со стороны, у него не было, и он довольствовался восхищением новообретенной то ли дочери, то ли еще кого. Помня похождения Артама, он не старался углубляться в возникшие родственные отношения. Сидел он скованно под любопытными взглядами трех людей. Конт, его жена и отец Ермолай рассматривали его, как заморскую диковинку. Он был выбрит, чист и скромен. Артем не без содрогания вспоминал момент бритья. Чу пришла с тазом горячей воды, какой-то травой и ножом, напоминавшим сапожный. Траву она замочила в горячей воде. Все это происходило после мытья в загаженном внутреннем пруду, откуда брали воду в случае пожара. А такое здесь, оказывается, случалось. Так вот, девочка уже вовсю освоилась как родственница и тоном, не терпящим возражений, приказала: – Суй голову в таз. – Ты что, сдурела? Я не Иван-дурак, чтобы лезть мордой в кипяток и не свариться. Оказалось на поверку, что Иван. Чу решительно нагнула его голову, и он не успел даже среагировать, как окунулся в глубокий таз по самую макушку. У кривоногой худышки оказалась хватка бульдога. Она повозила его рожей в тазу и вытащила ошарашенного таким поступком землянина. Достала пучок распаренной травы, размяла его, и в ее руках появилась густая пена. Этой пеной она намазала ему щеки и шею и приступила к бритью. – Вы, господин маг, сегодня не в мантии. Что случилось? – улыбаясь, спросил конт. – Решили поменять поприще служения его величеству? – И засмеялся, вспомнив приключения мага на хозяйственном подворье. – Нет, досточтимый риньер. Моя одежда стала грязной и поизносилась изрядно. Я не захотел оскорблять ваши благородные взгляды такой одеждой и купил ту, что позволили мои скромные средства. – Он изобразил поклон движением головы. Жена конта с удивлением посмотрела на молодого человека. – Удивительно, господин маг, а вы, оказывается, хорошо воспитаны и знакомы с манерами. Я этого раньше за вами не замечала. – Еще бы, – засмеялся конт. – После того, как его ударил покойник, парень здорово изменился. Оказывается, существование между жизнью и смертью благотворно влияет на человека. – Вы ошибаетесь, господин конт. Я изменился после того, как прикоснулся к истине, – совершенно спокойно ответил маг. Конт положил ложку на стол, сложил руки в замок и с еще бо?льшим интересом в упор посмотрел на Артема. – Может, и нас просветите по поводу ваших открытий? – Это не ко мне, риньер, а к святому отцу. Я сегодня был у него на исповеди. Там мне открылась тайна большой любви к нам, людям, господина нашего Хранителя. – Интересно! – протянул хозяин замка и, прищурившись, посмотрел на отца Ермолая. Тот уже был изрядно под хмельком и, собрав глаза в кучу, важно кивнул. – И о чем же вы ему исповедались? – с улыбкой спросил конт. – О пьянстве. О том, как вместе с… – Остановись, сын мой! – громовым голосом вскричал инквизитор. Сам же подумал: сейчас этот дурак расскажет, как он пил с ним, стыда не оберешься. – Таинство исповеди священно. То промеж тобой, мной и Хранителем. – Я сегодня получил благодать от нашего господина и поделился ею с другими, – продолжил как ни в чем не бывало Артем. – Да, да, я видел, – заржал уже в полный голос конт, вспоминая, как он делился ею с поварихой. Увидев осуждающий взгляд жены, прикрыл рот. – Простите, это я свое вспомнил, – извинился он перед женой. – Так чем вы и с кем поделились? – Я сегодня стал родителем! – радостно огорошил он сидящих. Хозяйка залилась краской. Отец Ермолай вместо одного глотка настойки выдул одним махом весь стакан и, став красным, как вареный рак, тоже уставился на студента. Конт поморгал и задумался. Расклад неплохой: если у дворни родится мальчик, он может унаследовать магические способности отца. Его можно обучить в школе, и тогда у него будет свой маг. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=34469324&lfrom=196351992) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Сноски 1 Ландстарх – наместник провинции королевства. Здесь и далее примеч. авт. 2 Канган – наместник нескольких провинций. 3 Метис монголоида и европейца. 4 По имени местных цыган – джамшуров.